https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkalo-shkaf/
Он сменил белый комбинезон на серые штаны и рубашку, надел куртку и ботинки и молча последовал за надзирателем через внутренний тюремный двор к зданиям, где размещались служебные помещения. Только когда они вошли внутрь, надзиратель наконец заговорил:
– К тебе посетитель, Фой. Иди за мной.
Посетитель? Когда сидишь в «дыре», никаких посетителей не бывает. Тебя лишают всех льгот. Киеран открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но передумал. Что за черт! Посетитель? Он никак не мог сообразить, кто же это, но пошел за надзирателем. Перед входом его обыскали. После чего он вошел в комнату для свиданий и тут впервые увидел Томаса Хенгуэра.
Взглянув на старика, он сразу забыл свои вялые размышления о том, что, кто бы ни явился, все равно это будет хоть какое-то разнообразие в его монотонной жизни. Такого странного субъекта он еще никогда не встречал. Однако он не только не расхохотался, увидев старика, но удержался даже от улыбки, так как при виде посетителя испытал какое-то беспокойство. Впоследствии, вспоминая эту встречу, Киеран понял, что сразу ощутил тогда силу, исходившую от старика, именно это и не дало ему рассмеяться. Позднее он узнал, что Том не на всех производил такое впечатление.
– Киеран Фой? – прозвучали первые слова старика. – Входи, входи. Садись. Очень рад встретиться с тобой.
Киеран остановился у дверей.
– Кто вы? – спросил он.
– Томас Хенгуэр, – ответил старик и шутливо поклонился. – К твоим услугам. Садись, садись, не стесняйся.
Покачав головой, Киеран прошел через комнату и присел к столу напротив старика. Не успел он заговорить, как Том выудил из глубокого бокового кармана своего необъятного пальто истертый листок бумаги, и Киеран увидел свою же фотографию, снятую до ареста.
– Неплохой снимок, правда? – спросил Том.
– Правда. Но послушайте…
– Вот что, – перебил его Том, изучая какие-то бумаги. – Давай-ка поглядим. В шестьдесят четвертом ты стал подопечным Общества защиты детей… гм-м. Верно? Бросил школу, как только по закону это стало возможным. Потом… – Старик просмотрел бумаги. – Обвинения в бродяжничестве, наркотики, ничего существенного. По одному обвинению тебя освободили условно. Потом арестовали в Халле за кражу со взломом. Сейчас отбываешь срок за оба преступления.
– И для чего вам все это? – поинтересовался Киеран.
Старик разгладил бумаги, положил их на стол и, подняв голову, встретился глазами с Киераном. Взгляд старика пробуждал странные ощущения.
– Ты доволен тем, как складывается твоя жизнь? – спросил Том.
Киеран покачал головой, это был не ответ, скорее недоумение.
– А вам-то что? – спросил он. – Разве вы социальный работник?
– Отвечу вопросом на вопрос, – сказал старик. – Ты знаешь Элис Шеруин?
– Элис?
Но тут же Киеран вспомнил. Миссис Шеруин. У нее был букинистический магазин в Глебе, он часто заглядывал туда из-за долгих бесед, которые они вели за чаем, а также из-за книг, которыми он никак не мог насытиться. Она была для него… вроде тетушки… Тетушки, чокнутой на картах Таро, гороскопах и прочей ерунде.
– Слушайте, – наконец сказал Киеран. – Я не знаю, что у вас на уме, но, по-моему, вы меня с кем-то перепутали. Если вы предлагаете мне освобождение, я уж лучше досижу свой срок до конца – мне ведь осталось всего-то два месяца. Если вы пишете книгу, не тратьте на меня свое время. Я не показательный преступник. А если вы здесь ради спасения моей души, то меня это не интересует.
– Ради спасения души… – тихо повторил старик.
Его глубокие зеленые глаза так загадочно блеснули, и произнес он эти слова таким тоном, что у Киерана по спине пробежал холодок.
