— Тогда, возможно, придется слегка потрудиться, — ухмыльнулся Джайлз.
— Значит, не стоит терять времени. — Она откинула с его лба мокрую от пота прядь и убрала ее ему за ухо. — Как грустно думать, что когда-то я тебя боялась! Рухнули все надежды моего дяди, черт подери его пропащую душу. Лучше ему никогда больше не попадаться мне на глаза!
Лицо Джайлза стало серьезным.
— Мы еще поговорим об этом, любовь моя. Сейчас не время и не место.
Грейс взмахнула разметавшимися локонами.
— А для чего время?
Ответ он прошептал ей на ухо, она покраснела до самой шеи, а позже, когда он вдавил ее тело в перину, она с восторгом приняла его тяжесть.
Эпилог
Грейс опустилась на траву возле двух могил в дальнем уголке двора. На обеих стояли простые деревянные кресты, но за одной усердно ухаживали, а другая понемногу исчезала с лица земли под слоем быстро разраставшейся зелени. Грейс пробежала пальцами по буквам имени, вырезанным на одном из крестов, потом уронила руку себе на живот. Он лишь недавно начал округляться, и корсет слишком давил на талию.
— Что ж, отец, — негромко проговорила она, — ты получишь то, о чем всегда мечтал. Уэлборн перейдет от тебя по крайней мере к двум наследникам. Но и я не останусь темным пятном в дебрях семейной истории. И моя мать не будет забыта. Твои внуки и внуки твоих внуков будут знать, что в их жилах течет доля африканской крови. И это не станет страшной тайной, за которую должны страдать невинные люди. — Она замолчала и склонила голову, припав щекой к невысокому холмику. Нагретая солнцем земля и трава на ней были теплыми, словно живая плоть. — Но я прощаю тебя и хочу, чтобы ты это знал.
Грейс села опять и стала рассматривать могилу Иоланты. Ей никогда не понять, что превратило Иоланту и ее брата в таких злобных и беспощадных людей. Да и не желала она этого понимать.
Ради спокойствия собственной души она хотела бы простить их, но этого, пожалуй, придется еще подождать. Фейт как-то сказала, что не верит, будто есть люди, совсем недостойные Божественного прощения, что ж, Бог с ней. Но лично она, Грейс, надеется, что эти двое, Иоланта и Жак, заработали себе маленькое место в аду по крайней мере на несколько миллионов лет.
Шаги за спиной отвлекли Грейс от ее рассеянных дум. Она оглянулась и увидела, что подошла Мату. Несколько секунд Мату бесстрастно смотрела на могилы, потом протянула руку, помогла Грейс встать и сделала жест, означавший Саран, приемную дочь Джайлза и Грейс. Затем пантомимой изобразила чтение.
— Мне надо помочь Саран с уроками? — спросила Грейс. Мату кивнула.
Вернувшись домой, Грейс первым делом открыла школу для всех детей на плантации, чтобы они научились хотя бы самому необходимому — читать и считать. Хотя Грейс отдавала себе отчет, что в Карибском море они едва ли сумеют применить свои знания. Повзрослев, они скорее всего не станут ни клерками, ни торговцами, но, в конце концов, эта плантация — их собственный уголок огромного мира. Вероятно, они смогут сделать не так уж много, чтобы изменить происходящее в этих местах, но здесь, на этом кусочке земли, все может случиться.
Грейс подошла к Саран, которая сидела на обитом гобеленом стуле в зале нижнего этажа. Малышка с помощью своей приемной матери училась английскому очень быстро и уже начинала читать. Забыв все ужасы, которые пережила в Гаване, она быстро привыкла к своим новым и таким необычным родителям. Грейс положила руку на головку Саран, девочка подняла на нее глаза и улыбнулась, горя желанием продемонстрировать свои последние достижения.
— Слушай, мама. — Ее палец аккуратно полз по словам в книжке. — Это черепаха. Я знаю про черепаху. Из нее вкусный суп.
— Так и есть, — согласилась Грейс. — Может быть, мы попросим дядю Джеффа, когда он приедет к нам в следующий раз, привезти нам черепаху. Тогда Кейя приготовит нам из нее суп.
Рука Грейс снова скользнула на живот. Саран была темнокожей дочерью ее сердца, но ребенок, который растет у нее внутри, скорее всего будет более светлокожим, чем она сама. Со временем он узнает, что не у каждого подростка с белой кожей и прямыми светлыми волосами есть сестра, кожа которой темна, как черное дерево, а черные, как ночь, волосы уложены тугими кольцами. Но Грейс будет оттягивать этот момент, сколько сможет.
— Этот урок — трудный, — заявила Саран.
— Она избаловалась, — послышался голос Сиатты, заглянувшей с заднего двора в распахнутое окно.
Грейс засмеялась:
— Глупая, что ты там стоишь? Заходи. Во дворе слишком жарко для женщины в твоем положении.
Сиатта легкомысленно махнула рукой, но предложение приняла. Она прошла через заднюю дверь, ступила в прохладу дома и облегченно вздохнула:
— Ты говорить, как мой муж. Все время про мой положение. — И она погладила свой круглый живот.
— Лично я собираюсь наслаждаться своим положением изо всех сил, — со смехом заявила Грейс. — Джайлз не позволяет мне и пальцем шевельнуть. Но как только эти дети родятся на свет, вот тут-то и начнется настоящая работа.
Сиатта тоже рассмеялась:
— Это точно.
— Но у моего-то… — чтобы не обидеть девочку, тут же добавила Грейс, — будет чудесная взрослая сестра. — И она притянула к себе Саран и крепко ее обняла. — И к тому же большой сильный отец, который сумеет его защитить. Или ее.
