— Мы?
— Да, ты и я. Партнеры. Пятьдесят на пятьдесят.
— Пятьдесят на пятьдесят от доходов Тревиса?
— Нет, от всего. Я хочу заняться менеджментом. Всю прошлую неделю я встречался с агентами и менеджерами, начиная с Уильяма Морриса до «Юнайтед энтертейнмент» и Ай-и-эм. Все они придурки.
— Не буду с этим спорить.
— Поэтому я предлагаю тебе сделку. Мы соглашаемся на «Огненную дыру», берем десять процентов от двадцати миллионов и открываем офисы в Беверли-Хиллз. С Тревисом в качестве клиента и твоими знаниями у нас скоро отбоя не будет от тех, кто захочет иметь нас своими менеджерами.
— Мне нравится все, что ты сказал, кроме «Огненной дыры». Ужасная идея! Честно говоря, трудно даже назвать это идеей. Для Тревиса было бы огромной ошибкой согласиться на роль в этом фильме.
— А я должен там убивать? — спрашивает Тревис.
— Дружище, нам нужны деньги, — говорит Ленин, не обращая внимания на брата. — Ты знаешь, сколько стоит квадратный метр площади в Беверли-Хиллз?
— Я понимаю, что нам нужны деньги. И мы их получим. Но не таким способом. У Тревиса есть талант. Если мы будем правильно с ним обращаться, из парня выйдет новый Пол Ньюман.
— Парень с заправкой для салата? — спрашивает Тревис.
— И у меня есть для него сценарии.
— Какой? «Над пропастью во ржи»?
— Холден Каулфилд в образе оборотня? Нет, Ленин, не такой.
— Оборотень? Этого нет в книге.
— Зато так написано в сценарии.
— Что происходит с людьми? Почему нужно все изгадить?
Не волнуйся об этом. У меня есть сценарий под названием «Бредущие в Шугарленде». Он великолепен, настоящая находка, и для Тревиса там есть роль второго плана.
— Как это?
— А вот так. Главная роль — женская, а Тревис смог бы сыграть ее лучшего друга — Дэна.
— А я там буду стрелять?
— Нет, но тебе придется переспать с большим количеством сексуальных замужних женщин.
— Я мог бы.
— Не понимаю, — сказал Ленни.
— Вот что можно сделать: если Тревис соглашается, фильм состоится. Мы с тобой будем его продюсировать. Тревис поработает две или три недели, и мы реально запросим по миллиону в неделю. Одновременно мы будем искать сценарий хорошего блокбастера, и когда найдем его, попросим двадцать миллионов.
— Не знаю, за десять процентов от двух или трех миллионов мы не так уж много сможем купить в Беверли-Хиллз.
— Ты не прав. К тому же нам не придется за них платить. Пусть платит студия.
— Какая студия?
— Да любая. Они все мечтают работать с Тревисом Траском.
— Ты в этом уверен?
— Я еще ни в чем не был так уверен в жизни. Ленни, доверься мне. Из нас выйдет отличная команда.
Ленни задумался на мгновение, потом встал, протянул мне руку, и мы обменялись крепким рукопожатием.
— Отлично, — сказал я, вставая. — С работой мы определились. Позвони Кейше, пусть она быстрее двигает сюда.
— Сегодня воскресенье, — удивился Тревис.
— Это Голливуд.
Ленни проводил меня до двери.
— Парень, ты мне нравишься, — произнес он. — И думаю, я могу тебе доверять. Но не подведи. Если это случится, я с тобой разделаюсь.
КЕЙША
Хочу рассказать вам, как с сентября изменилась моя жизнь. Каждый день я просыпаюсь в шикарном кондоминиуме в Марина дель Рей. Квартира великолепна: в ней две просторные спальни, высокие потолки, несколько окон выходят на океан. Пока не знаю, как использовать вторую спальню. Я планировала, что там будет жить Марта, но она решила больше не работать и уехать в Мексику. Я немного помогла ей: подарила пятьдесят тысяч долларов. Она заслужила эти деньги, и я могла себе это позволить: многие хотели купить дом отца, и его цена выросла.