– Забавно, что ты упомянул душу, – продолжал Том. – Ведь именно поэтому я здесь. Уверяю тебя, листать Библию тебе не придется. Просто я разговаривал с Элис, а она, мой подозрительный друг, наша с тобой общая знакомая… Так вот, я случайно обмолвился, что ищу… как бы это сказать?.. что ищу ученика, пожалуй, это самое удачное слово.
– Какого ученика?
– Ученика в следовании по Пути.
Когда старик произнес это слово, Киерану внезапно представилось, что перед ним словно разворачивается дорога с бесчисленными возможностями. Он видел себя таким, каким был сейчас, то и дело попадающим в тюрьму, живущим в грязи, потом увидел, что уже одет в щегольской костюм, словно какой-то мелкий мафиози. Картина была невеселая – дно жизни, и он завяз там одной ногой. Затем Киеран увидел себя «исправившимся» – работает с девяти до пяти, тонет в болоте скуки, выбраться из него не в силах, ведь надо выплачивать кредиты, и он доволен, что стал одним из многих трутней в надежном мире, где не бывает никаких неожиданностей.
Представились ему и другие картины, в основном – разные варианты увиденного до этого. Они напоминали дороги, уходящие в далекое будущее. Одни были прямые и узкие, не дающие выйти за свои пределы, другие – широкие, кричащие, с яркими красками. Потом его внимание привлекла дорога, то отходящая от остальных, то сливающаяся с ними. Он увидел на ней себя таким, как есть, непритязательным, но состоявшимся. По каким-то причинам, которые он не мог объяснить словами, именно эта дорога манила его, ибо она, как ему привиделось, вела к будущему процветанию. Ему показалось, что он слышит музыку и поющий где-то вдали голос. Он даже как будто разбирал слова:
Дорога вдаль бежит, бежит,
Вдали страна чудес лежит.
Когда придет ночной покой,
Там эльфы встретят нас с тобой.
У певца был такой же голос, как у сидевшего напротив старика, и Киеран словно вернулся на землю. И поморгал, чтобы лицо старика стало отчетливей.
– Только не строй никаких иллюзий, – сказал Том. – Если вступишь на Путь, тебе будет трудно, как никогда. Но и награда будет такая, какой ты никогда не знал.
Киеран вряд ли расслышал эти слова. Он не претендовал на богатство, ни в настоящем, ни в будущем. Он и не думал о том, как найти выход из своего теперешнего положения. При его ничтожной образованности, ограничивающейся сведениями, почерпнутыми из случайно прочитанных книг, при отсутствии сколько-нибудь систематического обучения и каких-либо определенных интересов у него не было цели, к которой он мог бы стремиться. Однако сейчас… Он почувствовал, что ему предлагают то, о чем можно только мечтать. Впоследствии он не в силах был объяснить, как сумел это понять и что в тот момент почувствовал. Не в состоянии был объяснить, и почему выбрал то, что выбрал.
– Элис порекомендовала мне тебя, – продолжал между тем Том, – и сейчас, встретившись с тобой лично, я склонен одобрить ее рекомендацию. Ведь ты – необработанный алмаз, Киеран Фой, необработанный, но все-таки алмаз. Пойдешь со мной?
Киеран не сразу вернулся к реальности.
– Что? – спросил он.
Мысли у него путались, лицо старика расплывалось.
– Вы спрашиваете, пойду ли я с вами? – переспросил он. – Но ведь я не могу. То есть я имею в виду, что не хочу нарушать закон.
– Этого я вовсе не прошу, – рассмеялся Том.
– Тогда о чем же вы говорите?
– Я хочу, чтобы у меня был ученик, чтобы он учился вместе со мной. Хочу соратника, друга. – Он постучал себя по голове. – Здесь у меня столько хранится! И кое-что из этого богатства я хочу передать, пока жив. – Том улыбнулся. – Тебе это кажется странным, правда? Но Путь нельзя описать словами. Это понятие в слова не укладывается. Но… ты ведь почувствовал, о чем я говорю, верно? Несмотря на отсутствие знаний, ты ведь что-то все-таки знаешь, а?
Вспомнив свое… видение, Киеран медленно кивнул.
