Джайлз покачал головой и отхлебнул вина. Влюбился он, что ли? Значит, вот оно как… Вот что значит любовь. А если и так, то это совсем не похоже на то, что было между Джеффом и Фейт.
Нельзя сказать, чтобы он не думал о гладкой золотистой коже Грейс, о том, как будет дотрагиваться до нее руками… Но не похоть заставляла его мечтать о времени, когда эта девушка будет принадлежать только ему. Сама по себе победа не имела для него такой уж ценности, да и невинность Грейс не слишком его привлекала. Джайлз не сомневался в ее добродетели, но было что-то в облике Грейс, что говорило об опыте. Нет, не сексуальном. Джайлзу казалось, что она лучше, чем он, понимает природу зла и ненависти.
Именно так. У нее ангельское личико, но взгляд проницательный, а улыбка на юном прекрасном лице слишком цинична для девушки ее возраста и положения.
Она, конечно, выйдет замуж. Когда-нибудь. За кого-нибудь. Она ведь женщина, и таков уж естественный порядок вещей. Джайлз лишь считал, что ей нельзя оставаться на плантации, не только на этой — на любой. Ему хотелось забрать Грейс с собой на океанский простор, чтобы безбрежная синева укачала ее, поглотив все печали, как это часто случалось с его собственными бедами. Возможно, он не любит море так страстно, как некоторые моряки, но все же оно вносит в душу покой, дает жизнь новым перспективам.
Джайлз прикрыл глаза и представил лицо Грейс в ореоле ясного солнечного дня на море Во взгляде никакого напряжения, на губах — радостная улыбка. Джайлз вообразил, как она будет выглядеть, если хоть когда-нибудь посмотрит на него так, как Фейт смотрела на Джеффа. Он же погибнет! Джайлз ощутил, как от одной только мысли у него пересохло во рту, и скривился в мрачной усмешке.
Задняя дверь негромко хлопнула, Джайлз обернулся и в мягком свете канделябра увидел Грейс. Сейчас девушка ничем не напоминала образ из его мечты. Измятое грязное платье, распухшее лицо, следы слез на щеках, затравленный, испуганный взгляд. И никакой улыбки. Она молча смотрела на него, словно ожидая, что Джайлз может убить ее на месте.
— Грейс? С вами… с вами все в порядке?
Девушка покачала головой.
Джайлз отставил стакан с вином и нервно сглотнул.
— Господи, что за день! — произнес он, чтобы хоть что-нибудь сказать. Черт возьми! Он собирался сказать совсем другое! Хотел извиниться зато, как именно возникла тема их брака. Надо было спросить, чем он может ей помочь. Или еще что-нибудь.
Уголок рта у нее дернулся в подобии прежней скептической улыбки.
— Да уж.
— Простите меня, простите, что не ухаживал за вами как должно и не сделал предложение приличным образом. Мне жаль, что на вас оказывают такое давление. И жаль, что так получилось с… вашей сестрой.
Грейс упорно смотрела на стакан с вином, из которого пил Джайлз. Хорошо бы отхлебнуть глоток вина, почувствовать его тепло в своих жилах, но она знала: стоит ей хоть что-нибудь проглотить сейчас, как ее вырвет.
— Мне тоже жаль, — безжизненным голосом проговорила она и на мгновение подняла взгляд на Джайлза.
— .Может, начнем сначала? — спросил он.
Грейс посмотрела на моряка внимательнее. Он выглядел так, словно побывал в аду. Его чувства явно пришли в смятение, и ничего не осталось от прежней самоуверенности. Плечи опущены, под глазами залегли глубокие тени. И снова Грейс ощутила потребность коснуться его рукой, разгладить избороздившие лоб морщины. Ей пришлось сжать кулаки, чтобы сдержаться. Как оказался этот несчастный в водовороте ее жизни? Если она ему откажет, то выиграют и она, и он. Но разве ей представится еще один такой случай? Капитан Кортни — джентльмен, его сердце полно сострадания к слабым. Он прекрасно владеет собой и сумел никого здесь не обидеть, хотя, видит Бог, семейство Уэлборнов этого заслуживало.
— Вы уверены, что хотите продолжить визит? — спросила Грейс.
— Не могу понять, как женщина, которую я видел сегодня в хижине рабов, может быть ребенком тех двоих? — Джайлз жестом указал на парадный вход.
— Действительно, как? Скажите, капитан, когда вы решили жениться на мне?
Джайлз почесал затылок. Умеют же женщины задать вопрос!
— Я прибыл сюда, чтобы узнать вас получше. Может быть, поухаживать…
— Почему?
Джайлз пожал плечами, в конце концов он всего лишь мужчина.
— Вы показались мне такой красавицей… Грейс подняла изящную бровь.
— Ах так…
— К тому же умной и честной.
— Честной?
— Вспомните ваше замечание о доставке товаров с плантации. И вы смеялись над вашим отцом.
— Правда? — Грейс смущенно покачала головой.
— Над его нелепым утверждением, что французы не придерживаются определенного распорядка в еде.
Грейс слабо улыбнулась.
