Как появлялись подобные существа и почему милосердный Эт-Создатель терпел нарушение своих законов… Ответов Веррэн не знал. Их не знали и маги Содружества, иначе сегодня не понадобилось бы растягивать нити судьбы.
К горлу подступала тошнота. Веррэн плотно зажал губы ладонями и вскоре почувствовал соленый привкус крови. Откуда она взялась? Должно быть, он сам не заметил, как прикусил губу. Сетвир еще не закончил просмотр. Вспомнив про Асандира, Веррэн заставил себя наблюдать за дальнейшим порабощением всего, что жило в болоте и вокруг него. Змеи, насекомые, выдры, лягушки — одержание каждого вида как бы изымалось из времени и внимательно просматривалось нить за нитью, искажение за искажением. И везде было одно и то же: вторжение в тело, когда жертва буквально задыхалась от боли; удар по природным жизненным силам (сущности запутывали и рвали их, точно нитки тонкой пряжи) и вселение чужеродной сущности. Конец тоже оказывался одинаков: под знакомым внешним обликом скрывалась сущность, служащая другим силам. Одержание требовалось особям только одного поколения. Их потомство уже рождалось со всеми демоническими свойствами, готовое развивать и оттачивать их по приказу невидимых повелителей.
Веррэн покрылся холодным потом. Сетвир добрался до появления метурий и просматривал все стадии с предельной тщательностью. Несчастные саламандры оказались наиболее благодатным сосудом для сущностей, явившихся из бездн Ситэра. Множество вопросов нити судьбы так и оставили без ответа. Выводы были неутешительны: природный порядок вещей, считавшийся незыблемым, оказался уязвимым и дал трещину. Нити судьбы с бесстрастием зеркала показали, что демонические сущности, вселяясь в жертву, не подавляли, а просто уничтожали ее душу. Если «привычное» одержание имело какие-то пределы, здесь оно было беспредельным. А тело после уничтожения изначальной души становилось послушным и податливым орудием.
— Ты думаешь, проклятие Деш-Тира, имеет схожую природу? — шепотом спросил потрясенный Веррэн.
Сетвир безучастно взглянул на него. Глаза мага, как льдинки, отражали скомканные и потускневшие узоры нитей, над которыми словно надругались.
— Это мы и пытаемся понять, — сухо ответил он и неожиданно вздрогнул.
Наверное, увиденное пробило брешь отстраненности Сетвира и всегдашнее хладнокровие изменило ему. Хранитель Альтейна глотнул воздух, вытер о манжеты влажные ладони и произнес одно короткое слово. Затрещали искры. Узор нитей судьбы погас.
Асандир шевельнулся и тяжело вздохнул. Трайт как будто только и дожидался этого мгновения; он сразу же отошел и рухнул на стул.
Какое-то время в зале сохранялась гнетущая тишина. Потом Веррэн поднялся и нетвердыми шагами двинулся к очагу, чтобы подбросить дров и заварить чай. Содержащиеся в тинелле яды вытягивали из организма всю влагу. Видения отступали не сразу; их вспышки еще долго врывались в привычные ощущения. Веррэну хотелось, не дожидаясь чая, лечь на пол и заснуть. Ослабляя свою хватку, тинелла делала человека предельно раздражительным. Страж едва не ударил ногой пушистого серого кота, с мурлыканьем возвращавшегося к очагу. Устыдившись собственной слабости, Веррэн закусил губу и стал, как его учили, гасить последствия ядовитого зелья.
Разговор за столом возобновился. Маги принялись сравнивать увиденное одержание метурий с проклятием Деш-Тира, обрушившимся на принцев. Голоса их звучали глухо, и из темных углов им вторило такое же глухое эхо. Веррэн тер слезящиеся глаза, одновременно стараясь унять дрожь в руках. Он моргал, прогоняя назойливые видения, а те, как назло, еще крепче застревали в памяти. Шум закипающей воды быстро вернул разбежавшиеся мысли в повседневную реальность. Зябко поеживаясь, Веррэн равнодушно следил за котлом. И вдруг страж поймал себя на том, что подспудно продолжает думать о Миртельвейнском болоте. Оно перестало быть для Веррэна проклятым местом, ареной не утихающей битвы. Нет, он не утратил чувства опасности. И все же эти чудовищные порождения заслуживали искреннего сострадания. А ведь наследники двух королевских династий могут оказаться (если уже не оказались) в положении несчастных метурий. Одна эта мысль вызывала у Веррэна неописуемый ужас.
Горячий чай взбодрил и успокоил ученика магов, Веррэн вернулся за стол. Однако его спокойствие было недолгим. Он понял, что маги вновь готовятся заглянуть в прошлое. По сравнению с манипулированием нитями судьбы их действо было простым и безопасным — всего-навсего воссоздание картин определенных событий. Ожившие воспоминания и не более. «Но зачем им это понадобилось?» — думал Веррэн, разглядывая магов. У Асандира ввалились глаза. Свет очага очерчивал его морщинистый профиль. Асандир был настолько утомлен, что не стал тратить силы на магическое пламя. Вместо этого он несколько раз ударил кремнем по кресалу и зажег стоящую на столе свечу. Когда Трайт отгонял своего назойливого ворона, Веррэн заметил, что у искалеченного мага дрожат руки.
