Он решил, что такой результат – худшее, что может быть, но он ошибался.– Разве ты не понимаешь, Пит? – взмолилась она. – Мы можем начать все с начала. Раньше мы все суетились, боялись говорить на эту тему и о будущем. Но ведь они не нашли у нас ничего, что бы мешало. – Она улыбнулась. – «Необъяснимое бесплодие» означает, что я могу никогда не иметь ребенка, а могу забеременеть завтра.Пит мгновение молча смотрел на нее, потом просиял. Он схватил ее на руки и закружился с ней, вопя со всей мочи:– Я тебя люблю!Эмма прижалась к нему, откинула голову и тоже радостно закричала, не обращая внимания на прохожих, оборачивающихся на счастливую пару.– Что теперь? – спросил Пит. – Давай начнем немедленно, прямо сейчас! 29 Клоди швырнула пустышкой в Ханну. Прижимая плечом телефонную трубку, Ханна подняла пустышку, сунула ее в стерилизатор и дала дочери другую. Увидев взгляд матери, Клоди, очень развитая для своих четырех месяцев, решила оставить пустышку себе. До рождения дочери Ханна считала пустышки дьявольским творением и палочкой-выручалочкой ленивых матерей. Своему ребенку она пустышку не сунет. Но после двух месяцев непрерывного визга одна добрая соседка, с которой она познакомилась в парке, посоветовала ей забыть все высокие принципы и купить сразу целую упаковку.– Покой и принципы не всегда сочетаются, – сказала она. – Я клялась себе, что никогда не буду ими пользоваться, но не выдержала, – и посмотрите сейчас на моих детей. Рано или поздно они сами от них благополучно отказываются. Поверьте, выпускные экзамены в колледже никто не ходит сдавать с пустышками во рту.Ханна вняла совету, и в доме воцарился мир.– Нам нужна еще одна официантка, – сказала она в трубку. – Одной недостаточно. У нас будет пятьдесят человек, как вы, наверное, знаете, раз поставляете нам еду. Одной не справиться.Ее собеседник понес какую-то чушь, и Ханна с трудом сдержалась, чтобы не швырнуть трубку. Почему Феликс настоял, чтобы они обратились именно в эту фирму, понять невозможно. Видно, какой-то приятель посоветовал. Сама она считала, что вся эта затея вообще слишком дорогая, и не возражала бы все отменить – тем более что ей вовсе не улыбалось изображать из себя вторую официантку на этой проклятой вечеринке.– Послушайте, – сказала она, – мне нужны две официантки, или считайте, что я отказалась от ваших услуг.Она повесила трубку и крикнула:– Мерседес!Мерседес была очаровательной француженкой лет девятнадцати, которая вполне подошла бы для обложки «Вог» и которая никогда не проявляла инициативу. Ее всегда приходилось просить. Высокая, стройная, с бесконечными ногами, длинными платиновыми волосами и большими голубыми глазами, она вошла в кухню, пощелкивая каблуками, в черных джинсах и розовой блузке, чьи концы были небрежно завязаны на талии.– Qui! – выдохнула она.– Ты не могла бы погулять с Клоди? – спросила Ханна. – Мне надо еще в несколько мест позвонить, а она хнычет.– Но я же должна сделать себе маникюр! – жалобно сказала Мерседес.У самой Ханны ногти были не покрашены, и, скорее всего, таковыми и останутся, потому что ей предстояла еще куча дел по Организации вечеринки, которую они вообще-то не могли себе позволить.– Мерседес, пожалуйста! – взмолилась Ханна. – Завтра можешь взять себе выходной.На какое-то мгновение Ханна вспомнила свою работу в офисе, где она могла уволить кого угодно. Теперь же ей приходилось умолять собственную няньку о помощи. Предполагалось, что Мерседес работает по шесть часов пять дней в неделю. Но через месяц, после того как ей удалось вывести девушку из тоски по дому, Ханна, по сути, начала заменять ей мать, а Мерседес вела себя так, как она, по-видимому, вела себя дома. Часами висела на телефоне, часто впадала в тоску, считала за труд даже вытаскивание посуды из посудомоечной машины. Она любила Клоди, но терпеть не могла ее кормить и менять пеленки. Заставить Мерседес погулять с девочкой было сложнее, чем вынудить главарей НАТО принять единогласное решение.К счастью, обещание выходного помогло. Мерседес обожала проводить время со своими друзьями, часами пить кофе в Ковент-Гарден, строить глазки красивым юношам и тратить деньги, присланные родителями, на кокетливые одежки.– Ну, хорошо, – согласилась Мерседес и, поскольку она была девушкой доброй, спросила: – А вы не хотите сходить в парикмахерскую, Ханна? Я посижу с Клоди.Ханна готова была ее расцеловать. Уж коли Мерседес решила помочь, ее щедрости не было предела. Вот только Клоди их планы не понравились. Она завопила и швырнула бутылкой в Мерседес.