— И все это время я была помешана на виновности Синди. Великолепно, Ивз!
— Я тоже. Все мы так думали. Она была великолепным объектом для подозрения в синдроме Мюнхгаузена. Низкий уровень самолюбия, спокойный характер, раннее знакомство с тяжелой болезнью, медицинская подготовка. Вероятно, читая различные книги по медицине, Чип натолкнулся на этот синдром, увидел схожесть и понял, что у него появилась возможность разделаться с женой. Именно поэтому он не позволил перевести Кэсси в другую больницу. Хотел дать нам время развить наши подозрения. Работал над нами, как над аудиторией, — так, как работает со своими студентами. Он эксгибиционист, Стеф. Но мы не видели этого, потому что в книгах говорится, что это всегда женщина.
Молчание.
— Он убил Чэда, правда? — спросила Стефани.
— Весьма вероятно.
— Почему, Апекс? Зачем нужно измываться над собственными детьми, чтобы добраться до Синди?
— Не знаю, но скажу одно. Он ненавидит Кэсси. Прежде чем его вывели из комнаты, он бросил на нее взгляд, который был по-настоящему страшен. Чистейшее презрение. Если пленка схватила этот взгляд и если сочтут, что ее можно представить на суде, то обвинителю большего и не потребуется.
Покачав головой, Стефани вернулась к кроватке и погладила волосы Кэсси.
— Бедная малютка. Бедная невинная крошка.
* * *
Я сидел на своем месте, и у меня не было желания ни думать, ни говорить, ни чувствовать.
У моих ног на полу пристроились три мягких кролика.
Я поднял одного. Перекладывал из руки в руку. И вдруг нащупал у него в животе что-то твердое.
Открыв клапан, я пошарил в пластиковой набивке, так же, как делал это в спальне Кэсси. На сей раз что-то было запрятано в складке вблизи паха.
Я вытащил этот предмет. Пакетик. Около дюйма в диаметре. Бумажная салфетка, скрепленная клейкой лентой.
Я развернул его. Четыре таблетки. Светло-голубые, на каждой — контур сердца.
— Валиум, — сказала Стефани.
— Вот и тайник. — Я вновь свернул пакетик и отложил его для Майло. — А Чип так упирал на то, что у него нет никаких наркотиков. Все-то у него игра.
— Этих кроликов купила Вики, — проговорила Стефани. — Именно Вики пристрастила к ним Кэсси.
— С Вики будет особый разговор, — заверил я.
— Просто удивительно, — продолжала Стефани, — всему этому нас не учат в шко...
С кроватки донесся писк. Глаза Кэсси судорожно заморгали и открылись. Углы маленького ротика потянулись вниз. Девочка поморгала еще немного.
— Все хорошо, малышка, — проговорила Стефани.
Ротик Кэсси задвигался, и наконец из него послышался звук:
— Эх-эх-эх.
— Все хорошо, милая. Все будет хорошо. Ты будешь здорова.
— Эх-эх-эх-эх.
Девочка опять поморгала. Вздрогнула. Попыталась пошевелиться — не смогла, вскрикнула от огорчения и зажмурила глаза.
Стефани взяла ее на руки и покачала. Кэсси пыталась вывернуться из рук.
Я вспомнил, как она сопротивлялась мне.
Реагировала на беспокойство матери? Или это были воспоминания о мужчине, который приходил ночью, скрытый темнотой, и причинял ей боль?
Но тогда почему она не пугалась каждый раз, когда видела Чипа? Почему она так охотно льнула к нему тогда, когда я в первый раз застал их вместе?
— Эх-эх-эх.
— Шшш, малышка.
— Эх... эх... эх...
— Спи, милая. Спи.
Еле слышно:
— Эх...
— Шш.
— Эх...
Глаза закрылись.
Тихое посапывание.
Стефани подержала ее еще несколько секунд, а затем положила в кроватку.
