Дома уже чаек был готов, только что заваренный, душистый. Ну, и что покрепче. Впрочем, крепкие напитки дядя Гриша употреблял единолично, а Роман с Базом предпочли чай. Баз сидел разморенный, красный, пот с него так и катился. Даже после бани глаза у доброго доктора были круглые, сумасшедшие. И руки дрожали.
– Васятка, ты налегай на пирожки с капустой. У Танечки пирожки с капустой замечательно удаются, – уговаривал племянника дядя Гриша. – А ты там, в погребе, небось оголодал, лежа за банками с огурцами.
– Я его во дворе встретил, – после третьей чашки принялся рассказывать Баз. – Проснулся. Вышел посетить удобства. И тут, смотрю, стоит он, во дворе… Я, признаться, оторопел от неожиданности. Думал поначалу, совпадение, сходство… потрясающее сходство. Всмотрелся. И вижу – точно Сазонов!
– Какой Сазонов? – прервал База колдун.
– Сазонов, Вадим Федорович. Отец-основатель, как мы его называли за глаза. Его и Гамаюнова. Колодин тоже участвовал, но как-то сбоку. Колодин – торгаш. А Сазонов – шишка.
– А при чем тут Машенькин жених? – удивился дядя Гриша. – Его же фамилия Микольчук.
– Фамилию поменять можно, – предположил Роман. – Имя-отчество для удобства сохранил, фамилия другая.
– Что? – настал черед База изумиться.
– Если в самом деле женишок Вадим Федорович нахулиганил, то он мужик солидный, красавец к тому же. Годков сорок на вид, – пояснил дядя Гриша.
– Загорелый, с усиками, – подсказал Роман.
– Ну да, – кивнул Баз. – Только на самом деле Сазонову должно быть уже пятьдесят. Или больше?.. – Баз вытер полотенцем лицо. – Ну да, да, при встрече он показался мне помолодевшим. Ночь, правда, но лампочка на крыльце яркая, я его хорошо разглядел. Он выглядел куда моложе, чем в девяносто третьем, когда я его в последний раз видел. Теперь он будто с рекламы бизнес-журнала. Немного располнел. Одет хорошо, щеголевато. Я его сразу узнал. “Вадим Федорович!” – воскликнул. Он не отпирался. “Баз! Какое счастье! Ты живой!” Обнялись. И тут у меня горло сдавило, да с такой силой, что я не то что крикнуть – сказать ничего не мог. И сразу в темноту провалился. Очнулся, вижу, лежу в погребе на полу. И меня в одеяло заворачивают, как куклой вертят. А кожа вся горит, как кипятком ошпарили. Хочу вырваться – пальцем не шевельнуть. Закричать пробую – рта не открыть. Наконец меня перевернули на спину. И я вижу, что смотрит на меня не Вадим Федорович, а человек с моим лицом. Мой двойник… И опять меня за горло кто-то ледяной рукой взял. Во второй раз я пришел в сознание, только когда Роман меня из кокона этого дурацкого вытащил.
Сазонов! Вот почему по дороге в Беловодье лже-Баз заговорил о Сазонове. Вот откуда эти рассуждения о временах перестройки. Еще тогда Роману показалось, что молод слишком Вася Зотов, чтобы так говорить. А Сазонов как раз оттуда, его молодость на начало семидесятых пришлась. Пока другие воспаряли, он дела свои и чужие делал. Деловой, очень деловой – этого не отнимешь.
– Но Стен рассказывал, что Сазонова убили в Германии! – воскликнул Роман. – Вместе с остальными участниками проекта. А уцелели лишь те, кого Меснер и Гамаюнов вывезли из особняка…
– Да, мы так считали.
– Ах, сволочь! – взревел дядя Гриша. – Я всегда был против того, чтобы он за Машенькой ухаживал. Танюш! Говорил я такое или нет?
Татьяна в эту минуту как раз ставила перед гостями новую тарелку с пирожками.
– Ты говорил, что Вадим Федорович – хулиган ненастоящий, – осторожно уточнила хозяйка.
