Я так много о тебе думал, о том, как хорошо нам было вместе. Мне казалось… – он поколебался, – что еще не все кончено. Что нам не следовало расставаться, ты меня понимаешь?– Нет.– Но ты должна, Ханна! Ты ведь сама говорила, что мы подходим друг другу…– Гарри, если у тебя такая хорошая память, то ты вспомнишь, что, пока я это говорила, ты собирал чемоданы. Но с той поры все изменилось. Ты полтора года развлекался и мог позволить себе иногда вспоминать о женщине, которую ты оставил, – с горькой иронией добавила она. – Ведь это ты ушел от меня, Гарри! Сам решил и сам ушел! Я же осталась в шоке. Еще каком шоке, будь ты проклят! Но я это пережила, забыла тебя, наладила свою жизнь. Так почему же ты решил, что я встречу тебя с распростертыми объятиями? Неужели ты думал, я такая дура, что приду в восторг при виде тебя?Он схватил ее за руки.– Нет, я совсем не думаю, что ты дура, наоборот. Ханна вырвала руки.– Не смей меня трогать! – выпалила она.Пара за соседним столиком оглянулась. Гарри улыбнулся, извиняясь, и Ханна едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.– Ты что, хочешь убедить меня снова начать с тобой встречаться? – прямо спросила она.– Ну, да… Вроде того. Я хочу, чтобы мы были друзьями, – неуверенно сказал он.Она чуть было не выплеснула содовую с лимоном ему в лицо, но вовремя подняла глаза – и увидела направляющегося к ним Феликса.«Наверное, здесь в кондиционере какие-то галлюциногены, – решила Ханна, наблюдая, как Феликс подходит все ближе. – Иначе сегодняшние события не объяснить. Ладно, не повезло, встретила старого бойфренда, но чтобы встретить еще и второго…»– Привет, Ханна, – проворчал Феликс, с неприязнью оглядывая Гарри. – Я решил, что ты можешь зайти сюда выпить, потому что тебя не было дома, когда я звонил.– Привет, Феликс, – спокойно ответила она, будто не провела последний месяц в тоске по нему, недоумевая, куда он подевался, и раздумывая, не купить ли ей одну из тех книг, в которых содержатся советы для женщин, влюбляющихся в подонков.– Надеюсь, я не помешаю, – заявил Феликс, садясь рядом с Ханной, явно не заботясь о том, мешает он или нет. Более того, ему наверняка было приятно помешать.– Зачем ты здесь? – спросила она. – Я не знала, что ты вернулся в Ирландию.– Ты не хочешь представить мне своего друга? – спросил Феликс, игнорируя ее вопрос и делая ударение на слове «друг».Ханна сжала зубы.– Гарри Спендер, Феликс Андретти.Однако Гарри не собирался так легко отступать.– Где же вы познакомились? – спросил он с таким видом, будто он ее отец, а Феликс – крайне неподходящий знакомый, взявшийся неизвестно откуда.– Мы встречались, Гарри, – спокойно объяснила Ханна. – Но недолго.– Вот как? – обрадовался Гарри и снова потянулся к руке Ханны.Она отодвинулась подальше и наткнулась на мускулистое бедро Феликса, который медленно закипал.– И давно вы расстались? – продолжал настаивать Гарри.– Мы не расставались, – прошипел Феликс. Ханна подняла брови. Вот уж воистину, то пусто, то густо! Только что у нее не было ни одного мужчины, а теперь целых двое, и они готовы из-за нее драться, подобно средневековым рыцарям, сражавшимся за руку прекрасной дамы. Ну, что же, у нее есть для них новости. Прежде чем сражаться за руку прекрасной дамы, не мешало бы спросить, что дама думает на этот счет. А она считает, что они оба могут пойти и удавиться.– Хватит, мальчики. К сожалению, у меня свидание, так что мне пора. Приятно было поболтать с тобой, Гарри, и с тобой, Феликс. – Она бодро улыбнулась и встала.