..
А когда я стану доктором,
Я подойду к этому научно,
Научусь будить ото сна
И прапрапрапрадедушек.
Казалось, у Яна пропала охота изображать из себя очень умного и поучать других. Он понуро сидел на диване с каким-то отсутствующим выражением на лице, как тело без души.
- А теперь я! - нетерпеливо воскликнула Яна, как только Гана кончила, и сразу же быстро затараторила:
Наш школьный самолет завтра улетает,
Карты мы берем с собой!
Я буду спрашивать детей!
Под нами раскроется атлас мира:
Вон там несет свои воды широкий Дунай,
А дальше поднимаются острые гребни Доломитов.
Гнездо повисло над пропастью - парит какая-то птица
Кто это? Это - горный орел! Он кормит птенцов!
А как называется эта большая луна внизу?
Адриатическое море! Оно бушует сейчас!
А там, на берегу моря, дымится вулкан!
Кто мне скажет, как он называется?
Это Везувий! Мы пролетаем над городом Неаполем...
Тут Яна остановилась - она забыла следующий куплет. Однако она не растерялась, пропустила несколько строк и перескочила сразу на конец стихотворения: Весь класс собрался в дорогу.
Но со мной приключилась беда!
Все полетят, только я останусь;
Я лежу больная, жалуюсь - кто виноват в этом?
Вся школа уже поднялась в небо,
Напрасно я плачу теперь, надо было думать раньше.
Я из шоколада съела самолет,
И теперь у меня ужасно болит живот...
Яничка схватилась за животик и начала извиваться, показывая, как он у нее болит. Ей хотелось рассмешить Еника. И вдруг она вспомнила - у него ведь нет глаз! Но и без этого стихотворение очень хорошее - она прочитала его с таким чувством!
- Тебе понравилось стихотворение, правда? - добивалась она его похвалы.
- Откровенно говоря, я не знаю, - признался мальчик. - Я не слушал. Он никогда не лгал.
- Почему ты не слушал? - с упреком сказала Яна и обиженно уселась в креслице, стоявшее в стороне. Еник стал ощупью осматриваться и дотронулся до лица Ганы.
- Это ты, Ганичка? А где Аня?..
Аня в это время сидела на другом конце дивана.
В немом изумлении она блуждала широко раскрытыми глазами по стенам и потолку.
- Я здесь! - испуганно откликнулась она, возвращаясь из мира грез. Ян протянул по направлению ее голоса руку.
- Спой еще что-нибудь, Аня!
- Ну что?
- Что хочешь! Сядь рядом со мной...
- Пусти меня!
Сестры поменялись местами. Аня села рядом с Еником, а Гана устроилась в уголке дивана. Еник нащупал Анино лицо. Потом провел по нему всей ладонью, как бы желая запечатлеть на ней его черты.
"Вот было бы интересно, - подумала Яна, ревниво следя за Яном- если бы он подумал, что я Аня, а Аня - это я! Я спела бы, совсем как Аня, он ничего бы не заметил. А ну-ка, попробуй отгадать! Но с Аней не сговоришься, а с Ганей тем более!"
- Ну, начинай! - попросил Ян Аню. Она не заставила себя долго уговаривать, облизнула язычком губы и затянула тоненьким голоском, в котором тоже слышалось удивление:
- Куда ты летишь, птичка-человек?
- Вверх, поднимусь над царством пернатыхпевцов.
- Подожди меня минутку на облачке!
- Я тороплюсь, навостри уши,
Раз ты не веришь мне, даю честное слово,
Я лечу с папой на Венеру...
- Это все, - сказала она, - больше нет ничего.
- Теперь пой ты,- обратилась Яничка к мальчику и легонько ткнула его пальцем в живот. - Теперь твоя очередь!
Он не обратил никакого внимания на ее шалость. На его подвижном лице появилось напряженное выражение. С минуту он колебался.
- Вам, наверное, оно не понравится. Я сам сочинил это стихотворение, только для себя. Впрочем, мне все равно! - вдруг решил он. -Я буду говорить сидя, а то я путался бы, если бы стоял. Оно еще не вполне готово, и я буду придумывать на ходу...
- Ну, начинай скорей!
Яне удалось незаметно оттеснить безучастную Аню и самой сесть рядом с Яном. Мальчик начал читать стихи:
Даже если человек не видит перед собой ни на шаг,
Он не заблудится в мире...
Повсюду есть люди - чего мне бояться?
Я не различаю цветов - это, конечно, плохо,
Но я знаю, как выглядят дерево, птица и рыба;
Кончики пальцев мне скажут правду,
Признают, знакомый и красивый предмет,
Я сразу же узнаю, где у него лицо, а где изнанка,
Все без труда отгадаю.
Но иногда я не узнаю - бывает и так,
А потом мне самому становится смешно,
Просто забавно Угадывать, что бы это могло быть,
Где у этой штучки голова, а где ноги, а где душа,
Иногда она повернется вверх ногами.
Но зато у меня хорошие уши и хороший нос!
