С детства она ни разу не плакала и даже не представляла, что и взрослые могут плакать, что это приходит само собой, если в их жизнь врывается счастье, кажущееся непереносимым.
- Спасибо вам,- рыдала Гана.- Я принимаю Ганичку обратно, но мне так стыдно! Так ужасно брать назад подарок. Я эгоистка, а вы, вы такая добрая...
Вскоре матери со своими колясками возвращались домой, В мягкой коляске пани Ганы снова лежал трилистник голубоглазок - наконец они опять были все вместе! Но Ганичка неистово визжала, и ее никак не удавалось успокоить. Неблагодарная, она оплакивала свое возвращение в мягкое гнездышко, как будто с ней поступили бог весть как несправедливо! Поэтому пани Гана торопилась поскорее добраться с детьми домой...
Далеко позади Ганы во главе торжественного шествия шла пани Бедржишка. Ее коляска была украшена зелеными веточками и цветами из оранжереи ротонды. Пани Шипурватти надела ей на шею венок, а другие матери увенчали ее голову короной из белых анемонов. Ее восхваляли, напутствовали советами и пожеланиями. Столько было всяких разговоров, но все единодушно признавали, что справедливость восторжествовала.
Однако пани Бедржишка словно ничего не слышала. Она шла твердым, почти строгим шагом, сжатые губы задумчиво улыбались, а глаза заботливо смотрели на дно коляски. Она шла, как полноправная, признанная мать после своей коронации. А царством ее было слепое дитя...
Солнце уже не грело. Его косых лучей едва хватало для того, чтобы осветить это торжественное шествие, заиграть в красочных одеждах матерей и яркой расцветке колясок. Шествие медленно двигалось к выходу из парка, а потом широкой рекой разлилось во всех направлениях...
Долго, очень долго они ие встречались. Прошла зима, в парке снова появилась со своей широкой коляской пани Гана. Но напрасно она искала пани Бедржишку. Ее не было видно в течение весеннего сезона, в праздничные "дни бутонов". Не появлялась она и летом, во время традициоггного карпавала колясок; ни осенью, в дни прогулок отцов, когда только отцы возили коляски, в то время как матери угощались в ротонде. О Бедржишке и о ее слепом мальчике не было ни слуху, ни духу...
Пришла пора, когда девочки начали становиться на ножки и им было уже тесно в коляске. А потом они стали ходить, и прогулкам в парке пришел конец. Пани Гана постепенно стала забывать о своем осеннем приключении - столько других забот и радостей было у нее; жизнь проходила между яслями, детским садом, школой и заводом, и дни неслись, как водопад...
Только Ганичка порой напоминала ей об этом.
Временами матери казалось, что девочка чем-то отличается от своих сестер. Такая же и все-таки другая. Пани Гана не могла бы точно сказать, чем именно. Все они должны быть разные, хотя они и из одного гнезда. Но у Яны и Ани так много общего, чего нет у Гагшчки, а у нее есть в свою очередь то, чего нет у ее сестер. Она была чуточку выше и крепче и, пожалуй, даже умнее. Возможно, так получилось потому, что она первая появилась на свет, должна же была одна из них быть первой, даже если это и была тройня...
И все-таки, все-таки иногда папи Гане казалось, что девочка "отмечена" чужой матерью, чужой коляской, теми несколькими неведомыми ей неделями, когда она по собственной вине потеряла девочку из виду, когда ребенок стал подарком...
А через три года появился новый ребенок, а с ним и новые прогулки и новые знакомства...
А через следующие три года...
Прошло семь лет, прежде чем матери снова встретились. Встреча опять состоялась в Аллее колясок. В широких кронах старых лип трепетали нежные, еще светлые листочки, такие трогательные на сморщенных телах этих старух. С одной липы на другую перелетали стаи воробьев, увлеченные какой-то неистовой игрой в птичьи пятнашки.
И только аллея из белого мрамора и почти прозрачного аэролита с нежностью и юмором рассказывала о событиях в жизни малюток. Ребенок, купающийся в ванночке, как будто растворяется в хрустальном воздухе внезапно совершенно исчезает, а потом снова появляется, вынырнув из ничего, все это происходит по капризу солнца и атмосферы и зависит от места, с которого смотришь. И вдруг...
- Это вы!..- в изумлении воскликнула пани Гана, когда узнала жесткую и безжалостную коляску и только потоад- пани Бедржишку. Ее лицо, казалось, еще больше помолодело, но коляска - коляска была старая, и если не та самая, то, во всяком случае, очень похожая на нее.
Введенная в заблуждение этим сходством, Гана заглянула в коляску - что делает слепой младенец.
В эту минуту она была почти уверена, что увидит его там, забыв совершенно, что прошло семь долгих лет. На волосяной подстилке лежал совсем другой ребенок. Он тихо и спокойно смотрел на мир своими огромными темными глазами, которые словно говорили, что все обстоит благополучно и что ему пока нечего к этому добавить.
Пани Бедржишка тоже откинула занавесочку и заглянула в Ганину коляску. Там, в полумраке, обложенная подушками, лежала розовенькая девочка с темно-голубыми глазками.