Даже Сетвир — и тот был на пределе самообладания. Волосы опутывали воротник его старомодного бархатного камзола, точно невод корягу. Глаза лихорадочно блестели. Сетвир оглядел обоих собратьев.
— Давно мы не попадали в такой переплет, — сказал он. Воссозданием картин прошлого предстояло заняться Асандиру.
— Не затянется ли наша прогулка в прошлое? — осторожно спросил у него Сетвир.
— Будем рассчитывать, что милосердие Эта не даст мне замешкаться.
Подавленность мага сразу заметило кошачье племя, которое тут же сгрудилось вокруг него, готовое помочь и поддержать. Асандир ласково погладил нескольких хвостатых утешителей и с печальной иронией произнес:
— Спасибо, мои дорогие. Я вам очень благодарен. Но мы еще не закончили, и я прошу вас не мешать.
Остренькие ушки тревожно зашевелились. Магия с ее заклинаниями нравилась котам не больше, чем неожиданное купание в холодной воде. Шерсть встала дыбом, хвосты надменно задвигались взад-вперед, и обиженные спутники Веррэна вновь растворились в сумраке.
В другое время страж Миртельвейна от души посмеялся "бы над кошачьей выходкой, но сейчас ему было совсем не до смеха. Маги не объяснили ему, чем вызвана необходимость заглянуть в недавнее прошлое. Достаточно того, что она существовала и явно была серьезной и безотлагательной, ибо члены Содружества никогда не тратили силы понапрасну. Асандир отложил проржавевшее кресало и замер в напряженном молчании. Глаза его были закрыты; сейчас только он наблюдал момент, когда проклятие Деш-Тира коснулось обоих принцев. Однажды он уже пытался разгадать эту сводящую с ума загадку. Шесть лет назад, по горячим следам случившейся беды.
Нарастающая волна силы была ослепительно яркой; она затопила и смела замешательство Веррэна. Волна становилась все шире. Она с легкостью могла бы расплавить камень или зажечь металл, будто сухую щепку. Над черной, истершейся тканью плаща Трайта возникла картина, рожденная волей и магией Асандира. Пламя свечи расширилось, став окном в прошлое. Асандир воссоздал тот день, когда тысячи итарранцев собирались на торжественную коронацию наследного принца Ратанского…
Под весенним солнцем реяли королевские знамена. Преобладали два цвета: серебристый и зеленый — цвета Ратанского королевства. На широком балконе одного из домов, окаймляющих главную городскую площадь, стоял светловолосый, нарядно одетый человек, сияя драгоценными камнями. Неожиданно его лицо перекосилось от гнева, он простер руки и начал что-то говорить. Воссозданная . картина была немой; собравшиеся за столом не услышали ни его слов, ни шума толпы. Но слова только помешали бы сейчас, ибо Асандир воссоздал мгновение, когда одна из сущностей Деш-Тира совершила одержание, подчинив себе Лизаэра Илессидского. Осознавая себя вершителем справедливости, принц нанес удар по своему главному врагу…
Умом Веррэн понимал все: Лизаэр стал жертвой мести Деш-Тира, умело воспользовавшегося его обостренным чувством справедливости. Справедливость была отличительной чертой династии Илессидов; в давние времена, для борьбы со злом, Содружество намеренно наделило ею эту династию. Веррэн знал, что расправа над Повелителем Теней не удалась. И тем не менее, глядя на охваченного «праведным» гневом Лизаэра, он не мог побороть внутреннего отвращения. А картина прошлого продолжала разворачиваться.
Рукотворная молния прочертила в воздухе огненную дугу. Целью удара был черноволосый человек. Он что-то крикнул и попытался вырваться, однако двое грузных торговцев крепко держали его за руки и колени. Меч помог бы ему высвободиться, но оружие валялось на земле и было вне досягаемости. Один из торговцев для верности заломил Аритону правую руку. Фаленит словно ничего не видел и не чувствовал. Его брат по крови начал их смертельный поединок, перед которым меркло все остальное.
Веррэн ощущал себя мотыльком, пригвожденным булавкой немого изумления. Он видел, как Аритон сумел вывернуться из лап торговцев и вовремя подхватить свой пара-вианский меч — наследство династии Фаленитов. Благородная магия древнего оружия рассекла смертоносную нить, посланную Лизаэром, а меч с неслышимым звоном вновь упал на камни площади.
Когда безоружный принц Ратанский поднял руку, приготовившись сотворить защитную тень, послышался резкий, как щелчок хлыста, голос Сетвира:
— Останови этот момент.