Ханна взяла ее на руки и прижала к себе, в который раз удивляясь, насколько глубокими и сильными оказались ее чувства к дочери. С первой же секунды появления Клоди на свет любовь к ней целиком захватила Ханну. Она обожала каждый локон на ее головке, прислушивалась к каждому ее вздоху, постоянно сидя у колыбели, как будто так она могла защитить ее от всех невзгод. В подобных обстоятельствах было просто удивительно, что Клоди оставалась милой и добродушной. Впрочем, невзирая на все свое обожание, Ханна жутко боялась избаловать девочку, и малышка уже знала, что иногда ее мама может уйти куда-то без нее.Клодия немного покапризничала, когда Ханна надевала на нее красный капор и теплый костюмчик. Стоял дивный апрельский день, но Ханна очень боялась простуды. Под занавес она напомнила Мерседес звонить ей в парикмахерскую, если возникнут какие-нибудь проблемы.«Какая радость – иметь несколько часов в своем личном распоряжении!» – подумала она через десять минут, оставшись дома одна. Их дом не был таким большим, как обещал Феликс, уговаривая ее переехать в Лондон, – кухня в полуподвале, две симпатичные гостиные на первом этаже и три небольшие спальни – на втором. И все-таки Ханне он нравился, жаль только, что у них не нашлось денег на ремонт. Все упиралось в деньги! Феликс уже два месяца не работал, и в результате его бездумных трат они оказались на мели. Именно поэтому Ханна так возражала против сегодняшней вечеринки.– Ну, как ты не понимаешь? – сердился Феликс. – Это же необходимо для моей карьеры! Билли приведет с собой очень важного директора по кастингу. Он может мне здорово помочь.Ханна знала, где следует отступить. Карьера Феликса – самое главное, особенно сейчас, когда ее собственная погорела. Но им непременно надо начать экономить. Например, вполне можно обойтись без Мерседес. Ханна вообще отказывалась от няньки: ей хотелось самой все время быть с Клоди, но Феликс настоял, потому что «так делают все», а она сама сможет чаще выходить из дома и даже устроиться на работу. – Ты же не хочешь превратиться в клушу, у которой нет никакого дела вне четырех стен ее кухни, – заметил он.Ханна провела приятный час в маленьком местном салоне, читая журналы, которые она раньше сама покупала, и наслаждаясь сладким чаем. Феликс ходил подкрашивать волосы к Нику Кларку, но оба они не могли позволить себе такой роскоши.– Подумать только, а я-то думала, что цвет натуральный! – смеялась Ханна, проводя пальцами по его шелковистым блондинистым волосам в тот день, когда она узнала, что он красит волосы у профессионалов.– В детстве я был очень светлым, – обиженно возразил он, как будто Ханна расстраивалась, что он – не то золотое существо, за которое она выходила замуж.Она ласково поцеловала его.– Я никому не скажу, обещаю!Феликс покрасил волосы накануне и сейчас отправился на встречу с Билли в клуб с таким видом, будто он преуспевает и занят по горло, а не сидит без работы и нервничает. Билли очень много пила, и Ханна надеялась, что она будет держаться подальше от дорогого виски, когда явится к ним на вечеринку, иначе она примется щипать мужиков за задницы. Билли меняла мужчин с той же скоростью, как Клоди подгузники. Хотя если она действительно приведет какого-то важного деятеля, то постарается вести себя прилично. Во всяком случае, Ханна на это надеялась.По дороге домой Ханна вдруг остановилась у магазина и купила себе помаду и лак для ногтей в тон. Последнее время она несколько распустилась, бродила по дому в драных джинсах, почти не красилась и уж точно не красила ногти. Иногда она даже забывала причесаться. Феликс был очень мил и никогда не жаловался, если она ложилась в постель в огромной футболке и носках, а не в тщательно выглаженной шелковой рубашке. Но ведь он знал, какой вымотанной она себя чувствовала после родов. Клоди почти не спала по ночам, просыпалась каждые два часа и блажила. А когда ты так устала, что с трудом держишь глаза открытыми, тебе не до секса и макияжа.Но сегодня она напомнит Феликсу о шикарной, чувственной женщине, на которой он женился! При этой мысли губы Ханны изогнулись в улыбке. Когда вечеринка кончится, она приведет его наверх, скрестит пальцы, чтобы Клоди не проснулась, – и соблазнит его. Медленно, сексуально – так, как он любит.– Чего ради они пришли? – сердито спросил Феликс, врываясь на кухню, куда Ханна отправилась за вином.– Фредди и Мишель – наши соседи, – раздраженно прошептала Ханна. – И если ты не хочешь боевых действий на нашей улице, ты должен приглашать соседей на вечеринки. Если Билли слетит с катушек и начнет бегать по улице голой со стаканом виски и розой в заднице, лучше иметь соседей на своей стороне. Ты так не считаешь?