– Доверяй тому, что почувствовал, – продолжал старик. – Доверяй своему знанию. Сейчас это интуиция, но со временем она станет отчетливее. Это, во всяком случае, я могу тебе обещать.
Киеран оглядел комнату для свиданий, опустил глаза на свою тюремную одежду и вспомнил, что у него впереди – еще полтора дня в «дыре». И два месяца заключения. Таковы жестокие факты. Но когда он увидел, какая уверенность сияет в странных глазах старика, сделавшего ему такие невероятные – мистика, да и только! – предложения, все эти факты тут же утратили значение. В этот момент Киеран почувствовал, что для человека, сидящего за столом напротив него, нет ничего невозможного, и понял: ему хочется, чтобы и у него появилась такая же целеустремленность… Такая же уверенная невозмутимость.
– Ну что, ты со мной? – спросил Том.
Что мог ответить Киеран? С равным успехом его могли спросить, чего он хочет – быть ничем или всем.
– Да, с вами… – ответил он. – Только как?..
– Предоставь это мне, – отмахнулся Том.
Он засунул бумаги в карман, встал и позвал надзирателя.
– По-моему, произошла какая-то ошибка, – обратился он к вошедшему надзирателю. – Ведь предполагалось, что моего друга сегодня освободят.
Киеран не верил своим ушам. Он взглянул в лицо надзирателя и увидел, что на нем отражается его же собственное смятение. Наконец надзиратель кивнул.
– Давайте лучше поговорим с начальством, – сказал он и предложил им следовать за собой.
Никто их не остановил, никто не задал никаких вопросов. Когда Киеран вышел из комнаты для свиданий, никто не стал его обыскивать. Все происходило как в тумане. Киеран и опомниться не успел, как они оказались в конторе, ему выдали его вещи, он переоделся в то, что принес с собой старик, – джинсы, фланелевую рубашку, ботинки и твидовую спортивную куртку, – и вот они уже стояли на улице перед тюрьмой.
– А это… – спросил Киеран, – это законно?
– Ну разумеется. Нужно оформить еще кое-какие бумаги, но это много времени не займет.
– Но… как вам удалось заставить их согласиться?
Старик пожал плечами:
– По-моему, нам следует уехать в Оттаву. Что скажешь? У меня есть местечко в Гатино – домишко для лыжников, один приятель разрешил мне пользоваться им некоторое время. Мы будем работать там по выходным дням. А по будням можешь делать все, что заблагорассудится.
– Но…
Том подвел Киерана к старому, видавшему виды «шевроле», припаркованному на стоянке. Киеран запомнил, как он стоял, положив руку на капот машины, и смотрел на серые стены тюрьмы Святого Винсента де Поля. Над ним сияло голубое небо, решеток вокруг не было, и он мог идти куда угодно и делать что захочется.
– Поехали, – сказал старик. – Это место меня угнетает. Поговорим по дороге.
Вот так все и началось.
– Еще кофе?
Голос официантки вывел Киерана из глубокой задумчивости, он вздрогнул и очнулся от своих видений.
Подняв глаза, он увидел, что ресторан наполняется людьми. Часы над дверью, ведущей на кухню, показывали 7.10.
– Non, merci , – пробормотал он. – Принесите, пожалуйста, счет.
Три кофе – доллар и двадцать центов. Официантка улыбнулась, давая ему сдачу, и пожелала удачно провести день.
– Буду стараться, – пообещал он.
Со сдачей в кармане у Киерана оказалась огромная сумма в один доллар восемьдесят центов. Ему необходимы деньги и пристанище. Но главное, нужно найти старика. Кроме всего прочего, он хотел бы отдать Тому долг за тот день в тюрьме Святого Винсента и за все годы, прошедшие с того дня.
– Зачем вам ученик? – спросил он однажды Тома.
– Для бессмертия.
– Для бессмертия?
Старик улыбнулся:
– Когда будешь так же стар, как я, вот тогда поймешь, что я имею в виду, Кир. Каждому человеку хочется оставить в мире свой след. Старые ремесленники брали себе учеников, чтобы их собственное ремесло продолжало жить. В таких странах, как Япония, так поступают до сих пор. Признаки этого ты найдешь на побережье и в глухих лесах Квебека, хотя в основном навыки передаются в семьях – от родителей к детям.