Оба выглядели удивленными, только у Феликса к удивлению примешивалось неудовольствие.– Никуда ты не пойдешь, – сказал он, отбрасывая со лба золотистые волосы своим фирменным жестом.Небольшой костер гнева, тлеющий в душе Ханны, внезапно превратился в адский огонь ярости. Она считала, что появление Гарри ее раздражает, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала при неожиданном появлении Феликса. Месяц ни слуху ни духу! По крайней мере, Гарри в свое время честно сказал, что бросает ее. Феликс же просто исчез. И вот он здесь, как будто ничего не случилось.– Что это еще за свидание? – сердито спросил Феликс. Этна начала извергаться.Ханна повернулась к нему. Если правда, что глаза – зеркало души, то он должен увидеть в них пламя.– Мои дела тебя не касаются, Феликс, – сказала она. – Запомни. Я ухожу. Пока.Она выскочила на улицу, боясь, что кто-нибудь из них последует за ней. Если это произойдет, она убьет их голыми руками, да поможет ей господь.Когда Ханна подъехала к дому, злость уже прошла. Открывая дверь, она даже улыбалась. Как все глупо! Ее дружки напоминают бумеранги. Возвращаются, несмотря на все усилия держаться подальше.Через час вернулся Феликс. Он десять минут звонил в дверь, а когда Ханна высунула голову в окно и велела ему убираться к чертям собачьим, он принялся названивать всем соседям. Ей пришлось спуститься и открыть ему дверь.– Что ты здесь делаешь, Феликс? – спросила Ханна, когда он вошел за ней в квартиру. По непонятной причине она порадовалась, что не успела переодеться, а значит, Феликс, идущий сзади, имел возможность лицезреть покачивающиеся бедра и длинные ноги.– Хотел тебя увидеть, Ханна. Надо поговорить.«Это что, dйjа vu?» – мрачно подумала она, вспомнив, что пару часов назад те же самые слова произнес Гарри.– Разве сегодня Международный день бывших бойфрендов? – спросила она. – Я что-то не слышала такого в новостях. Нет, ничего не говори! Ты застрял на четыре недели в машине времени и только сегодня вернулся в наш век. Так?– Я сглупил, Ханна, – пробормотал Феликс.Если Гарри рассчитывал убедить ее с помощью слов, Феликс использовал более действенные приемы. Он обнял ее за талию и начал целовать. Ханна сразу почувствовала, как от откровенного желания сжимается все внутри. Что-что, а целоваться Феликс умел. Если он когда-нибудь захочет сменить профессию, из него выйдет превосходный альфонс.На мгновение она позволила себе утонуть в его поцелуях, прислонилась к нему, почувствовала, как эротично двигаются его бедра. Месяц без него – и она чувствует себя, как путник в Сахаре, набредший на журчащий холодный источник. Одной рукой она обхватила его за шею, другой прижала покрепче к себе… И внезапно замерла. Что она делает?! Если ей нужен дешевый секс, все, что требуется сделать, это поехать в ночной клуб и выбрать там парня, который спрятал свое обручальное кольцо в задний карман. Зачем поддаваться Феликсу, который сначала приручает ее, а потом, когда ему заблагорассудится, оставляет? Бросает. Как Гарри.Она представила себе, как они обмениваются впечатлениями после ее ухода из бара. Глупая Ханна, стоит взглянуть на нее щенячими глазами, поддразнить поцелуями и хорошим сексом – и можно делать с ней все, что захочешь.Собрав все силы, она оттолкнула Феликса.– Ханна? – растерялся он.– Феликс, ты исчез, не сказав ни слова. Я не могу этого простить. Все кончено, – заявила она, тяжело дыша от желания и гнева.