..
— Нет, — сказали мы с Вариеном в один голос.
— Она совсем озябла, госпожа, — добавил Вариен. — Я боюсь за нее. Не разжечь ли нам костер?
— Нет, — ответила Релла. — Где-то тут поблизости есть постоялый двор: неподалеку находится деревушка Волчий Лог, вот там-то мы и найдем неплохую корчму, где сможем переночевать.
— А далеко ли до магов? — спросил Вариен настойчиво, помогая Ланен вновь ненадолго забраться в седло. Проклятье, до чего ж он силен! Он поднял ее в воздух без особых усилий.
— С час, не меньше, — откликнулась Релла. — Один из нас сможет отправиться в Верфарен, если в Волчьем Логу мы раздобудем свежую лошадь. Оттуда до Верфарена еще с десяток миль.
— Я отправлюсь туда, — сказал я, про себя поклявшись, что побегу даже на своих двоих, если придется. Видеть Ланен в таком состоянии мне было невыносимо. Моя милая девочка, моя нареченная доченька была так нездорова, так слаба. Я готов был проклясть Вариена за то, что он явился отцом этого ребенка, но понял, что она мне этого не простит. И все же тяжело было подавлять в себе то, что так и рвалось наружу. Я придерживал Ланен, пока Вариен взбирался на свою лошадь; после этого он протянул к Ланен руки и взял ее к себе. Так он и держал ее, положив ее голову себе на плечо, и мы отправились дальше.
Ехали мы медленно; Ланен замерла без движения в объятиях супруга. Никогда прежде я не видел ее в таком ужасном состоянии, и, несмотря на то что совершенно не верю ни в каких богов, в тот миг я взмолился неведомым силам, которые, возможно, наблюдали за нами: я умолял их помочь нам поскорее добраться до этой корчмы и доставить Ланен к такому целителю, который оказался бы способен на большее, чем временно смягчить боль.
К огромному своему облегчению, очень скоро я почуял запах дыма, а когда мы миновали следующий поворот, до меня донеслось благоухание горячей еды, а впереди замерцали огни. Подъехав ближе, мы ясно различили распахнутую дверь, из которой лился на дорогу свет от очага. Спустя четверть часа после того, как Ланен сделалось дурно, мы достигли придорожной корчмы.
Может, боги все-таки не так глухи к мольбам?
Берис
Я послал рикти несколько часов назад, но они до сих пор не вернулись. Слишком я недооценил силу Велкаса. Будь все проклято! Отослал в погоню двадцать рикти, и ни одного не осталось в живых, чтоб хотя бы доложить мне о случившемся!
Ругань делу не подмога. Сегодня ночью мне нужно провернуть обособленно еще два дельца. Начну с того, что попроще, определив тем самым участь этого глупца Майкеля. А потом последний удар ножа, последняя капля крови, заключительное слово заклятия — и тогда мне будет ведомо, как подчинить себе Владыку демонов.
А уж когда я это узнаю... О, я долгие годы шел к тому, чтобы подчинить себе весь мир, а последние месяцы только и делал, что разузнавал, как вызвать и подчинить своей воле величайшего повелителя демонов из всех, когда либо являвшихся в этот мир! Будет нелегко: он ведь не демон в строгом смысле слова; впрочем, если он примет мое предложение обрести новую жизнь, его будут сдерживать условия сделки, которую мы заключим. Когда он узнает, что кровь и плоть Марика Гундарского в моей власти, то не устоит. А когда ему станет известен мой замысел, по которому ему предстоит избавить мир от тех немногих кантри, что еще остались в живых, он не сможет воспротивиться.
Когда я отойду после выполнения второй задачи — на это потребуется несколько дней, — останется произвести лишь последний вызов и сделать конечное жертвоприношение, чтобы осуществить задуманное. Тогда он вновь восстанет и будет служить мне — Владыка демонов, продавший свою душу и собственное имя ради неимоверной власти, станет моим рабом, вынужденным ходить у меня на поводу!
Славно. С его помощью я добьюсь уничтожения кантри. Ах, надо как-нибудь постараться сделать так, чтобы узреть собственными глазами смерть хотя бы одного из них.
А иначе какая мне в том радость?
Мои одеяния ожидают меня в приемной, что сообщается с моими тайными покоями. Я наполнил своей кровью особый сосуд и запечатал его, а рану сейчас же залечил. При себе у меня был обрывок ткани из Кайбара, а в сумке хранился последний из плодов лансипа. Ценность его в тысячи раз превышает стоимость лансиповых листьев, это живая частица, привезенная с острова моих недругов. Именно такая жертва мне и требуется.
Да, и надо будет мимоходом найти какого-нибудь ученика. Или магистра. Мне требуется сердце, вырванное из живого тела, чтобы принести его в жертву владыке Преисподней в обмен на заклятие подчинения. Впрочем, вокруг разгуливает так много обладателей сердец — выбирай не хочу. Не стоит забивать себе голову такими пустяками — просто схвачу первого, кто подвернется.