Весь мир состоит из шумов и запахов,
У каждого предмета свой звук,
У каждого предмета свой запах
Как чудесно пахнет гвоздика,
Только из-за одного этого запаха стоит жить,
Если не из-за чего другого, так хотя бы только из-за него!
Запахи и музыка - вот мои звезды,
Мои путеводные огоньки во тьме,
Когда звучит музыка, я чувствую ее на своем лице,
Как будто я смотрю на сияющее солнце,
И песне и запахам я тоже говорю: ведите меня!
Наступила тишина - Ян кончил. Сестры не поняли, что он хотел сказать своими стихами, и думали, что он будет продолжать. Гана ловила каждое слово, стараясь ничего не пропустить и во что бы то ни стало все понять. В отдельности ей было все понятно, но общий смысл ускользал от нее. Аня упивалась голосом Яна и не сводила глаз с его губ. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не слышала ничего более таинственного и чарующе прекрасного и что мальчик вот-вот запоет. А, когда Ян замолчал и смущенно повернулся к своим слушательницам, она была даже несколько огорчена, что очарование так быстро рассеялось.
Яна совсем не слушала. Она придумывала, что бы такое сделать, чтобы немножко подразнить мальчика и отомстить ему за невнимание к ней.
А, кроме того, ей хотелось испытать его. Ведь Ян так не похож на других детей. И Яне обязательно нужно знать, как он будет вести себя.
Она сидела рядом с мальчиком, опершись рукой о спинку дивана. Когда Ян сказал "просто забавно", она пощекотала ему пальцем затылок. Ян моментально поднял руку и почесался. Яничка сидела с невинным видом, и ни Гана, ни Аня ничего не заметили. И еще один раз ей удалась ее проделка.
В тот момент, когда Ян с чувством произносил "как чудесно пахнет гвоздика", она снова пощекотала его. Ян тотчас же с силой хлопнул себя ладонью по затылку. Яна прикусила губки, чтобы не фыркнуть от смеха, но больше уже не решалась продолжать игру. Если бы у нее сейчас была горошина, подумала она. Она бросила бы ее Яну за воротник. Вот бы он крутился, как принцесса на горошине!
- Музыкой я еще лучше мог бы передать все это,- говорил Еник.Когда-нибудь рояль будет рассказывать то, что я хочу, но не умею выразить. Ну, например, как я, не видя, представляю себе эту комнату и вон тот глобус, какого он может быть цвета, если бы я его вдруг увидел, или как выглядишь ты, Ганичка, и ты, Аня...
О Яничке он, очевидно, забыл, однако, повернулшись к ней, погладил ее руку, ту самую, которая так подшутила над ним! Не зная, что девочки поменялись местами, Ян думал, что это рука Ани.
Если бы он мог предполагать!
- Стихи не очень хорошие,- сказал он.- Местами нет рифмы, иногда размер неправильный...
- Сыграй их на рояле,- попросила Гана.
Яна, видя, что мальчик поднимается с места и сейчас ускользнет от нее, решила в последний раз поддразнить его и снова пощекотать. Но, расшалившись, она забыла об осторожности. Ян быстрым движением поднес руку к затылку и поймал Янину руку. Словно обжегшись, он тут же выпустил ее.
Яна отскочила в сторону, но было уже поздно. Она побледнела от страха и отодвинулась от мальчика на конец дивана, в ужасе ожидая, что теперь будет.
Ян тоже сел подальше и сурово нахмурился. Сестры ничего не заметили какое счастье для Яны!
- Ну, играй! Играй! - просили они. Но Ян заупрямился и больше не произнес ни слова. Они еще некоторое время упрашивали его; Яна тоже присоединилась к ним, чтобы отвести от себя подозрение. Она вдруг испугалась. Ян продолжал упорно молчать до той минуты, пока все они. совершенно расстроенные, не отправились к своим матерям.
А когда гости уходили, Ян отвернулся от девочек и не пожелал пожать руку Аничке. Всем стало ясно, что она чем-то обидела его. Настроение было испорчено, начались догадки, расспросы и выяснения. Мальчик, не сказав, что случилось, обиженно исчез куда-то. Яна делала вид, что она не виновата, Аня обливалась слезами. Напрасно пани Гана допрашивала своих дочерей - ей не удалось ничего узнать. Только пани Бедржишка была совершенно спокойна. Еще одна шишка - эка невидаль! Все равно он ей в конце концов все расскажет! Ничего не поделаешь, придется ему привыкать!
Прошло некоторое время, и Гана и Аня снова вспомнили о Енике и начали приставать к матери, чтобы она повела их к нему. Стоял ноябрь, началась слякоть, нечего было и думать о прогулках с коляской. Пани Гана сперва постаралась встретиться с пани Бедржишкой на расстоянии. Но экран молчал, никто не отзывался, было тихо и темно.
И вот однажды она взяла за руку Яну и отправилась вместе с ней на разведку к пани Бедржишке в домик "на курьих ножках". Она нарочно взяла с собой именно Яничку. Пани Гане хотелось наконец выяснить, что же произошло между детьми и почему Ян обиделся. Главное подозрение падало на Яну, потому что в тот несчастный момент именно она сидела рядом с мальчиком. Уже не раз мать пыталась склонить девочку к признанию. Однако Яничка, солгав в тот день, теперь уже боялась признаться, зная, что лгать нехорошо. Ей и самой хотелось покаяться, рассказать, что она натворила, она понимала, что заслуживает наказания, но еще больше ее страшило признаться во лжи.
