шкафчики для ванной комнаты
Из чувства долга или от ненависти? Может, мне стыдно, что меня когда-то взял в плен адмирал, которого, возможно, уже нет в живых? Или я жажду славы? Ну и чем же прославится человек, ответственный за такую кровавую баню?! Неужели я действительно в состоянии их всех истребить?»
Ли Хан еще глубже погрузилась в размышления: «Смогу ли я их поголовно уничтожить? А ведь именно такой ценой мне придется заплатить за победу! Если сражение возобновится, эта Десай не сдастся точно так же, как не сдамся и я сама! Даже после всего происшедшего смогу ли я сделать с ними то, что сделала с Артуром Рюйярдом? Поступлю ли я так, после того как Тревейн пощадил меня?»
Не успев осознать, что она уже заговорила, Ли Хан тихо произнесла:
– Ну ладно, адмирал Десай! Я согласна!
***
Вице-адмирал Ли Хан стояла в незнакомой каюте, безвольно опустив руки. Она не плакала, но ее лицо было напряженным и осунувшимся. Потом она опустилась на стул. У нее задрожали губы, и она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустной. За время гражданской войны это была уже четвертая каюта, которой предстояло стать ее домом. Из всех пожитков у нее опять остался только поношенный боевой скафандр. Вещи, которыми она с таким трудом снова и снова обзаводилась, имели обыкновение разлетаться в прах вместе с гибнущими кораблями.
Воспоминания волной нахлынули на нее. «Арарат» погиб! Погибли все находившиеся на его борту! Две тысячи пятьсот друзей! Цинг Чанг!
Она уткнулась лицом в ладони, сжав пальцами виски и стараясь не разрыдаться. Нет, она не будет плакать! Не будет! Цинг Чанг, в конце концов, сам выбрал свою смерть!
«Но ведь его больше нет! – грустно подумала она. – Он погиб, сражаясь под моим командованием. Погибли тысячи других людей на кораблях, которыми командовала я!» А ведь она даже не одержала победу! Она отказалась от нее! Опустила поднятую для решающего удара руку во имя «человечности»! А как же ее долг перед погибшими с верой в то, что умирают ради победы?!
Ли Хан выпрямилась и посмотрела в зеркало. Она не плакала и с трудом узнала постаревшее лицо, на котором блестели черные глаза.
«Не плачь! – приказала она себе. – Не надо оплакивать Цинг Чанга, других погибших и упущенную победу! Пусть все останется в прошлом! Думай о будущем!»
Ли Хан протянула руку к коммуникационной панели и стала набирать код Магды. Потом остановилась. Ее рука безвольно упала, и Ли Хан, закрыв глаза, откинулась на спинку стула.
Не сейчас! Ей непременно надо поговорить с Магдой, посоветоваться, обсудить предстоящие действия! Но не сейчас! Только не сейчас!
***
Офицеров, собравшихся в штабной рубке «Того», охватила странная апатия, объяснявшаяся не только тем, что спало напряжение после невероятно кровопролитной битвы.
Соня Десай всмотрелась в лица людей, прошедших сквозь страшные испытания и приложивших нечеловеческие усилия ради победы, которая была у них украдена. Конечно, они не потерпели поражения в буквальном смысле этого слова! Но и не победили! А заплатив такую страшную цену, они имели полное право требовать только победы!
Шон Ремке уныло разглядывал палубу. На его лице отражалось внутреннее смятение. Он узнал о происшедшем с Тревейном, и никакие уверения в том, что он сделал намного больше, чем того требовал долг, не могли вывести его из сумеречного состояния, где его посещала только одна мысль: «Я не смог спасти моего любимого адмирала!»
Йошинака сидел рядом с Кириленко. Они перебрались сюда с «Нельсона» (вместе с Сандерсом, в настоящий момент готовящимся к дороге во Внутренние Миры) и немного опоздали на совещание, побывав в лазарете, где их уверили, что за жизнь Сандоваля можно не опасаться. Находившийся здесь же Муджаби присутствовал в новом качестве командующего первой боевой группой или, точнее, тем, что от нее осталось. Здесь же были и другие командиры и в том числе Халид Хан, который заговорил первым:
– Иными словами, господин адмирал, мы просто будем находиться в Запате, пока не поступит новый приказ?