Сиатта снова погладила руками живот.
— Мой тоже не так плохо. Мы иметь хороший, свободный негр с широкий плечи.
— Только, боюсь, у Джавары в кармане не слишком густо, — со смехом вставила Грейс.
— В этот место у всех не густо в карман, но мы есть счастливый. А Джавара иметь кое-что, кроме деньги. — Сиатта закатила глаза и улыбнулась: — О, миа гранд-сеньор, о, миа гранд!
— Мама! — воскликнула Саран. — Она опять говорит по-испански.
— Твоя немного подождать, может, два-три года, — объяснила Сиатта, — и моя говорить с твоя по-английски об эти вещи.
— Нет-нет! — воскликнула Грейс. — Ей придется ждать куда дольше!
В заднюю дверь дома вошла Мату, в обеих руках она несла по грубой глиняной чашке. Тонкий фарфор давно продали.
— Моя уже говорить Мату. Моя больше не пить эта дрянь! — воскликнула Сиатта. — Она иметь вкус, как… — Женщина бросила быстрый взгляд на Саран и благоразумно придержала язык.
Мату фыркнула и протянула ей одну из чашек. Грейс отпустила Саран и взяла напиток.
— Что толку спорить! Все женщины-работницы пьют его, когда носят детей или когда у них маленькие неприятности.
Саран энергично закивала:
— Да, от этого чая у мамы будет здоровый сынок.
Грейс глубоко вздохнула и залпом выпила горький отвар. Его готовили из нескольких местных трав, и Мату клялась, что он приносит пользу беременным женщинам. Проглотив отвар, Грейс обратилась к Саран:
— А маленькую сестричку тебе не хочется?
— Хочу мальчика.
В парадную дверь вошел Джайлз с влажными волосами и в мокрой рубашке. Он умылся во дворе у насоса и сейчас выглядел необычайно свежим и сильным.
— Никто не сказал мне, что время пить чай, — заметил он.
— Твоя может выпить это, — тут же сказала Сиатта и протянула ему чашку с отваром, которую она все же взяла у Мату.
Джайлз рассмеялся и покачал головой:
— Меня мутит от одного только запаха. Грейс скорчила забавную рожицу.
— Попробовал бы ты это пить, когда и так тошнит от беременности!
Джайлз с улыбкой раскинул руки, и Саран тотчас же бросилась к нему.
— Как поживает самая красивая девочка на свете? — спросил он, нагнулся и потерся своим бледным носом о черный носик Саран. Грейс улыбнулась. Разумеется, Саран предпочла бы брата. Быть у папочки единственной маленькой принцессой — разве это не счастье? Сейчас уже трудно поверить, что сначала девочка сильно боялась Джайлза.
— Пошли, Саран, — позвала Сиатта. — Моя и Мату отвести тебя играть с другими дети.
Саран довольно кивнула и выскочила через заднюю дверь, Сиатта и Мату шли следом.
Грей прошла за Джайлзом в комнату, где он стащил с себя мокрую рубашку, подошел к одному из двух шкафов — тому, у которого закрывались все ящики, — и вытащил из шкафа чистую.
— Надеюсь, Джефф и Фейт скоро будут здесь, — проговорил он. — Нам пора отгружать товар.
— Где бы мы были без Джеффа? Никто, кроме него, не желает покупать товары из Уэлборна.
Джайлз усмехнулся:
— К счастью, он есть, а больше нам никто и не нужен. Спасибо и на том, что соседи прекратили наконец попытки сжечь наши постройки.
Грейс тоже усмехнулась, все так же, слегка цинично.
— Вполне возможно, это потому, что мы очень кстати упомянули в церкви, что на плантации больше сотни свободных негров, которых ничто не удерживает, кроме их привязанности к Уэлборну. Как ты там сказал? «Мне подумать страшно, что они наделают, если с этим поместьем действительно случится что-нибудь непоправимое!»
— И ведь сработало! — напомнил он.
— Так и есть. Теперь я понимаю, почему ты был таким удачливым пиратом.
— Капером, — поправил жену Джайлз.
— Ты скучаешь по своей лодке?
— По кораблю? Нет, Грейс. Мне нравится моя жизнь. — Он притянул ее к себе, погладил едва заметную выпуклость живота. — Никогда не думал, что сумею оставить наследство, судьба которого будет меня волновать. Но надо сказать, сейчас я действительно хочу верить, что Саран и тот, кто сидит здесь, — он снова легонько похлопал жену по животу, — сумеют сохранить в Уэлборне нынешние порядки.
— Поосторожнее, ты начинаешь говорить, как мой отец.
— Не дай Боже! Наши дети сами решат, как им жить. Но это поместье так много значит для такого количества людей! — Он вдруг раздумал одеваться и отшвырнул чистую рубашку. — Саран не будет час или даже больше, — с лукавой улыбкой заметил он.
— Джайлз Кортни! — притворно возмутилась Грейс. — На дворе белый день! Тебе не стыдно?
— Ничуть, — самодовольно отозвался Джайлз. Грейс вздохнула и пожала плечами:
— Надо же! Мне тоже…
В Уэлборне теперь происходило много такого, о чем никто и не слышал в те дни, когда здесь хозяйничали Эдмунд и Моланта. Из кухни доносилась веселая болтовня, рабочие в поле и на сахароварне гордились тем, что они делают, а двое любящих друг друга людей лежали в постели, утомленные внезапной вспышкой страсти. В распахнутое окно спальни врывался свежий морской бриз и обдувал их разгоряченные тела.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41