Они подошли к вилле, окруженной большим садом. Персиковые, миндальные и айвовые деревья поднимали голые ветви к бесцветному небу; вода в бассейне была спущена, дно его покрывали гниющие листья, и на них лежал мертвый дрозд.
Пани Гана нажала кнопку у главного входа.
Дверь сама открылась. Они прошли по коридору и очутились в вестибюле во все комнаты были открыты раздвижные двери; но всюду было безлюдно и пусто. Они вошли в комнату Еника. Глобус, вложенная в парлофон лента, распахнутые дверцы шкафов, гитара на стене - все осталось нетронутым на своих местах, казалось, Ян вышел только ненадолго и сейчас вернется. Но никто не возвращался...
- Где же Еник, мама?
Пани Гана не знала, что ответить. Не было не только Яна, но вообще никого. На полу лежало незапечатанное письмо, которое, очевидно, забыли отправить. Пани Бедржишка писала своей сестре Елене в Радотин:
Дорогая сестра!
Мы расстаемся с Тобой надолго, и кто знает, может быть, и навсегда. Мы переезжаем в Одессу. Отчасти из-за Вацлава и его проекта. Он собирается строить в Ялте свои санатории "на курьих ножках". Но основная причина отъезда - наш Ян. Слышала ли Ты о докторе Муркине Иване Павловиче, который вернул зрение человеку, родившемуся с мертвыми глазами? Речь идет о граничащей с чудом регенерации отмерших клеток зрительного центра в мозгу. Я решила, не теряя ни минуты отправиться с мальчиком к этой знаменитости. Представь себе, дорогая, что еще есть надежда!
Мы все оставляем и летим! Если Тебя интересует наша вилла, возьми ее себе! Может быть, Ты и откажешься от такого подарка - я как бы слышу Твой голос, что у Тебя и без нее довольно забот...
Но если Тебе не нужна вилла, то приди и выбери себе хотя бы что-нибудь на память. Однако поторопись, время не ждет, пожалей наши вещи! Особенно жалко рояля, если он испортится. Это очень хороший инструмент.
Если он Тебе не нужен - у вас ведь есть своя "Лира" - попроси кого-нибудь взять его. Не позабудь выбрать себе что-либо из нашей фонотеки, в ней много замечательных произведений классической и современной музыки.
А, впрочем, ленты не портятся, пусть себе отдыхают, если они никому не понадобятся. Мы бросаем много хороших и дорогих нашей памяти вещей, которые с течением времени будут приходить в ветхость,- мне жаль их, но таков уж удел брошенных вещей...
Письмо было длинное, пани Гана не стала его читать до конца. Она очень рассердилась на свою приятельницу. С ее стороны было черной неблагодарностью даже не прийти проститься!
- Мама, что написано в этом письме?
- Мать Еника пишет, что они уехали..
- И больше не вернутся?
- Ну и что же?
- Никогда?
- Кто знает? Мир так мал, а человек так скор...
- И все здесь так и останется?
- Ну и пускай!
- Тогда я возьму себе что-нибудь на память, мама...
- Попробуй только что-нибудь тронуть! Нас никто не приглашал!-добавила она с горечью, взяла Яну за руку и быстро вышла из дома. И казалось, что озорной поступок и возникшее из-за этого недоразумение между детьми навсегда останутся тайной.
Шли годы, три сестры-голубоглазки росли. К восемнадцати годам они закончили образование и испытывали первые радости самостоятельной работы. В них пробуждалось чувство гордости оттого, что они нужны обществу, что они не лишние на свете, что труд, который, собственно, должен был бы приносить страдание, потому что только благодаря труду человек получает право пользоваться всеми земными благами, сам становится благом, самым большим благом. Без работы человек перестал бы быть человеком.
Гана стала инженером-геологом, специалистом по подземной газификации угля и вышла замуж тоже за работника геотехнической промышленности. Она чаще других сестер вслух вспоминала о Яне. Когда они собирались у матери на вечерах воспоминаний, Гана расспрашивала о нем, а иногда приносила и новые вести. Вести бывали всегда одни и те же: все по-старому Ян в Одессе, лежит в глазной клинике, его лечат лучшие врачи, но пока ничего не выходит...
Яна работала по распределению детского белья и так и осталась легкомысленной хохотушкой. Не было ничего легче, как рассмешить ее, и смех, постоянно звучал в ней самой и вокруг нее. И только на этих домашних "вечерах вздохов" она порой приходила в уныние, и всякий раз, когда упоминали имя Яна, ее охватывало беспокойство. Но она прекрасно умела владеть собой и скрывать свою тревогу. Она заключила дружбу с сотрудником соседнего автомобильного завода. Он работал мастером на автоматической линии № 9, производящей коленчатые валы, и нес ответственность за ее бесперебойный ход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43