– Совершенно верно, – кивнула Десай. – Здесь же будут находиться и мятежники. Это предварительное условие перемирия. Все крупные единицы ВКФ должны оставаться на своих местах. Разумеется, это не распространяется на транспортные корабли и на легкие боевые корабли, например на эсминец мятежников, который отвезет господина Сандерса во Внутренние Миры.
Все пристально смотрели на Соню, как будто она умышленно скрыла что-то очень важное. Внезапно Кириленко не выдержал:
– А как же… как же адмирал Тревейн? У Сони никогда еще не было столь непроницаемого выражения лица.
– Согласно условиям перемирия «Нельсон», разумеется, останется здесь. Однако доктор Юань сообщил мне, что в его нынешнем состоянии адмирал Тревейн может сколь угодно долго находиться на борту этого супермонитора. Так что здесь нет никакой проблемы. Еще вопросы?
В глазах присутствующих появилось какое-то новое выражение, словно они столкнулись с тем, чего не могли и, помимо всего прочего, не желали понять.
Кириленко напрягся и открыл было рот, но Йошинака очень сильно сжал под столом его локоть. Кириленко закрыл рот и обмяк.
Десай поднялась на ноги:
– Если у вас больше нет вопросов, прошу разойтись по местам.
Она подошла к двери и оглянулась. Никто не сдвинулся.
Соня посмотрела прямо в глаза Шону Ремке, старшему по званию из присутствовавших офицеров. Какое-то мгновение он тоже смотрел на нее, и выражение его глаз невозможно было понять. Потом он неуклюже встал и прорычал громовым голосом: «Встать! Смирно!»
Присутствовавшие медленно поднялись на ноги и нехотя вытянулись. Десай распрощалась с ними едва заметным кивком головы и гордо вышла из рубки.
С таким же каменным лицом и с прямой спиной она проделала весь путь в бортовом электромобиле до своей каюты. Часовой у двери встал по стойке «смирно», она коротко кивнула ему, нажала на кнопку и вошла в открывшуюся дверь.
Дверь бесшумно закрылась у нее за спиной. Несколько мгновений Соня стояла совершенно неподвижно. У нее было странное выражение лица. Постепенно глаза женщины наполнились болью и удивлением. Лицо исказила маска безутешного горя, а из горла вырвался хриплый, низкий вой раненого животного, не понимающего, отчего ему так больно. Она бросилась на койку, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, содрогаясь в конвульсиях.
Через мгновение дверь, как всегда, бесшумно раскрылась, и в каюту вошли Ремке и Йошинака. Они поражение замерли на месте, увидев лежащую на койке рыдающую женщину, в которой вообще не чаяли увидеть ничего человеческого. Ремке повернулся к Йошинаке и открыл было рот, но коммодор поднес палец к губам и медленно покачал головой.
Они вышли так же бесшумно, как и вошли, оставив Соню Десай оплакивать человека, которого она молча и безответно любила многие годы.
26. Конференция
Благодарение Господу, я выполнил свой долг!
Вице-адмирал Горацио Нельсон.
Орлоп Дек. Корабль его величества Виктория в Трафальгарской битве
Оскap Дитер осмотрел напряженные лица своих министров, вспомнил день, когда пришли первые известия о мятеже, и содрогнулся. Сейчас положение было, пожалуй, еще хуже. На этот раз речь не шла об измене, но Четвертый флот за два часа кровопролитного ближнего боя потерял больше кораблей, чем мятежники захватили у адмирала Форсайта, и шок от этого известия был еще более сильным. Даже Аманда Сайдон тихо сидела с посеревшим от ужаса лицом.
Дитер вздохнул и постучал по стеклянной столешнице костяшками пальцев.
– Дамы и господа! Прошу занести в протокол, – с этими словами он взглянул на командующего вооруженными силами Земной Федерации Вичинского, – что я полностью одобряю действия адмирала Десай.