– Я знаю, но это все потому, что я слабый, Ханна, – сказал он. – И напуган. Мне стыдно было звонить тебе после Рождества. Я знал, что ты ужасно злишься, и я не мог… Ты такая сильная, ты моя опора. Ты мне нужна.– Господи, какая чушь собачья! – прошипела она, не] зная, что больше ее злит – Феликс, который появился в ее жизни как ни в чем не бывало, или она сама, поддающаяся на его поцелуйную тактику. – Ты знал, что я злюсь. Еще бы мне не злиться. Но я бы тебя простила, потому что любила. Одну неделю, две недели, тогда я еще могла тебя простить. Но четыре недели – это уже перебор, Феликс. Да еще на Рождество! Когда все радуются, черт возьми! Извини. Убирайся. Ты хотел поговорить – вот мы и поговорили.– Я пришел за тобой. Ты моя опора, Ханна, – повторил он. Это прозвучало так фальшиво, как строчка из второразрядного сериала.– Неужели Том Стоппард уже не пишет тебе текст? – ехидно спросила она. – Тебе требуется что-нибудь поживее, Феликс.– У меня никогда не было такой остроумной женщины, как ты, Ханна, – ласково сказал он.– Даже среди тех потаскушек, которых ты трахал после того, как оставил меня? – огрызнулась она. – Я видела статейку в «Алло!» про тебя и «очаровательную спутницу» на премьере фильма ужасов. По тому, как она на тебе висла, вполне можно было принять ее за твою подружку. Или она тренируется для роли твоей подружки в фильме? А может она дочка какой-нибудь шишки, и ты встречался с ней ради карьеры? Хотя не такое уж великое испытание выйти в свет с крошкой, с ног до головы одетой от Гуччи. Так что, она помогает твоей карьере, Феликс?Та фотография окончательно добила Ханну. Смеющийся Феликс, одной рукой обнимающий двадцатилетнюю блондинистую красотку, слегка прикрытую прозрачным шелком тропическим рисунком. О нем писали как об актере, удачно снявшемся в телевизионном сериале «Посторонние». Она – неопознанная блондинка. Ханна в сравнении с ними обоими почувствовала себя уродиной. «Неудивительно, что он смылся, – удрученно подумала она тогда, – раз у него такая женщина».– Полагаю, в тот вечер ты не слишком по мне скучал, Феликс?Он печально повесил голову.– Я знаю, я тебя не заслуживаю, Ханна. Но, пожалуйста, не выгоняй меня. – Он сел на диван и спрятал лицо в ладонях. – Ты мне так нужна. Ты ведь не можешь сказать, что не скучала по мне? – Он поднял на нее умоляющие глаза.«Господи, ну до чего же хорош, – не к месту подумала она. – Просто неотразим. Но я должна сопротивляться».– Да, я скучала, – спокойно сказала она. – Ты даже представить себе не можешь, как сильно. Именно поэтому я не хочу больше с тобой связываться, Феликс. Я не мазохистка. Пожалуйста, уходи.Он грациозно поднялся с дивана и еще раз взглянул на нее душераздирающим взглядом.– Прежде чем я уйду, – тихо сказал он, – я хотел бы кое-что пояснить. Ты не понимаешь. Я не хотел в тебя влюбляться. В мои карьерные планы любовь не вписывалась. Я не хотел любить, мне нравилось дурачиться, волочиться за женщинами, получать удовольствие. Но я встретил тебя, Ханна, и все полетело к черту. Я влюбился. – Лицо его стало на удивление мрачным, резче прорезались морщины. Казалось, он сейчас не играет, а действительно расстроен. – Знаю, в этом нет ничего хорошего, но я пытался бороться со своим чувством. Я хотел, чтобы с тобой было, как с другими: месяц – и до свидания. Но не вышло. Я тебя люблю, хотя и не хочу этого. Я своим поведением не горжусь, но это правда. Мне хотелось, чтобы ты поняла, и прости меня, если сделал тебе больно.