- Это ваша?
- Это ваша?
Одновременно спросили они и одновременно кивнули головой. Обеим так хотелось поговорить, столько нужно было сказать друг другу...
- Опять девочка! - сказала скороговоркой Гана.- Но у нас за то время, что мы не виделись, появился и мальчик. Саша с темными глазами - вы не поверили бы. А это опять голубоглазка. Наш папа любит голубой цвет. А вы...вспомнила она вдруг.- А где же тот мальчик?
- Я оставила его дома. Он уже большой и такой умница, наш Ян, улыбнулась Бедржишка в сторону дома.
Гана еще раз заглянула в коляску, а потом вопросительно посмотрела на Бедржишку.
- Вы тогда говорили... я только потому и подарила вам Ганичку...
- Это было так благородно с вашей стороны..
- Да нет, я не о том. Я хочу сказать: это тоже чей-то подарок?
- Это дар моей жизни,- прошептала пани Бедржишка и покраснела, как девочка.- Наконец это случилось, хотите верьте, хотите нет - скала дала воду...
- Как только вы могли сомневаться тогда...
- Ян принес мне счастье, - доверительно проговорила Бедржишка,- о котором я и мечтать не могла. Дни мои наполнены радостью, каждый день приносит мне новую радость.
- И мне тоже. Вставая утром, я с улыбкой ожидаю, что он даст мне хорошего, а когда ложусь спать, прямо не знаю, кого мне благодарить за все.
- А как ваша Ганичка? Я часто вспоминаю о ней. Наверное, она уже большая? Соберитесь какнибудь к нам в гости и возьмите ее с собой! Дети поиграют вместе.
Пани Гана с удовольствием приняла приглашение. Ей очень хотелось посмотреть на Яна, но в глубине души она опасалась, как бы смышленая Ганичка не слишком забивала слепого мальчика. Она такая любопытная и непосредственная, скажет что-нибудь и огорчит его...
- Ваш Ян ходит в школу? - спросила она.
- Не он ходит в школу, а школа ходит к нему! - ответила пани Бедржишка.- Я понимаю, чего вы боитесь, но вы не бойтесь. Его все хотят учить! Когда стало известно, что у меня слепой мальчик, отбою не стало от учителей. Предлагали свои услуги педагоги и доценты, мне приходилось спасать Яна от их чрезмерного усердия. Мы могли выбрать лучших преподавателей. Знаменитый Маркалоус учит его игре на рояле. А какой Ян сообразительный! По дому он ходит так же уверенно, как и я. Он знает, где что стоит или лежит, а случалось даже, что он находил вещи, которые и я не могла найти. Иногда мне кажется, что он просто притво ряется слепым. Но, как только он попадает на улицу, он совершенно теряется...
Они договорились, что сначала пани Гана навестит пани Бедржишку.
И вот однажды пани Гана позвала Ганичку в свою комнату и сказала ей:
- Сегодня, Ганичка, мы с тобой пойдем к одному мальчику, который не видит.
- А чего он не видит? - спросила Ганичка.
- Ничего не видит. Совсем ничего!
- А он живой, мама?
- Такой же, как иты. Ты будешь играть с ним, но должна быть с ним ласковой!
- Я так рада, что ты мне его покажешь, мама...
- Радоваться нечему, Ганичка. Может быть, этот мальчик грустит, ему скучно, и ты должна будешь его развеселить. Это - большое несчастье...
- Какое несчастье? - непонимающе спрашивала Ганичка.
- Я же тебе говорю. Он ничего вокруг себя не видит.
- Разве у него нет глаз? - удивилась девочка.
- Он не может их открыть.
Ганичка зажмурила глаза, сморщила носик и неуверенно замахала руками, но тут же открыла глаза и спросила:
- Так, мама?
- Да, так. И на всю жизнь. А ты и секунды не можешь выдержать! Подойди ко мне и стой спокойно!
Пани Гана взяла большой белый платок и крепко завязала дочурке глаза.
- Что ты теперь видишь?
- Ничего!
- Ну, иди! - и она осторожно подтолкнула девочку вперед. - Иди, сколько сможешь...
Но Ганичка моментально сорвала с глаз платок.
- А теперь представь себе, что тот мальчик всегда так ходит и его все время окружает полная темнота.
- А когда с ним мама?
- Он может обнять ее, погладить, но он ее не видит.
- А солнышко? А цветочки? А картинки?
Пани Гана отрицательно мотала головой: - Ничего, ничего, ничего...
- И он не боится, мама?
- Кого же ему бояться? Его все любят, все помогают ему. Разве вот вещей он боится - как бы не натолкнуться на них.
Ганичка бросилась к матери и обняла ее за шею.
- Мамочка, мамочка, мне хочется плакать - все это так печально, что ты рассказываешь.
Пани Гана прижала к себе Ганичку и поцеловала ее в мокрые от слез глазки.
- Мне его так жалко, так страшно жалко, этого мальчика...
- Когда ты будешь играть с ним, ты не должна показывать свою жалость. Ему было бы очень больно.
