https://wodolei.ru/brands/Roca/malibu/
– Кирк посмотрел вниз, куда перед этим было приковано внимание Маккоя. Увидев, что над платформой транспортации вновь появилось свечение, он поинтересовался:
– Уж не ответ ли на все наши вопросы собирается возникнуть там внизу?
Маккой загадочно улыбнулся.
– Ну это смотря, как на это посмотреть. Во всяком случае, это ответ на некоторые вопросы.
Вслед за этим поле транспортации начало густеть, и капитан узнал красную рубашку Скотта. Маккой замахал ему, инженер, махнув в ответ, направился к друзьям наверх. Кирк взглянул на Миру; она сидела, уставившись в свой бокал с вином и сжав его так, словно только эта хрупкая посудинка могла удержать ее на поверхности астероида Первым желанием Кирка было спросить у Маккоя, за каким чертом он организовал этот сюрприз в такой неуклюжей манере. А в том, что это именно он устроил, капитан не сомневался. Единственным что удержало Кирка от вопроса, было нежелание смущать Миру. За столом воцарилось неловкое молчание, во время которого снова возник служитель и накрыл пятый прибор.
Наконец Скотт поднялся на балкон, но вид у него при этом был такой взволнованный, что Кирку его даже жалко стало; он своего инженера еще никогда таким не видел. Мира, по-прежнему, не отрываясь, смотрела на дно своего бокала, словно ее притягивала какая-то сила. А когда наконец оглянулась, в ее взгляде читалось нечто такое, что должно было остановить Скотта еще на дальних подступах к столику. Однако он подошел, кивнул капитану и доктору, проигнорировал Салмана Нэнси и совершенно потерянно посмотрел на Ромэйн.
Молодая женщина стала медленно вставать из-за стола.
Заметив ее движение, Кирк откинулся назад и осуждающе посмотрел на Маккоя, но доктор все свое внимание обратил на Миру и Скотта.
– Привет, Мира, – наконец смог сказать звездолетчик, и Кирк посочувствовал инженеру. Бедняга, похоже, совершенно не представлял, как встретит его любимая женщина.
Ромэйн попыталась что-то сказать в ответ, но вместо этого только судорожно выдохнула, посмотрела вниз, затем на капитана «Энтерпрайза», снова на Скотта и, отодвинув свой стул, вышла из-за стола и сделала шаг вперед. Но это мог быть и шаг навстречу Скотту и шаг к выходу из ресторана, который тоже находился в том же направлении. Казалось, все вокруг в напряжении замерли.
Молодая женщина остановилась рядом с инженером двигательных установок «Энтерпрайза» и посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. Глаза ее подозрительно заблестели в мягком освещении ресторана, и Кирк заметил, что его подчиненный находится примерно в таком же состоянии.
– Чтобы ты провалился, Скотти! – внезапно тихим голосом произнесла Ромэйн и вдруг, подняв руки, обняла его и поцеловала в губы.
Маккой качнулся вперед, улыбаясь во весь рот, – Ну, видели? – самодовольно спросил он и потянулся к своему бурбону.
* * *
Ухура была в бешенстве. Не просто раздражена из-за того, что находилась всего в нескольких сотнях километров от лучших языковых лабораторий Федерации и не могла до них добраться, а именно взбешена, так как ей приходилось по-прежнему дежурить на своем посту. Ее даже не так расстраивала необходимость выполнять приказы лейтенанта Абрананда, хотя, наверное, проще было бы подчиняться дрессированной обезьяне, и наплевать было, в общем-то, на три собственных ногтя, которые она сломала только что на панели коммуникационного поста, пытаясь наладить связь. Ухуру буквально бесила коммодор Вулф. Пусть бы она самоупорствовала у себя на Звездной Базе. Пусть давала бы там волю, своим отвратительным капризам и строго официально относилась к своим подчиненным.
Экипаж «Энтерпрайза» обладал достаточным терпением, чтобы вынести произвол десяти подобных коммодоров. Однако управлять подобным образом экипажем – невозможно.
Люди на крейсере требовали к себе уважения и не терпели деспотизма.
Кирк и другие офицеры принимали подобную аксиому без колебаний, тогда как Вулф, похоже, ничего этого не понимала. И последствия подобного непонимания не замедлили сказаться.