— Должно быть, магическое прикосновение, — печально произнесла она. И, накинув стетоскоп на шею, вышла из комнаты.
34
Вскоре прибыли медсестра и полицейский.
Я передал полицейскому пакетик таблеток и как лунатик направился к тиковой двери.
Там, в пятом отделении, ходили и разговаривали люди, но я не замечал их. На лифте я спустился на цокольный этаж. Кафетерий был закрыт. Раздумывая, были ли у Чипа ключи и от этой комнаты, я купил кофе в автомате, нашел платный телефон и потягивал напиток, пока справочное бюро по моей просьбе разыскивало номер телефона Дженнифер Ливитт. Поиски результатов не дали.
Прежде чем оператор отключился, я попросил его проверить, есть ли в картотеке номер каких-либо Ливиттов, проживающих в Фэрфаксе. Да, есть два. Один из них, как мне показалось, смутно напоминал номер домашнего телефона родителей Дженнифер.
На моих часах 9.30. Я знал, что мистер Ливитт ложится спать рано, чтобы попасть в пекарню к пяти часам утра. Надеясь, что еще не очень поздно, я набрал номер.
— Алло.
— Миссис Ливитт? Это доктор Делавэр.
— Доктор, как поживаете?
— Хорошо, а вы?
— Очень хорошо.
— Я звоню не слишком поздно?
— О нет. Мы еще смотрим телевизор. Но Дженни здесь нет. У нее теперь собственная квартира. Моя дочка-доктор очень независима.
— Вы должны гордиться ею.
— А как можно не гордиться? Она всегда заставляла меня гордиться ею. Вам нужен ее новый телефон?
— Пожалуйста.
— Подождите... Она живет в Уэствуд-Вилледж, недалеко от университета. Вместе с другой девушкой, очень приличной девушкой... Вот он. Если ее там нет, она, наверное, в офисе — у нее теперь есть еще и офис.
Она хихикнула.
— Это здорово.
Я записал номера.
— Да, офис, — продолжала миссис Ливитт. — Вы понимаете: вырастить такого ребенка — это честь... Я скучаю без нее. Дом теперь слишком тихий, не для моего характера.
— Еще бы.
— Вы очень помогли ей, доктор Делавэр. Колледж в ее возрасте — это не очень-то легко. Вы должны гордиться собой.
* * *
На квартире Дженнифер никто не ответил. Но в офисе после первого же гудка она подняла трубку.
— Ливитт.
— Дженнифер, это Алекс Делавэр.
— Привет, Алекс. Ты решил тот случай с синдромом Мюнхгаузена «по доверенности»?
— Кто сделал это, известно. Но почему он это сделал, еще до конца не ясно. Оказалось, отец ребенка.
— Вот это поворот! — воскликнула Дженнифер. — Значит, не всегда мать?
— Он рассчитывал, что мы так и подумаем. Все время подставлял ее.
— Какое макиавеллиевское коварство.
— Воображает себя интеллектуалом. Он профессор.
— Здесь?
— Нет, в колледже для младших курсов. Но серьезную научную работу он ведет в университете, поэтому-то я и звоню тебе. Я уверен, что он прочел обширнейший материал по данному синдрому, чтобы создать классический случай. Его первый ребенок умер от синдрома внезапном младенческой смерти. Еще один классический случай, поэтому я подумываю, не подстроил ли он и его.
— О, нет — это звучит слишком чудовищно.
— Я думаю о системе «Поиск и печать», — продолжал я. — Если у него есть счет на факультете, можно ли это как-то узнать?
— Библиотека регистрирует все требования пользователей. Для того чтобы высылать счета.
— Указывается ли в счетах, какие именно статьи были взяты?
— Обязательно. Который теперь час? Девять сорок пять. Библиотека открыта до десяти. Я могу позвонить туда и узнать, работает ли кто-нибудь из моих знакомых. Как зовут этого ублюдка?
— Джонс, Чарльз Л. Социология. Муниципальный колледж Уэст-Вэлли.