Сидевшие вокруг стола перевели дух.
– Даже если бы она продолжила сражение и выиграла его, эта победа была бы куплена слишком дорогой ценой. Корабли адмирала Тревейна, – упомянув это имя, Дитер запнулся, – наша самая мощная и одновременно самая современная ударная группировка. Если бы адмирал Десай победила, потеряв при этом корабли, мы не смогли бы извлечь из такой победы ни малейшей пользы. А потерпи она поражение, в руки Республики Свободных Землян попало бы достаточно образцов сверхсовременного вооружения, чтобы ее специалисты сумели его скопировать.
Дитер почувствовал, как встрепенулись его министры, когда он сознательно назвал мятежников «Республикой Свободных Землян». Он понял, что те очень испугались, поняв, что республиканцы могли захватить образцы самого мощного во всей известной Галактике оружия.
– Я бы хотел задать несколько вопросов командующему Вичинскому и вице-адмиралу Крупской, – спокойно продолжал Дитер. – Скажите мне, господин командующий, каковы шансы на успех операции «Гудвин», если Четвертый флот остановится по условиям перемирия или в результате гибели своих кораблей?
– Шансов на успех не останется, – прорычал Вичинский, как раненый лев. – Кто бы у них ни планировал тактику боя, мятежники, – он особо подчеркнул интонацией последнее слово, – знали, что делают. Я по-прежнему не понимаю, как они разгадали наш замысел, но, соорудив цепь космических фортов, они разместили истребители таким образом, что нам не удалось сквозь них прорваться. Я остановил операцию, захватив лишь две из тех звездных систем, которые мы планировали занять. Конечно, можно было бы захватить еще три системы, как и предусматривал наш первоначальный план, но это ничего бы не дало. Что же касается Четвертого флота, – Вичинский пожал плечами, – я могу лишь согласиться с вами.
У Тревейна – уникальные корабли. Изучив рапорт вице-адмирала Десай, я еще больше убедился в том, что в техническом отношении они представляют собой огромный качественный скачок вперед. Адмирал Тревейн и адмирал Десай сумели уничтожить почти половину противников, но командующий мятежников прекрасно понимал, какого рода сражение его ожидает, и уничтожил почти столько же кораблей Тревейна. По самым приблизительным подсчетам уничтожено почти двенадцать миллионов тонн металла! Подчеркиваю, не повреждено, а именно уничтожено! Мы не знаем, какие потери личного состава у мятежников, но Четвертый флот потерял около сорока одной тысячи человек убитыми. Я полагаю, из этих цифр со всей очевидностью вытекает ответ на вопрос, может ли он по-прежнему принимать участие в операции. Теперь, когда корабли Пограничных Миров не могут, как предполагалось раньше, освободить более половины необходимого нам коридора со своего конца… – Вичинский снова пожал плечами.
– Понятно. – Дитер повернулся к Сюзанне Крупской:
– Адмирал Крупская, могут ли республиканцы понять, что нам не имеет смысла продолжать начатую операцию?
– Могут, – ответила Крупская, бросив мимолетный взгляд на Сандерса. – Проанализировав наши потери, они придут к выводу, что для продолжения операции «Гудвин» у нас не осталось сил. Они тоже понесли тяжелые потери, но мы пострадали намного больше.
– Понятно, – снова сказал Дитер. – А как быстро они смогут создать оружие, подобное разработанному Тревейном, если у них в руках нет его образцов?
