– К черту проклятую блузку! – крикнул Джимми.И тут что-то в Эмме оборвалось. Она отпросилась на полдня в офисе, чтобы отец мог проработать целый день, зато накануне ей пришлось засидеться допоздна. К тому же матери удалось вылить целую бутылку чистящего средства для туалета на лестницу, и уборка заняла долгое время.– Блузка – это очень важно, – сказала она спокойно и тихо, чтобы еще больше не расстраивать мать. – Маме нравится выглядеть хорошо. Она всегда придавала этому большое значение. Беда в том, что я не умею менять одежду на такой больной, как мама. Это может сделать только опытная сиделка.– Послушай меня… – попытался перебить ее Джимми. Но Эмма встала и молча вышла из комнаты, не обращая внимания на требования отца немедленно вернуться. Кирстен подслушивала внизу у лестницы.– Похоже, ты уходишь?Эмма мрачно кивнула.– Подожди, я с тобой!В машине Эмма долго молчала. Начинала дико болеть голова. Ей хотелось закричать на саму себя за то, что снова оказалась трусихой, не посмела сказать своему проклятому отцу, что он может сделать со своей грубостью, дурным характером и неблагодарностью за ее усилия помочь. Элионор явно огорчится.– Ты выглядишь несчастной, – заявила Кирстен, элегантно выскальзывая из машины с неизбежными чипсами и огромной плиткой шоколада. – Надеюсь, ты не собираешься звонить папе и извиняться за то, что ушла, не дав ему доругаться? Он терпеть не может, когда публика разбегается, если он только что разогрелся для хорошей ссоры. Ты плохая девочка.Эмма слабо улыбнулась.– .Сегодня я собираюсь устроить себе выходной. Готова посмотреть любой ужасный фильм, который ты притащила, и съесть кусок пиццы.Пит бросил взгляд на напряженное лицо Эммы и сразу же возвестил, что они идут куда-нибудь ужинать.– Плевать на деньги, – сказал он, обнимая Эмму. – Тебя надо развеселить.Они пошли в маленький итальянский ресторан, где ели спагетти, запивая еду прекрасным красным вином, и закончили трапезу рюмками граппы, которой их угостил хозяин заведения. Кирстен весь вечер кокетничала с ним, он растаял, подвинул к ним стул и смотрел на Кирстен коровьими глазами.Когда Эмма, пошатываясь, возвращалась к столику после посещения дамской комнаты, она услышала разговор между Кирстен и Питом, которые ждали счета.– Знаешь, иногда мне хочется набить ему морду, , – говорил Пит с необычной для него злостью. – Когда я вспоминаю, сколько времени Эмма проводит с матерью, делает там все, черт побери… Ради нее я всегда молчал – считал, она вполне обойдется без еще одного наглого босса в своей жизни. Но когда-нибудь я обязательно скажу твоему отцу, что я о нем думаю!– Из-за меня не отказывай себе, – беспечно сказала Кирстен. – Уж я ему цену знаю. Но дело в том, что Эмма должна воспротивиться ему сама. Не понимаю, почему она этого не сделала много лет назад.Несмотря на вино и граппу, Эмма снова почувствовала себя несчастной. Алкоголь не в состоянии ей помочь. Она должна все сказать отцу. Но ему так много приходится сейчас переживать, что слишком жестоко еще ей ссориться с ним. В конце концов, не его вина, что у нее не хватило смелости остановить его много лет назад. А сейчас не время.– Может, мне подольше посидеть в туалете, чтобы вы могли обо мне поговорить? – спросила она, подходя к столу и целуя Пита в лысину.– Прости, радость моя, мы говорили только о вашем чертовом папаше, – виновато сказал Пит. – Я знаю, ты не хочешь, чтобы я вмешивался, но он не имеет права так с тобой обращаться. Ты для него вроде служанки, и я больше не стану это терпеть.– Ох, Пит, – вздохнула Эмма, – у бедного папы сейчас столько забот. Не надо ничего говорить. Я сама, хорошо?Кирстен и Пит одновременно пожали плечами.На следующий день Эмма очень неохотно поехала к родителям. День выдался солнечным, на небе ни облачка. Как раз в такие дни они с Питом любили сидеть в своем садике величиной с носовой платок, греться на солнышке, читая воскресные приложения к газетам и довольствуясь какой-нибудь примитивной едой вроде яичницы. Вместо этого ей придется часа четыре присматривать за матерью, потому что у отца была назначена встреча с приятелем. Она с ужасом думала о том, что ее ждет, и чувствовала себя от этого виноватой.Отец уже ждал ее у дверей, держа в руках пиджак и ключи от машины.– Ты опоздала, – заявил он, проходя мимо. – Учти: я ее не кормил. У нее скверный день.Оказалось, что это еще слабо сказано. Эмма обнаружила мать в спальне в окружении куч одежды, вытащенной из всех шкафов и ящиков. Носки, рубашки, блузки, брюки, платки грудами лежали вокруг нее. На ней самой ничего не было, кроме колготок. Она складывала вещи одну на другую, пока вся куча не рассыпалась, и тогда начинала снова. Длинные, когда-то ухоженные волосы были спутаны и немыты, лицо не накрашено, хотя раньше мать очень следила за собой.