– Как наследство?
– Почти. Но важнее сознавать, что все, сделанное мною за жизнь, не пропадет. Когда я умру, моя жизнь продолжится – в тебе. Ты улучшишь то, чему я тебя научил, что-то добавишь, что-то уберешь. Но в основе все равно останутся мои уроки. В этом и будет мое бессмертие, и не только мое, но и моего учителя, и его учителя. Все это уходит далеко в прошлое.
Долгий путь. Путь.
То, как Киеран справился с полицейским, сидевшим в машине перед домом Жан-Поля, как раз и было одним из проявлений того, чему научил его Том. Это была лишь внешняя сторона учения, так же как восточные боевые искусства являются внешним проявлением, прикрывающим истинный смысл восточной философии. Путь, пропагандируемый стариком, не слишком отличался от даосизма и от заповедей Торо. Лежащие в основе его истины столь же важны в наши дни, как и в давние времена, когда они формировались, тем более что в наш век им так легко затеряться среди множества других учений. Эти истины следует охранять, они достойны бессмертия.
В тот день в тюрьме Святого Винсента де Поля Киеран вряд ли понимал все это. Старику пришлось доказывать ему, что Путь – это именно то, что он искал всю свою жизнь, но, не имея никаких ориентиров, не мог найти его сам. Вот поэтому-то Киеран и считал, что он в неоплатном долгу перед Томом Хенгуэром.
Застегнув куртку, Киеран немного постоял на пороге ресторана «Завтра», внимательно вглядываясь в оба конца улицы и в то же время прислушиваясь к своим ощущениям. В этой игре плаща и шпаги он был новичком. Кто может сказать, что строительный рабочий, ждущий автобуса на остановке, на самом деле не следит за ним? Или что бизнесмен с модными усиками и с виниловым портфелем в руках не служит в Конной полиции?
Киеран вздохнул. Не смахивает ли это на паранойю, когда чувствуешь, что кто-то тебя преследует? Он вышел на Банковскую улицу. Дойдя до угла, огляделся еще раз и зашагал на восток по Франк-стрит к «Песчаному холму». Сейчас ему нужна информация. Он надеялся, что все-таки найдет кое-кого из старых приятелей.
Глава четвертая
8.30 утра, среда.
Инспектор по особым поручениям Канадской Королевской конной полиции Джон Такер был не в духе. Он сидел у себя в кабинете, упершись локтями в стол, опустив в ладони подбородок, и хмурился, глядя в чашку с кофе. При росте в шесть футов Такер весил двести шесть фунтов, у него были коротко остриженные волосы, седеющие на висках, прямые усы и светлые серые глаза. Кожа у него не загорала, а только краснела, когда Такер находился на солнце или когда у него поднималось кровяное давление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– К тебе посетитель, Фой. Иди за мной.
Посетитель? Когда сидишь в «дыре», никаких посетителей не бывает. Тебя лишают всех льгот. Киеран открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но передумал. Что за черт! Посетитель? Он никак не мог сообразить, кто же это, но пошел за надзирателем. Перед входом его обыскали. После чего он вошел в комнату для свиданий и тут впервые увидел Томаса Хенгуэра.
Взглянув на старика, он сразу забыл свои вялые размышления о том, что, кто бы ни явился, все равно это будет хоть какое-то разнообразие в его монотонной жизни. Такого странного субъекта он еще никогда не встречал. Однако он не только не расхохотался, увидев старика, но удержался даже от улыбки, так как при виде посетителя испытал какое-то беспокойство. Впоследствии, вспоминая эту встречу, Киеран понял, что сразу ощутил тогда силу, исходившую от старика, именно это и не дало ему рассмеяться. Позднее он узнал, что Том не на всех производил такое впечатление.
– Киеран Фой? – прозвучали первые слова старика. – Входи, входи. Садись. Очень рад встретиться с тобой.
Киеран остановился у дверей.
– Кто вы? – спросил он.
– Томас Хенгуэр, – ответил старик и шутливо поклонился. – К твоим услугам. Садись, садись, не стесняйся.