– Точно сказать трудно, но можно предположить, что месяцев через восемь в их распоряжении окажутся действующие прототипы. – В зале кто-то ойкнул, но Крупская неумолимо продолжала:
– Мы изучили привезенные господином Сандерсом данные и пришли к выводу, что мятежники очень скоро разработают силовые лучи с изменяемым фокусом. Ведь у них уже есть новый тип излучателя первичной энергии! Проанализировав данные, собранные во время битвы при Запахе, они на базе энергогенератора создадут такой силовой луч через три-пять месяцев. Чтобы придумать что-то похожее на наши тяжелые стратегические ракеты, им понадобится намного больше времени, так как они, похоже, еще не экспериментируют с гравитационными приводами. Впрочем, их новые электромагнитные щиты – прекрасная защита от таких ракет. А у нас самих, – добавила Крупская с кривой усмешкой, – нет возможности получить какую-либо достоверную информацию об их новых системах, так как они использовали их только против кораблей Пограничных Миров. Нам не удастся быстро их скопировать. Кроме того, господин премьер-министр, – Крупская на мгновение замолчала и перевела дух, – считаю своим долгом признаться, что, судя по численности кораблей мятежников, с которыми мы столкнулись в Запате, наши оценки интенсивности их кораблестроительной программы не соответствуют действительности. Скорее всего они построили больше кораблей, чем мы предполагали. Поэтому численное преимущество, возможно, на их стороне.
– Благодарю вас, адмирал, – серьезно сказал Дитер и посмотрел на своих потрясенных коллег:
– Дамы и господа, я заранее знал все, что сообщили вам командующий Вичинский и адмирал Крупская. Сейчас вы можете увидеть приведенные ими данные на экранах своих мониторов. Согласно последним прогнозам, шестьдесят пять шансов из ста за то, что не позднее чем через год мы проиграем эту войну. – (В зале воцарилось гробовое молчание.) – Если мы продержимся еще двенадцать месяцев, шансы на победу несколько возрастут. Однако компьютерный анализ предсказывает нам многолетнюю войну, которая будет сопряжена с такими потерями, – тихо закончил свое выступление Дитер, – что битва при Запате покажется детским лепетом.
Пораженные политики молча смотрели на премьер-министра. Военных не удивила услышанная информация, но у них были такие лица, словно они только что откушали протухшей рыбы. Никто не решился ставить под сомнение утверждения Дитера.
– Друзья мои, – совершенно спокойно сказал Дитер, глядя прямо на Аманду Сайдон и окружавших ее сторонников решительных военных действий, – полагаю, что в таких условиях у нас нет оснований продолжать войну, если найдется хоть сколько-нибудь приемлемый способ ее прекратить. Победу пришлось бы покупать слишком дорогой ценой.
Сайдон бросила на своих соратников свирепый взгляд, но они опустили глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Ли Хан еще глубже погрузилась в размышления: «Смогу ли я их поголовно уничтожить? А ведь именно такой ценой мне придется заплатить за победу! Если сражение возобновится, эта Десай не сдастся точно так же, как не сдамся и я сама! Даже после всего происшедшего смогу ли я сделать с ними то, что сделала с Артуром Рюйярдом? Поступлю ли я так, после того как Тревейн пощадил меня?»
Не успев осознать, что она уже заговорила, Ли Хан тихо произнесла:
– Ну ладно, адмирал Десай! Я согласна!
***
Вице-адмирал Ли Хан стояла в незнакомой каюте, безвольно опустив руки. Она не плакала, но ее лицо было напряженным и осунувшимся. Потом она опустилась на стул. У нее задрожали губы, и она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустной. За время гражданской войны это была уже четвертая каюта, которой предстояло стать ее домом. Из всех пожитков у нее опять остался только поношенный боевой скафандр. Вещи, которыми она с таким трудом снова и снова обзаводилась, имели обыкновение разлетаться в прах вместе с гибнущими кораблями.
Воспоминания волной нахлынули на нее. «Арарат» погиб! Погибли все находившиеся на его борту! Две тысячи пятьсот друзей! Цинг Чанг!
Она уткнулась лицом в ладони, сжав пальцами виски и стараясь не разрыдаться. Нет, она не будет плакать! Не будет! Цинг Чанг, в конце концов, сам выбрал свою смерть!
«Но ведь его больше нет! – грустно подумала она. – Он погиб, сражаясь под моим командованием. Погибли тысячи других людей на кораблях, которыми командовала я!» А ведь она даже не одержала победу! Она отказалась от нее! Опустила поднятую для решающего удара руку во имя «человечности»! А как же ее долг перед погибшими с верой в то, что умирают ради победы?!
