На протяжении шестидесяти лет полной изоляции и формировался тот своеобразный диалект, над которым так смеялись обитатели Внутренних Миров, а в сердцах говоривших на нем разгоралась неукротимая ненависть к «индустриалам».
Потом неожиданно обнаружилось, что обитающий в бофортских морях нарвал-убийца настолько ценен для фармацевтической индустрии, что может произвести настоящий переворот в медицине, и Индустриальные Миры вместе с Законодательным собранием внезапно проявили огромный интерес к колонии, существование которой они так долго игнорировали. На Бофорте появились концерны «индустриалов», и для его жителей возобновился уже почти забытый кошмар.
Однако холодная и негостеприимная планета стала хорошей школой для своих обитателей, и ее правительство немедленно приняло ряд решений, регламентирующих промысел нарвалов-убийц, хотя компании Индустриальных Миров и угрожали экономическими санкциями. Эти угрозы не возымели действия, потому что присутствие промысловиков-«индустриалов» на Бофорте само по себе было хуже любых экономических санкций, и впервые более чем за полтора столетия плутократам пришлось плясать под экономическую дудку одного из Дальних Миров. Это пришлось им не по вкусу, но успешное сопротивление натиску извне невероятно повысило престиж бофортской делегации. Бофорт доказал, что Индустриальные Миры можно остановить. Затем пришло время показать, что их можно поставить на свое место, и Фиона Мак-Таггарт посвятила всю свою жизнь и работу достижению этой цели. И все же она чувствовала себя очень одинокой и невероятно уставшей. Стоило закончиться одной схватке, как начиналась другая, и с каждой новой битвой Фиона чувствовала себя все более и более утомленной и измученной.
Фиона Мак-Таггарт постаралась взять себя в руки и прогнать черные мысли. Может, у нее было плохое настроение, потому что день оказался очень тяжелым, а может, его портил предстоящий прием, который был назначен еще до сенсационного заявления Тальяферро. Его было уже не отменить, а вежливо улыбаться представителям Индустриальных Миров было сейчас мучительно трудно.
«Впрочем, – с легкой иронией подумала Фиона, – им, наверное, тоже хочется меня убить!»
Она взглянула на часы. Через десять минут можно будет взять бокал шампанского и начать переходить от одного гостя к другому. Может, ей станет полегче. Иметь дело с человеком в небольшой тесной компании всегда проще, чем присутствовать на людных форумах с их атмосферой непримиримой вражды. В этот момент Фиона обернулась и чуть не выругалась, увидев в дверях Оскара Дитера в сопровождении отныне неразлучного с ним Фуше.
Фиона почувствовала, как рядом с ней выросла фигура Ладислава. «Спасибо тебе, старина Лад!» Он искусно дурачил жителей Внутренних Миров, но его земляки-бофортцы прекрасно знали, что он на самом деле собой представляет. Иногда Фиону даже расстраивало то, что она так хорошо его знает. Как было бы здорово махнуть на все рукой и полюбить такого сильного и честного мужчину! Но они с Шорнингом прошли через испытания, сплотившие их настолько, что связь с ним показалась бы Фионе почти посягательством на родного брата.
Дитер стоял в дверях, сверкая темными глазами. Фиона никогда не любила Дитера и знала, что он отвечает ей тем же. В отличие от Тальяферро Дитер почти не умел скрывать своих чувств, а Фиона часто вызывала его раздражение во время дебатов в Палате Миров. Он ненавидел ее за это, и ненависть его была особенно сильной, потому что речь шла о женщине. Хотя конституция и отменила дискриминацию женщин, она была одним из самых святых неписаных законов на Новом Цюрихе, и Фиона подозревала, что ее персона не только задевает амбиции Дитера, но и оскорбляет его до глубины переполненной предрассудками души. Тем не менее она должна была проявить хотя бы внешнее гостеприимство и с улыбкой протянула ему руку:
– Господин Дитер!
– Госпожа Мак-Таггарт! – ответил Дитер ледяным голосом и, игнорируя протянутую ему руку, смерил презрительным взглядом Фиону, которой ужасно захотелось влепить ему пощечину.
– Рада вас видеть, – сквозь зубы процедила она. – Насколько я понимаю, в предстоящих завтра прениях вам отводится очень важная роль?
– Совершенно верно, – ответил Дитер. – И насколько мне известно, вам тоже. Вы, разумеется, как всегда, встанете на пути прогресса и цивилизации.
Ближайшие к ней с Дитером гости замолчали и обернулись в их сторону. Фиона почувствовала, что стоявший рядом с ней Ладислав напрягся, и незаметно коснулась его руки.
– Мне больше нравится считать себя защитницей эволюции Дальних Миров, – таким же ледяным голосом сказала Фиона. – Мы тоже имеем право на свою точку зрения, на свои ценности и мечты.