— Записала. Не клади трубку, жди, я позвоню в библиотеку по другой линии. На всякий случай, если нас разъединят, дай мне твой номер. — Через пять минут она соединилась со мной. — Voila, Алекс. Этот идиот оставил прекрасный бумажный след. Он брал все, что есть в библиотеке по этой теме, — Мюнхгаузен, внезапная младенческая смерть и социологическая структура больниц. Плюс немного отдельных статей по двум другим вопросам: токсичность диазепама и — готов ли ты услышать следующее? — фантазии женщин о размерах пениса. Все там записано: имена, даты, точное время. Завтра я возьму для тебя распечатку.
— фантастика. Я очень благодарен тебе, Дженнифер.
— Еще кое-что, — сказала она. — Он не единственный, кто пользовался этим счетом. На некоторых заказах стоит еще одна подпись — какая-то Кристи Киркеш. Знаешь кого-нибудь с таким именем?
— Нет, — ответил я. — Но меня не удивит, если она окажется молодой и привлекательной, одной из его студенток. Может быть, даже играет в софтбол за свое общежитие.
— Грязное дело для профессора. Как ты считаешь?
— Он существо, придерживающееся собственных привычек.
35
Было жаркое утро. Долина поджаривалась на солнце. Огромный грузовик опрокинулся на шоссе и засыпал все проулки яйцами. Даже обочина была заблокирована, и Майло ругался до тех пор, пока дорожный полицейский не пропустил нас.
Мы прибыли в колледж на десять минут раньше звонка. Добрались до класса, как раз когда входили последние студенты.
— Проклятие, — проворчал Майло. — Неудачное время мы выбрали.
Мы поднялись по лестнице в трейлер. Я остался у двери, а Майло направился к доске.
Комната была маленькой — половина трейлера отгорожена занавеской-гармошкой. Стол для заседаний и дюжина складных стульев.
Десять стульев заняты. Восемь женщин, двое мужчин. Одной из женщин уже за шестьдесят, остальные — девчонки. Обоим мужчинам около сорока. Один англосакс, с копной светлых волос, другой — испанского типа, с бородой. Блондин быстро взглянул на нас и уткнулся в книгу.
Майло взял указку и постучал по доске.
— Мистер Джонс не сможет сегодня вести занятие. Я мистер Стерджис, и я заменю его.
Все глаза устремились на Майло, только блондин по-прежнему не отрывал взгляда от книги.
Одна из девушек спросила:
— С ним все в порядке?
Голос звучал напряженно. У девушки были очень длинные темные вьющиеся волосы, худое хорошенькое личико, в ушах сережки — скрепленные леской пластиковые шарики белого и бледно-лилового цвета. Черный обтягивающий топ демонстрировал большую грудь и гладкие загорелые плечи. На глаза были наложены слишком синие тени, на губы — слишком бледная губная помада, и всего этого было слишком много.
Тем не менее девушка выглядела лучше, чем на фотографии в студенческом деле.
— Не совсем, мисс Кристи, — ответил на ее вопрос Майло.
Девушка открыла рот. Остальные студенты воззрились на нее.
— Эй, что происходит? — воскликнула брюнетка и схватила свою сумочку.
Майло сунул руку в карман и вынул свой полицейский значок.
— Это вы скажете мне, Кристи.
Она онемела. Остальные студенты вытаращили глаза. Читатель не отрывал взгляд от книги, но его глаза, казалось, не замечали букв.
Я заметил, как Майло посмотрел на мужчину. Взглянул на пол.
Ботинки.
Громоздкие черные тяжелые ботинки со вздувшимися носами. Они не подходили к его шелковой сорочке и модельным джинсам.
Глаза Майло сузились.
Читатель остановил взгляд на мне, потом поднял книгу выше, стараясь спрятать за ней глаза.
«Теория организаций».
Кристи начала плакать.
Остальные студенты застыли как статуи.
— Эй, Джо! Проверка камеры! — внезапно рявкнул Майло.