— Ах, это… Поэтому вы считаете меня честной? Честность — это для вас важно?
Джайлз прочистил горло. Да, честность — не такая уж легкая штука, и кто-то должен решиться.
— Я полагаю, вам всю жизнь приходилось следить за каждым своим словом, а потому вы, возможно, не считаете себя честной. Но если говорить о внешнем мире, он ведь совсем не похож на эту плантацию. По крайней мере в нем хоть иногда попадаются люди, с которыми вы можете говорить откровенно.
— А с вами?
— Можете.
— Тем не менее вы уклонились от прямого ответа. Сказали, что прибыли сюда поухаживать за мной, потому что считаете меня красивой. Но не ответили на вопрос, когда решили, что хотите на мне жениться, и не сказали почему.
Джайлз зажмурился и прижал пальцы к векам. Он так устал!
— Давайте поговорим завтра.
На Грейс накатила волна жалости к этому большому усталому человеку. Он выглядел так, словно рухнет сейчас на пол. Утро придет так скоро, некуда спешить, никто никуда не уезжает.
— Вы могли бы показать мне свой корабль, капитан? Например, после завтрака?
Он кивнул, на губах промелькнула улыбка.
— С удовольствием.
Мату уже разделась и лежала в одной рубашке на тюфяке у кровати Грейс, где она спала последние двенадцать лет. Сначала служанка оставалась здесь, чтобы успокоить перепуганную девочку, а потом ее присутствие стало служить источником покоя для них обеих. Однажды хозяин распорядился, чтобы Мату уходила, как только Грейс заснет, но в первую же ночь девочке приснился кошмар, она проснулась в пустой спальне и громко расплакалась от страха. Она стала просить Мату остаться, молить, чтобы ее никогда не оставляли одну, и Эдмунд, потрясенный ужасом дочери, молча кивнул рабыне.
Мату до сих пор иногда поражалась, до чего же ей повезло, что именно ее выбрали на роль няни. По сравнению с этим счастьем принесенная жертва не казалась служанке такой уж большой. У няни было лучшее жилье и лучшая пища, а как она любила дочку Фалалы! Мату закрывала глаза, и перед ее мысленным взором возникала ее прекрасная подруга-мулатка, Фалала. Как же она радовалась, когда хозяин приказал взять в дом ее чудесную дочку с такой золотистой кожей! Так радовалась, что безропотно приняла собственную судьбу. Разумеется, хозяйка была в ярости. Разумеется, она настояла, чтобы хозяин продал Фалалу. Но ее дитя будет свободным. Мату ни за что не позволит, чтобы Грейс рисковала своим будущим.
Снизу, сквозь доски пола, доносились негромкие голоса Грейс и моряка. Он хороший человек. Мату поняла это сразу, как только его увидела. Негр, который не в состоянии разгадать белого человека, обречен.
Нет, этому моряку, конечно, не безразличен цвет кожи, но, с другой стороны, кому он безразличен? Любила бы она Грейс с такой силой, если бы кожа девушки не была прекрасного золотистого оттенка? Или если бы Грейс была совсем белой, вроде Иоланты? Мату сомневалась.
Когда девушка вошла в комнату, служанка села на своем тюфяке, но Грейс не сразу это заметила.
— Ой, Мату! Я тебя разбудила?
Мату покачала головой, но в комнате было темно, и рабыня не знала, увидела Грейс ее жест или нет. Она поднялась и подошла помочь Грейс раздеться. Насколько иначе прошел день, чем она, Мату, планировала, когда с такой тщательностью наряжала Грейс утром. Осторожно свернув платье, она решила, что завтра следует его постирать, чтобы смыть грязь этого бесконечного дня.
— Не стоит с ним возиться, — заметила Грейс. — Оно испорчено. Брось на пол.
Пусть Грейс и знала участь рабов лучше, чем дочка любого другого плантатора, все же она была белой женщиной. Сколько рабов изо дня в день носят одни и те же лохмотья до тех пор, пока одежда продолжает держаться на теле! А Грейс считает, что платье испорчено. Она так небрежно относится к своим вещам. Мату все же аккуратно сложила платье и положила его у кровати Грейс.
Грейс вздохнула:
— Завтра он сводит меня к себе на корабль.
Мату улыбнулась, в груди у нее вспыхнула крошечная искра надежды. Она сама была потрясена, когда ударила по лицу дитя своего сердца, но сейчас служанка вдруг подумала, что, быть может, Грейс и правда следовало вбить в голову немного ума. Чувство вины за положение, которое возникло помимо ее воли, — это не причина, чтобы отказываться от шанса, посланного тебе судьбой. Сама Мату сто раз бы пожертвовала языком ради такого шанса. Прекрасная Фалала с молочно-кофейной кожей отдала бы жизнь за то, чтобы ее дитя было свободным. Так что, если придется, Мату отлупит Грейс до потери сознания, только бы та вышла замуж за этого капитана.
— Послушай, — продолжала Грейс. — Я, конечно, ничего не обещаю, но он такой сильный и добрый. И я бы бессовестно солгала, если бы отрицала, что с удовольствием уеду отсюда и никогда больше не вернусь.
