мне предстоит сделать нечто очень странное, и поэтому я немного волнуюсь. Не знаю, помните ли вы девушку из Эм-джи-эм, босс которой сломал руку и заставлял ее держать его пенис, «сильнее, но не слишком сильно»? Так вот, гипс у этого босса — Свена Норгаарда — сняли уже несколько месяцев назад, но, похоже, ему все еще нравится, когда держат его пенис. И я собираюсь немного побеседовать с ним.
В приемной Эм-джи-эм я говорю, что пришел к Свену Норгаарду. Меня спрашивают, назначено ли мне. Отвечаю «нет» и показываю удостоверение. Рядом со словами «Министерство труда» в правом верхнем углу наклеена моя фотография. Далее написано: Бюро криминальных расследований. Мне казалось, что это слишком, но Гриффин попросил своего друга из художественного отдела студии «Уорнер» сделать именно такую надпись. Он сказал, что это звучит «восхитительно пугающе». Это его слова. Я бы никогда не сказал «восхитительно» в таком откровенно «голубом» контексте.
Гриффин — хороший парень и нравится мне все больше. Обычно я держусь подальше от этих грязных акул, но Гриффин не пугает меня. Я даже не уверен, что он гей. Во всяком случае, ко мне он ни разу не приставал, хотя обычно я пользуюсь популярностью у голубых. Я не шучу.
Лифт останавливается. Меня провожают в офис Норгаарда, мы проходим мимо стола, за которым сидит молодая девушка, вынужденная месяцами держать пенис своего шефа. Я чувствую, как она напрягается, и стараюсь не встретиться с ней взглядом.
У Норгаарда роскошный угловой офис. Он встает, жмет мою руку, а я представляюсь: Питер Харвуд. Это имя я выбрал себе сам. Сначала оно звучало как Хардвуд , с буквой «д», но Гриффин посчитал, что смысл такой фамилии слишком очевиден.
— Мистер Норгаард, на вас поступило несколько жалоб, — приступаю я к делу.
— Жалоб ? Каких жалоб ?
— Давайте назовем их жалобами сексуального характера.
— Что?!
— Не нужно волноваться, мистер Норгаард. Мне не нравится, когда люди рядом со мной волнуются. Уверен, вы тоже этого не любите!
Не слишком хорошая фраза — я процитировал героя фильма «Халк». Но все идет неплохо, учитывая, что это первая проба, я не актер, и мой главный талант состоит в том, что я могу разломать этого парня пополам, как прут.
— Я должен позвонить своему адвокату, — заявляет Норгаард.
Потрясающе! Гриффин очень умный парень! Он сказал мне, что Норгаард быстро потянется к телефону и будет пугать адвокатом. Если бы я работал в этом бизнесе, мне бы хотелось, чтобы мои интересы представлял кто-нибудь, похожий на Гриффина. Дело не только в том, что он умен. Он еще и хитрый, а именно эти качества я ценю в менеджере.
— Хорошо, — соглашаюсь я как можно спокойнее. — Это ваше право. Но в таком случае мне придется дать делу ход, присвоить ему номер, то есть оно станет официальным, информация просочится в прессу, и возникнет много проблем.
— Не понимаю, — говорит Норгаард. — Вы разве здесь не по официальному делу?
— Нет, конечно же, я здесь официально. Но и — как бы это сказать? — с «дружеским» визитом. — Мне очень нравится последнее предложение, надо запомнить его и пересказать Гриффину. — Я надеюсь и не сомневаюсь, что мы сможем разрешить эту проблему до того, как она разрастется, уничтожая жизни и карьеры.
Норгаард обдумывает мои слова.
— Кто пожаловался? — спрашивает он.
— Знаете, мистер Норгаард, я уже два года работаю в Бюро криминальных расследований, и каждый раз мне задают этот вопрос. Вы ведь умный человек и, уверен, сами знаете ответ.