Покачав головой, Киеран прошел через комнату и присел к столу напротив старика. Не успел он заговорить, как Том выудил из глубокого бокового кармана своего необъятного пальто истертый листок бумаги, и Киеран увидел свою же фотографию, снятую до ареста.
– Неплохой снимок, правда? – спросил Том.
– Правда. Но послушайте…
– Вот что, – перебил его Том, изучая какие-то бумаги. – Давай-ка поглядим. В шестьдесят четвертом ты стал подопечным Общества защиты детей… гм-м. Верно? Бросил школу, как только по закону это стало возможным. Потом… – Старик просмотрел бумаги. – Обвинения в бродяжничестве, наркотики, ничего существенного. По одному обвинению тебя освободили условно. Потом арестовали в Халле за кражу со взломом. Сейчас отбываешь срок за оба преступления.
– И для чего вам все это? – поинтересовался Киеран.
Старик разгладил бумаги, положил их на стол и, подняв голову, встретился глазами с Киераном. Взгляд старика пробуждал странные ощущения.
– Ты доволен тем, как складывается твоя жизнь? – спросил Том.
Киеран покачал головой, это был не ответ, скорее недоумение.
– А вам-то что? – спросил он. – Разве вы социальный работник?
– Отвечу вопросом на вопрос, – сказал старик. – Ты знаешь Элис Шеруин?
– Элис?
Но тут же Киеран вспомнил. Миссис Шеруин. У нее был букинистический магазин в Глебе, он часто заглядывал туда из-за долгих бесед, которые они вели за чаем, а также из-за книг, которыми он никак не мог насытиться. Она была для него… вроде тетушки… Тетушки, чокнутой на картах Таро, гороскопах и прочей ерунде.
– Слушайте, – наконец сказал Киеран. – Я не знаю, что у вас на уме, но, по-моему, вы меня с кем-то перепутали. Если вы предлагаете мне освобождение, я уж лучше досижу свой срок до конца – мне ведь осталось всего-то два месяца. Если вы пишете книгу, не тратьте на меня свое время. Я не показательный преступник. А если вы здесь ради спасения моей души, то меня это не интересует.
– Ради спасения души… – тихо повторил старик.
Его глубокие зеленые глаза так загадочно блеснули, и произнес он эти слова таким тоном, что у Киерана по спине пробежал холодок.
– Забавно, что ты упомянул душу, – продолжал Том. – Ведь именно поэтому я здесь. Уверяю тебя, листать Библию тебе не придется. Просто я разговаривал с Элис, а она, мой подозрительный друг, наша с тобой общая знакомая… Так вот, я случайно обмолвился, что ищу… как бы это сказать?.. что ищу ученика, пожалуй, это самое удачное слово.
– Какого ученика?
– Ученика в следовании по Пути.
Когда старик произнес это слово, Киерану внезапно представилось, что перед ним словно разворачивается дорога с бесчисленными возможностями. Он видел себя таким, каким был сейчас, то и дело попадающим в тюрьму, живущим в грязи, потом увидел, что уже одет в щегольской костюм, словно какой-то мелкий мафиози. Картина была невеселая – дно жизни, и он завяз там одной ногой. Затем Киеран увидел себя «исправившимся» – работает с девяти до пяти, тонет в болоте скуки, выбраться из него не в силах, ведь надо выплачивать кредиты, и он доволен, что стал одним из многих трутней в надежном мире, где не бывает никаких неожиданностей.
Представились ему и другие картины, в основном – разные варианты увиденного до этого. Они напоминали дороги, уходящие в далекое будущее. Одни были прямые и узкие, не дающие выйти за свои пределы, другие – широкие, кричащие, с яркими красками. Потом его внимание привлекла дорога, то отходящая от остальных, то сливающаяся с ними. Он увидел на ней себя таким, как есть, непритязательным, но состоявшимся. По каким-то причинам, которые он не мог объяснить словами, именно эта дорога манила его, ибо она, как ему привиделось, вела к будущему процветанию. Ему показалось, что он слышит музыку и поющий где-то вдали голос. Он даже как будто разбирал слова:
Дорога вдаль бежит, бежит,
Вдали страна чудес лежит.