Загадочное исчезновение горячей воды в каюте коммодора было только первым залпом начавшейся войны. Ухура не сомневалась, что коммодор не сможет продержаться на борту «Энтерпрайза» слишком долго.
– Когда вы наконец закончите? – пролаял за плечом Ухуры лейтенант Абрананд. Вздрогнув от неожиданности, офицер по линиям связи чуть не саданула с ненавистью по блоку микросхем, который вот уже минут пять пыталась вставить в предназначенное для него гнездо.
Можно было бы, конечно, сказать этому лейтенантишке, что он ее испугал, но Ухура не желала, чтобы тот думал, будто она обращает на него хоть какое-то внимание, и поэтому промолчала. Подчеркнуто неторопливо и аккуратно она еще раз вытащила крохотный блок и вежливо ответила, не удостоив Абрананда взглядом:
– Еще две-три минуты, и я попробую подсоединить эту штуку.
Девушка вновь с головой ушла в работу, пытаясь опять с самого начала воссоздать схему фильтрования транскосмических частот, однако лейтенант не дал ей сосредоточиться.
– А я-то думал, что эти звездолеты, подлинные произведения искусства, – вякнул он снова.
– Ну, и почему же вы решили, что это не так? – спросила она, осторожно прикрепляя тончайший соединительный проводок к квадратному кубику прерывателя и стараясь не обращать внимания на жестикуляцию Абрананда, который размахивал рукой прямо у ее глаз.
– Да вот, взять хоть эти ваши контурные деки, – презрительно ответил он. – На любом крейсере, даже на какой-нибудь двадцатилетней развалине, уже давно существуют микропроцессоры, заменяющие все оборудование на вашем мостике и размещенные в центральном компьютере размером не более каблука на моем ботинке. Такой компьютер самостоятельно может переналадить любую схему, а если понадобится, то и перепроектировать ее, а тут герои-звездолетчики вручную чинят испортившуюся панель. – Абрананд презрительно фыркнул.
– А скажите мне, лейтенант, – спокойно отозвалась Ухура, соединяя вход модулятора с декой и включая сигнал проверки системы. – Вы когда-нибудь видели «двадцатилетнюю развалину» после того, как на скорости в семь вопр она получит заряд из широколучевого дезинтегратора клингонов?
Индикатор на входе налился зеленым светом. Схема была готова к работе.
– Крейсеры не могут двигаться на такой скоростью, – осторожно, словно опасаясь подвоха, ответил Абрананд.
– А вот наш крейсер может, мистер. И взрыв дезинтегратора с такой скоростью затормозит его так, что все квантовые микропроцессоры просто выйдут из строя, потому что их молекулярные решетки разрушатся.
Ухура встала со своего поста и насмешливо посмотрела на лейтенанта.
– Знаете, что после этого будет с вами?
Абрананд покачал головой.
– Вы будете сидеть вокруг своего дырявого, как губка, компьютерного комплекса и ждать, пока клингоны возьмут вас голыми руками. – Теперь она уже открыто и торжествующе улыбалась.
– Вот поэтому-то мы, «герои-звездолетчики», и предпочитаем иметь схемы достаточно крупные, чтобы они оставались после сброса скорости теми же самыми, чем были до ее набора. А если вдруг случится возгорание, или они подвергнутся враждебному излучению, или просто кто-нибудь прольет на них кофе в двух тысячах световых лет от ближайшей базы, то мы можем отремонтировать практически каждую схему самостоятельно. Вот это я и называю подлинным произведением искусства.
Ухура толкнула свое кресло в направлении лейтенанта, собираясь опуститься на колени, чтобы подключить контурную деку к пульту, и добавила ехидно:
– Если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю.
Абрананд проворчал что-то неразборчивое, но от дальнейших замечаний в адрес конструкционных особенностей крейсера воздержался.
Вставляя деку на место, Ухура сломала себе четвертый ноготь. Нет, конечно, кое-какие улучшения требуется внести и в конструкцию их «Энтерпрайза», однако она не собирается говорить об этом, пока Вулф и ее громилы находятся на борту.