А теперь — за дело.
На этот раз в руке у меня был обычный фонарь, которым я освещал себе путь; Дурстан шагал рядом. По пути к комнате для вызова нам никто не встретился. Возможно, придется отправиться в общий приход и подыскать кого-нибудь там; но прежде мне нужно было осуществить еще одно небольшое дельце.
Оказавшись внутри комнаты, я обновил заклятие, скрывавшее это место от посторонних: конечно, подвернись мне сердце само собой, это было бы весьма кстати, однако ставки были таковы, что я не мог позволить кому бы то ни было помешать мне, пусть даже случайно.
Произнося необходимые молитвы и ограждающие заклятия, я возжег семь свечей, расставленных вдоль магического крута (каждая из них символизировала святыню для одного из семи Владык), произнес одно-единственное слово — и под главной жаровней, что стояла на алтаре, заплясал огонь. Угли на жаровне мигом налились багровым румянцем. Я воскурил благовония, зажегши их от пламени свечей, и глубоко вздохнул. Знакомый аромат был по-домашнему приятным.
Дурстан, облаченный в ризу, теперь всеми силами сподручничал мне: сперва помог с убранством, потом подал мне нож. Я воззвал к своей силе и начал привычно читать слова заклинания, одновременно с этим проткнув себе кончик пальца, чтобы пожертвовать семь капелек крови. Падая на угли, они издавали шипение. Я столь часто прибегал к этому заклинанию, что у меня возникало чувство, будто мне вовсе и не обязательно для этого сосредоточиваться. Но я знал, что чувство это обманчиво: расслабившись, я поступил бы слишком опрометчиво. Поэтому я сосредоточился, как всегда стараясь не запнуться на четвертой строке, — это изменило бы значение заклинания, и тогда я не был бы защищен от внезапного нападения.
Как бы там ни было, данный обряд вызова несколько отличался от всех прочих. Я поместил в Майкеля демона, пока он спал, опьяненный по моей милости зельем. Демон этот держал в своих клешнях концы двух скоропутных вервей, на выход и на вход; противоположные их концы были уже установлены в моих тайных покоях. Чародейство, наложенное на Майкеля, было весьма искусным и совершенно неприметным со стороны — обошлось мне это недешево: пришлось заплатить кровью и лансипом, однако дело того стоило. Как только я приведу чары в действие, Майкель, где бы он сейчас ни скитался, отправится прямиком туда, куда я прикажу демону его повести, и при этом будет считать, что идет по своей воле, движимый какими-то личными целями. Когда добыча сделает привал, он остановится и воздвигнет алтарь. Сразу же после этого демон вырвется наружу, установит концы обеих вервей и исчезнет. Тогда я смогу переместиться туда, схватить свою добычу и в мгновение ока умчаться обратно. Майкель, возможно, даже успеет меня увидеть, прежде чем умереть. Это будет отличнейшим зрелищем.
В багровом воздухе над алтарем возник образ демона, что сидел внутри Майкеля и ждал своего часа.
— През-зренный, ты дерзнул выз-звать с-собс-ственную с-смерть! Трепещи в ужас-се, ибо я...
— Я — Малиор, повелитель Шестой Преисподней. Ты взял мою кровь, ничтожный рикти. Служи же мне, или умрешь, — проговорил я, стягивая узы заклятия.
— Повелевай, хоз-зяин, — прохрипела тварь, силясь высвободиться от заклятия, точно от веревки, петлей затянутой на шее.
— У меня есть для тебя добыча, — сказал я. — Отведай крови, что пропитала эту ткань. Пошли того, в чьем теле сидишь, чтобы он разыскал ее и воздвигнул алтарь возле того места, где она остановится на отдых, но это должно произойти не раньше чем через три дня.
Последнее уточнение вызвало у меня прилив гордости. Я очень точно вычислил, что следующий обряд вызова, к которому мне предстоит прибегнуть чуть позже, изнурит меня, и мне потребуется пара дней отдыху, да потом еще день, чтобы все приготовить к прибытию Ланен. Как только она окажется у меня в руках, я завершу вызов Владыки демонов; но было бы глупо даже пытаться проделать это прежде, чем она будет полностью в моей власти. Мне было известно, что она владеет даром бессловесной речи, — Марик предупредил меня об этом, — так что, едва я заполучу ее, нужно будет сделать так, чтобы она не смогла ни говорить, ни думать...
Тварь, разумеется, противилась и сыпала угрозами, но деваться ей было некуда.
— Как прикажеш-шь, повелитель, — наконец прошипел рикти.
— Когда алтарь будет сооружен, установи концы обеих вервей для мгновенного перемещения. Когда сделаешь это, воротишься ко мне и доложишь обо всем. Тогда получишь свободу.
— С-скорее бы, повелитель, с-скорее бы! — взмолилась тварь.
— Через три дня, не ранее. Ты понял?
Демон выругался, зашипел и вновь попытался высвободиться, но тщетно: подобных ему я мог бы с легкостью удержать и во сне.