– Какие ценности и мечты могут быть у грязной деревенщины! – внезапно прошипел Дитер с такой злобой, что Фиона уставилась на него широко открытыми глазами. Он что, больной? Где это слыхано, чтобы на официальных приемах говорили такие вещи?!
– Да, господин Дитер, – услышала она свой голос, – у нас тоже есть мечты и стремления. А может, Индустриальные Миры хотят обложить их пошлиной?
В зале воцарилось гробовое молчание. Фиона не осмеливалась обернуться, чтобы посмотреть, какое впечатление произвел на гостей этот обмен колкостями, но отступать было поздно. Конечно, в подобной перебранке не было ничего хорошего, но проявить нерешительность было смерти подобно.
– Да в гробу мы видели ваши мечты и стремления! – язвительно проговорил Дитер. – Для жительницы Дальних Миров вы, сударыня, неплохо говорите с трибуны, но не думайте, что Законодательное собрание будет вечно закрывать глаза на ваше варварство и вашу ксенофобию. Вы и вам подобные слишком долго преграждали путь цивилизации!
Дитер так яростно выплюнул последнее слово, что Фиона внезапно уловила запах у него изо рта. Да он же совершенно обкурился новоафинским мизирем! Как же он мог явиться сюда в таком виде! Впрочем, каждый сходит с ума по-своему! Теперь Фионе было важно парировать его выпад.
– Милостивый государь! – прозвенел в мертвой тишине ее голос. – Возможно, мы действительно варвары, но мы все-таки не позволяем себе являться на официальные приемы в таком непотребном состоянии!
Среди гостей раздался шепот одобрения, а лицо Дитера исказила гримаса ярости. Даже сквозь дурман мизиря до него дошел весь идиотизм собственного положения. Впрочем, понять свой промах еще не значит его исправить, а затуманенный мозг Дитера явно не был сейчас на это способен.
– Ну ты и шлюха! – внезапно прошипел он прямо в лицо Фионе. – Да что ты из себя изображаешь! Убирайся на свою вонючую планету и плоди там в грязи паршивых щенят!
Фиона и ее гости окаменели. Неприязнь в отношениях между политическими лидерами была обычным делом, но ничего подобного на их памяти еще не случалось!… Трудно было поверить, что Дитер был до такой степени не способен держать себя в руках, но его слова повисли в воздухе, как критическая масса плутония, и все, затаив дыхание, ожидали взрыва.
И взрыв не заставил себя долго ждать. Своей огромной ладонью Ладислав Шорнинг влепил Дитеру оглушительную пощечину.
Депутат от Нового Цюриха отлетел назад, прямо в объятия Фуше. Несколько мгновений, вытирая кровь на губах, он с ужасом смотрел на Ладислава, потом, изрыгая проклятия сдавленным голосом, кое-как поднялся на ноги. Фуше сунул руку за пазуху, и у Фионы все поплыло перед глазами, когда она услышала слова, произнесенные громовым голосом Ладислава, привыкшим выкрикивать команды на борту космического крейсера: «Вы будете стать мне за это ответить!»
Дитер замер, разинув рот, пока смысл брошенного ему вызова доходил до одурманенного парами мизиря мозга. Он вдруг осознал, что находится на территории представительства Бофорта и, следовательно, на бофортской территории, а на этой планете дуэли были самым обычным делом. Дитер уставился на возвышавшегося перед ним великана и впервые в жизни понял, чем вол, терпеливо склонившийся под ярмом, отличается от разъяренного быка.
– Я… я… – Дитер судорожно подыскивал слова. – Это совершенно… нелепо. Это какое-то варварство! Вы же не собираетесь?!
– Да, кое-кому это может показаться варварством, – мрачно произнес Ладислав. – Но вы все равно будете стать со мной драться.
– Я не буду! – в ужасе пропищал Дитер.
– Не будете?! – Ладислав схватил депутата от Нового Цюриха за лацканы пиджака одной рукой, и все увидели, как заиграли мускулы, привыкшие к гравитации, на треть превышающей земную, и оторвал его от пола. – Значит, я, по-вашему, варвар, но вы все равно не станете посметь встретиться со мной в честном поединке?! Не забывайте, что вы на территории Бофорта и тут действуют наши законы.
– Отпустите его, Шорнинг! – Прозвучал голос Фуше, все еще державшего руку за пазухой. Ладислав направил ледяной взгляд своих голубых глаз на напряженное лицо телохранителя.
– Что с ним сделать? – негромко спросил Фиону могучий бофортец.
– Господин Фуше! – сказала Фиона голосом, разнесшимся по всем уголкам зала. – Вы находитесь на территории Бофорта, и, как глава бофортской делегации в Палате Миров, я убедительно прошу вас ничего не доставать из-за пазухи и опустить руки по швам.