Наконец инженер по связи снова села в свое кресло и слегка расслабилась. Интересно, сколько еще раз Вулф будет требовать от нее сделать что-нибудь, чтобы все же пробиться через эти странные помехи, заглушившие практически все частоты связи. Ухура подключила наушники легкое в ремонте древнее приспособление для дополнительного прослушивания – и нажала продолговатую кнопку Первое время она даже ушам своим не поверила – частота работала! Помех не было!
– Коммодор Вулф! – позвала Ухура по внутрикорабельной связи.
Компьютер крейсера, содержавший в памяти ее голос, тут же просканировал служебное расписание, обнаружил, где в это время находится коммодор, и соединил с нею инженера по связи раньше, чем она успела сказать, кто коммодора вызывает.
– Вулф слушает, – послышался ответ.
– У меня есть чистый канал, коммодор, – доложила Ухура, затем нажала ключ позывных, и в пространство понесся автоматический сигнал тревоги, который приказывала в первую очередь послать Вулф. А инженер уже говорила в переговорное устройство:
– Вызываем адмирала Комака, вызываем адм…
Высокочастотный пронзительный визг в наушниках прервал ее на полуслове, и транскосмический канал связи вновь оборвался.
– Лейтенант, что происходит? – спросила Вулф.
– Чистый канал заблокирован, коммодор. Как только я начала передачу, вновь появились помехи. Наверняка, кто-то делает это преднамеренно!
Ухура услышала, что Вулф глубоко вздохнула.
– Очень хорошо, лейтенант. Сейчас я приду на командный пост.
Передайте рулевому и на двигательную палубу, чтобы приготовились к старту.
Я хочу на восьми ворпах перескочить за пределы помех, передать наше послание и вернуться до того, как кто-нибудь заметит наше отсутствие.
Ухура оглянулась только для того, чтобы увидеть растерянные лица двух младших офицеров на посту контроля за силовыми установками и на рулевом посту. Сегодня на вахте она была единственным старшим офицером, да и то только потому, что требовалось ее присутствие для налаживания связи.
– Знаю, знаю… – успокаивая, кивнула им она.
– Что вы знаете? – спросил Абрананд, подозрительно посматривая на звездолетчиков.
– Знаю, что система аннигиляции вещества отключена для проведения ремонтных работ. И корабль нельзя подготовить к движению на ворп-скоростях раньше, чем через сутки.
Она повернулась к офицерам на рулевом и двигательном постах и сказала:
– Все нормально. Это не ваша вина, что коммодор не знает положения на крейсере, которым берется командовать!
И Ухура снова сладко улыбнулась Абрананду. Можно было поклясться, что офицера безопасности начали тревожить ее замечания, поскольку их, даже при желании, никто не смог бы назвать вежливыми.
В этот момент двери лифта распахнулись, И на мостике появилась Вулф и капитан андорской охраны Фарл. Ухура поняла, что в сложившейся ситуации никто не отважится первым сказать коммодору о состоянии двигателей, поэтому она встала навстречу начальству и сама сообщила, как обстоят дела.
Коммодор ответила такими словами, которые Ухуре довелось слышать только однажды в своей жизни, когда на ее глазах загорелись штаны у одного орионского купца, засунувшего в карманы целую пригоршню горючих жемчужин со Спикана. Инженера по коммуникациям изумило, что коммодор, оказывается, знает такие слова, хотя и огорчало, что пришлось их выслушивать.
– Ну ладно, лейтенант Ухура, приказываю вам выяснить, есть ли на станции другие транспортные корабли и могут ли они двигаться на ворп-скоростях! Кроме того, доложите мне, какая у них предельная скорость и радиус действия! – Вулф несколько мгновений смотрела на Ухуру, что-то обдумывая, а затем резко спросила:
– Ну, чего же вы ждете, лейтенант? Это приказ!
– Есть коммодор! – четко, но без всякого энтузиазма, ответила Ухура.
Резко развернувшись на стуле, она включила приемные частоты на приборной панели, и вдруг изумленно воскликнула:
– Коммодор!!!
Прямо перед ее глазами настойчиво мигал красный огонек индикатора вызова.
– Это же транскосмическая связь!
Ухура включила контроль за приемом и мгновенно раскодировала сигнал.
