Он повстречался вам
на берегу. Сила Богини ярче всего проявляется у Реки, а вы находились как
раз у ее притока. Меня вовсе не удивляет, что он - необычный молодой
человек.
Вэлли учтиво помолчал.
- Тогда мне придется проверить, на что он способен, - сказал он.
- Как воин он способен не на многое, но у него превосходная память, -
сказал Хонакура, расправляясь с последним куском пирога. Потом он поднял
глаза, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.
- Он единственный рыжий во всей охране? Вэлли не мог до конца понять,
что сейчас в нем преобладает - ярость Шонсу или удивление Вэлли.
Жрец кивнул.
- Вы не обижаетесь? Это тоже необычное обстоятельство, светлейший
Шонсу.
- Что еще вы узнали о Нанджи? - Этот укол Вэлли оставил без внимания.
- О его честности ничего не могу сказать. Его бывший наставник просто
в ярость приходил от того, что Нанджи ничего не умеет, но, кажется, он так
ничему его и не научил. Поэтому в ближайшее время ему не приходится
рассчитывать на третий ранг. Его не очень-то любят, хотя, возможно, это
говорит в его пользу.
Старик был доволен. Воины никогда не говорят друг о друге, а те, кто
работает в казармах, - сами бывшие воины, и, конечно же, их связывает то
же правило, хотя, возможно, и не так сильно. Значит, шпионы Хонакуры
получали эти сведения из другого источника.
- А женщинам он нравится? - спросил Вэлли. По радостно-удовлетворен
кому лицу Хонакуры он понял, что сделал верный шаг.
- Они ставят ему хорошие оценки за энтузиазм и упорство, а за
тонкость - плохие, - ответил жрец; в его глазах плясали веселые огоньки.
- Он и за столом такой же! - усмехнулся Вэлли. Разговор о женщинах
напомнил ему о Джа. - Священный, вы помните ту рабыню, что была со мной в
домике?
Улыбка Хонакуры исчезла.
- А, да. Я собирался как-нибудь ей помочь - девушка заслуживает
лучшей участи - но как-то все руки не доходят. Вы хотите ее видеть?
Значит, драгоценный сапфир он просто выкинул на ветер, а рабыню можно
было получить даром.
- Я думаю, она уже моя, - ответил Вэлли. - Сегодня утром я послал
Нанджи, чтобы он ее купил. - Теперь Вэлли увидел, что сделал даже большую
глупость, чем предполагал. Он показал свое богатство Тарру, и тот,
несомненно, поймет, что там, откуда с такой легкостью возникли эти два
камня, есть и другие драгоценности. К тому же теперь он знает, как легко
Вэлли расстался с ценным мечом Хардуджу.
Старый жрец смотрел на него в глубокой задумчивости.
- Надеюсь, вы заплатили не слишком дорого, - сказал он.
Вэлли как громом поразило.
- Именно так и случилось, - признался он. - Но как вы догадались?
У Хонакуры был довольный вид.
- Вы сказали, что ваш господин щедр. Вот я и догадался, чем он вас
наградил.
- Догадались?.. Но как?
- Он - бог драгоценных камней.
- Драгоценных камней?
- Да, уверяю вас, - Хонакура замолчал. Вид у него был одновременно и
озадаченный, и обеспокоенный. - Его имя обычно связывают с Богом Огня, а
не с Богиней. Непонятно только, почему. Ведь драгоценные камни обычно
находятся в песке у Реки.
- Там, в моем мире, - сказал Вэлли, - мы считаем, что почти все
драгоценные камни образуются в огне, а потом вода разносит их по свету.
- Вот как? - Жреца это заинтересовало. - Тогда все понятно. Обычно
его видят в облике маленького мальчика. Старатель, который находит хороший
камень, всегда говорит: "Бог обронил свой зуб".
Вэлли рассмеялся и осушил бокал.
- Хорошо сказано. И про соловья мне тоже понравилось. Вы очень
поэтичный народ, священный. А для чего у бога этот прутик с листьями?
Хонакура рассмеялся.
- Для вида, я полагаю, - сказал он, понизив голос. - У богов тоже
есть свои маленькие слабости. Не думаю, чтобы ему на самом деле
понадобилась памятка.
- Что понадобилось?
Старик опять вздохнул и покачал головой.
- Светлейший, вы сущее дитя! Не смею усомниться в мудрости Богини, но
я не понимаю, неужели Она считает, что вы сможете здесь выжить? Вы же не
знаете вообще ничего! Памятка, она и есть памятка - для памяти. Разве в
вашем заоблачном мире нет ораторов? У всякого оратора должен быть прутик,
с пометками на каждом листе, чтобы не забыть сказать все то, что они
должны сказать. Потом они эти листики отрывают. Очень помогает, если все
сделано правильно. А как же иначе можно запомнить длинную сутру?
- У нас есть другие способы, священный. Но что же насчет Джа?.. Как
можно освободить раба?
Это потрясло Хонакуру больше, чем все остальное, сегодня услышанное.