– Что?! – взревел дядя Гриша и вскочил. – Да я сейчас ему объясню, что к чему. Его долбаный “мерс” “КамАЗом” перееду.
– Не выйдет, – коротко бросил Роман, будто плеснул воды в костер.
– Как так? Что, думаешь, не перееду? Забоюсь? Забыл, что я хулиганом работаю?! – Дядя Гриша был уже в дверях, натягивал куртку.
– Нет Сазонова сейчас в Суетеловске. Чтоб его достать, хулиганство не поможет.
– Где же он? – Дядя Гриша поскреб пятерней макушку, сбросил куртку и вернулся на кухню. Уперся ладонями в стол. – Так где этот хулиган?
– В Беловодье.
– Ну и что? Я его и там перееду. Роман отрицательно покачал головой:
– Чтобы этого типа взять, особое хулиганство нужно. – И мысленно одернул себя: “Вот же привязалось!” – Тут подумать надо. Расскажите мне лучше о женихе подробнее.
– Да что рассказывать! – Дядя Гриша плюхнулся на свое место, набулькал себе полный стакан. – Обдурил он нас, как наперсточник на вокзале. Я ж видел, что он фальшивый насквозь, что душонка у него как изо льда. А вот нате же! Тянуло меня к нему, и все. Будто он меня… – Дядя Гриша запнулся.
– Околдовал, – подсказал господин Вернон.
– Ну, вроде того.
– Зачем он меня спеленал? – Баз налил себе чаю и запихал пирожок в рот целиком. – Неужели нельзя было по-человечески себя вести? Я бы его сам в Беловодье отвез.
– Точно? – Колдун прищурился. – Точно? Да нет же, Баз. Первым делом ты бы с Гамаюновым связался. А я не уверен, что Иван Кириллович так уж мечтал об этой встрече. И потом, зачем Сазонову Беловодье? Просто поглядеть, что получилось? Нет, у него какие-то свои планы, возможно, отличные от планов Гамаюнова. Так что лучше проникнуть внутрь под твоей личиной. Никто его не распознал. Ничего не заподозрил.
– И ты? – Баз, кажется, не поверил.
– И я! – вскинулся Роман. – Даже я не почуял в нем силу. То есть он подошел совершенно закрытый, сжатый в кулак. Вся колдовская сила внутри, наружу ни единого выплеска. Издали ловушки расставил, все рассчитал. А потом уж явился. Знал он не только про вас, но и про меня от кого-то. Осторожно шел. Нигде не засветился, колдовскую суть свою не выказал. И потом за руль ни разу не сел – сказал, что плохо ему, сердце шалит. Тахикардия. Стен все время за рулем сидел.
– Иван Кириллович должен был догадаться, что приехал кто-то другой, – никак не мог успокоиться Баз.
– С Гамаюновым я эту тему не обсуждал. Может, он и догадался, но нам не сообщил. Но подожди! – Романа только сейчас осенило. – Как же Сазонов в Беловодье проник без ожерелья? Из-за разломов в стене?
Но как раз это База не удивило:
– У него есть ожерелье. Врожденное.
– Что?
– Ну, бывает, что человек с ожерельем рождается. Очень редко, правда. Для этого отец и мать должны особым даром обладать. Так Гамаюнов говорил.
– Сазонов что, Гамаюнову родня?
– Нет, по-моему. Сазонов вообще о своей родне не распространялся.
– Тогда откуда знаешь?
– Иван Кириллович мечтал, что Надя родит ему сына. И как-то обмолвился, что сын у них непременно родится с врожденным ожерельем.
Чай в чашке колдуна вмиг обернулся облачком пара, а чашка треснула и распалась на сотни осколков.
– Ну что за хулиганство! – возмутился дядя Гриша. – Любимая Танина чашка. Я тебе в следующий раз эмалированную кружку поставлю.
– Надя родила? – Голос у Романа сделался чужой, хриплый. – Когда? Где ее ребенок?
– У нее с Иваном Кирилловичем не было детей.
– Почему?
– Это не моя тайна, – отрезал Баз.