Эмма почувствовала, как глаза наполняются слезами.Через два часа, после нескольких истерик ей удалось вымыть мать, подкрасить и надеть на нее синее платье. Настроение Анны-Мари сразу улучшилось. Она любовалась собой в зеркале, пока Эмма варила макароны на обед, и даже начала напевать высоким голосом, пританцовывать и мило улыбаться дочери. Они пообедали, потом переместились в гостиную, и Эмма включила телевизор, где показывали старый мюзикл. Мать послушно села рядом. Теперь она редко смотрела телевизор, но старые фильмы любила. Она уютно свернулась рядом с Эммой, иногда поглядывая на экран.Эмма подумала, что если бы кто-нибудь видел их в этот момент, то умилился бы такой картине: мать и дочь вместе смотрят телевизор. Насколько же по-другому все было на самом деле. Будет ли у нее когда-нибудь собственная дочь, с которой она сможет смотреть телевизор? Наверное, нет…Но почему нет? Эмма выпрямилась. Что ей мешает? Она ведь не знает точно, бесплодна она или нет. Зачем горевать заранее? Жизнь слишком драгоценна и коротка, чтобы изводить себя без веских оснований. Именно сейчас, ухаживая за безнадежно больной матерью, она почувствовала это особенно остро.Эмма решила, что она не позволит себе зря растрачивать свою жизнь, и внезапно ей захотелось рассказать об этом Питу.Он не сразу снял трубку.– Заснул над газетой, – признался он. – Очень устал. Что-нибудь случилось, Эм?– Помнишь, мы говорили насчет анализов, которые следует сделать, чтобы выяснить, почему я не беременею?– Да, – нерешительно сказал Пит.– Ты все еще готов пройти через это? – спросила Эмма с бьющимся сердцем.– Разумеется.– Тогда первым делом в понедельник я иду к врачу! – объявила Эмма. – Я хочу ребенка, Пит. Я сделала глупость, что так затянула, но мне казалось, что не время, раз мама болеет. Но теперь я знаю: сейчас самое время!– Господи, Эмма, я так люблю тебя! – воскликнул Пит. – Почему ты вдруг решила?– Это от сидения с мамой, – объяснила она. – Ее жизнь уходит, а я зря трачу свою, потому что боюсь посмотреть правде в глаза. Если у нас не может быть ребенка, мы усыновим чужого. Какой же я была дурой.– Ну, не надо так расстраиваться, – пробормотал он.– Но я потеряла столько времени. Мы уже давно могли бы встать в очередь на усыновление.– Давай сначала убедимся, что у нас не может быть собственного ребенка. Я тут читал про искусственное осеменение. Высокий процент удач, так что, если не получится с первого раза, можно повторить.– Это дорого, – заметила Эмма.– Даже если мне придется продать самого себя, я это сделаю, – пошутил Пит. – Правда, солнце мое, мы справимся. Ведь это для нас сейчас самое главное. Займем, если придется.– Ты просто прелесть, – сказала Эмма.– Согласен. Приходи скорей домой, мы еще потренируемся.Джимми вернулся значительно позже семи. Эмма устала, ей не терпелось попасть домой, чтобы все подробно обсудить с Питом. А Джимми к тому же был в дурном настроении.– Ты что, мне ужин не приготовила? – прорычал он, обнаружив, что в духовке его не ждет ничего вкусного.Эмма не могла поверить тому, что слышит.– Нет, – холодно ответила она. – Я не приготовила ужин, потому что полагала, что ты придешь значительно раньше.– Замечательно! Я тебя вырастил, а ты мне даже поесть не приготовишь. Послушай меня, моя девочка…– Нет, – резко перебила Эмма, – это ты меня выслушай. Я полдня тут просидела, ухаживая за мамой, а ты начинаешь кричать на меня, едва войдя в дверь. Так не пойдет.– Не смей разговаривать со мной таким тоном! – заорал Джимми.Впервые в жизни Эмма не стушевалась.– И ты не смей со мной так разговаривать. Если ты будешь продолжать так себя вести, я уйду и больше здесь не появлюсь. Вот тогда ты поймешь, как много я для тебя делала.– Чепуха! – снова прокричал он.– Когда тебе придется ухаживать за мамой целый день без моей помощи, да еще убирать дом, и стирать, и гладить свою одежду, вот тогда ты, возможно, пожалеешь, папа.– Кирстен сделает все в один момент, – огрызнулся он.– Кирстен и пальцем не пошевелит, – заявила Эмма. – У нее своя жизнь, а говорить тебе «нет» она научилась давным-давно. К сожалению, я эту науку только начинаю осваивать.Она взяла свою сумку.– Я не вернусь, пока ты не извинишься!Джимми слегка растерялся:– А как же мама?– Нам следует подумать о сиделке, нравится тебе это или нет.– Мне это не нравится! – прорычал отец. – Я так решил – и все.– Боюсь, теперь не только тебе решать, но и нам с Кирстен тоже. Мы уже не можем ухаживать за мамой самостоятельно. Нужно либо нанять сиделку, либо положить ее в больницу. – Она не обратила внимания на гневное лицо отца. – И никогда больше со мной так не разговаривай! Я ухаживаю за мамой, потому что люблю ее, а не ради тебя.