– Занятно. Что ж, красавица, пошли под крышу.
Она придержала его за рукав:
– А может, все-таки… Наверху полно комнатенок, в каждой найдется лежанка… Хоть на минутку… Я многое умею…
– Не получится, говорил же.
Расстроенная девушка помолчала, кусая губы, вздохнула тяжело:
– Гнусная жизнь…
Когда вернулись за стол, Ретси с подружкой не было. Эркол отчаянно клевал носом, игнорируя все усилия доставшейся ему девицы. Разочаровавшимся в кавалерах женщинам довелось утешаться лишь болтовней друг с другом да выпивкой, на которую неудавшаяся любовница Шагалана, казалось, налегала с особой жадностью. Вскоре разведчик заметил и Ретси. Тот спускался по лестнице с верхнего этажа, одежду имел растрепанную, а вид – довольный. Сел, хлопнул по плечу задремавшего Эркола:
– Неплохой вечерок! – Потянул к себе кружку с пивом. – Совсем запалился с этой молодухой… Только вот вы мне, ребята, сегодня не нравитесь. В чем дело? Один надрался заранее, и теперь ему на все наплевать, второй вздумал хранить целомудрие в совершенно непригодном для того месте. Или я уже не прав, Шагалан?
– Еще как прав, – буркнула чернявая девка.
– Что с вами случилось, братцы? Стоило ли ради сна и молчания сюда выбираться?
Эмоциональная речь эффекта не произвела: Эркол был слишком вял, а Шагалан – бесстрастен. Вернулась подружка Ретси, раскрасневшаяся и удовлетворенная.
– Посиди, милая, отдохни, – махнул ей кавалер. – Не уверен, получится ли снова прогуляться: друзья сегодня не в духе, и, возможно, мне придется отдуваться за всех троих.
– Послушай, Ретси, вот ты в ватаге старожил… – заговорил Шагалан.
– Истинно так.
– Тогда и ответь: не подмечал ли ты в ней чего-нибудь странного, ненормального?
– В каком смысле странного?
– Я ведь за последнее время посетил несколько ватаг. Видел всякие, подчас совершенно непохожие, но ваша просто живет иной жизнью.
– Ну… сразу и не сообразишь, приятель. Ватага Ааля, должно быть, впрямь уникальна, да и вожак у нас легендарный. Может, разгадка в этом? Хотя я-то как раз другие отряды не навещал, сравнивать не с чем.
– Однако ты рассказывал, что Ааль часто общается с соседями.
– Этого сколько угодно. Посланцы какие-то у нас гостили, о некоторых только слухи бродят. А по сути… Союзами-то, Шагалан, атаманы занимаются, до нас долетают брызги.
– Но знаете-то вы о многих?
– Естественно. Не будем упоминать разную мелочь и шушеру, сотрудничать с ними глупо. Они либо присоединяются без оговорок, либо трусливо освобождают дорогу. Если же брать крупные отряды, то это, прежде всего, «армия Сегеша». Вот уж кто действительно достойный союзник Аалю – умный, сильный и широко известный.
Разведчик насторожился:
– Ааль сумел найти к нему подход?
– Не хотелось бы обсуждать секреты в заведении вроде этого… – Ретси понизил голос. – Скажу коротко, приятель: сумел. Совсем недавно шли переговоры, и, мыслю, вполне успешные.
– Убежден? А подробней?
– Не-не, про то лучше у атаманов допытывайся. Мне лишние шишки без надобности.
– Хорошо, еще кто есть?
– Ну, в отрогах Хамарани, где начинали, здорово шумел Макоун, мир его праху. Он сам был из тех мест и легко поднимал на борьбу целые края. Горцы, конечно, взбалмошны и грубы, зато в бою им цены нет.
– Неужели они выступали за ненавистных им Артави? – хмыкнул Шагалан.