– Но ты знаешь?
– Это тебя не касается. И не вздумай применять ко мне свои штучки, колдун!
Роман сдавил руками голову, пытаясь привести мысли в порядок. “Нет, нет, о Наде сейчас не думать!” – запретил он себе. О Наде потом. Сейчас главное – этот воскресший Сазонов, то бишь Машенькин жених и один из создателей проекта “Беловодье”. Теперь у Романа совершенно новый противник. Не спятивший на райской почве Баз, а расчетливый, хитрый, предусмотрительный политик, способный притвориться кем угодно. Перед каждым он предстает в том обличье, в каком его хотят увидеть. Стен и его друзья узрели мечтателя-идеалиста, хотя Вадим Федорович всегда был расчетлив и хитер. Потом Сазонов явился перед дядей Гришей и его семьей в виде немолодого, но прекрасного принца, и все поверили, что он без памяти влюблен в Машеньку. Он не произносил лишних слов, значительно молчал, улыбался, бросал двусмысленные фразы. И девчонка кинулась ему на шею. Теперь Сазонов принимал новую позу – изображал демиурга. Ну что ж, окружающие поверят, и поверят с жаром, что он – тот, о ком они столько лет мечтали! В этом не было ничего загадочного: магический дар его ожерелья – врожденного ожерелья – мог воздействовать на людей совершенно по-разному. Но итог был один: каждый видел того, кого хотел видеть.
Это относилось ко всем, кроме Романа. На колдуна подобные чары не действовали.
“Ладно, своими способностями в следующий раз будешь гордиться!” – одернул сам себя господин Вернон.
Сейчас надо решить, как вернуться в Беловодье.
Чем дольше Алексей лежит там, в центре озера, отдавая силы на поддержание ограды, тем больше шансов, что Стен разрушит свое ожерелье и начнет отбирать силы у Лены и Юла. Скорее всего, Вадим Федорович уверен, что Роман уже мчится назад. Но возвратиться немедленно – значит, заведомо проиграть. На то и рассчитывает Сазонов.
А на что может рассчитывать Роман? Лишь на свою догадливость и свое колдовское искусство, которое в этот момент показалось господину Вернону жалким, ничтожным и наивным. Да еще на то можно рассчитывать, что Стен куда сильнее, чем кажется.
– Что дает врожденное ожерелье? Честно говоря, даже не знал, что такое может существовать.
– Связь со всеми стихиями. Правда, с каждой из них человек, обладающий врожденным ожерельем, связан не так сильно, как ты, к примеру, с водой, но зато ему и огонь, и вода, и земля с воздухом служат.
– Откуда ты знаешь?
– Иван Кириллович рассказывал.
Роман не стал уточнять, почему так подробно Гамаюнов и Баз обсуждали особенности врожденного ожерелья.
– А что еще?
– Ну, не помню точно. Кажется, такой человек может регулировать свою ауру.
– Что?!. – Колдун вскочил. – Так вот почему я не догадался! Он же ауру подделал! Ну и ну… Клянусь водой, не устаю удивляться. Но почему вы меня не предупредили?!
– Кто же знал? Мы все были уверены, что Сазонов погиб. А у Гамаюнова и у нас ожерелья иные. Дареные.
– А Сазонов никому ожерелий не дарил? Баз задумался.
– Знаешь, я только сейчас понял – ничего конкретного я про Вадима Федоровича рассказать не могу. Что любил? Что ненавидел? Бог его знает… Он очень закрытый человек. Энергичный, не спорю. Но никогда не знаешь, что он скажет в следующую минуту и что сделает. Мне кажется, Иван Кириллович его всегда опасался. А Стен… Тот вообще избегал. Говорил, что Сазонову не доверяет. Но я Лешкины заявления… как бы это сказать… пропускал мимо ушей. Сазонов был из прежней элиты, причем из элиты потомственной. У Сазонова свои люди наверху имелись. Без него Иван Кириллович ничего сделать не мог. Алексей к подобным людям относился с предубеждением и никогда этого не скрывал. Говорил: никому из них не верю.
