Своей дрожащей слабой рукой Шрадек тоже сделал приветственный жест.
– Долголетия и благополучия, капитан Кирк. Затем он увидел возле капитанской койки стул и направился к нему. Кирк вопросительно посмотрел на Монтану, но та только пожала плечами, как бы говоря, что тоже не представляет, чего хочет Шрадек.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам что-нибудь? спросил Кирк, увидев, как академик подошел к стулу.
– Да, конечно, вы можете, – ответил Шрадек, – но я ничего не хочу.
Подобные вещи Кирку уже доводилось слышать и раньше, поэтому он понимал, что означает фраза старика. Спок, как и все выходцы с их планеты, прилагал определенные усилия для изменения своих мыслительных процессов, чтобы удобнее было работать с земными коллегами, но в этом случае капитан «Энтерпрайза», пожалуй, хотел бы сам уподобиться вулканцам. А это значило, забыть о всякой ложной учтивости. Раз уж Шрадек здесь, значит, у него есть на то веская причина, и, несомненно, он достаточно скоро сам о ней скажет.
Маленький предварительный разговор тут абсолютно не нужен.
– Я пришел, чтобы задать вопросы относительно ситуации, складывающейся вокруг лауреатов во время их пребывания на этом звездолете, – без всякого вступления начал академик, как только Кирк присел рядом с ним на краешек кровати. Вулф осталась стоять рядом с вулканцем.
– Я постараюсь как можно лучше ответить на все ваши вопросы, уважительно ответил Кирк, решив, что это самый хороший вариант ответа.
Шрадек, прищурившись, посмотрел на капитана и сказал:
– Пока еще я не задал ни одного, как же вы можете знать, что ответите на все?
Капитан промолчал, про себя восхищаясь изящному золотому изображению кометы на серебряном фоне значка, приколотого к черной тунике академика. А тот, сразу переходя к делу, ради которого пришел, спросил:
– Почему мне не разрешают встретиться со Споком?
– Мистер Спок обязан оставаться в своем отсеке без связи с другими людьми в течение всего перелета, согласно приказу командования Звездного Флота. И по совершенно определенным веским причинам, – ответила Вулф, а затем объяснила Кирку:
– Шрадек был одним из инструкторов Спока в Академии Наук Вулкана. Буквально накануне прибытия «Энтерпрайза» на Базу Спок разговаривал со мной и говорил, что хочет встретиться с академиком.
– А я хочу встретиться с ним, – добавил Шрадек:
– Он считается угрозой для кого-то на борту?
– Нет, – сказала Вулф, а Кирк в то же самое время ответил:
– Нет, совсем нет.
Шрадек перевел взгляд с коммодора на капитана и затем, видимо, сделав логические выводы, произнес:
– Коммодор говорит неправду, утверждение капитана истинно. Честно говоря, мне непонятно, как ваш биологический вид сумел добиться того, что у вас есть, при такой противоречивости взглядов на правду.
– У вас есть другие вопросы? – оставив без ответа замечание академика, спросил Кирк.
– Да. Мне позволят поговорить со Споком?
– Нет, – снова сказала Вулф, а Кирк уточнил:
– Нет, пока мы не прибудем на Прима Мемори.
– Земляне, – Шрадек говорил спокойным ровным голосом, но его отношение к услышанному было более чем очевидно, – вы позволите мне принимать участие в какой-либо деятельности или запланированных для меня мероприятиях, пока я нахожусь на борту этого корабля?
– Нет, если эта деятельность была запланирована мистером Споком, разъяснила коммодор.
– Завтра планируется экскурсия к консолям ворп-двигателей, которую будет проводить инженер по двигательным установкам. Это тоже запрещено?
Вулф вопросительно посмотрел на Кирка.
– Скотти организовал ее для профессора Ла'каpa. Спок к этому не имеет отношения! – сказал капитан, и коммодор дала разрешение на проведение экскурсии, согласно плану.
– Что-нибудь еще, академик? – спросил вежливо капитан у пожилого вулканца.
Вулканец посмотрел на полку, висевшую над письменным столом Кирка, и сказал, указывая на примитивную красную статуэтку, которая падала каждый раз капитану на спину, когда тот садился за стол.
– Вон та статуэтка сореллианского божества плодородия…
– Что? – не понял Кирк, пытаясь сообразить, какое отношение божество плодородия может иметь к их разговору.
– Это подделка! – сказал Шрадек и, оттолкнувшись от ручек кресла, поднялся. Кирк тоже встал, и они вместе с Вулф проводили Шрадека до двери.
– Спокойной ночи, академик, – сказала Вулф. – Возможно, завтра я с вами увижусь во время экскурсии.
Шрадек пристально посмотрел на нее и спросил спокойным голосом, в котором все же угадывалась некоторая озабоченность:
– А что должно случиться с вашим зрением?
