Я уже успела позабыть, какой ты. – Она начала расстегивать его рубашку, но он поймал ее за руки.
– Энни, я не понимаю…
– Ш-ш-ш, – она через голову, не расстегивая, стянула свою блузку и сняла лифчик.
– Держи меня, – приказала она, и он заключил ее в объятия, ощущая болезненно знакомый запах ее волос, теплую кожу ее обнаженной спины. Каждые несколько секунд в окно ударял луч маяка, заливая комнату белым светом, выхватывая из темноты рыжий огонь ее волос, матовую белизну тела.
– Трогай меня. Везде, – прошептала она.
Он скинул с себя одежду и уложил Энни на кровать, чтобы выполнить ее приказание. Ее тело живее реагировало на ласки, чем прежде, и ему совсем не нравилась мысль, что этой пылкостью он обязан ее мужу. Она обвила его ногами.
– Я хочу, чтобы ты был близко ко мне, Пол. Так близко, как это только возможно.
Он проник в нее, краем сознания улавливая скрип кровати и помня о старой смотрительнице внизу, но Мери Пур наверняка знала, что здесь происходит. Он выкинул звуки из головы и сконцентрировался на Энни. После всех этих лет он наконец снова был с ней, внутри нее. Она раскачивалась вместе с ним, но когда его рука скользнула вниз, между их тел, чтобы прикоснуться к ней, она покачала головой.
– Это не важно, – сказала она.
Он был настойчив. Упорен. И она все-таки кончила, и содрогания ее тела довели до предела его возбуждение.
Через несколько минут он начал было скатываться с нее, но она поспешно его удержала:
– Нет. Оставайся близко.
– Я люблю тебя, Энни.
– Держи меня.
– Я держу. Я здесь. – Он сосредоточился на том, чтобы прижаться к ней поплотнее и успокоить трепет ее тела. Затем он отклонился в сторону, чтобы увидеть ее лицо, когда свет снова заполнит комнату.
– Я не понимаю, как ты это устроила, Энни, – сказал он. – Старая смотрительница…
– Мери. Она знает, что мне нужно было встретиться с тобой. Я часто навещаю ее, когда Алек работает. Я рассказала ей все о тебе.
– Мы сможем встретиться еще раз?
– Обязательно. Лучше вечером. Ты можешь вечером?
– Конечно. Но давай встретимся у меня на квартире.
– Нет. Мы должны встречаться здесь. Люди могут увидеть меня с тобой. Меня многие знают, Пол. Мое лицо слишком хорошо известно. Здесь, на отшибе, мы в безопасности.
Итак, все продолжалось. Это было самое счастливое лето Пола, за исключением, разве, того, которое он провел с нею в Нью-Хоуп. По утрам она давала ему знать, что сможет встретиться с ним, вывешивая красный шарф на переднем крыльце своей студии. Она просила его никогда не приходить в студию. Ей не хотелось объяснять Тому Нестору его присутствие.
Несколько раз за лето он видел ее издалека вместе с Алеком. Он видел их в продуктовом магазине, а однажды на пляже, где они играли в бадминтон. Она много смеялась, и на щеках у нее появлялись глубокие ямочки. Эта картина преследовала его до следующего свидания с ней.
Шарф чаще висел на крыльце, чем отсутствовал. Энни и Пол встречались в доме Мери и проводили вечера в спальне наверху. Они часто говорили о прошлом и никогда – о будущем. Он проявлял осторожность в своих требованиях к ней, но к середине лета уже тяготился тайным характером их взаимоотношений. Ему хотелось большего.
– Мне кажется, тебе пора уйти от Алека, – сказал он однажды вечером, когда они еще лежали в постели.
Энни подняла голову с его плеча. Казалось, она поражена его заявлением.
– Я никогда не уйду от него, Пол. Никогда.
– Почему? Я лучше смогу обеспечить тебя. И Клея. Я усыновлю Клея. Я могу…
– Не говори так! – Она села в постели. – Ты говорил, что тебе будет довольно того, что я захочу тебе дать. Ведь так?
– Но я люблю тебя.
– А я люблю Алека.
Впервые он разозлился на Энни. Оттолкнув ее, он стал вылезать из постели, но она быстро схватила его за руку.
– Прости, прости, прости! Я не хотела, чтобы это так прозвучало.
– Ты почти не видишь его. Его все время нет, он оставляет тебя одну с ребенком и…
– Потому что он зарабатывает деньги. Сейчас он не может найти другой работы. Если бы мы хотели жить в городе, ему не пришлось бы столько работать. Но мы хотим жить здесь, и вынуждены таким образом за это расплачиваться.
Он посмотрел на нее:
– Ты употребляешь меня!
– Нет!
– Да! Я просто заполняю пустоту рядом с тобой, когда Алека нет поблизости. Верно? «Старый добрый Пол».
– Не говори так.
Она расплакалась, обняв его за талию, и он перестал спорить с ней.
Провожая его в тот вечер до машины, она держала его за руку.
– Я никогда не уйду от Алека, Пол. Если ты хочешь меня на этих условиях, тогда мы будем встречаться. Если нет – больше не приходи сюда.