– Это от Командования Звездного Флота, – добавила она с еще большим изумлением.
– Выводите на экран, лейтенант! – приказала Вулф и уселась в кресло капитана. А Фарл и Абрананд почтительно разместились по обе стороны от нее.
Ухура быстро перевела передачу на главный экран и, обернувшись, заметила, что знакомое изображение астероида, на котором располагалась Прима Мемори, погасло.
«Ну, наконец-то! – с облегчением подумала она, увидев на экране знакомое лицо адмирала Комака. – Наконец появился хоть кто-то, кто сможет объяснить, что происходит».
Глава 15
– Нэнси: ВЫ В НЕЙРОСФЕРЕ С ВОСЬМЫМ.
Голос из динамика оказалось легко узнать. Это был действительно Изыскатель-Восемь. Нэнси бросил осторожный взгляд на Ромэйн, сидевшую рядом с ним в кабине межпространственной связи, затем спросил:
– Открыт ли для доступа Изыскатель-Шесть?
Как и в прошлый раз Восьмой выступал от имени Шестого, хотя Нэнси с большим удовольствием разговаривал бы с искусственным интеллектом, имеющим более человеческий голос.
– Нэнси: Вы в Нейросфере с Восьмым.
– Очевидно, Шестой вне досягаемости, – пробормотал Нэнси Мире. Она не ответила, да и он сам не ждал ответа. Девушка все еще была под впечатлением встречи с мистером Скоттом, которая произошла менее часа назад. Нэнси страшно не хотелось просить ее пойти с ним в Бункер Межпространственной связи, но, после того как Кирк рассказал им обо всем происшедшем на «Энтерпрайзе», он еще сильнее, чем прежде, почувствовал, что необходима помощь Изыскателей.
Он кашлянул, прочищая горло и готовясь к самой трудной части разговора:
– Как Главный Администратор этой научной станции, я прошу, чтобы этот разговор оставался в тайне и происходил без присутствия Гарольда.
Реакция Изыскателя Восьмого была мгновенной. Гарольд, сидевший согнувшись в консоли межпространственной связи, внезапно вздрогнул всем телом и отдернул свои полуметаллические пальцы от контактных гнезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Уж не ответ ли на все наши вопросы собирается возникнуть там внизу?
Маккой загадочно улыбнулся.
– Ну это смотря, как на это посмотреть. Во всяком случае, это ответ на некоторые вопросы.
Вслед за этим поле транспортации начало густеть, и капитан узнал красную рубашку Скотта. Маккой замахал ему, инженер, махнув в ответ, направился к друзьям наверх. Кирк взглянул на Миру; она сидела, уставившись в свой бокал с вином и сжав его так, словно только эта хрупкая посудинка могла удержать ее на поверхности астероида Первым желанием Кирка было спросить у Маккоя, за каким чертом он организовал этот сюрприз в такой неуклюжей манере. А в том, что это именно он устроил, капитан не сомневался. Единственным что удержало Кирка от вопроса, было нежелание смущать Миру. За столом воцарилось неловкое молчание, во время которого снова возник служитель и накрыл пятый прибор.
Наконец Скотт поднялся на балкон, но вид у него при этом был такой взволнованный, что Кирку его даже жалко стало; он своего инженера еще никогда таким не видел. Мира, по-прежнему, не отрываясь, смотрела на дно своего бокала, словно ее притягивала какая-то сила. А когда наконец оглянулась, в ее взгляде читалось нечто такое, что должно было остановить Скотта еще на дальних подступах к столику. Однако он подошел, кивнул капитану и доктору, проигнорировал Салмана Нэнси и совершенно потерянно посмотрел на Ромэйн.
Молодая женщина стала медленно вставать из-за стола.
Заметив ее движение, Кирк откинулся назад и осуждающе посмотрел на Маккоя, но доктор все свое внимание обратил на Миру и Скотта.
– Привет, Мира, – наконец смог сказать звездолетчик, и Кирк посочувствовал инженеру. Бедняга, похоже, совершенно не представлял, как встретит его любимая женщина.