Очень часто я просыпаюсь рядом с Лу. Мне он нравится. Может быть, я даже разрешу ему переоборудовать вторую спальню в мастерскую. Теперь я лучше понимаю работу папарацци. Лу не из тех, кто охотится за компрометирующими снимками. Нет, конечно, неплохо подкараулить целующуюся парочку и заработать приличную сумму. Но Лу не полезет на забор, чтобы сфотографировать обнаженную Джулию Роберте, когда она орет на своего бестолкового мужа. Можно сказать, он выполняет важную общественную работу: каждый хочет увидеть в прессе фотографии голливудских знаменитостей, и особенно они сами. Если вы позволите мне процитировать Лу: «Они недовольны, когда мы фотографируем, но еще громче жалуются, если их фотографии перестают появляться в журнале „Пипл“».
Дело в том, что я знаю: Лу — хороший парень. Разве я когда-нибудь забуду тот день, когда Тревис едва не захлебнулся в унитазе, а Лу разбил камеру врача «скорой помощи» прямо на подъездной дорожке? Тот снимок мог принести кучу зеленых, но он уничтожил его. Лу показал, какой он на самом деле.
А теперь расскажу вам о работе. Гриффин и Ленин стали партнерами и открыли офис в десяти минутах ходьбы от моего дома, на углу Уилшир и Оушн-авеню. Гриффин решил, что в Беверли-Хиллз слишком много народу, очень жарко летом и плохой воздух. И он прав по всем трем пунктам. Наш район расположен немного выше, отсюда открывается вид во все стороны, включая бассейн на крыше шикарного соседнего здания. Похоже, что в договор о найме квартир в этом доме включен пункт, допускающий отсутствие одежды. Любой мужчина, оказавшийся в нашем офисе, будь то агент, менеджер, курьер или кто-то из друзей, заводится, увидев, какие таланты «пропадают» около бассейна.
А наши замечательные кабинеты! Вся мебель изготовлена по специальному заказу, у каждого стола — роскошное кресло за шестьсот долларов. Сейчас в нашем офисе работают Гриффин, Чарлз — его ассистент-гей, только что окончивший Гарвардскую школу права, Ленни и я. Время от времени появляется чернокожий парень по имени Кенвин. Он настраивает компьютеры и телефонные линии, проверяет соединения проводов, и благодаря ему вся техника работает без сбоев. Мы называем его нашим специалистом по информации, потому что именно он помогает нам добыть любую информацию — легальную или нет — о ком угодно.
И еще — самое важное я приберегла напоследок. У меня есть отличные новости. Похоже, этим летом мы запустим в производство наш первый фильм «Бредущие в Шугарленде». Тревис будет играть в нем роль второго плана. Все должны понять: его нужно ценить не только за смазливую мордашку. Ну и, конечно, фильм поможет нам осуществить задуманное. Сейчас идут поиски актрисы на роль главной героини.
Да, чуть не забыла. Помните этого ненормального Джеба? С мускулами даже на мочках ушей? Он обручился с бывшей женой бывшего босса и, говорят, может теперь не работать до конца жизни. Нам это кстати, потому что каждые две-три недели мы просим его помочь Группе ассистентов Голливуда — сокращенно ГАГ. Я не могу точно объяснить, чем ГАГ занимается или кто в нее входит, но знаю — каждый ее член так или иначе участвовал в посиделках в «Трейдер Вик», которые до сих пор, между прочим, проходят с большим успехом. Думаю, вам не помешает небольшая подсказка. Вы видели когда-нибудь фильм «Звездная палата» с Майклом Дугласом? Судьи и адвокаты организуют там «комитет бдительности», потому что устали иметь дело с системой, при которой настоящие преступники оказываются на свободе из-за различных юридических формальностей. Теперь вы понимаете? Мы не наказываем людей в прямом смысле, а стараемся направить их на правильный путь.
