Жрец подумал о том,
как бы они повели себя, если бы вместо беззащитной жертвы наткнулись на
могущественного Седьмого. Интересно взглянуть на подобное зрелище. Но, к
счастью, ранг этого человека неизвестен здесь никому.
И вот Хонакура достиг цели.
Воин и в самом деле был огромен - стоя на коленях, он был почти
одного роста со старым жрецом. Среди воинов таких немного: скорость для
них важнее, чем сила. Если этот человек еще и ловок, то он может быть
действительно страшен, но с другой стороны - он Седьмой, а это, как
говорят, уже и есть самое страшное. Кроме лохмотьев на голове наготу его
прикрывала только разорванная набедренная повязка. Тело воина покрывали
грязь и пот, но об этом как-то сразу забывалось, стоило лишь взглянуть на
его поистине удивительное сложение.
Темные волосы падали ему на плечи, глаза были совершенно черные,
такие, что и зрачок нельзя различить. Глаза, полные силы... пылающие
гневом, глаза Несущего Гибель... Но сейчас Хонакура видел в этих глазах -
боль, страх, подавленность. Это не редкость среди тех, кто приходит к
Богине с мольбой, - больных, умирающих, одиноких, гибнущих, - но не часто
доводилось ему видеть страдание столь огромное, а в глазах этого молодого
здорового воина оно казалось просто ужасающим. Да, с ним что-то случилось!
- Светлейший, - быстро заговорил Хонакура, - давайте отойдем в более
укромное место.
Молодой человек приподнялся и тут же вознесся над маленьким жрецом,
как скала над вершинами деревьев. Он был огромного роста, и при ходьбе его
тело вздрагивало. Столь юный Седьмой... Это необычно даже для воинов, а он
моложе, наверное, чем жрец третьего ранга Джанарлу.
Они дошли до конца здания, и Хонакура указал на постамент разъеденной
ржавчиной статуи. Воин послушно сел. Его безразличие привело Хонакуру в
изумление.
- Давайте пока обойдемся без формальностей, - тихо сказал Хонакура,
оставаясь стоять, - ибо нельзя быть уверенным, что мы совсем одни. Я
Хонакура, жрец седьмого ранга.
- Я - Шонсу, воин, и также седьмого ранга. - Его голос по мощи
соответствовал всему остальному. Как будто гром прогремел вдали. Он поднял
руку и убрал со лба повязку. Хонакура покачал головой.
- Ты ищешь помощи у Богини?
- Меня преследует демон, о священный.
Теперь понятно, почему у него такие глаза.
- Демонов изгоняют, - сказал Хонакура. - Однако они редко овладевают
теми, у кого высокий ранг. Поведай же мне обо всем.
- Он цвета кислого молока, - грозный молодой воин вздрогнул, - у него
волосы на животе, на руках и ногах и на лице, а макушка лысая, и кажется,
что голова у него приставлена вверх ногами.
Хонакура тоже вздрогнул и очертил в воздухе священный знак Богини.
- И у него нет крайней плоти, - продолжал воин.
- Тебе известно его имя?
- О да, - Шонсу вздохнул, - его бормотание звучит у меня в ушах от
вечерних сумерек до утренней зари, а в последнее время и днем. В этой
болтовне мало что имеет смысл, но как его зовут, я знаю - Вэллисмит.
- Вэллисмит? - отозвался Хонакура.
- Вэллисмит, - повторил воин.
Такое имя не носил ни один из семисот семидесяти семи демонов, но
какой же демон назовет свое настоящее имя, если его не призывать
определенным образом. И хотя сутры описывали демонов самых страшных и
отвратительных, такой крайности, как волосы на лице, Хонакура не мог себе
представить.
- Богиня распознает его, и он будет изгнан, - сказал старик. - Какое
приношение ты сделаешь Ей за это?
Молодой человек печально опустил глаза.
- Священный, у меня ничего не осталось, кроме силы и воинского
искусства.
Воин, и не говорит о своей чести?
- Может быть, служба в нашей охране, год или два? - предложил
Хонакура, не спуская с него глаз. - Правитель - светлейший Хардуджу,
Седьмой.
Жесткое лицо воина стало еще более суровым:
- Сколько Седьмых вам необходимо иметь в охране? - спросил он
осторожно. - И какую клятву я должен принести?
Теперь Хонакура рискнул высказаться несколько точнее:
- Светлейший, мне неизвестны все клятвы, которые приносят воины. Что
же касается охраны, я не припомню, чтобы у нас было больше одного
Седьмого, а я служу здесь уже более шестидесяти лет.
Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Воин нахмурился.
Хотя уничтожая себе подобных, это племя и не испытывало сильных угрызений
совести, но советы посторонних по этому поводу они воспринимали без
восторга. Хонакура решил еще немного приподнять завесу.