– Имелись другие резоны. Мелонги ведь в свое время сулили Хамарани собственную корону, пусть и в составе Империи. Такими баснями долгие годы покупалась лояльность горцев, но в конце концов у многих лопнуло терпение. Независимость – их больная тема, навязчивая идея, священная цель. Мне ли, хоть горцу и на четверть, этого не знать? Годик бы, два, мог заполыхать весь север.
– Вы сотрудничали с Макоуном?
– И очень тесно. Шла молва даже про объединение, не успели… судьба распорядилась иначе… Из тех же, кто жив, весьма славны Дельшан и Рапси, тоже генералы Голтейка «Грозы». Первый сражается на западе отсюда от Оронса до гор Кентарна, второй – в Редгарсии. Там у островитян те же заскоки, что и в Хамарани, разве что боевитость народа пожиже. Люди Дельшана здесь бывали, о Рапси мы только наслышаны. А кроме них… пожалуй, одна мелюзга, пекущаяся исключительно о наживе. Да в придачу мифические фигуры, вроде Черного Дожа или банды Зубастых.
– Полагаешь, они – чистый вымысел?
– Скорее всего. По крайней мере, ничего определенного про них неизвестно.
Внезапно ожил Эркол, оторвал голову от стола, поднял слипающиеся глаза:
– Есть еще одна знаменитая компания. – Его язык едва ворочался.
– Иди ты к черту, пьянчуга, – отмахнулся Ретси. – Снова взялся за свои сказки.
– И вовсе не сказки! Сущая правда!
– О чем это? – заинтересовался разведчик.
– Да ну его! – Хамаранец фыркнул. – Как напьется, начинает бубнить одну и ту же историю. Эй, приятель! Поделись-ка с Шагаланом, он пока не устал от твоих выдумок.
– Никаких выдумок! Говорю только то, что сам видел… Короче, когда пришли мелонги, мы с семьей жили в Ринглеви. Белокурые сразу устроили грабеж, пожар, смертоубийство, в той катавасии я потерялся. Мальчонка совсем, лет шесть. Почитай, месяц бродил по городу, голодал, то попрошайничеством, то воровством перебивался. А тут как-то подходит ко мне на улице мужчина, немолодой, седоусый, неплохо одетый. Отвел в харчевню, накормил, расспросил. Потом предлагает: «Не хочешь ли, паренек, поквитаться за свою жизнь, страну и родных?» Мы, дескать, собираем мальчишек вроде тебя, чтобы вырастить из них могучих воинов. Таких могучих, что сумеют сокрушить ненавистных мелонгов! Дело это, конечно, займет много лет, зато будешь сыт, одет, защищен, а когда подрастешь, получишь шанс и на справедливое возмездие врагам.
– Очень подозрительный тип, – вставил Ретси.
– Ничего подобного! – обиделся Эркол. – Вполне достойный человек, из бывших солдат. А во главе всей затеи знаете кто находился? Сам великий мастер Бентанор Иигуир, о котором уже при жизни легенды слагали! Одно имя дорогого стоит. Короче, я согласился, терять-то нечего.
– И чем же все завершилось? – спросил Шагалан.
– Завершилось? Утром солдата схватили на выходе из города. Точно не помню, кажется, кто-то его вдруг признал. Меня он успел в последний момент выпихнуть в толпу, а сам… Два дня я бродил вокруг тюрьмы в надежде увидеть его. Но увидел лишь на третий – с прочими мятежниками повешенным на Ратушной площади.
– Наверняка твой солдат был заурядным вором, – усмехнулся Ретси. – Вот кто-то из обкраденных его и уличил.
– А зачем ему тогда я?
– Мало ли… Может, хотел взять в ученики, воспитать себе напарника. А может, склонность имел к симпатичным мальчикам. Вывел бы за ворота, попользовался да зарезал бы на всякий случай. И о подобном слыхать доводилось.