Ли Хан выпрямилась и посмотрела в зеркало. Она не плакала и с трудом узнала постаревшее лицо, на котором блестели черные глаза.
«Не плачь! – приказала она себе. – Не надо оплакивать Цинг Чанга, других погибших и упущенную победу! Пусть все останется в прошлом! Думай о будущем!»
Ли Хан протянула руку к коммуникационной панели и стала набирать код Магды. Потом остановилась. Ее рука безвольно упала, и Ли Хан, закрыв глаза, откинулась на спинку стула.
Не сейчас! Ей непременно надо поговорить с Магдой, посоветоваться, обсудить предстоящие действия! Но не сейчас! Только не сейчас!
***
Офицеров, собравшихся в штабной рубке «Того», охватила странная апатия, объяснявшаяся не только тем, что спало напряжение после невероятно кровопролитной битвы.
Соня Десай всмотрелась в лица людей, прошедших сквозь страшные испытания и приложивших нечеловеческие усилия ради победы, которая была у них украдена. Конечно, они не потерпели поражения в буквальном смысле этого слова! Но и не победили! А заплатив такую страшную цену, они имели полное право требовать только победы!
Шон Ремке уныло разглядывал палубу. На его лице отражалось внутреннее смятение. Он узнал о происшедшем с Тревейном, и никакие уверения в том, что он сделал намного больше, чем того требовал долг, не могли вывести его из сумеречного состояния, где его посещала только одна мысль: «Я не смог спасти моего любимого адмирала!»
Йошинака сидел рядом с Кириленко. Они перебрались сюда с «Нельсона» (вместе с Сандерсом, в настоящий момент готовящимся к дороге во Внутренние Миры) и немного опоздали на совещание, побывав в лазарете, где их уверили, что за жизнь Сандоваля можно не опасаться. Находившийся здесь же Муджаби присутствовал в новом качестве командующего первой боевой группой или, точнее, тем, что от нее осталось. Здесь же были и другие командиры и в том числе Халид Хан, который заговорил первым:
– Иными словами, господин адмирал, мы просто будем находиться в Запате, пока не поступит новый приказ?
– Совершенно верно, – кивнула Десай. – Здесь же будут находиться и мятежники. Это предварительное условие перемирия. Все крупные единицы ВКФ должны оставаться на своих местах. Разумеется, это не распространяется на транспортные корабли и на легкие боевые корабли, например на эсминец мятежников, который отвезет господина Сандерса во Внутренние Миры.
Все пристально смотрели на Соню, как будто она умышленно скрыла что-то очень важное. Внезапно Кириленко не выдержал:
– А как же… как же адмирал Тревейн? У Сони никогда еще не было столь непроницаемого выражения лица.
– Согласно условиям перемирия «Нельсон», разумеется, останется здесь. Однако доктор Юань сообщил мне, что в его нынешнем состоянии адмирал Тревейн может сколь угодно долго находиться на борту этого супермонитора. Так что здесь нет никакой проблемы. Еще вопросы?
В глазах присутствующих появилось какое-то новое выражение, словно они столкнулись с тем, чего не могли и, помимо всего прочего, не желали понять.
Кириленко напрягся и открыл было рот, но Йошинака очень сильно сжал под столом его локоть. Кириленко закрыл рот и обмяк.
Десай поднялась на ноги:
– Если у вас больше нет вопросов, прошу разойтись по местам.
Она подошла к двери и оглянулась. Никто не сдвинулся.
Соня посмотрела прямо в глаза Шону Ремке, старшему по званию из присутствовавших офицеров. Какое-то мгновение он тоже смотрел на нее, и выражение его глаз невозможно было понять. Потом он неуклюже встал и прорычал громовым голосом: «Встать! Смирно!»
Присутствовавшие медленно поднялись на ноги и нехотя вытянулись. Десай распрощалась с ними едва заметным кивком головы и гордо вышла из рубки.
С таким же каменным лицом и с прямой спиной она проделала весь путь в бортовом электромобиле до своей каюты. Часовой у двери встал по стойке «смирно», она коротко кивнула ему, нажала на кнопку и вошла в открывшуюся дверь.