- Воины высоких рангов редко посещают храм, - сказал он. - За
последние два года я не видел ни одного. Однако любопытно вот что. До меня
доходили слухи о нескольких воинах, которые приезжали в Ханн. Один из них
был седьмого ранга, еще несколько - шестого, и целью их, как они сами
утверждали, было...
- Что? - Воин сжал кулаки.
- Ничего, ничего! - быстро заговорил Хонакура. - Всего лишь слухи.
Говорили, что эти воины хотели занять переправу и ту длинную аллею. Может
быть, они потом раздумали. Кто-то из них добрался даже до постоялого
двора, где обычно останавливаются паломники, но ему не повезло - он
отведал там гнилого мяса. Так что никого, кроме вас, светлейший, и тем
сильнее наша радость.
Сильные мускулы не всегда свидетельствуют о слабом уме - молодой
человек все понял. Краска ярости проступила у него на щеках.
Он посмотрел вокруг, окинул взглядом грандиозное здание храма и
огромный двор внизу; к которому примыкал усыпанный галькой берег тихой
заводи, потом пенные волны Реки, текущей из ущелья, и окутанное туманом
великолепие Судилища. Потом он повернул голову и оглядел старый парк, где
среди деревьев стояли дома верховных служителей. Один из них, несомненно,
подошел бы для жилища правителя.
- Служить при Ее храме - большая честь, - сказал он.
- Сейчас эта служба вознаграждается более щедро, чем раньше, - с
готовностью отозвался Хонакура.
На суровом лице воина появилась угроза.
- Я думаю, здесь можно раздобыть меч?
- Это мы устроим.
Молодой человек кивнул.
- Я всегда готов служить Богине.
Вот так следует делать дела, с удовольствием подумал Хонакура. Об
убийстве даже не упоминалось.
- Но сначала - изгнание демона? - спросил воин.
- Конечно, светлейший. - Хонакура не мог припомнить, чтобы за
последние пять лет делал что-либо подобное, но ритуал был ему знаком. - К
счастью, вам не придется упоминать ни вашего занятия, ни ранга. И такое
одеяние вполне подойдет.
Воин облегченно вздохнул.
- И получится?
Нельзя преуспеть на посту Третьего Канцлера Совета Почтенных, если не
умеешь прикрывать тылы:
- Получится, светлейший, если только...
- Если что? - Тень подозрения упала на широкое лицо воина.
На нем лежит какая-то вина?
- Если только этого демона не наслала сама Богиня, - осторожно начал
Хонакура. - Только вы сами знаете, нет ли за вами какого-нибудь проступка
против нее.
Боль и скорбь отразились на лице воина. Юноша опустил глаза и
некоторое время не произносил ни слова. Потом он дерзко взглянул на жреца
и громко сказал:
- Его наслали колдуны.
Колдуны! От неожиданности маленький жрец сделал шаг назад.
- Колдуны! - пробормотал он. - Светлейший, за все годы, проведенные
мною в этом храме, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из паломников
упоминал о колдунах. Я даже и не думал, что они все еще существуют.
Ярость в глазах воина внушала ужас, теперь жрец мог сам в этом
убедиться.
- О, они существуют! - взревел он. - Я пришел издалека, о священный,
но верь мне, они существуют.
Хонакура постарался сосредоточиться.
- Колдуны бессильны против Всемогущей, сказал он твердо, - а тем
более в Ее храме. Если они - причина твоего несчастья, то изгнание демона
несомненно пройдет успешно. Ну, что ж, приступим?

Хонакура подозвал Четвертого в оранжевых одеждах и отдал кое-какие
распоряжения. Потом он повел воина к Богине. Они вошли в храм через
ближайшую арку и проследовали вдоль нефа.
Огромный воин неторопливо шел рядом с Хонакурой, жрецу приходилось
делать три шага, тогда как тот ступал только один раз, но юноша не спешил:
он беспрестанно поворачивал голову и ошеломленно глазел на окружавшее его
великолепие; так бывает со всеми, кто впервые оказывается в этой святая
святых и видит огромную синюю статую, серебряное возвышение перед ней,
усыпанное дорогими приношениями, разноцветные вспышки витражей, свод,
куполом поднимающийся к небесам. Сейчас в храме было много народу - жрецы
и жрицы, паломники и просто молящиеся, они стояли и ходили по сияющей
мозаике пола, но величие храма превращало их в ничтожные пылинки, которые
не могут нарушить царящий здесь покой.
Они подошли ближе, и теперь воин не замечал ничего, кроме
величественной статуи Самой Богини; она сидела, окутанная покрывалом,
скрестив под собой ноги и положив руки на колени. Ее длинные волосы
струились бесконечным потоком. С каждой минутой ее образ приобретал
реальность, и, подойдя совсем близко, воин в благоговении распростерся
перед ней.