«О, дитя, — думала Мату, — твоя и капитан вернуться. Уехать и вернуться. Моя сердцем чувствовать, Мату всегда верно чувствовать».
Но разумеется, она не сказала ни слова. Порой немота — это Божий дар.
Глава 6
Иногда Грейс случалось путешествовать на гребных лодках своего отца. Когда семья отправлялась с визитом на соседнюю плантацию, несколько сильных молодых рабов садились на весла и гребли туда и обратно, а сейчас они везли Грейс и капитана Кортни на корабль. Но сегодняшнее путешествие было совсем иным. В первый раз в жизни Грейс должна была подняться на борт настоящего большого корабля. Корабля, который действительно плавал по морям и океанам. Сердце ее колотилось от предвкушения.
Капитан Кортни, сидевший рядом с ней на узком деревянном сиденье, улыбнулся и сказал:
— Мы поднимем якорь и отойдем от берега. Недалеко. Но все же, наверное, дальше, чем вы когда-нибудь заплывали раньше.
Грейс весело рассмеялась, чувствуя легкое смущение из-за своего восторга.
— Ну конечно, дальше. С берега ваш корабль выглядит таким большим, а вблизи он просто громадный!
— Как только земля скрывается за горизонтом, он начинает казаться куда меньше, — усмехнулся Джайлз.
Грейс не поняла и переспросила: — Что вы имеете в виду?
— Как бы ни был велик твой корабль, океан все равно намного больше. Когда месяцами не видишь земли и наконец замечаешь вдали новый берег, начинаешь лучше понимать жизнь.
Грейс подняла на него широко открытые глаза, в которых светилось восхищение и не было ни тени цинизма.
— Вы думаете?
— Да, такова жизнь. Иногда приходится плыть, полагаясь лишь на звезды, секстант и компас, а это не всегда надежно. Невольно начинаешь думать обо всех ошибках, которые ты мог допустить в расчетах, и о том, что можешь погибнуть среди этой синей холодной пустоты. И вдруг видишь ее, землю. Бледную, далекую, а там новые люди, новые места, новые впечатления. И все это лишь в том случае, если правильно проложил курс.
— Значит, если поспешишь, — уточнила Грейс, — ошибешься в расчетах, тогда действительно можешь погибнуть. Но даже если не ошибешься, то ведь есть еще штормы, мятежи на борту и тысяча других вещей, которые трудно предугадать.
— Ну да, все так и есть. Хороший моряк иногда должен действовать быстро, полагаясь лишь на собственный инстинкт.
— А у вас, капитан, хорошо развит инстинкт? — с улыбкой спросила Грейс.
— Называйте меня Джайлзом, — попросил он.
И он в который раз за последние сутки задумался о своем инстинкте. Обычно тот Джайлза не подводил, но у Джеффа чутье все-таки лучше. Чего бы Джайлз ни отдал, лишь бы его друг оказался сейчас рядом и они смогли бы все обсудить. Тем не менее случалось и так, что шторм сбивал их с пути и Джайлз не хуже Джеффа возвращался на верный курс.
Он молчал и не сводил взгляда с Грейс, которая рассматривала корабль сияющими от восторга глазами.
Черт возьми! Ведь так забавно было наблюдать, как устойчивый мир Джеффа переворачивается из-за женщины. И вот теперь Грейс сдувает с курса его собственный корабль с непредсказуемостью настоящего урагана!
— Как мы попадем из этой лодки на вашу? — спросила девушка.
Глаза Джайлза расширились.
— Мою что? — с изумлением переспросил он. Грейс сказала:
— На вашу лодку.
Джайлз взглянул на нее с насмешливым негодованием.
Простите, мадам, но неужели вы действительно назвали мой корабль лодкой?!
Грейс лукаво улыбнулась и похлопала ресницами.
— Прошу прощения, сэр. Так как же мы попадем с крошечного ялика моего отца на ваш огромный роскошный корабль?
Джайлз рассмеялся и покачал головой:
— Ладно-ладно, думаю, у вас появится больше уважения к моей лодке, когда мы посадим вас на деревянную дощечку и потащим на канате вверх.
Джайлз опасался, что Грейс испугается, но она лишь промурлыкала в ответ:
— Правда?
На лице ее промелькнула восторженная улыбка, она вскочила и попыталась разглядеть механизм, с помощью которого ее доставят на берег.
К несчастью, ее энтузиазм плохо отразился на устойчивости лодки. Короткий вскрик, бессильное трепыхание, и Грейс едва не вылетела за борт, но тут подоспел Джайлз, поймал ее за юбку и притянул к себе на колени.
— Поосторожнее, а то мы оба вволю напьемся морской водички, так и не добравшись до ожидаемых приключений, — рассмеялся Джайлз, прижимая к себе девушку.
Грейс вырвалась из его объятий, едва снова не перевернув лодку. Она и сама не понимала, почему так расстроилась: из-за того, что оказалась у него на коленях, или оттого, что едва не утопила их обоих. Однако смущение быстро отступило перед возбуждением, которое она испытывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41