Ромэйн попыталась что-то сказать в ответ, но вместо этого только судорожно выдохнула, посмотрела вниз, затем на капитана «Энтерпрайза», снова на Скотта и, отодвинув свой стул, вышла из-за стола и сделала шаг вперед. Но это мог быть и шаг навстречу Скотту и шаг к выходу из ресторана, который тоже находился в том же направлении. Казалось, все вокруг в напряжении замерли.
Молодая женщина остановилась рядом с инженером двигательных установок «Энтерпрайза» и посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. Глаза ее подозрительно заблестели в мягком освещении ресторана, и Кирк заметил, что его подчиненный находится примерно в таком же состоянии.
– Чтобы ты провалился, Скотти! – внезапно тихим голосом произнесла Ромэйн и вдруг, подняв руки, обняла его и поцеловала в губы.
Маккой качнулся вперед, улыбаясь во весь рот, – Ну, видели? – самодовольно спросил он и потянулся к своему бурбону.
* * *
Ухура была в бешенстве. Не просто раздражена из-за того, что находилась всего в нескольких сотнях километров от лучших языковых лабораторий Федерации и не могла до них добраться, а именно взбешена, так как ей приходилось по-прежнему дежурить на своем посту. Ее даже не так расстраивала необходимость выполнять приказы лейтенанта Абрананда, хотя, наверное, проще было бы подчиняться дрессированной обезьяне, и наплевать было, в общем-то, на три собственных ногтя, которые она сломала только что на панели коммуникационного поста, пытаясь наладить связь. Ухуру буквально бесила коммодор Вулф. Пусть бы она самоупорствовала у себя на Звездной Базе. Пусть давала бы там волю, своим отвратительным капризам и строго официально относилась к своим подчиненным.
Экипаж «Энтерпрайза» обладал достаточным терпением, чтобы вынести произвол десяти подобных коммодоров. Однако управлять подобным образом экипажем – невозможно.
Люди на крейсере требовали к себе уважения и не терпели деспотизма.
Кирк и другие офицеры принимали подобную аксиому без колебаний, тогда как Вулф, похоже, ничего этого не понимала. И последствия подобного непонимания не замедлили сказаться.
Загадочное исчезновение горячей воды в каюте коммодора было только первым залпом начавшейся войны. Ухура не сомневалась, что коммодор не сможет продержаться на борту «Энтерпрайза» слишком долго.
– Когда вы наконец закончите? – пролаял за плечом Ухуры лейтенант Абрананд. Вздрогнув от неожиданности, офицер по линиям связи чуть не саданула с ненавистью по блоку микросхем, который вот уже минут пять пыталась вставить в предназначенное для него гнездо.
Можно было бы, конечно, сказать этому лейтенантишке, что он ее испугал, но Ухура не желала, чтобы тот думал, будто она обращает на него хоть какое-то внимание, и поэтому промолчала. Подчеркнуто неторопливо и аккуратно она еще раз вытащила крохотный блок и вежливо ответила, не удостоив Абрананда взглядом:
– Еще две-три минуты, и я попробую подсоединить эту штуку.
Девушка вновь с головой ушла в работу, пытаясь опять с самого начала воссоздать схему фильтрования транскосмических частот, однако лейтенант не дал ей сосредоточиться.
– А я-то думал, что эти звездолеты, подлинные произведения искусства, – вякнул он снова.
– Ну, и почему же вы решили, что это не так? – спросила она, осторожно прикрепляя тончайший соединительный проводок к квадратному кубику прерывателя и стараясь не обращать внимания на жестикуляцию Абрананда, который размахивал рукой прямо у ее глаз.
– Да вот, взять хоть эти ваши контурные деки, – презрительно ответил он. – На любом крейсере, даже на какой-нибудь двадцатилетней развалине, уже давно существуют микропроцессоры, заменяющие все оборудование на вашем мостике и размещенные в центральном компьютере размером не более каблука на моем ботинке. Такой компьютер самостоятельно может переналадить любую схему, а если понадобится, то и перепроектировать ее, а тут герои-звездолетчики вручную чинят испортившуюся панель. – Абрананд презрительно фыркнул.
– А скажите мне, лейтенант, – спокойно отозвалась Ухура, соединяя вход модулятора с декой и включая сигнал проверки системы. – Вы когда-нибудь видели «двадцатилетнюю развалину» после того, как на скорости в семь вопр она получит заряд из широколучевого дезинтегратора клингонов?