Дверь бесшумно закрылась у нее за спиной. Несколько мгновений Соня стояла совершенно неподвижно. У нее было странное выражение лица. Постепенно глаза женщины наполнились болью и удивлением. Лицо исказила маска безутешного горя, а из горла вырвался хриплый, низкий вой раненого животного, не понимающего, отчего ему так больно. Она бросилась на койку, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, содрогаясь в конвульсиях.
Через мгновение дверь, как всегда, бесшумно раскрылась, и в каюту вошли Ремке и Йошинака. Они поражение замерли на месте, увидев лежащую на койке рыдающую женщину, в которой вообще не чаяли увидеть ничего человеческого. Ремке повернулся к Йошинаке и открыл было рот, но коммодор поднес палец к губам и медленно покачал головой.
Они вышли так же бесшумно, как и вошли, оставив Соню Десай оплакивать человека, которого она молча и безответно любила многие годы.
26. Конференция
Благодарение Господу, я выполнил свой долг!
Вице-адмирал Горацио Нельсон.
Орлоп Дек. Корабль его величества Виктория в Трафальгарской битве
Оскap Дитер осмотрел напряженные лица своих министров, вспомнил день, когда пришли первые известия о мятеже, и содрогнулся. Сейчас положение было, пожалуй, еще хуже. На этот раз речь не шла об измене, но Четвертый флот за два часа кровопролитного ближнего боя потерял больше кораблей, чем мятежники захватили у адмирала Форсайта, и шок от этого известия был еще более сильным. Даже Аманда Сайдон тихо сидела с посеревшим от ужаса лицом.
Дитер вздохнул и постучал по стеклянной столешнице костяшками пальцев.
– Дамы и господа! Прошу занести в протокол, – с этими словами он взглянул на командующего вооруженными силами Земной Федерации Вичинского, – что я полностью одобряю действия адмирала Десай.
Сидевшие вокруг стола перевели дух.
– Даже если бы она продолжила сражение и выиграла его, эта победа была бы куплена слишком дорогой ценой. Корабли адмирала Тревейна, – упомянув это имя, Дитер запнулся, – наша самая мощная и одновременно самая современная ударная группировка. Если бы адмирал Десай победила, потеряв при этом корабли, мы не смогли бы извлечь из такой победы ни малейшей пользы. А потерпи она поражение, в руки Республики Свободных Землян попало бы достаточно образцов сверхсовременного вооружения, чтобы ее специалисты сумели его скопировать.
Дитер почувствовал, как встрепенулись его министры, когда он сознательно назвал мятежников «Республикой Свободных Землян». Он понял, что те очень испугались, поняв, что республиканцы могли захватить образцы самого мощного во всей известной Галактике оружия.
– Я бы хотел задать несколько вопросов командующему Вичинскому и вице-адмиралу Крупской, – спокойно продолжал Дитер. – Скажите мне, господин командующий, каковы шансы на успех операции «Гудвин», если Четвертый флот остановится по условиям перемирия или в результате гибели своих кораблей?
– Шансов на успех не останется, – прорычал Вичинский, как раненый лев. – Кто бы у них ни планировал тактику боя, мятежники, – он особо подчеркнул интонацией последнее слово, – знали, что делают. Я по-прежнему не понимаю, как они разгадали наш замысел, но, соорудив цепь космических фортов, они разместили истребители таким образом, что нам не удалось сквозь них прорваться. Я остановил операцию, захватив лишь две из тех звездных систем, которые мы планировали занять. Конечно, можно было бы захватить еще три системы, как и предусматривал наш первоначальный план, но это ничего бы не дало. Что же касается Четвертого флота, – Вичинский пожал плечами, – я могу лишь согласиться с вами.