Эркол, подумав, замотал головой:
– Нет. Не верю я в это, не такой был человек! И потом, в то время воров с мародерами вешали быстро, зачастую прямо на месте. А того солдата мурыжили два дня, и не просто, а измочалили в кровавое рубище, чтобы затем повесить с храбрецами, нападавшими на караулы мелонгов. Разве это компания для обыкновенного вора?
– Как его звали? – спросил Шагалан тихо.
– Да не помню я! Долго помнил, сейчас… стерлось. После той истории судьба меня начала мотать и швырять, отмерять щедро скитаний, боли, голода. И получается, был шанс изменить злодейку, но вот… ускользнул из-под самого носа. А ведь на юге до сих пор живет молва об «армии Иигуира», что готовится где-то за проливом. И значит, мог я находиться там, служить святому делу вместо потрошения мошны лавочников…
– Ну вот, совсем сопли распустил. – Ретси поморщился. – Сочинил себе красивую сказочку и верит в нее, ровно маленький. А жизнь куда грубее и жестче. Мастер Иигуир действительно исчез при завоевании, однако все разговоры про его «армию» – байки. Если старик и перебрался через пролив, то затаился тише воды ниже травы. С тех пор же о нем ничего не слышно, правильно? А такому большому человеку сложно усидеть в тени. О какой тогда «армии» может идти речь? – Ретси скосил глаза на Шагалана: – А ты что, дружище? Неужели веришь этому вздору?
– Верю, – сдержанно ответил разведчик. – Чего только не приключается в нашем мире.
Они провели в трактире еще часа полтора. За это время Ретси успел сходить наверх и с чернявой девкой. Пьяная, та едва переставляла ноги, тем не менее ремесло свое знала крепко, вполне ублажив клиента. Понемногу оклемался Эркол, к которому тотчас прилипла единственная оставшаяся без работы девица. Ее упорные и откровенные труды не пропали даром, юноша в конце концов тоже дозрел для похода на второй этаж. Возвращение же их совпало с непременной кабацкой бузой. Впрочем, возможно, музыкант сам как-то спровоцировал скандал, во всяком случае, сразу оказался в его центре. Когда на шум обернулись друзья, на Эркола, прижатого к стене у лестницы, уже наскакивали двое плечистых парней. Вокруг ссоры росла толпа, хмельная и агрессивная. Выяснить причины конфликта вряд ли удалось бы, да и озаботиться следовало не ими – выживанием. По счастью, несколько людей Ааля со своими приятелями быстро протолкались к Эрколу. Образовались две гурьбы, обменивающиеся пока только яростными взглядами и площадной бранью. Под шумок кое-кто за спиной незаметно вытягивал на свет нож или кастет, драка обещала быть кровавой. Враждующие стороны, похоже, успели забыть о поводах к раздору, который жил теперь по собственным законам, однако в самой его пасти продолжал шататься растерявшийся Эркол.
Не выжидая ни секунды, Шагалан стремглав метнулся по узкой полоске между компаниями, ухватил бледного как мел музыканта за шиворот и поволок наружу. Обе стороны опешили от подобной наглости. Шагалан почти покинул зону назревающего боя, когда сильная рука вцепилась в полу куртки:
– Стой, молокосос! – Сзади очутился один из зачинщиков скандала, рослый парень с красным, перекошенным пьяной злобой лицом. На ногах он стоял не очень твердо, зато в плечах был существенно шире разведчика. – Куда это ты его повел?
– Он чересчур пьян для драки, – холодно откликнулся Шагалан.
Парень на мгновение осел под его взглядом, но хмель и гудение дружков за спиной толкали в атаку.
– Чересчур пьян? Да какая разница, пьян или трезв? Он нас оскорбил! Оскорбил и должен за это ответить! И будет презренным трусом, если попробует бежать отсюда. Не смей его уводить, слышишь? Или, может, сопляк, сам ответишь вместо своего трусливого приятеля?
Спорить было бесполезно. Шагалан переложил музыканта в левую руку, раскрытую правую поднял на уровень подбородка. Подождал, пока парень сфокусируется на ней.