– А цели? Зачем Сазонов помогал Ивану Кирилловичу?
– Ну, цель… Создать Беловодье.
– Зачем? Ивану Кирилловичу нужна была Шамбала. А Сазонову что нужно было?
– Похулиганить, – подал голос дядя Гриша. – Он же хулиган, каких поискать. Пусть он только здесь появится, я ему такое хулиганство устрою, что он все свои хулиганства позабудет.
– Дядя Гриша, я ведь зачем еще приехал… – Роман уже давно хотел задать этот вопрос, но искал нужный момент. Сейчас таковой, кажется, имел место. – Вы знали, что он колдун?
– Я двух колдунов знаю – того, с которым на рыбалку хожу, да теперь тебя. А Сазонов… Очаровывать он умел, подчинять. Все в нем видели сверхличность. Это теперь харизмой называют. Может, это, конечно, колдовство.
– А в чем он уязвим? Слабость имеется?
– А что ты выспрашиваешь? – хитро прищурился дядя Гриша. – Ты же колдун. Ты должен слабости его замечать – не мы.
– О Сазонове, как я погляжу, вы знаете меньше моего. А он сейчас в Беловодье творит неизвестно что. Странно, что он тебя, Баз, не убил. С меня он попытался срезать ожерелье, а когда не удалось, решил пристрелить.
– Ты для него чужой, – заметил Баз. – А мы все свои. Полагаю, что никого он не тронет. Напротив, постарается заручиться поддержкой Грега и Стена.
– А Лена и Юл для него чужие. – Роман вдруг стал злиться на доброго доктора за то, что он ко всем относился индифферентно. Все для него хороши. И Сазонов – полезен, и Гамаюнов – умница. От всех Баз ожидал лишь доброго, не злого.
– Стен свой. Они в безопасности.
– В безопасности? Неужели? Старый друг Сазонов? Хороший Сазонов? Все ему рады? А он-то как рад! – Роман добавил в голос уже не насмешку – яд. – Тогда почему Сазонов сжег мальчишке лицо?! – Роман даже подался вперед. – А?!
Баз нахмурился. Заявление колдуна вносило диссонанс в стройную систему его объяснений.
– Ну, не знаю… Возможно, он посчитал, что Юл слишком опасен.
– Да, и если Сазонов решит, что кто-то еще опасен, тут же нанесет удар? Так? Тогда кто следующий? От кого Сазонов захочет себя обезопасить? От тебя? От дяди Гриши?
Баз поморщился: все не так представлялось прежде доброму доктору.
– Не надо быть столь категоричным.
– Так кто для Сазонова опасен? – не отступал Роман.
– Меснер, – предположил Баз. – Меснер точно чужак. И предан Гамаюнову.
– Меснер уже, наверное, в Беловодье. То есть в лапах Сазонова. Хотя чем черт не шутит. Если бы можно было с ним связаться. Но как? Тарелка у меня есть. А вот у Меснера – нет.
– Зачем тарелка? Если он не в Беловодье, по телефону можно позвонить.
Роман пару мгновений осмысливал сказанное. Потом расхохотался. Дядя Гриша – тоже. Да так, что едва не подавился пирожком с капустой.
– И знаешь номер?
– Конечно.
– Ну так звони! – закричали хором Роман и дядя Гриша.
Баз набрал номер. Меснер почти сразу отозвался.
– Эд, ты где? – Баз выслушал ответ. – Почему я не в Беловодье? Там вместо меня Сазонов. Что? Да, именно тот самый. Мы к тебе приедем. Сразу… Да… Сейчас прямо отправляемся. Мы у дяди моего… Долго рассказывать. Когда?.. Ну, не знаю. К рассвету будем.
– Где он?
– В бывшей усадьбе Марьи Гавриловны Гамаюновой.
– Поехали! – воскликнул Роман. – Одевайся, и погнали. – Баз, однако, остался сидеть. – Как ты себя чувствуешь?
– Качает слегка.
– Ничего, скоро пройдет. В крайнем случае, проблюешься по дороге. Такое после колдовской комы бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50