Кирк не смог удержать улыбку, увидев изумленное лицо начальника станции. Уж кто-кто, а он-то хорошо знал, каково использовать разговорные выражения, общаясь с вулканцами, в особенности с такими, как Шрадек.
Академик пошел по коридору, а Кирк, глядя ему вслед, сказал посмеиваясь:
– Чтобы научиться с ними общаться, необходимо какое-то время. Я думаю, что Шрадеку около двухсот лет. Он лауреат Премии Мира, не так ли?
Вулф утвердительно кивнула.
– В своей Академии он еще и историей занимается. Вот поэтому он так уверенно и оценил ваше божество плодородия. А вы знали, что это подделка?
Кирк подошел к полке и взял статуэтку в руки Она была вырезана из яичной скорлупы сореллианского линозавра; во всяком случае, в этом его постоянно уверял Гарри Митчелл.
– Нет, не знал. Но вообще-то не удивлен. Мне ее дал один приятель в качестве платы за просроченный карточный долг. – Он пожал плечами, поставил божество на стол и вернулся к ранее прерванному разговору.
– Какое значение имеет то имя, которое вы назвали? Т'Пел, кажется?
В глазах Вулф читалась какая-то странная смесь гнева и печали.
– Это была ошибка, капитан! Мне не стоило с вами об этом разговаривать! А правда заключается в том, что я обнаружила несоответствие, причем полное, того, что они преподают в своей Академии, с законами Галактики. Я не верю вулканцам! Я не верю Споку! И самое ужасное, Кирк, что я до тех пор, пока все не разъяснится, не смогу доверять и вам!
Но все равно – спасибо за обед! Даже несмотря на то, что вы его устроили с определенной целью.
Кирк молча проводил ее до дверей, пожелал спокойной ночи, а, когда дверь за нею закрылась, вернулся к столу, окинул взглядом его разоренное великолепие и задумчиво взял в руки статуэтку.
– Итак, Гарри, – сказал он ей, – похоже, ты и на самом деле оставил меня с носом. – Он посмотрел на закрытую дверь, подумав о Монтане Вулф.
– Но ты, старина, единственный и последний, кому это удалось. Мона и Звездный Флот такого шанса не получат!
Через полминуты, следуя запросу капитана, компьютер «Энтерпрайза» начал тщательный поиск и отбор любых, хотя бы самых незначительных сведений о слове или имени Т'Пел.
* * *
Теперь его уже звали не Старн. На этот раз все его прежние имена, прежние воплощения были забыты. Он утратил свое «я» после того, как его сущность, все чем он жил и получил в наследство от предков, были грубо похищены. В своих разорванных, беспокойных снах, среди вздымающихся, словно миражи, образов он видел сражения, в которых родился сотни миллионов лет назад, битвы, которым отныне суждено распространиться по всей галактике, неся ей смерть и разрушения: она давно заслужила эту участь.
Словно мертвенно-темный отблеск догорающего светила, он беззвучно двигался по коридорам звездолета «Энтерпрайз». Улыбку с лица пришлось убрать: это было необходимым элементом его маскировки, чтобы пройти мимо тех слабаков, с которыми ему приходится сейчас путешествовать. Однако теперешний его вид нисколько не ослаблял огромную радость, которую он испытывал, когда думал о том, какой хаос и крах ожидает врагов после встречи с ним. И все это во славу Т'Пел!
Вход в дилитиевую лабораторию был заблокирован в эту смену. Однако злоумышленник вставил в панель допуска украденную желтую цифровую печать, и двери гостеприимно распахнулись. Лишнее доказательство тому, что доверчивые глупцы из Федерации заслуживают той участи, которую он им уготовил. Может быть, спустя много лет те, кто выживет, усвоят наконец урок и поймут, что, чтобы быть сильным, нужно ожидать врага за каждым углом. Это закон жизни.
Он подождал, стоя в центре лаборатории, пока за спиной закроются двери. На борту этого корабля ему пришлось терпеливо выслушивать болтовню многих ученых, поэтому план созрел, казалось, сам собой, без всяких усилий с его стороны. Гуманоиды, подобные вулканцам, слишком большое значение придают технологиям и науке, часто в ущерб своим эмоциям. Неплохо будет, если удастся их расшевелить, настроив против них всех остальных.
Генератор ускоряющего поля, построенный тем чудаком с Центавра, был едва заметен на стеллаже. При первом осмотре он ничем не отличался от своего предтечи – уже привычного стасисного генератора, замедляющего поле.
Компактный блок схем с расположенной на нем контрольной панелью, был соединен со стандартной сверхпроводящей батареей – накопителем и крохотным, похожим на ручку, цилиндром, в котором содержалось некое разложенное на атомы вещество, заключенное в поле подавления квантовых колебаний. Это поле контролировало скорость распада вещества и поддерживало источник временных искривлений, необходимых для создания направленного эффекта ускорения времени.