— Чарлз, черт тебя побери! — кричит Гриффин на своего несчастного замученного ассистента, выходя из кабинета с ручкой в руке. — Это разве похоже на стержень среднего размера?
— Простите, сэр?
— Я просил средний стержень! Ты принес мне тонкий! Он царапает бумагу! Терпеть не могу писать таким!
— Извините, сэр, — опускает голову Чарлз.
— А ты чего уставилась? — смотрит на меня Гриффин.
— Ничего. — Я хитро улыбаюсь. — Мне кажется, здесь может потребоваться помощь ГАГ.
Гриффин сконфужен, и, черт возьми, не напрасно. Однажды мы обсуждали эту тему: как в Лос-Анджелесе власть портит людей. Хотя еще неизвестно, испортила ли людей власть или именно плохие люди ногтями и зубами прокладывают себе путь наверх. Честно говоря, я так и не знаю ответа. Если вы вдруг найдете его, пожалуйста, дайте мне знать.
— Извини меня, Чарлз, — говорит Гриффин.
— Я сбегаю в магазин во время ленча.
— Отлично. Соедини меня с Гамп.
Это значит, что он хочет поговорить со звездной сценаристкой Рейчел. Не знаю, почему он зовет ее Гамп, но признаю, это имя идеально ей подходит.
РЕЙЧЕЛ
День, когда Гриффин позвонил и сказал, что ему очень понравился мой сценарий, был самым замечательным в моей жизни с приезда в Лос-Анджелес. А на следующий день позвонил Дэн и хотел срочно со мной поговорить. Я как раз делала двойной мокколатте, поэтому сначала закончила, а потом попросила Нугунду — парня из Ботсваны с огромными бесцветными глазами — ненадолго подменить меня.
— Я не могу, мэм-саиб, — ответил он с забавным, едва различимым британским акцентом. — Не умею обращаться с этой адской машиной.
— Всего на одну минуту, — попросила я. — Если кто-то подойдет, улыбнись, у тебя это здорово получается, и скажи, что не говоришь по-английски.
— На каком языке, мэм-саиб?
— Не важно. Если хочешь, на суахили. И пожалуйста, прекрати меня так называть. Мы же в Америке.
— Я не говорю на суахили, мэм-саиб.
Я вышла в служебное помещение и взяла трубку. Знаю, это нарушение правил, если только не случилось что-то чрезвычайное. Я волновалась и надеялась, что не произошло ничего страшного.
— Дэн, это я. Что стряслось? Что-то с матерью?
— С твоей другой матерью.
— Какой другой матерью?
— Викторией.
— Викторией? Она позвонила?! — Я не могла поверить его словам. Я не видела ее уже три недели и не надеялась услышать снова. — Чего она хотела?
— Не знаю, — ответил Дэн. — Но мне показалось, она в отчаянии. И просит, чтобы ты ей немедленно перезвонила.
— Я не могу. Я работаю.
— Рейч, послушай, эта женщина была сама не своя.
Я все же позвонила Виктории и услышала, что она немедленно хочет меня видеть. Я объяснила, что больше не являюсь ее ассистенткой, у меня хорошая работа в кафе «Старбакс» с большими возможностями и неплохими льготами, и я перезвоню ей, когда освобожусь.
— Нет! — орала она в трубку. — Ты нужна мне немедленно! Ты меня поняла?
— Я заеду к вам после работы, — сказала я и повесила трубку. Пожалуй, можно взять для нее коробку новых очень вкусных шоколадных конфет, которые мы только что получили. Я люблю шоколад!