Это было великолепно. Я сказал все именно так, как написал Гриффин, слово в слово.
— У меня есть некоторые мысли, — признается мой собеседник.
— Мне кажется, мистер Норгаард, вы хороший человек. И судя по фотографии на вашем столе, у вас замечательная семья.
— Спасибо.
— Понимаю, сейчас вы о многом размышляете. И поражены тем, что кто-то связался с нами и пожаловался на вас. Кроме того, вы разочарованы в том, кто это сделал.
— Вы правы в обоих случаях.
— И вот что я предлагаю вам сделать, и поверьте, это хороший совет. Думаю, вам стоит найти способ повысить этого человека.
— Повысить ее?
— Именно так. Если вы поступите наоборот и решите, к примеру, уволить этого сотрудника, то, можете мне поверить, наше министерство обрушится на вас, как тонна кирпичей.
— Понятно, — говорит он совсем не радостно.
— Я свяжусь с этим человеком через несколько недель, скажем, к концу месяца. Если она будет удовлетворена продвижением, я лично проверю, чтобы этот небольшой грешок исчез из вашего дела, и вы больше никогда обо мне не услышите.
— Вы это гарантируете?
— Даю слово. — Я поднимаюсь, крепко жму его руку и ухожу.
Спускаюсь на лифте в вестибюль, пересекаю подземную парковку и в прекрасном настроении сажусь в машину. Выезжаю и сразу же звоню Гриффину.
— Это я.
— Как все прошло? — спрашивает он.
— Года через три эта девушка будет управлять студией.
МИКАЭЛА
Сразу после того ужасного случая с Бонни и ее молоденькими подругами-лесбиянками мы с Эрни Финкльштейном отправились поужинать в «Бастайд». Я справилась с основным блюдом, и меня не затошнило.
— Спасибо, что провела со мной время, — сказал Эрни. — Я ждал этого момента с девяти лет.
Он был такой забавный, скромный, благодарный и очаровательный, что я фактически сдалась.
Когда мы вернулись в отель, он повел себя как истинный джентльмен.
— Не хочу тебя обидеть, поэтому не стану приглашать к себе. Я знаю, что ты не такая девушка.
Понимаю, что мне следовало поцеловать его в щечку и уйти, но я не могла сдержаться:
— Пригласи меня. Для тебя я именно такая девушка.
Эрни понравилась моя БК. Он взглянул на нее и едва не потерял сознание.
Следующие четыре дня я фактически жила в его номере. Заказывала еду, плавала в бассейне, ела, смотрела телевизор, снова ела, ходила на массажи и разные процедуры для лица и ждала, пока Эрни вернется после многочисленных деловых встреч. Он был таким умницей! Ни разу не пришел с пустыми руками: маленькое платье от Неймана Маркуса, сумочка от Марка Джейкобса, замшевый жакет от Фреда Сегаля. А по вечерам он водил меня в шикарные рестораны и сам делал заказ.
Однажды он заказал бутылку дорогого французского вина, и, когда официант принес ее, Эрни сделал глоток, пополоскал вином рот, почмокал губами, как утка, и сказал нечто абсолютно недопустимое.
— Этот виноград собран на западном склоне холма, — произнес он крайне раздраженно. — Днем его недостаточно освещало солнце!
Оказалось, что Эрни шутит, и мы весело посмеялись вместе с сомелье, хотя минуту назад тот, казалось, был на грани сердечного приступа. Эрни сказал, что вино такое замечательное, что даже его язык улыбается.
За день до отъезда Эрни в Нью-Йорк я отвела его в салон Луиса Микаэла в Беверли-Хиллз. Там его великолепно постригли. Он не стал похожим на Джорджа Клуни или еще какого-то красавца, но выглядит теперь процентов на семьсот лучше: милый еврейский мальчик с великолепной стрижкой.