Индикатор на входе налился зеленым светом. Схема была готова к работе.
– Крейсеры не могут двигаться на такой скоростью, – осторожно, словно опасаясь подвоха, ответил Абрананд.
– А вот наш крейсер может, мистер. И взрыв дезинтегратора с такой скоростью затормозит его так, что все квантовые микропроцессоры просто выйдут из строя, потому что их молекулярные решетки разрушатся.
Ухура встала со своего поста и насмешливо посмотрела на лейтенанта.
– Знаете, что после этого будет с вами?
Абрананд покачал головой.
– Вы будете сидеть вокруг своего дырявого, как губка, компьютерного комплекса и ждать, пока клингоны возьмут вас голыми руками. – Теперь она уже открыто и торжествующе улыбалась.
– Вот поэтому-то мы, «герои-звездолетчики», и предпочитаем иметь схемы достаточно крупные, чтобы они оставались после сброса скорости теми же самыми, чем были до ее набора. А если вдруг случится возгорание, или они подвергнутся враждебному излучению, или просто кто-нибудь прольет на них кофе в двух тысячах световых лет от ближайшей базы, то мы можем отремонтировать практически каждую схему самостоятельно. Вот это я и называю подлинным произведением искусства.
Ухура толкнула свое кресло в направлении лейтенанта, собираясь опуститься на колени, чтобы подключить контурную деку к пульту, и добавила ехидно:
– Если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю.
Абрананд проворчал что-то неразборчивое, но от дальнейших замечаний в адрес конструкционных особенностей крейсера воздержался.
Вставляя деку на место, Ухура сломала себе четвертый ноготь. Нет, конечно, кое-какие улучшения требуется внести и в конструкцию их «Энтерпрайза», однако она не собирается говорить об этом, пока Вулф и ее громилы находятся на борту.
Наконец инженер по связи снова села в свое кресло и слегка расслабилась. Интересно, сколько еще раз Вулф будет требовать от нее сделать что-нибудь, чтобы все же пробиться через эти странные помехи, заглушившие практически все частоты связи. Ухура подключила наушники легкое в ремонте древнее приспособление для дополнительного прослушивания – и нажала продолговатую кнопку Первое время она даже ушам своим не поверила – частота работала! Помех не было!
– Коммодор Вулф! – позвала Ухура по внутрикорабельной связи.
Компьютер крейсера, содержавший в памяти ее голос, тут же просканировал служебное расписание, обнаружил, где в это время находится коммодор, и соединил с нею инженера по связи раньше, чем она успела сказать, кто коммодора вызывает.
– Вулф слушает, – послышался ответ.
– У меня есть чистый канал, коммодор, – доложила Ухура, затем нажала ключ позывных, и в пространство понесся автоматический сигнал тревоги, который приказывала в первую очередь послать Вулф. А инженер уже говорила в переговорное устройство:
– Вызываем адмирала Комака, вызываем адм…
Высокочастотный пронзительный визг в наушниках прервал ее на полуслове, и транскосмический канал связи вновь оборвался.
– Лейтенант, что происходит? – спросила Вулф.
– Чистый канал заблокирован, коммодор. Как только я начала передачу, вновь появились помехи. Наверняка, кто-то делает это преднамеренно!
Ухура услышала, что Вулф глубоко вздохнула.
– Очень хорошо, лейтенант. Сейчас я приду на командный пост.
Передайте рулевому и на двигательную палубу, чтобы приготовились к старту.
Я хочу на восьми ворпах перескочить за пределы помех, передать наше послание и вернуться до того, как кто-нибудь заметит наше отсутствие.
Ухура оглянулась только для того, чтобы увидеть растерянные лица двух младших офицеров на посту контроля за силовыми установками и на рулевом посту. Сегодня на вахте она была единственным старшим офицером, да и то только потому, что требовалось ее присутствие для налаживания связи.
– Знаю, знаю… – успокаивая, кивнула им она.
– Что вы знаете? – спросил Абрананд, подозрительно посматривая на звездолетчиков.