Как и обещала, после работы я подъехала к дому Виктории. Она сама открыла мне ворота, и это показалось мне странным. Поднимаясь к дому, я заметила, что сад выглядит запущенным, как будто в последнее время за ним не ухаживали. Это тоже меня удивило, но все равно я не ожидала того, что увидела внутри. Дом и особенно кухня были в страшном беспорядке. Повсюду валялись упаковки с остатками еды, даже из отличного индийского ресторана «Акбар», расположенного на бульваре Уилшир, и замечательного маленького итальянского кафе «Пицци-котти» на бульваре Сан-Висенте.
— Господи, Виктория, — Я постаралась скрыть шок, который испытала, — что здесь произошло?
— Я всех уволила.
— Даже садовника?
— Особенно садовника. Он работал на «Нэшнл инкуайрер».
Я заметила, что в конце холла около лестницы в подвал разбито зеркало.
— Вот это да! Что произошло?
— Я разбила его. Я разбила все зеркала в доме. В них я выгляжу толстой.
Конечно, они полнили ее. Она не была толстой по меркам, скажем, города Бредфорда в Пенсильвании, но по голливудским стандартам Викторию можно было назвать тучной.
— Вы разбили все зеркала в доме?
— Что с тобой? — заорала она. — Почему ты повторяешь каждую мою фразу? Ты совсем ненормальная?
— Виктория! — Я даже топнула ногой, чтобы продемонстрировать, что не шучу. — Я не позволю так со мной разговаривать. И не позволю плохо отзываться о ненормальных…
Я уже собиралась рассказать ей о Дэви Фуллере, маленьком мальчике из Шутарленда, который любил прятать чужую обувь. Каждый раз, когда я смотрела в его лицо и на очки с толстыми стеклами, у меня разрывалось сердце, потому что Дэви Фуллер тоже хотел стать писателем. Но я взглянула на Викторию и поняла, что она не в настроении выслушивать чужие истории.
— Почему ты покинула меня? — спросила она, смягчившись.
— Что, простите?
— Почему ты меня бросила? Мне казалось, мы подходим друг другу.
— Не стоит говорить о прошлом, — сказала я. — Сначала нужно навести здесь порядок.
— Как ты считаешь, зачем я позвала тебя?
— Не знаю.
— Я позвонила, потому что постоянно о тебе думаю, — призналась Виктория.
Ее слова меня взволновали. Микаэла рассказала мне во всех подробностях о том, что произошло между ней и одной дамой — директором по кастингу, и я не хочу, чтобы со мной случилось нечто подобное.
— Я никак не могу забыть, что ты сказала мне в тот день.
— О чем?
— Что я должна во всем признаться. Вот это да! Серьезное дело!
— Вы решили сказать правду?
— Да, — подтвердила Виктория. — Позвони Рэндаллу и Джонни. Они должны приехать и помочь с пресс-конференцией.
Я пошла в грязную кухню, взяла телефон и сначала набрала номер Рэндалла. Он не смог ответить, потому что на другой линии обсуждал с кем-то свои права на ребенка. Потом я позвонила Джонни. У него тоже были проблемы.
Я вернулась к Виктории и сказала, что они оба заняты. От Рэндалла ушла жена, а от Джонни — самый важный клиент, Тревис Траск. Кроме того, Джонни обжег в солярии пенис и готовит иск производителю.
— Его «самый важный клиент», — произнесла Виктория, холодно глядя на меня.
Я поняла, что задела ее чувства, и исправила ошибку:
— Один из его самых важных клиентов.
— К черту их! — отмахнулась она. — Они оба уволены.
— Может, нам стоит позвонить Гриффину?
— Кто такой Гриффин?
— Вы должны его помнить. Симпатичный парень, который работал на Джонни.
— Этот гей? Он больше не ассистент Джонни? — удивилась Виктория.
— Нет. Он собирался открыть зоомагазин, но потом передумал.
— Ты совсем свихнулась? — злобно спросила Виктория. — Я что, должна выйти к прессе с владельцем зоомагазина, представляющим мои интересы?
— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39