У Тревейна – уникальные корабли. Изучив рапорт вице-адмирала Десай, я еще больше убедился в том, что в техническом отношении они представляют собой огромный качественный скачок вперед. Адмирал Тревейн и адмирал Десай сумели уничтожить почти половину противников, но командующий мятежников прекрасно понимал, какого рода сражение его ожидает, и уничтожил почти столько же кораблей Тревейна. По самым приблизительным подсчетам уничтожено почти двенадцать миллионов тонн металла! Подчеркиваю, не повреждено, а именно уничтожено! Мы не знаем, какие потери личного состава у мятежников, но Четвертый флот потерял около сорока одной тысячи человек убитыми. Я полагаю, из этих цифр со всей очевидностью вытекает ответ на вопрос, может ли он по-прежнему принимать участие в операции. Теперь, когда корабли Пограничных Миров не могут, как предполагалось раньше, освободить более половины необходимого нам коридора со своего конца… – Вичинский снова пожал плечами.
– Понятно. – Дитер повернулся к Сюзанне Крупской:
– Адмирал Крупская, могут ли республиканцы понять, что нам не имеет смысла продолжать начатую операцию?
– Могут, – ответила Крупская, бросив мимолетный взгляд на Сандерса. – Проанализировав наши потери, они придут к выводу, что для продолжения операции «Гудвин» у нас не осталось сил. Они тоже понесли тяжелые потери, но мы пострадали намного больше.
– Понятно, – снова сказал Дитер. – А как быстро они смогут создать оружие, подобное разработанному Тревейном, если у них в руках нет его образцов?
– Точно сказать трудно, но можно предположить, что месяцев через восемь в их распоряжении окажутся действующие прототипы. – В зале кто-то ойкнул, но Крупская неумолимо продолжала:
– Мы изучили привезенные господином Сандерсом данные и пришли к выводу, что мятежники очень скоро разработают силовые лучи с изменяемым фокусом. Ведь у них уже есть новый тип излучателя первичной энергии! Проанализировав данные, собранные во время битвы при Запахе, они на базе энергогенератора создадут такой силовой луч через три-пять месяцев. Чтобы придумать что-то похожее на наши тяжелые стратегические ракеты, им понадобится намного больше времени, так как они, похоже, еще не экспериментируют с гравитационными приводами. Впрочем, их новые электромагнитные щиты – прекрасная защита от таких ракет. А у нас самих, – добавила Крупская с кривой усмешкой, – нет возможности получить какую-либо достоверную информацию об их новых системах, так как они использовали их только против кораблей Пограничных Миров. Нам не удастся быстро их скопировать. Кроме того, господин премьер-министр, – Крупская на мгновение замолчала и перевела дух, – считаю своим долгом признаться, что, судя по численности кораблей мятежников, с которыми мы столкнулись в Запате, наши оценки интенсивности их кораблестроительной программы не соответствуют действительности. Скорее всего они построили больше кораблей, чем мы предполагали. Поэтому численное преимущество, возможно, на их стороне.
– Благодарю вас, адмирал, – серьезно сказал Дитер и посмотрел на своих потрясенных коллег:
– Дамы и господа, я заранее знал все, что сообщили вам командующий Вичинский и адмирал Крупская. Сейчас вы можете увидеть приведенные ими данные на экранах своих мониторов. Согласно последним прогнозам, шестьдесят пять шансов из ста за то, что не позднее чем через год мы проиграем эту войну. – (В зале воцарилось гробовое молчание.) – Если мы продержимся еще двенадцать месяцев, шансы на победу несколько возрастут. Однако компьютерный анализ предсказывает нам многолетнюю войну, которая будет сопряжена с такими потерями, – тихо закончил свое выступление Дитер, – что битва при Запате покажется детским лепетом.
Пораженные политики молча смотрели на премьер-министра. Военных не удивила услышанная информация, но у них были такие лица, словно они только что откушали протухшей рыбы. Никто не решился ставить под сомнение утверждения Дитера.
– Друзья мои, – совершенно спокойно сказал Дитер, глядя прямо на Аманду Сайдон и окружавших ее сторонников решительных военных действий, – полагаю, что в таких условиях у нас нет оснований продолжать войну, если найдется хоть сколько-нибудь приемлемый способ ее прекратить. Победу пришлось бы покупать слишком дорогой ценой.
Сайдон бросила на своих соратников свирепый взгляд, но они опустили глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67