- Я не буду его жалеть.
- Ты должна с ним разговаривать так, как будто ты не знаешь, что у него нет глаз.
- Я ему подарю все, что у меня есть...
- Боюсь, что подарки скорее огорчат, чем обрадуют его. Для его мамы мы возьмем что-нибудь.
- Я отдала бы ему все на свете, если бы знала...
Пани Гана посадила девочку к себе на колени и нежно поцеловала ее.
- Это ты получила от меня, доченька.
- Что я получила от тебя, мама?
- Удовольствие и радость оттого, что делаешь подарки.
Она виновато посмотрела девочке в глаза: "Ведь и тебя, голубка, я подарила. Если бы не этот мальчик, ты не была бы моей..."
Пани Бедржишка принимала гостей в детской.
Одна стена, обращенная на юг, была стеклянной и выходила прямо в сад. Комната то заливалась светом, то погружалась в полумрак, когда молодое весеннее солнце скрывали облака. Это была светло-зеленая комната, застланная толстым ковром и обставленная практичной и удобной мебелью; тaм стояли также кремовый рояль и большой глобус с рельефным изображением материков, рек и высоких горных хребтов.
Прежде всего приступили к развертыванию бесконечных подарков - цветов, книжек стихов, редких фруктов, магнитофонных лент с камерной музыкой, чудесных семян комнатных миндальных и персиковых деревьев, которые цветут до самой осени.
Потом пани Бедржишка пригласила гостей в столовую, где был сервирован стол для небольшого угощения. В столовой сидел на стуле мальчик.
- Вот наш Еник, - представила хозяйка гостям крепкого, здорового мальчика со спокойным лицом и каштановыми волосами, причесанными "ежиком". Волосы еще плохо лежали, видно было, что он только недавно стал причесывать их так.
Время от времени он медленно проводил рукой по волосам, и всякий раз при этом рука его на мгновение задерживалась на лбу.
Пани Гана была почему-то немного разочарована. Она представляла себе, что увидит хрупкого мальчика с бледным одухотворенным лицом со страдальческим выражением, а вместо этого пред ней предстал голенастый крепыш, пышущий здоровьем. Однако в его лице чувствовались какая-то настороженность и напряжение. Закрытые веки слегка вздрагивали, казалось, они вот-вот откроются.
- Енда,- сказала ему мать.- Вот это Ганичка. Поздоровайся с ней и скажи что-нибудь приятное.
Мальчик протянул руку и ждал, когда Ганичка возьмет ее. Пани Гана незаметно подтолкнула девочку, давая понять ей, что нужно сделать.
- Здравствуй, Ганичка,- сказал Еник, почувствовав в своей руке ее ручку. - А ты знаешь, что я тебя не вижу?
- Неужели ты не мог придумать ничего лучшего, чтобы приветствовать ее? - упрекнула его мать, обеспокоенная таким началом.
- А разве в этом есть что-нибудь дурное? - спросил Ян и улыбнулся чему-то известному ему одному.- Не бойся, тебе это не помешает. Вот увидишь. Я иногда играю с детьми, они приходят ко мне, чтобы я не был все время один.
- А во что вы играете? - прошептала Ганичка и вопросительно посмотрела на мать.
- В загадки, вопросы и в другие игры. Мяч - это не для меня. Я не люблю круглых вещей. Они убегают из рук, и потом я не могу их найти.
Пани Бедржишка встала.
- Оставим их одних, - сказала она, и на глаза у нее навернулись слезы. - Пусть поговорят. Без нас им будет лучше.
Пани Гана сразу же согласилась с этим и тоже встала. Она понимала, что было бы неделикатно и жестоко из простого любопытства слушать, как слепой мальчик прокладывает себе дорогу к сердцу Ганички. Они тихо и осторожно вышли из комнаты, так что дети даже не заметили этого.
- Я уже хожу во второй класс, - начала Ганичка, когда мамы ушли.
- А я учусь дома, чтобы не ходить в школу, - сказал Еник.
- Значит, пан учитель приходит к вам домой? - выспрашивала его девочка.
- Если бы только один! А то их столько, и каждый говорит свое! Они хотят научить меня всему. Никому не пожелаю такого - мне повезло еще, что у меня голова хорошая. Не знаю почему, но их всех страшно интересует моя голова. Но это не все. Пойдем в мою комнату, я покажу тебе свою "школу".
Он подвел ее к шкафу, в котором лежали "говорящие ленты".
- Вот это - арифметика, вот это - грамматика, а здесь география, физика, музыка - все, что хочешь.
- Я люблю музыку.
- Постой, у меня есть новая лента. Мне вчера принес ее пан профессор Кабелач, который преподает мне историю. Я только не знаю, та ли это лента. Ты слышала, что есть сады глубоко под землей в огромных пещерах? Уголь из них вывезли, и они остались пустыми. Потом там устроили сады. Под потолком подвесили атомные солнца, удобрили землю, и теперь зимой там цветут прекрасные, душистые цветы. А еще там растут кокосовые пальмы, в их кронах порхают колибри и попугаи, и фонтаны там есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43