- Освободить раба? Нельзя.
- То есть рабство - это на всю жизнь? - переспросил Вэлли
ошеломленно. - И выхода нет?
Жрец покачал головой.
- Рабу делают пометку при рождении. Если он хорошо служит своим
господам в этой жизни, то в следующей, возможно, он родится кем-нибудь
другим. Так вы собирались эту девушку освободить?
Вэлли уже поведал старику обо всем, и отступать было поздно.
- Если у меня и были какие-нибудь конкретные мысли, - сказал он, - то
я думал, что куплю ее и сделаю свободной. Она была добра ко мне. И к тому
же она, возможно, спасла мне жизнь, когда за мной приходила эта жрица.
- С ней, наверное, было чертовски хорошо? спросил жрец и громко
захихикал. - Нет, пожалуйста, не смотрите на меня так! Я ее видел. Будь
она свободной, женихи отдали бы за нее множество драгоценных камней, но вы
ее уже купили, и теперь она - ваша рабыня. Вы можете ее подарить, продать,
убить, но освободить - нет. Если вы, чтобы поразвлечься, решите пытать ее
каленым железом, вас никто не остановит, разве, может быть, Богиня или
более сильный воин, если это заденет его чувство воинской чести. Но скорее
всего не заденет. Вам, Вэллисмит, следует понять, что воин седьмого ранга
может делать практически все, что пожелает. Но он не может превратить
рабыню в свободную даму и не может на ней жениться. Конечно, если только
он сам не пожелает стать рабом.
Вэлли угрюмо смотрел на старика.
- Вы, я полагаю, думаете, что она - еще одно чудо?
Жрец в задумчивости кивнул.
- Возможно. Очень уж необычным способом она спасла вас. Вероятно,
Богиня уже выбрала ваших помощников, и у этой девушки была какая-то
маленькая роль, кроме той, для которой она предназначена от рождения. Мы
не должны недооценивать радость, она - плата за то, что мы смертны! - Его
удивление никак не проходило. - А в вашем заоблачном мире вы рабов
освобождаете?
- Там, откуда я пришел, вообще нет рабов, - с жаром воскликнул Вэлли.
- Мы считаем, что рабство - это отвратительно.
- Тогда, вероятно, вы отправите ее на аукцион? - спросил жрец с
усмешкой - Но жрица Кикарани вряд ли вернет вам ваш камень.
На секунду ярость Шонсу вспыхнула с новой силой, но Вэлли сумел ее
подавить. Гнев против богов - это бессмысленно. Его провели.
Хонакура не отрываясь смотрел на своего собеседника.
- Позволите ли небольшой совет, светлейший? Вы знаете, что надо
делать, чтобы быть хорошим рабовладельцем?
- Что? - грозно спросил воин.
- Заставлять рабов работать изо всех сил! - Хонакура захихикал, а
потом громко фыркнул в восторге от собственного остроумия.

5
На великолепном мраморном крыльце казарм Вэлли встретил Конингу и
спросил, не возвращался ли Нанджи.
- О да, светлейший, - ответил тот с видом человека, который хочет
сохранить некую тайну, нечто приятное, способное потерять все свое
очарование, если об этом рассказать.
Вэлли понял, что ему не следует суетиться, и начал спокойно
подниматься по огромной лестнице. Но наверху он прибавил шагу, а потом
просто побежал. Аккуратно ступая, он прошел через первую комнату и
остановился у двери в следующую, из-за которой доносился смех.
Там было трое людей, сидевших на полу, на залитом солнцем ковре.
Справа - Джа в позе копенгагенской русалочки, такая же изящная и желанная,
как и раньше - это ее смех он услышал в соседней комнате. С другой стороны
на четвереньках стоял Нанджи, ножны его оттопырились и торчали, как хвост,
а сам он напоминал собаку, которая пытается вылизывать кролика. Роль
кролика играл маленький улыбающийся младенец.
Вот так эта сцена и запечатлеется в его памяти, став одним из
множества мгновенных воспоминаний, - ведь только в самом конце мы
понимаем, что жизнь и состоит из таких моментальных снимков. Тут его
заметили. Джа поднялась, подошла к нему и грациозным движением упала на
колени, чтобы поцеловать его ногу. В ее движениях не было спешки, но она
была уже рядом с Вэлли, а Нанджи успел только подняться на ноги и теперь
смотрел на них широко открытыми глазами.
- Я не знал, брать ли ребенка, мой повелитель, - пробормотал он. - Но
вы сказали "с вещами", вот я и взял. Кикарани говорит, что если вы будете
против, она заберет его к себе.
Вэлли кашлянул.
- Все правильно. Не мог бы ты найти господина Конингу и попросить
уделить мне некоторое время?
Нанджи освободился от ребенка, который уцепился за его ногу, и быстро
вышел. Даже кончики его ушей порозовели.