Она ехала домой очень быстро, стараясь освободиться от переполнявшей ее нервной энергия. Она ждала, что начнет чувствовать себя виноватой, станет мучиться от сознания, что подвела всех, кого любила, дав волю гневу. Хорошие девочки не грубят своим отцам. Но ничего подобного не произошло – она не почувствовала вины, лишь радостное ощущение освобождения.Она нашла Пита на кухне, где он готовил ужин, и бросилась ему на шею.– Ты не передумала, надеюсь? – настороженно спросил он.– Ни за что! – ответила Эмма. – Ну и денек у меня сегодня выдался.На следующий день они долго валялись в постели.– Приятно иметь тебя в своем распоряжении, – заметил Пит, прижимаясь к ней всем телом.– Наверное, я слишком много времени проводила с мамой, – вздохнула Эмма. – Надеюсь, она в порядке. Вот тут я чувствую себя виноватой.– Это твой папочка во всем виноват! – рассердился Пит. – Он не должен тобой помыкать, а другого способа проучить его не существует. Держись, радость моя.– Он не сможет справиться и не сможет в этом признаться, – заметила Эмма.– Это его проблемы. Он не имеет права перекладывать все заботы на твои плечи. Ты с самого рождения ему безропотно повиновалась. И вовсе не значит, что ты плохая дочь, раз тебе хочется пожить подальше от этого хулигана.– Все-таки грустно, – сказала она. – Я бы жалела любого, попади он в положение отца. Но до него я не могу достучаться. И никогда не смогу.– Ты ухаживаешь за матерью, – напомнил ей Пит. – Самое главное, чтобы за ней хорошо присматривали. И не позволяй ему пользоваться этим, чтобы манипулировать тобой.– Не позволю.В конце концов Кирстен тоже оказалась задействованной.– Поверить не могу, что тебе это удалось, – сказала Эмма неделю спустя, когда они ехали в гостиницу, где должны были встретиться с отцом и сиделками, которые соглашались работать в их доме.– Он звонит мне непрерывно, – пожаловалась Кирстен. – Прежде всего оказалось, что он не умеет пользоваться стиральной машиной, с этого все началось. Вчера он сломал пылесос, а что касается микроволновки, то тут вообще говорить не о чем. Я сказала, что я ему не рабыня, черт побери, и он может научиться все делать самостоятельно. А еще, – она ухмыльнулась, – я выдала ему по полной программе за его паскудное обращение с тобой. Сказала, что ты самая лучшая дочь на свете и что поделом ему, если он никогда тебя больше не увидит.– В самом деле? – восхитилась Эмма. – Очень мило с твоей стороны.– Ну, если он с тобой помирится, он перестанет звонить мне ежеминутно, так что я и про свои интересы не забывала, – призналась Кирстен.Эмма засмеялась. Кирстен никогда не меняется!Эмме показалось, что отец, стоящий в холле, стал меньше ростом и похудел. Она снова ощутила знакомое чувство вины, но Кирстен подтолкнула ее локтем.– Только не вздумай его жалеть и извиняться, – предупредила она. – Это отец должен перед тобой извиниться. Мамина болезнь не оправдание для того, чтобы превращаться в еще большего негодяя.Джимми извиняться не привык.– Привет, девочки, – пробормотал он. – Я договорился встретиться в баре. Пошли туда.– А ты ничего не хотел сказать, папа? – напомнила Кирстен.Джимми впервые поднял глаза на Эмму.– Извини меня, – сказал он. – Я был тогда к тебе не справедлив.– Прощаю, – сказала она.На большее рассчитывать не приходилось. Отец извинился только за один день. Но она сама виновата, что всю жизнь изображала из себя жертву, разрешала помыкать собой. Сейчас самое главное – наладить отношения, чтобы вместе ухаживать за Анной-Мари.– Так мы идем в бар? – спросила она.Результаты анализов оказались неожиданными. С ними обоими было все в порядке. Никаких причин, чтобы не беременеть.– Мы называем это необъяснимым бесплодием, – сказал гинеколог. – Обычно люди в вашем положении просто ждут и надеются. Но раз вы и так ждали достаточно долго, то можно» попробовать искусственное осеменение, – добавил он.На улице Пит так крепко сжал ее руку, что стало больно. Эмма видела, что он закусил губу, боясь заговорить из страха, что она разрыдается. Странно, но она как раз не расстроилась, наоборот, воодушевилась. Раз не ее собственное тело ее предало, значит, можно что-то сделать. Главное, после нескольких лет сомнений она знала правду. И правда дала ей надежду, стала бальзамом для ее измученной души.– Пит… – Она повернулась к нему и погладила по гладко выбритой щеке. – Я не расстроилась, милый, правда.Она видела, что он ей не верит. Его обычно открытое, улыбающееся лицо было мрачным. Ведь он не прочел столько книг про бесплодие, как Эмма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63