Конечно, он продолжал приходить, терпя понимающий кивок Мери Пур, предательский скрип кровати. Он никогда не терял надежды, что Энни передумает. Последнее представление «Затерянного поселка» состоялось в День труда, и он устроился официантом в Мантео. Едва ли это было то, ради чего он учился, но уехать он не мог. А затем внезапно все переменилось.
В течение нескольких дней красный шарф не появлялся. Он беспокоился, не заболела ли она, или, может быть, рассердилась на него, и уже решил позвонить ей, когда обнаружил, что красный шарф снова висит на углу крыльца. Вечером он с большим облегчением отправился на Кисс-Ривер.
– Она наверху, – сказала Мери Пур, встретив Пола у дверей. Пол никогда не мог смотреть ей прямо в глаза. Он чувствовал, что она не любит его, с трудом переносит его присутствие. – Она плохо себя чувствует.
Энни выглядела ужасно. Ее волосы были завязаны сзади, глаза опухли. На лице – в углах рта и поперек лба появились морщины, которых он никогда прежде не замечал.
– Что случилось? – Он потрогал ее лоб, проверяя, нет ли жара, но он был холодный. – Бедная Энни! Ты выглядишь ужасно, – он попытался обнять ее, но она отстранилась.
– Мы не должны заниматься любовью, – сказала она, опускаясь на кровать.
– Конечно нет, раз ты себя плохо чувствуешь.
– Дело совсем не в том, – она была сильно взволнована, почти на грани истерики. – Нам нужно поговорить.
Должно быть, Алек обо всем узнал. Тогда все. Наконец-то дело приблизилось к развязке, и через несколько минут Пол узнает, выиграл он или проиграл.
Она нервно сжимала ладони на коленях:
– Я больше не могу этим заниматься.
– Что произошло? Алек узнал?
– Нет. Просто… я сама себе противна. – С этими словами она вскочила с кровати и пробежала по коридору в маленькую ванную комнату. Он услышал, как ее вырвало. И тогда он вспомнил, как она не давала ему пользоваться презервативами, считая, что с ними он не получит удовольствия. Однако она заверила, что ему не нужно волноваться, так как она заменила странный набор противозачаточных средств, который использовали в колледже, на диафрагму. Но насколько диафрагма надежней?
Когда она вернулась в комнату, ее кожа была влажной и серой. Он насильно обнял ее, и она, плача, прижалась к нему.
– Ты беременна, – он говорил тихо, уткнувшись в ее волосы.
– Нет! – Она отстранилась с диким взглядом. – Пожалуйста, Пол, просто уезжай из Аутер-Бенкс и никогда не возвращайся!
– Я не могу уехать. Не могу, пока ты не расскажешь мне, что произошло.
– Пожалуйста, – ее рыдания усилились. Сжимая его руку, она продолжала умолять его уехать. На лестнице он услышал медленные шаги Мери Пур и схватил Энни за руки, пытаясь ее успокоить. Дверь распахнулась.
Мери вошла в комнату, оказавшись вдруг совсем не такой старой, как думал Пол. Очень высокая, она стояла, сверкая голубыми глазами.
– Сейчас же убирайся отсюда и перестань расстраивать ее! – Она села на кровать и притянула голову Энни к своему плечу, та доверчиво прижалась к ней. – Успокойся, дорогая. Тебя опять вырвет. – Мери посмотрела на Пола: – Уходи.
Она произнесла это спокойно, но недобрым тоном, и Пол почувствовал, что сам вот-вот расплачется.
– Разве я не имею права узнать почему?
– Уходи немедленно, – сказала Мери.
Энни сильнее прижалась к Мери, подтянув колени к груди, словно стараясь забиться под крыло старой смотрительницы, и у Пола не оставалось выбора, как только уйти. Он вернулся к себе на квартиру, упаковал вещи и в тот же вечер уехал из Аутер-Бенкс, прикрепив к дверям студии Энни записку с адресом и телефонным номером своей семьи в Филадельфии.
«…двадцатого числа будет двенадцать.» Конечно же, она была беременна. Какая еще могла быть причина ее непонятного поведения и его внезапной отставки? Если бы во время интервью она сказала ему, что Лейси тринадцать, он бы подсчитал и все сразу понял бы.
О Господи! Он выдвинул ящик ночного столика и достал пачку фотографий Энни, которые фотограф из «Газетт» сделал у нее дома. Среди них была фотография Лейси и Клея, которая не пошла в статью, и Пол долго всматривался в лицо девочки. Она была точной копией Энни. Он должен увидеть ее снова и попытаться отыскать в ее лице свои черты и черты своих сестер. Он должен знать наверняка, и существовал лишь один человек, который мог ему в этом помочь.
Пол поставил в диктофон другую кассету, нажал кнопку воспроизведения и, закрыв глаза, откинулся назад, чтобы раствориться в голосе Энни.