Феликс нахмурился. Ему нечего было сказать. Билли появилась в клубе значительно позже, чем договаривались, и без директора по кастингу. Теперь Феликс был слегка пьян, Билли же лыка не вязала, хотя и очень старалась это скрыть. Ханна давно уже стала специалистом по определению степени опьянения. Она сунула в руку Билли чашку крепкого кофе и отправила ее в сад прохладиться, а Феликсу сделала бутерброд с ветчиной. Все это было час назад. Теперь стали постепенно собираться гости, начиная с соседей, у которых были маленькие дети, поэтому они предпочитали приходить на вечеринки пораньше: ведь на следующее утро им вставать ни свет, ни заря.– Пойди пообщайся! – прошипела Ханна своему красавцу мужу, который в данный момент любовался своим отражением в серебряной тарелке.– Из моих еще никого нет, – ответил он, поправляя воротник коричневой рубашки, которая так шла к его глазам и золотистой коже.– Не хочешь ли ты сказать, что все соседи – это мои скучные друзья, а актеры и прочая богемная публика – твои? – сердито спросила Ханна.– Не заводись, – попросил Феликс, – я пойду и пообщаюсь.Ханна пошла следом с вином и наблюдала, как он приветствовал Фредди и Мишель – будто несколько часов нетерпеливо ждал их прихода. Он вогнал Мишель в краску, поцеловав в знак приветствия так, словно она была прелестнее Клаудии Шиффер, а вовсе не упитанная банкирша, изводящая себя диетами.– Фредди! – восторженно воскликнул Феликс. – Когда же ты наконец сыграешь со мной в сквош? Ты ведь обещал!«Какой он очаровательный, когда захочет», – подумала Ханна, наблюдая за этой сценой. Люди его обожали. Феликс вносил в комнату свет, привлекал все взгляды, и неудивительно, что он был так хорош на экране.В самом лучшем отзыве о нем писали: «Феликс Андретти на экране притягивает все взоры. Если он в кадре, все смотрят только на него. Это качество необходимо звезде, но означает ли оно наличие актерского таланта? Время покажет, но на всякий случай запомните это имя».Феликс и Билли были в восторге от этого отзыва, а Ханну он напугал. Больше всего она боялась, что Феликс, благодаря своей роскошной внешности, продвинется до какого-то предела, но не сможет ничего достичь всерьез по той простой причине, что бездарен как актер. И это его убьет.– Дорогая! – позвал Феликс, бросая на нее взгляд, в котором она прочитала мольбу спасти его. – Иди сюда с вином, пока мы все не умерли от жажды.Она подошла к нему, Феликс раздал бокалы и по-хозяйски обнял ее за талию.– Разве она не прекрасна? – спросил он присутствующих. – Не знаю, что бы я без нее делал.. Все дружно закивали головами, и тут пришла очередь Ханны покраснеть. Она всегда подозревала, что является для Феликса частью резюме – наряду с его участием в плохих пьесах, сезоном в Америке и фотографиями в роли Гамлета в современной одежде, сделанными в Чикаго. Ей же отводилась роль миленькой жены-ирландки, воспитывающей прелестную дочурку и присматривающей за домом. Домашний рай каждого актера, без которого им «просто не справиться», как они все говорят репортерам.– Мне надо пойти и открыть дверь, – поспешно сказ; она.– Разве кто-то звонил? – удивилась Мишель. – Мне казалось, звонок у вас такой же громкий, как у нас, а я его слышала.К счастью, в этот момент громко зазвенел звонок.– Ну вот, опять, – соврала Ханна и ускользнула из гостиной.В дом наконец ввалилась актерская братия.Закуски исчезли в мгновение ока, равно как и бесчисленные бутылки вина. Актерые смели всю еду, как стая саранчи, и приналегли на шампанское, которое Феликс заказал без ведома Ханны. «Зря потраченные деньги», – хмуро думала она, оглядывая бардак на кухне и размышляя, во что же им все это обойдется. Она морщилась от каждого хлопка пробки и вспоминала, что они давно превысили свой кредит в банке. Если бы хоть важный приятель Билли появился, пришел бы в восторг от Феликса и дал бы ему роль в каком-нибудь фильме! Но он так и не пришел, а сейчас уже одиннадцать, так что вряд ли он вообще появится.Гости были в основном бедные, но талантливые. Наиболее влиятельной персоной среди этой толпы оказалась прекрасно сохранившаяся английская актриса – Ханна видела фильмы с ее участием лет двадцать назад. Пришла она явно из-за того, что ей нравился Феликс. Но, к радости Ханны, он интереса к ней не проявил и даже злорадно поведал, что ее молодой муженек – голубой.– В ее возрасте на большее рассчитывать трудно, – беспечно заметил Феликс.Зато Ханна заметила с грустью, что он долго о чем-то шептался в углу с Зигрид – датской актрисой, у которой была небольшая роль в телевизионном сериале, в котором снимался Феликс. Глядя на них, сразу можно было прийти к выводу, что они более близки друг с другом, чем положено обычным коллегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63