Фуше бросил на нее презрительный взгляд, но побледнел, увидев за ее спиной трех мрачных ликторов Палаты Миров, которые, сверля его свирепыми взглядами, стояли наготове с электрическими дубинками в руках. Фуше не заметил, как они появились в зале, но прекрасно понимал, чьи приказы они будут выполнять, и опустил руки по швам, показав ликторам раскрытые ладони.
– Благодарю вас! – ледяным тоном произнесла Фиона, а потом слегка коснулась руки Ладислава.
– Отпусти его, Лад, – негромко попросила она.
Несколько секунд казалось, что белокурый великан ее не послушается, но вдруг он разжал пальцы и отпустил Дитера, который, оказавшись на полу, с трудом устоял на ногах. Зеленые глаза Фионы излучали ледяной свет, но голос был еще холоднее.
– Господин Дитер, вас только что вызвал на честный поединок Ладислав Шорнинг. Вы принимаете вызов?
– Я? Разумеется нет! Это просто…
– Замолчите! – оборвала его Фиона, и брызгавший слюной Дитер подавился собственными словами. – Ну что ж! У вас полное право отклонить вызов на дуэль. Но, как представительница Бофорта на нашей прародине-Земле, считаю своим долгом объявить, что отныне вы не имеете права вступать на бофортскую территорию. Немедленно покиньте наше представительство. Если вы снова здесь появитесь, вас выдворят силой.
Дитер беззвучно хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. На его побледневшем лице все еще был виден красный отпечаток ладони Ладислава. В полной растерянности он осмотрелся по сторонам, но увидел только пылавшие ненавистью лица. Никто из присутствовавших не усомнился в правильности принятого Фионой решения. Дитер открыл было рот, но Фиона опередила его.
– Еще одно слово, господин Дитер, – негромко проговорила она. – И я прикажу ликторам вывести вас вон. Прошу вас удалиться!
Оскар Дитер повернулся и стал неуклюже пробираться сквозь толпу гостей к выходу.
Фионе было не в чем упрекнуть Ладислава. Разве что в поспешности. Ведь это она сама должна была бросить вызов Дитеру, поведение которого было неприемлемо на Бофорте и на других планетах, обитатели которых выросли в борьбе с враждебной средой и привыкли носить оружие, не прощая оскорблений. И все же, хотя Фиона и считала поступок Ладислава совершенно обоснованным, она заранее сожалела о возможных последствиях.
Последствия эти, впрочем, оказались неожиданными. «Индустриалы» могли убедить Коренные Миры в варварстве Звездных Окраин, но даже «индустриалы» не посмели бы утверждать, что можно безнаказанно посягать на обычаи, бытующие в том или ином обществе. Такого рода нетерпимость давным-давно разрушила бы Федерацию, и все обитатели Коренных Миров единодушно осуждали поступок Дитера. Даже состояние наркотического опьянения (вполне обычное в большинстве Коренных Миров, но недопустимое на Звездных Окраинах) не могло служить оправданием его непростительной грубости. Полемика между Индустриальными и Дальними Мирами стала видна обитателям Коренных Миров совсем в ином свете.
Реакция же жителей самих Дальних Миров еще больше удивила Фиону. Она ожидала бурного всплеска слепой ярости, но Дальние Миры только теснее сплотились вокруг своего лидера. Разумеется, они вполне обоснованно воспылали к «индустриалам» безумной ненавистью, но уважение к Фионе и Ладиславу оказалось сильнее этого чувства.
Благодаря нелепому поступку Дитера авторитет Фионы на Звездных Окраинах и в Коренных Мирах вырос как никогда, а позиция Индустриальных Миров в разгоревшемся споре пошатнулась. Вопрос о слиянии по-прежнему оставался нерешенным, но под руководством Фионы Дальние Миры превратились в умеренную и целенаправленно действующую политическую силу. Дни шли за днями, и Фиона чувствовала, как чаша весов постепенно склоняется на их сторону.

***

Саймон Тальяферро сбросил маску напускного дружелюбия. Он смерил холодным взглядом Оскара Дитера и Франсуа Фуше, появившихся в его офисе.
– Ну ты и дурак! – заорал он. – Ну нельзя же быть таким идиотом!
– Я… Я был вне себя! – заикаясь, пробормотал Дитер. – Меня спровоцировали!
– Никто тебя не провоцировал! Ты просто обкурился! На, посмотри! – Тальяферро швырнул на стол пачку бумаг. – Ты хоть понимаешь, что натворил?!
– Господин Тальяферро! – В раскалившейся атмосфере, царившей в офисе, спокойный голос Фуше прозвенел, как лед на дне стакана. – Мы не отрицаем, что совершили промах, но поиском крайних теперь делу не поможешь. У вас есть все основания быть нами недовольным, но не лучше ли подумать о том, как помочь делу?
Хладнокровие Фуше, судя по всему, остудило гнев Тальяферро, который перевел дух и расправил плечи.
– Вы правы, Франсуа, – наконец произнес он. – Я постараюсь больше не упоминать об этом прискорбном… инциденте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67