– Хочешь драки? А ты к ней готов? Внимательно смотри.
Позже некоторые утверждали, будто успели увидеть движение удара. Скорее всего – пустое бахвальство. Когда рослый парень внезапно и молча обрушился на пол, Шагалан, развернувшись, скачками бросился к дверям. По пути он не только тащил Эркола, но и ухитрился выпихнуть перед собой Ретси. Вылетели на крыльцо, захлопнули дверь, подперли спинами. Внутри стремительно нарастал галдеж, но настоящей погони не случилось. Лишь раз кто-то попытался толкнуть дверь, а затем все потонуло в грохоте мебели, воплях и визге – обычной музыке кабацких баталий. Разведчик оглядел приятелей: Эркол был еще не в себе, зато Ретси совершенно оправился.
– Может, вернемся? – чуть натянуто подмигнул он Шагалану. – Что за вечер без доброй потасовки?
– Чего ради? У меня кулаки не чешутся.
– Неужели тебе не под силу раскидать задирал?
– Вероятно, под силу. Однако никчемная это затея и опасная… – Юноша прислушался. – К ножам перешли. Пожалуй, пора домой. Я забираю Эркола, ты с нами?
– Конечно, бросать вас не резон.
Едва отдалились во мрак, как дверь со стуком распахнулась, на крыльцо вывалились сразу несколько человек. Музыкант ойкнул, но это оказалось не преследование – выбежавший народ сам кинулся врассыпную.
Миновали темную, мертвенно-тихую деревню, углубились в лес по той же призрачной тропинке. Лишь там Эркол сумел идти без посторонней поддержки.
– Из-за чего сыр-бор поднялся? – поинтересовался Шагалан.
– Честное слово, братцы, понятия не имею! То ли я его толкнул, то ли девку его зацепил. Так и не уразумел.
– Просто захотелось парням кулаками помахать, – пояснил шедший впереди Ретси, – вот и привязались.
Разведчик покачал головой:
– Чудно. Я думал, вас тут все уважают и боятся.
– Уважают, верно, а частенько и боятся. Но это местные уроды, деревенские. К нам не попали, собственную шайку собрать мозгов не хватает, вот и бесятся.
– Кусают руку кормящего?
– Вроде того. Время от времени им намнут бока, они затихнут, но потом сызнова за старое. Все это уже дело привычное, на манер развлечения или разминки.
– А как же Ааль?
– А что ему? Пока никого не зарежут, он внимания не обратит. Да и тогда повесит лишь виновника. Деревня ему нужна – надо же где-то ребятам развеяться.
Назад добирались долго, но без происшествий. С грехом пополам перевалили через ограду. Лагерь, чудилось, спал, редкие огни факелов моргали из мрака. Расстались – приятели направились к своей казарме, а Шагалан – к «дому свиданий».
Едва ступив на крыльцо, он понял – здесь вечер в самом разгаре. Глушимое обычно коврами и толстыми стенами слилось в захватывающую какофонию. Со всех сторон явственно ухали, охали, чмокали, стонали и вскрикивали.
Дверь распахнулась, когда он еще приближался. Теплые руки Танжины оплели шею, повлекли в душистое жерло комнаты. Целовались прямо на пороге, жарко и жадно. Вся усталость от прошлой ночи рассеялась как дым. Юноша ласкал ладонями сильное, гибкое тело, распаляясь с каждой секундой. Сделал уже шаг к постели, но тут Танжина, напрягшись, остановила.
– Раздевайся и ложись, – проворковала она. – Я тебе кое-что покажу.
– Обещанный сюрприз? – Шагалан улыбнулся. – Неужели найдется подарок лучший, чем ты сама?
– Льстец несчастный.
– Ничего подобного. Просто соскучился по тебе, Танжи.
– Вот в это я верю, поскольку… тоже жутко скучала. А как повеселились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68