Человек, проникший в лабораторию, знал, что подобный механизм, в принципе, может создать и ребенок. Особенность устройству Ла'кары придавало то, что оно могло действовать внутри временных искажений, создаваемых ворп-двигателями «Энтерпрайза», работающими на дилитии.
Вокруг компактных модулей устройства, стоявшего на стеллаже, дрожало серебристое силовое поле, окружавшее их на расстоянии в пятнадцать сантиметров. Человек посмотрел на сигнальные огоньки контрольной панели и с удивлением обнаружил, что внутри поля время мчится в 128 раз быстрее, чем снаружи. Но что самое удивительное – временные искажения, производимые полем, не смешивались с четырехмерной структурой дилитиевых кристаллов звездолета. Человеку потребовалось одно мгновение, чтобы обнаружить основной компонент устройства, удерживающий оба очага временных искажений от взаимодействия друг с другом. Маленький голубой блок, не крупнее гражданского коммутатора, был подключен к местам соединения силового поля и цилиндра.
Человек откинул крышку блока и увидел крохотную плату узла обратного питания. Он сразу понял, что без этой платы дилитиевые кристаллы и ускоряющее поле начнут взаимодействовать. Все будет легко!
Забравшись во внутренний карман своего одеяния, злоумышленник вытащил две миниатюрные ампулки и положил их рядом с голубым блоком. Из одной ампулы он достал крохотный аппликатор и аккуратно, старательно нанес тонкую полоску питательного вещества между двух серебряных жилок схемы в блоке.
Он закруглил полоску так, чтобы в длину она составляла ровно один сантиметр. Несколько мгновений вещество мерцало на плате, а затем жидкость впиталась, и полоска исчезла из виду.
Тогда он достал тонкую, хрупкую иголочку и с ее помощью сломал печать на второй ампуле, стараясь, чтобы кончик иглы окунулся в жидкость, находящуюся внутри. Затем он осторожно прикоснулся к одному концу почти невидимой полоски, проведенной им раньше, закрыл блок и вернул ампулы в карман, как его учили.
После этого он оглянулся по сторонам, внимательно осмотрел все вокруг, чтобы убедиться, что в дилитиевой лаборатории не осталось следов его пребывания. Он знал, что внутри крохотного голубого блока специальные бактерии уже начали пожирать питательные вещества, содержащиеся в нарисованной им полоске, и размножаться с тщательно просчитанной скоростью. Так они будут двигаться по этой полоске, пока не соприкоснутся с другим элементом схемы и не замкнут ее. И тогда произойдет катастрофа.
Собираясь уходить, он заметил свое отражение на полированной поверхности отсека, в котором хранилось антивещество.
Лицо, которое отразилось, было не тем, с каким он родился, и не тем, какое было у него на планете TNC-50, когда робот клингонов нанял его для этой работы. Но такие метаморфозы стали его жизнью. Главное в настоящий момент – это то, что маскировка оказалась превосходной. Никому не удастся его разоблачить.
У них просто не останется никаких шансов на это!
Глава 8
Нэнси услышал, что X'pap учащенно задышал.
– Ага, – удовлетворенно подумал главный администратор, – значит, андорианин это тоже видит.
X'pap наконец поднял глаза от экрана на столе шефа, на котором тот продемонстрировал результаты личного расследования.
– Дьяволыц-щ-щина! – прошипел он. Это слово, пришедшее в современность из древних языков Земли, андорианин узнал недавно и теперь использовал с огромным удовольствием, когда требовалось описать сложную ситуацию, от которой закипала его горячая кобальтовая кровь, – Ну и как ты будешь восстанавливать свою репутацию?
Нэнси отодвинулся от стола и скрестил руки на груди.
– Извини, X'pap, но в данном случае доброе имя и почет – не предмет разговора.
– Честь и почет – всегда предмет! – запротестовал X'pap. Он поиграл своим ритуальным кинжалом, висевшим на поясе и не очень-то соответствовавшим гражданской должности, которую занимал андорианин.
– Видишь ли это совершенно законный случай, который должны решать между собой Федерация и Звездный Флот. Посмотри как следует контракт: формально Изыскатели никого и ничего не представляют.
X'pap что-то пробормотал на разговорном андорианском.
– Извини, не понял? – намеренно вежливо переспросил Нэнси, стараясь не дать своему заместителю погрузиться в пучину андорианской меланхолии, которая очень часто заканчивалась у того приступами длительной раздражительности.
Тонкие голубые губы X'papa скривились в злой улыбке:
– Я просто вспомнил, что наш последний законник был приссстукнут за тысячу лет до вссступления моего мира в Федерацию. – Он довольно кивнул в подтверждение этих слов. – Иногда ссстарый ссспособ – ссамый верный, ты не находишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47