– Знаю, что система аннигиляции вещества отключена для проведения ремонтных работ. И корабль нельзя подготовить к движению на ворп-скоростях раньше, чем через сутки.
Она повернулась к офицерам на рулевом и двигательном постах и сказала:
– Все нормально. Это не ваша вина, что коммодор не знает положения на крейсере, которым берется командовать!
И Ухура снова сладко улыбнулась Абрананду. Можно было поклясться, что офицера безопасности начали тревожить ее замечания, поскольку их, даже при желании, никто не смог бы назвать вежливыми.
В этот момент двери лифта распахнулись, И на мостике появилась Вулф и капитан андорской охраны Фарл. Ухура поняла, что в сложившейся ситуации никто не отважится первым сказать коммодору о состоянии двигателей, поэтому она встала навстречу начальству и сама сообщила, как обстоят дела.
Коммодор ответила такими словами, которые Ухуре довелось слышать только однажды в своей жизни, когда на ее глазах загорелись штаны у одного орионского купца, засунувшего в карманы целую пригоршню горючих жемчужин со Спикана. Инженера по коммуникациям изумило, что коммодор, оказывается, знает такие слова, хотя и огорчало, что пришлось их выслушивать.
– Ну ладно, лейтенант Ухура, приказываю вам выяснить, есть ли на станции другие транспортные корабли и могут ли они двигаться на ворп-скоростях! Кроме того, доложите мне, какая у них предельная скорость и радиус действия! – Вулф несколько мгновений смотрела на Ухуру, что-то обдумывая, а затем резко спросила:
– Ну, чего же вы ждете, лейтенант? Это приказ!
– Есть коммодор! – четко, но без всякого энтузиазма, ответила Ухура.
Резко развернувшись на стуле, она включила приемные частоты на приборной панели, и вдруг изумленно воскликнула:
– Коммодор!!!
Прямо перед ее глазами настойчиво мигал красный огонек индикатора вызова.
– Это же транскосмическая связь!
Ухура включила контроль за приемом и мгновенно раскодировала сигнал.
– Это от Командования Звездного Флота, – добавила она с еще большим изумлением.
– Выводите на экран, лейтенант! – приказала Вулф и уселась в кресло капитана. А Фарл и Абрананд почтительно разместились по обе стороны от нее.
Ухура быстро перевела передачу на главный экран и, обернувшись, заметила, что знакомое изображение астероида, на котором располагалась Прима Мемори, погасло.
«Ну, наконец-то! – с облегчением подумала она, увидев на экране знакомое лицо адмирала Комака. – Наконец появился хоть кто-то, кто сможет объяснить, что происходит».
Глава 15
– Нэнси: ВЫ В НЕЙРОСФЕРЕ С ВОСЬМЫМ.
Голос из динамика оказалось легко узнать. Это был действительно Изыскатель-Восемь. Нэнси бросил осторожный взгляд на Ромэйн, сидевшую рядом с ним в кабине межпространственной связи, затем спросил:
– Открыт ли для доступа Изыскатель-Шесть?
Как и в прошлый раз Восьмой выступал от имени Шестого, хотя Нэнси с большим удовольствием разговаривал бы с искусственным интеллектом, имеющим более человеческий голос.
– Нэнси: Вы в Нейросфере с Восьмым.
– Очевидно, Шестой вне досягаемости, – пробормотал Нэнси Мире. Она не ответила, да и он сам не ждал ответа. Девушка все еще была под впечатлением встречи с мистером Скоттом, которая произошла менее часа назад. Нэнси страшно не хотелось просить ее пойти с ним в Бункер Межпространственной связи, но, после того как Кирк рассказал им обо всем происшедшем на «Энтерпрайзе», он еще сильнее, чем прежде, почувствовал, что необходима помощь Изыскателей.
Он кашлянул, прочищая горло и готовясь к самой трудной части разговора:
– Как Главный Администратор этой научной станции, я прошу, чтобы этот разговор оставался в тайне и происходил без присутствия Гарольда.
Реакция Изыскателя Восьмого была мгновенной. Гарольд, сидевший согнувшись в консоли межпространственной связи, внезапно вздрогнул всем телом и отдернул свои полуметаллические пальцы от контактных гнезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47