Жизнь, какая же она сложная! Эрни уехал всего два дня назад, мы созваниваемся по три-четыре раза в день, а я по-настоящему скучаю по нему. Мне кажется, он собирается сделать мне предложение и, видимо, скоро. По крайней мере я на это надеюсь. Впервые в жизни мне легко представить себя замужней женщиной с детьми. И это для меня очень серьезно! Я всегда внушала себе, что не стану заводить Детей до сорока лет, когда моя жизнь и так будет кончена, но сейчас мне вдруг расхотелось ждать этого момента. Я хочу жить нормальной жизнью прямо сейчас! А мой папа — он так горд, вне себя от счастья, что я ем нормальную еду и встречаюсь с Эрни.
Есть еще один момент — мне приходится реально смотреть на вещи. Вероятно, я не смогу стать актрисой, и уже устала пытаться. Я сделала все возможное и несколько раз подошла совсем близко, но, видимо, мне уготована другая судьба. Очень больно признавать это. Но разве у меня есть выбор? Может, я не самая умная в мире, но и не глупее прочих, и знаю, что есть другая жизнь помимо Голливуда. И уверена, что в новой великолепной роли сумасшедшей еврейской жены и матери у меня будет много возможностей проявить актерский талант.
Эрни только что звонил. Он должен лететь в Париж по делам и спрашивал, поеду ли я с ним. Я еще не была в Париже. Сажусь за компьютер и набираю в строке поиска «непристойности по-французски».
Вот это да! Будет весело!
Ах, Эрни! Ты самый лучший!
ГРИФФИН
Сценарий Рейчел, вне всякого сомнения, один из трех лучших, которые я читал в жизни. Два других — это «Бульвар Сансет» и «Бешеный бык».
Я перевернул последнюю страницу и долго не мог успокоиться: такое сильное впечатление он произвел на меня. Я понял, что столкнулся с настоящим оригинальным талантом и следующий мой шаг может изменить жизнь Рейчел и мою тоже.
А еще я ясно понял, кого именно она мне напоминает, — Форреста Гампа. Именно так, Рейчел написала историю в стиле Форреста Гампа, только от женского лица. Форрест всегда жил в ее душе.
Я позвонил ей домой, чтобы серьезно поговорить о сценарии.
— Рейчел! — сказал я. — Не хочу много говорить: мне очень понравился твой сценарий «Бредущие в Шугарленде».
— Правда? — удивилась она. Бедная девочка! Даже не представляет, насколько она талантлива! — Как мило с твоей стороны! Мне никогда не говорили таких приятных вещей.
— В ближайшие недели и месяцы ты услышишь гораздо больше приятных слов от разных людей.
— От кого-нибудь известного?
— Еще пять минут назад, — решил я еще больше ободрить ее, — я был готов уйти из бизнеса и открыть зоомагазин.
— Зоомагазин! Это замечательно! Мой дядя Руфус тоже хотел открыть зоомагазин. Но у него не было денег. Поэтому он начал рассылать по почте головастиков, весьма преуспел и стал миллионером. По почте ты получаешь двух маленьких живых головастиков в запечатанных пробирках с водой. А еще маленький аквариум с крошечными лабиринтами и красивой задней стенкой, чтобы головастики не скучали.
— Я знаю, Рейчел, — прервал я ее. — Я читал о твоем дяде Руфусе в сценарии.
— Да, конечно. Прости, пожалуйста. Не буду тебе докучать.
— Рейчел, ты мне совсем не докучаешь. Этого никогда не случится.
— Приятно слышать! Просто не верится, может, это сон?
— Нет, Рейчел. Это я, Гриффин. У нас с тобой серьезный разговор, и мы бодрствуем. Хотя, может быть, мой мир реальнее, чем твой.
— Ты очень милый человек. Единственным гомосексуалистом, которого я знала в Шугарленде, был ночной менеджер клуба «Денниз», это вниз по улице рядом со «Старбакс». Но он был женат, имел двоих детей и боролся с влечением к повару, симпатичному маленькому негру по имени Слик.