ГЛАВА 40
Стихотворение тронуло Оливию. Оно напомнило стихи, которые Пол написал о ней в «Сладком приближении». Она представила себе, как он читает его ей тем особым голосом, который появлялся у него при чтении стихов. Голосом, которым мог успокоить другие голоса в комнате, полной людей, и притянуть к себе все взгляды. Она помнила гордость, которую испытывала, слушая его на публичных чтениях. Тщательно отшлифованные строки его стихов переполняли ее любовью. Неудивительно, что он скучал по Вашингтону. Там было множество людей, которые ценили его дар.
Сегодня ей позвонили из консультации и сообщили, что результаты анализов пункции совершенно нормальны, и что она носит мальчика. Только почувствовав окатившую ее теплую волну облегчения, она поняла, насколько боялась, что что-нибудь окажется не в порядке. Теперь все ее мысли были заняты ребенком.
Она прочитала стихотворение несколько раз, хотя уже первое чтение убедило ее, что прежний Пол – Пол, за которого она вышла замуж – вернулся. Теперь наконец пора рассказать ему о ребенке. Пора разрешить ему вернуться, постараться простить его и снова заняться строительством своего будущего.
Она набрала его номер, но услышала лишь автоответчик. Алек упоминал о собрании комитета спасения маяка. Скорее всего Пол там.
– Я тоже люблю тебя, Пол, – сказала она, услышав сигнал его автоответчика. Она положила руку на живот: – Пожалуйста, позвони мне, когда придешь. Я хочу сообщить тебе кое-что важное.
Она работала над витражом на кухонном столе, ожидая телефонного звонка, который так и не прозвучал. Телефон вообще не звонил ни разу до тех пор, пока она не легла в постель, и еще не подняв трубку, Оливия уже знала, что это Алек, а не Пол.
– Пол был сегодня на собрании? – спросила она через несколько минут разговора.
– Да. Но он ушел первым. Похоже, он спешил.
– Он написал мне стихотворение и оставил его в моем почтовом ящике. По-моему, он уже действительно готов вернуться и начать все сначала.
Алек ответил не сразу:
– Думаю, вы правы. Он говорил что-то о необходимости восполнить те неприятности, которые причинил вам.
– Он так сказал?
– Что-то в таком духе. Она улыбнулась.
– Я решила рассказать ему о ребенке.
– Пожалуй, пора.
– Алек, это мальчик. Я получила результаты анализа, и все в порядке.
– Это чудесно, – его голос звучал безразлично.
– Пол всегда говорил, что хочет сына. Он рос в окружении женщин, – она вздохнула. – Но я боюсь говорить ему. Если я скажу – пути назад не будет.
Я оставила на его автоответчике сообщение, чтобы он мне перезвонил.
– А-а-а, ну, тогда я лучше отпущу вас.
– Нет. Пожалуйста, не надо, – она закусила губу, слушая тишину на несколько секунд заполнившую трубку.
– Я разговаривал с Томом, – сказал наконец Алек. – Он просил передать вам, что просит прощения за свое поведение и хотел бы снова учить вас.
– Правда? Это замечательно. Спасибо.
– Теперь у вас есть все нужные инструменты?
– Мне еще нужен паяльник. У Энни он был?
– Даже пара. Она закрыла глаза.
– О Боже! Пол устроит сцену, когда узнает, что я занимаюсь витражами.
– Почему?
Оливия стиснула телефонную трубку – она допустила промах: забыла, что Алек не знает всей истории.
– Из меня плохой художник. Он скажет, что я напрасно трачу время.
– Если вам это нравится – это не потеря времени. В трубке снова повисла короткая тяжелая пауза, прежде чем Алек снова заговорил.
– Если вы завтра вечером не будете встречаться с Полом, заходите ко мне – возьмете паяльник и что вам еще понадобится.
– Хорошо, – сказала она, хотя была уверена, что обязательно увидится с Полом. Она должна. Ей вдруг захотелось раздвоиться. – О Алек, вы были самым замечательным другом.
– Вы говорите так, как-будто мы больше никогда не увидимся.
– Нет, я бы не хотела, чтобы так случилось.
Но она знала, что так должно быть. Она должна порвать отношения с Алеком. Это слишком опасно. Алек мог стать тем человеком, от которого у нее не было бы тайн, в то время, как таким человеком должен быть Пол. Может статься, что она начнет сравнивать с ним Пола, и в этом заключался огромный риск, потому что она могла обнаружить, что Пол в чем-то проигрывает Алеку. Наступит момент, когда она должна будет полностью порвать все отношения с Алеком, но еще не сейчас. Пока рано.
– Алек? – позвала она. – Вы в постели?
– Да.
– А что на вас надето? Он засмеялся.
– Я лучше положу трубку и предоставлю вашему мужу заботиться о вас!
На этом он попрощался. Оливия еще некоторое время лежала без сна, ожидая, когда телефон зазвонит снова. Но он так и не зазвонил.
Пол не позвонил и на следующий день. Она размышляла, не мог ли он случайно потерять номер телефона скорой помощи? Но даже если и так, он без труда мог его выяснить. К вечеру она решила, что его автоответчик каким-то образом поглотил ее сообщение, и оставила еще одно. Потом попробовал позвонить ему на работу.
– Его сегодня нет, – ответила секретарша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56