Асандир бесстрастно выполнил просьбу. Он словно вырезал кусок из времени. Веррэну почему-то подумалось об отражении, вмерзшем в зеркало. Ему было не по себе. Наверное, так мог бы выглядеть чей-нибудь предсмертный крик, остановленный магией и обреченный звучать столько, сколько понадобится. «И все-таки, — недоумевал Веррэн, — зачем магам терзать себя этими картинами?»
Аритон Фаленский поднял голову к небу. Широко раскрытые глаза, похожие на два сверкающих турмалина, были полны душевной боли. Аритон следил за вороном, кружащим над толпой. Пальцы согнулись, чтобы исторгнуть тень и защитить птицу. По замыслу Трайта, ворон должен был привести Фаленита к Сетвиру и тем самым уберечь от столкновения с Лизаэром. Сам Аритон находился на волосок от беды, но его сейчас заботило не собственное спасение, а дальнейшее развитие событий. Оно не было однозначным, и, если не предупредить об этом магов Содружества, под угрозой окажется не только жизнь и судьба его самого, но, возможно, и судьба всей Этеры…
— Дар предвидения, свойственный Ахелласам! — не удержавшись, воскликнул Веррэн. — Я и не знал, что наряду с присущим Фаленитам состраданием Аритон унаследовал и дар своей материнской линии.
— К несчастью для Аритона, Лизаэр тоже унаследовал этот дар, — печально добавил Сетвир. — Каждый из братьев обладает качествами, присущими двум королевским династиям.
Увиденное вновь заставило Трайта сожалеть о своей тогдашней оплошности. Глотнув воздух, он закрыл глаза и прошептал:
— Эт милосердный, если бы я только знал! И зачем я послал ворона?
— Если бы и не послал, их столкновение все равно произошло бы, — с раздражающей твердостью возразил Асандир.
Он держался пугающе отрешенно, не проявляя никаких чувств. Но он и не имел права отвлекаться, иначе воссоздание картин прошлого могло сбиться или нарушиться.
— Сейчас я вырежу этот кусок, и ты сам убедишься. Маги далеко не всегда считали нужным объяснять свои намерения. Вот и сейчас Веррэн терялся в догадках: то ли это делается в помощь ущербному восприятию Трайта или его собственному, все еще недостаточно развитому, то ли у магов опять появилась какая-то скрытая причина. Сетвир оборвал напряженные раздумья Веррэна.
— А почему бы нам вообще не пропустить этот кусок? . Деш-Тир и его природа таковы, что, боюсь, нам придется вычленять и внимательно разглядывать все куски подряд. Асандир кивнул и перестроил картину. Сознание Веррэна еще не до конца освободилось от оков тинеллы. Он невольно вздрогнул, увидев не изображение, а тонкие объемные узоры нитей. То были узоры жизненной силы ратанского принца, картина его характера и чувств. Здесь же светились рубиново-красные нити торговцев, запечатлевшие всю их ярость и ненависть к Аритону. Но его узор был намного более цельным и гармоничным. Фаленит сопротивлялся им, не проявляя ответной ненависти.
Подступавшие слезы мешали Веррэну дышать.
В узоре жизненных линий Фаленита читалась какая-то странная, неприкрытая ирония. Возможно, это тоже было особенностью его наследия по материнской линии. Тогда схожей иронией должен обладать и Лизаэр. Веррэн знал, что шесть лет назад, в тот злополучный день несостоявшейся коронации, Асандир и Сетвир ценой неимоверных усилий изгнали и уничтожили одну из сущностей Дещ-Тира, которой удалось проникнуть в Илессида. Правда, они не смогли уничтожить занесенную ею ненависть. Веррэн помнил, что оба мага как-то обмолвились вскользь об их последнем разговоре с Лизаэром. Принц был дерзок, ироничен и называл своего кровного брата не иначе как «ублюдком» .
Прошлое не повернешь вспять. Усилием воли Веррэн заставил себя успокоиться и смотреть дальше. Оказалось, что на пути, приведшем их в Этеру, оба принца странствовали по Красной пустыне и набрели на фонтан Пяти Веков — магическое сооружение Давина-Отступника. Давин построил фонтан за несколько лет до того, как поднял бунт против верховных королей.
— Эт милосердный, — выдохнул Веррэн. — Значит, они оба явились сюда через Врата Изгнания. Они оба попробовали воды из фонтана Давина и получили обещанные пятьсот лет жизни. Но тогда проклятие Деш-Тира может терзать наш континент еще целых пять веков!
На плечо взволнованного стража Миртельвейна опустилась теплая, ободряющая рука Сетвира.
— Не надо отчаиваться. Возможно, приобретенное принцами долголетие поможет нам избавить их от проклятия.
Однако его утешительные слова звучали не слишком уверенно.
Неожиданно Сетвир напрягся и потребовал:
— Переместись к самому моменту проклятия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102