В ритуале изгнания принимали участие многие: тут требовались пение,
танцы, обрядовые церемонии. Хонакура предоставил совершить изгнание
Перандоро, жрецу шестого ранга, потому что такая возможность - большая
редкость Сам он только однажды совершал эту церемонию. Стоя внутри круга,
воин опустился на колени, склонил голову и вытянул вперед руки - теперь
остается только постелить на его спину скатерть, и за таким столом смогут
пообедать трое. Остальные жрецы украдкой поглядывали в их сторону;
паломников попросили немного подвинуться; вся эта картина производила
огромное впечатление.
Сначала Хонакура не очень следил за церемонией. Он обдумывал свой
следующий выпад против невыносимого Хардуджу. Что касается меча, то это
просто - его можно взять в оружейной у Атиналани. Синяя юбка, форма для
Седьмых тоже не проблема, а зажим для волос - совсем незначительная
деталь. Но воины щеголяют особыми ботинками, а если теперь послать за
подходящей парой, то размер этой обуви несомненно вызовет подозрения.
Более того, он был просто уверен, что для поединка его новому герою
понадобится и вторая пара, а это уже гораздо сложнее. Возможно, ему
придется сделать так, чтобы этот опасный молодой человек исчез на пару
дней, пока все приготовления не будут закончены; то, что он здесь, должно
пока оставаться тайной. Хонакура испытывал огромное удовлетворение при
мысли о том, что Богиня не только ответила на его молитвы, но и обличила
его реальной властью. И Она не ошиблась, оказав ему такое доверие, это он
знает точно. Он позаботится о том, чтобы все было как следует.
Пение достигло своего апогея, хор взревел "Изыди!" Воин поднял
голову, обвел все вокруг непонимающим взглядом, потом посмотрел на Богиню.
Хонакура нахмурился. Этому болвану было приказано не поднимать
голову.
- Изыди! - еще раз провозгласил хор голосов, звучание которых лишь на
малую толику отступало от совершенства. Воин рванулся назад, запрокинув
голову и раскрыв глаза так широко, что стали видны белки. Послышалась
нервная дробь барабанов, трубач взял неверную ноту.
- Изыди! - пропел хор в третий раз. Перандоро поднял серебряный
кубок, наполненный святой водой Реки, и вылил его содержимое на голову
воина.
Тело юноши свела неестественная судорога, он рывком поднялся на ноги,
грязная набедренная повязка упала на пол, и совершенно нагой, не замечая
стекающей по его волосам воды, гигант мучительно вытянулся перед статуей.
Потом он пронзительно вскрикнул; никогда в жизни Хонакура не слышал, чтобы
человеческие связки способны были издавать такие мощные звуки. Ибо,
возможно, впервые за всю многовековую историю храма голос одного человека
заглушил хор, лютни и флейты и отдаленный гул, доносящийся со стороны
Судилища.. Этот звериный рев, полностью лишенный какой бы то ни было
гармонии, наполнял душу всепоглощающим отчаянием. Свод храма отразил этот
звук. Нечеловеческий крик тянулся целую долгую минуту; певцы и музыканты
безнадежно сбились, танцующие стали натыкаться друг на друга, все широко
раскрытыми глазами смотрели на воина Под хаотичный стук барабанов
церемония быстро завершилась. Воин покачнулся.
Он рухнул, как падает мраморная колонна. Во внезапно наступившей
тишине раздался громкий звук удара - это его голова коснулась плит пола.
Он лежал без движения, огромный и, как младенец, нагой. Повязка упала
со лба, и теперь всем взорам открылись его знаки - семь мечей.

2
История храма уходила корнями в незапамятную древность. Его несколько
раз перестраивали, прибавляли новые части и время от времени, когда
изнашивалась ткань, - а это происходило довольно часто, - меняли
внутреннюю обивку.
Но храм - это еще и люди. А они сменяются гораздо быстрее. Начинающий
в изумлении взирает на древнего мудреца Седьмого и приходит в
благоговейный восторг при мысли о том, что этот старик, возможно, в годы
своей молодости видел Такого-то; ему не приходит в голову, что, будучи еще
новообращенным, этот старик сам так же удивленно смотрел на Такого-то и
размышлял, что он, наверное, видел Того-то и Того-то. Так, подобно
каменным глыбам арок, жрецы храма возникали из темноты прошлого и
поднимались в неразличимое сияние будущего. Они лелеяли святые древние
традиции и в торжественном благоговении поклонялись Богине...
Но такого дня не помнил никто из них. Преклонного возраста жрицы
шестого ранга бегали как девочки, грубо нарушая тем вековые традиции, люди
громко кричали перед самым лицом Богини;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44