Ханна молчала, боялась заговорить. Она надеялась, что ей удастся сохранить каменное выражение лица, пока он не уйдет. Никогда ей не приходилось так трудно, как сейчас: смотреть, как он уходит, и не окликнуть его. Ей хотелось этого безумно, но она знала, что не должна, Она стояла неподвижно, пока не услышала звук захлопнувшейся внизу двери, и только тогда она позволила себе отпустить тормоза.Слезы градом катились по ее лицу. Кого она пытается обмануть? Вовсе она не разлюбила Феликса, ничего подобного, она все еще безумно его любит. Ей хотелось обнять его, поцеловать, заняться с ним любовью. Немыслимо даже думать, что он навсегда исчез из ее жизни, что он никогда не прижмет ее к себе, что она не сможет его коснуться, не почувствует его дыхания на своей коже. Невозможно представить себе жизнь, в которой Феликс будет существовать, но она не сможет его видеть, не сможет никогда услышать его хрипловатый голос, полный любви, никогда не коснется с нежностью его лица.Ханна рыдала, вспоминая чудесное время, проведенное вместе с ним, рыдала, потому что знала: Феликс был бы сей час с ней, если бы она позволила ему остаться. Плевать ей, со сколькими женщинами он спит, кроме нее, ей бы только иногда его видеть. Гордыня заставила ее выгнать его, и теперь она за это расплачивается. Одна, одна навсегда.Наконец Ханна заставила себя прекратить истерику, механически пошла в ванную, и едва узнала себя в зеркале женщина с ввалившимися глазами и потоками туши на щеках. Она выглядела на все семьдесят, а не на тридцать семь. Зачем удивляться, что Феликсу захотелось встретиться с беспечной юной девушкой? Ему нужна хорошенькая молодая женщина, а не старая неврастеничка с тяжелым эмоциональным грузом прошлого.Она сняла макияж и умылась. Затем сбросила рабочую одежду и надела самое удобное из того, что попалось на глаза: старые мягкие джинсы и огромный, бесформенный серый свитер. Прошлепала босиком на кухню и огляделась. Когда он пришел, она готовила ужин – макароны с луком и чесноком. В кухне сильно пахло чесноком, но Ханна уже потеряла всякий аппетит.Она сбросила чеснок в ведро и швырнула пластиковую доску в раковину. Ужин для одной – такова теперь ее судьба! Она никогда больше не приготовит вкусный ужин на двоих. Хотя повариха из нее никчемная, Феликс всегда хвалил ее стряпню.– Мне нравится, что ты можешь смастерить из макарон и соуса из банки, – дразнил он ее.Господи, ну зачем она в него влюбилась?! Почему не смогла устоять? Ведь знала, что от мужчин одна головная боль, так нет, не последовала собственному совету. Попалась ему на крючок. Заглотнула наживку целиком. Сейчас у Ханны было ощущение, что большая часть ее жизни позади. Все, что она раньше так ценила, – работа, квартира, независимость – потеряло значение. Все стало незначительным рядом с любовью. Или отсутствием оной. Но ведь настоящая любовь – полная чушь! По-настоящему мы любим только самих себя. Никому другому нельзя доверять, и люди, подобные Лиони, которые жаждут любви, – безумцы.Лиони! Она вспомнила смеющиеся голубые глаза подруги. Да, она поедет к Лиони. Ей дурно становилось при мысли, что придется провести остаток вечера одной в квартире.Ханна взглянула на часы. Без десяти девять. Странно, ее жизни нанесен такой сокрушительный удар, а прошло всего два часа.Один голос Лиони по телефону бальзамом пролился на се израненную душу.– Приезжай, – сказала она, – и оставайся ночевать. На работу поедешь от меня, так что мы вполне сможем выпить но паре бокалов. Ты ела? – спросила практичная Лиони.– Не могу, – тупо ответила Ханна.– Еще как можешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63