— Понял. Через-з три дня, не ранее, когда добыча ос-стано-вится на отдых.
— Верно. А теперь изыди. Позже ты вернешься и доложишь мне, что все подготовлено.
— С-слушаюс-сь, — прошипело существо, и образ его рассеялся. Я посыпал на угли листьев лансипа, чтобы заглушить зловоние, что оставил после себя рикти. Самое легкое из двух дел сделано — я и не сомневался, что особых трудов это не составит. Дым, исходивший от лансиповых листьев, приятно щекотал ноздри.
Теперь на очереди вторая задача. Я добавил ароматной смолы и начал готовиться к предстоящему нелегкому испытанию, хотя, по правде сказать, я уже и так знал большую часть из того, что мне было необходимо.
В целом дело было не таким уж и сложным. Долгие годы я предавался размышлениям: как возможно, чтобы кто бы то ни было не переставал хохотать, пока кантри испепеляли его дотла? Или он совершенно повредился в уме — а я не думаю, что тот, кто усилием воли сумел уничтожить истинных драконов, был сумасшедшим, — или же он нашел какой-то способ претворить в жизнь нечто, о чем прежде упоминалось лишь в легендах. Именно эти размышления и привели меня к мысли, что Владыка демонов прибегнул к заклятию Изъятого Сердца.
В детских сказках частенько говорится про такое: некий вымышленный чародей извлекает у себя из груди сердце и прячет его в каком-нибудь укромном местечке, тем самым делаясь неуязвимым. Сердце всегда хранится где-нибудь в отдалении от тела, как следует упрятанное и хорошо оберегаемое — сказки так и твердят на разные лады: «хранится в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, сундук в дупле старого дерева», а дерево охраняется какими-нибудь сказочными чудищами или просто окутано непроницаемым мраком.
Но я-то знаю, где находится сердце. Там же, где и «сказочные чудища».
На протяжении тысячелетий истинная смерть Владыки демонов находилась под боком у тех, что питали к нему самую жгучую ненависть, а они об этом даже не знали.
Сердце Владыки демонов было сокрыто на зеленом острове далеко в Западном море, внутри цепочки пещер, слишком узких, чтобы туда могли пробраться сколько-нибудь крупные твари. Насмешка судьбы заключалась в том, что, будучи даже лишенным тела и уязвимым, сердце его продолжало уничтожать тех, которых он люто ненавидел изначально. Уйдя в изгнание, они полагали, будто находятся в полной безопасности, считали себя такими мудрыми и могучими — и все это время стук его сердца гулко отдавался в окрестных горах: оно отравляло им воздух, воду и саму землю, на которой они нашли пристанище. Ныне их даже меньше, чем когда бы то ни было — у них едва хватает сил плодиться.
Я должен поведать им обо всем этом перед тем, как они встретят свою смерть.

Глава 13
ВЕТЕР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ ПЫШЕТ ЖАРОМ
Уилл
Мы уселись как можно ближе к очагу. В корчме было почти совсем пусто. Я бы предпочел, чтобы она была полной, тогда мы не торчали бы тут на самом виду. Впрочем, если говорить по совести, я был слишком утомлен, чтобы беспокоиться об этом; хотя, коли уж на то пошло, из нас троих мне успешнее всего удавалось бороться со сном.
Велкас с Арал тяжело опустились на лавку поближе к огню, а я отправился разыскивать Гайра; покидая их, я мельком заметил, что Арал по-прежнему держит свою силу наготове. Они с Велкасом о чем-то говорили вполголоса.
Гайр не замедлил появиться, таща на подносе дымящийся пирог, который я мог бы взять у него за две медные монеты; я уже протянул было руки, но тут Гайр пригляделся и, узнав меня, потянул поднос к себе.
— Хо-хо, Уилл, вот, стало быть, как? Что ж, на кухне готовят еще один пирог, как раз для тебя; дай-ка я обслужу сперва вон тех почтенных гостей, а потом уж и до тебя доберусь.
— Нам срочно нужно чего-нибудь проглотить, Гайр, двое моих друзей прямо-таки умирают с голоду. Могу я хотя бы пока взять пива с хлебом?
— Я мигом, Уилл, только обожди немного! — отозвался он, ставя поднос на другой стол: там сидела какая-то престарелая парочка, и, кроме них и нас, в корчме никого не было.
Пришлось мне стоять и ждать. Гайр всегда такой.
Поневоле я как следует рассмотрел тех двух, что он обслуживал: мужчину с резкими чертами лица, в темных волосах которого уже пробивалась седина, и женщину с горбатой спиной. Оба казались какими-то изнуренными; однако, когда мужчина принялся резать пирог на четыре части, женщина сказала:
— Мне бы чего-нибудь покрепче, чем пиво. Что у вас есть еще?
— Выходит, ей настолько худо? — сочувственно спросил Гайр. — Бедняжка! У меня есть немного «Кигура» или вот бутылочка кайрумского...
— А чего-нибудь покрепче вина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70