У меня не хватает смелости признаться Рейчел, что я не гей. Хотя и настоящим гетеросексуалом меня не назовешь. Я снова начал ходить к Барри. Он мой врач, и мы пытаемся с ним во всем разобраться. Барри считает, что нет ничего страшного в моем равнодушии к сексу, но его очень взволновал тот факт, что у меня вызывает эрекцию талант.
— Можно я задам тебе вопрос о Дэне? — спрашиваю я Рейчел и ощущаю эрекцию.
— Моем соседе?
— Он реален?
— Конечно, мы вместе снимаем квартиру.
— Он читал сценарий?
— Он от него в восторге.
Это показалось мне немного странным. Дэн в сценарии — очень яркий персонаж, который пренебрегает своими способностями и практически все время, когда не спит, охотится на замужних женщин. И именно он помог героине Рейчел преодолеть зависимость от матери-алкоголички.
— А в сценарии все правда?
— Да.
Теперь понятно. Такую великолепную историю невозможно выдумать!
— Рейчел, можно еще вопрос?
— Что бы ты ни спросил, я постараюсь ответить как можно лучше.
— Не возражаешь, если я буду представлять твои интересы в отношении этого сценария? Обещаю, я приложу все усилия.
— Довериться тебе? — сказала она. — Это будет честь для меня.
Позже в тот же день мне позвонил Барт Абельман. Извинился, что не сразу понял, какой Джонни придурок, и умолял меня вытащить его из телевизионного шоу.
— Я ненавижу его. Я ненавижу все с ним связанное. Мне противно сидеть за столом для совещаний в компании шести евреев, двух католиков и пресвитерианина и слушать, как они пытаются придумать шутки. Гриф, эти парни ужасные зануды. Пожалуйста, освободи меня от всего этого.
— Да, Барт, я тебя слушаю.
— Я хочу всего лишь работать на эстраде. Разве это плохо?
— Нет, в этом нет ничего плохого!
Это моя ошибка. Барт и телевидение несовместимы. И вина лежит полностью на мне. Но если он хочет вернуться на эстраду и заниматься только этим, я могу проследить, чтобы ему хорошо платили. Барт слишком талантлив, чтобы получать маленькие деньги.
— Господи, Гриф, спасибо тебе. Я уже чувствую себя гораздо лучше.
— Не волнуйся ни о чем. С этого момента я буду беспокоиться за нас обоих.
— Кстати, ты не знаешь хорошего адвоката, специализирующегося на разводах?
Всего за одно утро я прошел путь от возможного владельца зоомагазина до продюсера и менеджера в одном лице. А потом зазвонил телефон. Это был Ленин Траск.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
Когда я приехал к ним в то утро, Ленни и Тревис ждали меня в гостиной.
— Что-нибудь выпьешь? — предложил Ленни.
— Пиво было бы кстати.
Пока он ходил за пивом, я внимательно рассматривал Тревиса. Господи, он в отличной форме! Может, я действительно гей?
— Как дела, Тревис? — спросил я. — Замечательно выглядишь.
— И чувствую себя тоже отлично. Нам с Ленни утром делали колонотерапию.
— Замечательно.
— Я впервые принимал эту процедуру. Было довольно горячо.
— Я тоже никогда не делал, но если это так здорово, как ты говоришь, пожалуй, стоит попробовать.
— Только не волнуйся, когда увидишь этот ужасный шланг у себя за спиной.
— Постараюсь.
— Хотя у тебя же огромный опыт в этой области.
Ленни вернулся и принес пиво. Я взял стакан, поблагодарил его, и брат Тревиса устроился напротив меня.
— Ну как, уже открыл зоомагазин?
— Еще нет. Сейчас как раз размышляю над этим.
— Отлично, — одобряет Ленни. — Потому что у меня есть к тебе предложение.
— Слушаю.
— Я хочу, чтобы мы представляли интересы моего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39