Читатель рефлективно поднял голову. Всего на секунду. Но этого было достаточно.
Вежливое лицо. Отец Дика и Джейн, если смотреть с расстояния в полквартала. Но вблизи отдельные детали разрушали это впечатление: нечисто выбритый, следы оспы на щеках, шрам поперек лба. Татуировка на одной руке.
И пот — слой пота, блестящий, как только что нанесенная глазурь.
Он поднялся с места. Жесткий взгляд, прищуренные глаза, огромные кисти рук, мощные предплечья. Еще татуировки, сине-зеленые, грубые. Что-то змеиное.
Он собрал свои книги и, наклонив голову, шагнул от стола.
— Эй, останься. Я легко ставлю отметки, — проговорил Майло.
Мужчина остановился, начал опускаться на стул, но вдруг бросил книги в Майло и рванулся к двери.
Я стал перед ним, сложив руки в двойной блок.
Он со всей силой, на какую был способен, ударил меня плечом. Я врезался в дверь, от толчка она распахнулась.
Я упал спиной на асфальт, приземлился тяжело, чувствуя, как гудит мой копчик. Протянув руки, я захватил полные горсти шелка. Мужчина свалился мне на грудь, царапаясь, нанося удары и разбрызгивая пот.
Майло оторвал его от меня, очень быстро сунул кулаком в живот и в лицо и с силой прижал к трейлеру. Мужчина сопротивлялся. Майло с силой ударил его по почкам и, когда тот со стоном опустился на землю, надел наручники.
Прижал к земле и поставил ногу на его поясницу.
Быстрый обыск — и на асфальте лежали пачка денег, выкидной нож с черной рукояткой, флакон пилюль и дешевый пластиковый бумажник с маркой игорного городка в Рино, штат Невада. Майло вынул из него три экземпляра водительских прав.
— Так, так, так, что у нас здесь? Собран — запятая Карл, написано через "К"; Себринг — запятая Карл, написано через "С" и... Рэмзи Кларк Эдвард. Какое имя настоящее, дурень, или ты страдаешь синдромом многообразия личности?
Мужчина молчал.
Майло ткнул носком ноги один из черных ботинок:
— Добрые старые тюремные гады. Из какой тюрьмы? Окружной или штата?
Молчание.
— Тебе нужны новые каблуки, гений.
Спинные мускулы мужчины задвигались под рубашкой.
Майло повернулся ко мне:
— Найди телефон и позвони в отделение Девоншир. Скажи им, что мы задержали подозреваемого, проходящего по отделу убийств Центрального участка, и назови полное имя Дон Херберт.
Лежащий на земле выругался. Его голос был глубоким и хриплым.
На лестнице появилась одна из молоденьких студенток. Ей было не больше двадцати одного года, невысокая блондинка со стрижкой под пажа, белое платье без рукавов, лицо Мэри Пикфорд.
Очень робким голосом она проговорила:
— Кристи сильно расстроена.
— Передайте ей, что я через минуту приду, — ответил Майло.
— А-а... конечно. А что сделал Карл?
— Неаккуратно приготовил домашнее задание, — усмехнулся Майло.
Мужчина на земле зарычал, девушка испугалась. Майло продолжал упираться коленом в его спину.
— Заткнись.
Блондинка схватилась за дверную ручку.
Смягчив голос, Майло успокоил ее:
— Все в порядке — не надо волноваться. Пойдите внутрь и подождите.
— Это какой-то эксперимент или что-то в том же духе, да?
— Эксперимент?
— Ролевая игра. Знаете? Профессор Джонс любит использовать их, чтобы оживить наше внимание.
— Уверен, что так. Нет, мисс. Это настоящее. Социология в действии. Смотрите внимательно — это будет в ваших выпускных экзаменах.
36
Конверт прибыл с посыльным в семь часов, как раз перед приходом Робин. Я отложил его и попытался провести с ней нормальный вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60