Вэлли взглянул на девушку, которая все еще стояла на коленях, и
наклонился, чтобы поднять ее. Он улыбнулся, опять увидев эти высокие
скулы, которые придавали ее лицу такое выражение силы, темные
миндалевидные глаза, что так его очаровали. Она не какая-нибудь хрупкая
фея - высокая, крепкая, сильная, но грациозная, с крупной грудью и
красивыми глазами. Она оказалась младше, чем он думал. Вэлли бросились в
глаза потрескавшиеся руки и коротко остриженные волосы - рабыня. Если бы у
нее была возможность, она могла бы стать непревзойденной красавицей...
Если у воина должна быть рабыня, то выбрать надо именно эту женщину.
В тревоге она подняла глаза и взглянула ему в лицо, потом посмотрела
на его раны и ушибы.
- Добро пожаловать, Джа, - сказал он. - За то время, что мы не
виделись, у меня появилось несколько царапин. А я помню, как хорошо ты
выхаживаешь раненых воинов, вот и послал за тобой.
- Мне принесло большую радость известие о том, что я стану вашей
рабыней, господин. - По ее лицу Вэлли не мог понять, о чем она думает на
самом деле.
Малыш быстро полз к дверям, пытаясь догнать своего нового друга.
- Принеси его сюда и сядь, - сказал Вэлли. - Нет, в кресло. - Он сел
напротив и принялся разглядывать ее. - Как зовут мальчика?
- Виксини, господин. - На лице малыша чернела та же полоса раба.
- И кто его отец?
- Не знаю, господин, - она ничуть не смутилась. - Моя хозяйка уверяла
клеймовщика, что его отец - кузнец, но она никогда не посылала меня к
кузнецам.
- Почему? Что в кузнецах особенного?
Такая наивность не могла не удивить ее.
- Они обычно большие и сильные, господин. За ребенка, рожденного от
них, можно получить хорошую цену.
Вэлли заставил себя вернуться к прежним мыслям. Купить рабыню и
освободить ее - это одно; купить ее и содержать - еще сегодня утром он
решил, что это настоящее насилие. Ее близость и воспоминания о той ночи
уже возбуждали его. Быть ее хозяином и не использовать свою рабыню - это
ее оскорбит и, пожалуй, придется ему не по силам... как провести
собеседование по устройству на работу с тем, кто уже является твоей
собственностью?
- Я хочу, чтобы ты была моей рабыней, Джа, - сказал он. - Но мне не
нужна несчастная рабыня. Ведь несчастные рабы плохо выполняют свои
обязанности. Если ты хочешь остаться у Кикарани, пожалуйста, скажи мне. Я
не рассержусь, я верну тебя обратно. Денег я просить не буду, так что
никакие неприятности тебе не грозят.
Она слегка покачала головой, и при этом вид у нее был весьма
озадаченный.
- Я сделаю все, что в моих силах, господин. У нее не было причин меня
бить. Она всегда брала за меня больше, чем за других. Когда я
забеременела, она меня не продала.
Вэлли решил, что Джа не поняла вопроса - ведь раб не может ни
выбирать хозяев, ни даже судить, кто из них лучше.
- Ты была очень добра ко мне. И мне понравилось... - Он хотел сказать
"заниматься любовью", но надо было сказать "развлекаться", и это его
остановило. - Та ночь, которую я провел с тобой, мне понравилась больше,
чем любая другая ночь с женщиной. - Он чувствовал, что лицо горит. -
Надеюсь, ты и в будущем разделишь со мной ложе.
- Конечно, господин.
А зачем еще она ему нужна? Какой у нее выбор?
Вэлли все больше и больше чувствовал себя виноватым и начинал
сердиться на себя. Вид этой шелковистой кожи, изгибы ее груди и бедер...
Он подавил это чувство вины и решил говорить с Миром на его же языке.
Он задавал ей вопросы о родителях, близких друзьях, тех, кого она
любила, но она только качала головой. Это хорошо. Он улыбнулся мягко, как
только мог.
- Значит, ты будешь моей рабыней. Я попытаюсь сделать так, чтобы ты
была счастлива, Джа, потому что тогда ты и меня сделаешь счастливым. Вот
твоя первая обязанность - сделать меня счастливым. А вторая - ухаживать за
этим прекрасным малышом, чтобы он вырос большим и сильным, таким, какого
ни один кузнец еще не видел. Но развлекаться ты будешь только со мной и ни
с кем другим. Больше у тебя никого не будет.
Наконец хоть какой-то отклик. В ее взгляде вспыхнули и удивление, и
радость.
- Спасибо, господин.
Теперь другая проблема.
- Через несколько дней я уезжаю.
Никакой реакции.
- Может быть, мы никогда не вернемся сюда.
То же самое.
- Вчера Нанджи стал моим подопечным, и я сделал ему подарок. А тебе
что подарить? Что ты хочешь?
- Ничего, господин. - Ему показалось, что ее руки еще сильнее сжали
малыша.
- Я обещаю тебе, - сказал он, - я обещаю, что никогда не отниму у
тебя Виксини.
Все так патетически просто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44