Когда придет ночной покой,
Там эльфы встретят нас с тобой.
У певца был такой же голос, как у сидевшего напротив старика, и Киеран словно вернулся на землю. И поморгал, чтобы лицо старика стало отчетливей.
– Только не строй никаких иллюзий, – сказал Том. – Если вступишь на Путь, тебе будет трудно, как никогда. Но и награда будет такая, какой ты никогда не знал.
Киеран вряд ли расслышал эти слова. Он не претендовал на богатство, ни в настоящем, ни в будущем. Он и не думал о том, как найти выход из своего теперешнего положения. При его ничтожной образованности, ограничивающейся сведениями, почерпнутыми из случайно прочитанных книг, при отсутствии сколько-нибудь систематического обучения и каких-либо определенных интересов у него не было цели, к которой он мог бы стремиться. Однако сейчас… Он почувствовал, что ему предлагают то, о чем можно только мечтать. Впоследствии он не в силах был объяснить, как сумел это понять и что в тот момент почувствовал. Не в состоянии был объяснить, и почему выбрал то, что выбрал.
– Элис порекомендовала мне тебя, – продолжал между тем Том, – и сейчас, встретившись с тобой лично, я склонен одобрить ее рекомендацию. Ведь ты – необработанный алмаз, Киеран Фой, необработанный, но все-таки алмаз. Пойдешь со мной?
Киеран не сразу вернулся к реальности.
– Что? – спросил он.
Мысли у него путались, лицо старика расплывалось.
– Вы спрашиваете, пойду ли я с вами? – переспросил он. – Но ведь я не могу. То есть я имею в виду, что не хочу нарушать закон.
– Этого я вовсе не прошу, – рассмеялся Том.
– Тогда о чем же вы говорите?
– Я хочу, чтобы у меня был ученик, чтобы он учился вместе со мной. Хочу соратника, друга. – Он постучал себя по голове. – Здесь у меня столько хранится! И кое-что из этого богатства я хочу передать, пока жив. – Том улыбнулся. – Тебе это кажется странным, правда? Но Путь нельзя описать словами. Это понятие в слова не укладывается. Но… ты ведь почувствовал, о чем я говорю, верно? Несмотря на отсутствие знаний, ты ведь что-то все-таки знаешь, а?
Вспомнив свое… видение, Киеран медленно кивнул.
– Доверяй тому, что почувствовал, – продолжал старик. – Доверяй своему знанию. Сейчас это интуиция, но со временем она станет отчетливее. Это, во всяком случае, я могу тебе обещать.
Киеран оглядел комнату для свиданий, опустил глаза на свою тюремную одежду и вспомнил, что у него впереди – еще полтора дня в «дыре». И два месяца заключения. Таковы жестокие факты. Но когда он увидел, какая уверенность сияет в странных глазах старика, сделавшего ему такие невероятные – мистика, да и только! – предложения, все эти факты тут же утратили значение. В этот момент Киеран почувствовал, что для человека, сидящего за столом напротив него, нет ничего невозможного, и понял: ему хочется, чтобы и у него появилась такая же целеустремленность… Такая же уверенная невозмутимость.
– Ну что, ты со мной? – спросил Том.
Что мог ответить Киеран? С равным успехом его могли спросить, чего он хочет – быть ничем или всем.
– Да, с вами… – ответил он. – Только как?..
– Предоставь это мне, – отмахнулся Том.
Он засунул бумаги в карман, встал и позвал надзирателя.
– По-моему, произошла какая-то ошибка, – обратился он к вошедшему надзирателю. – Ведь предполагалось, что моего друга сегодня освободят.
Киеран не верил своим ушам. Он взглянул в лицо надзирателя и увидел, что на нем отражается его же собственное смятение. Наконец надзиратель кивнул.
– Давайте лучше поговорим с начальством, – сказал он и предложил им следовать за собой.
Никто их не остановил, никто не задал никаких вопросов. Когда Киеран вышел из комнаты для свиданий, никто не стал его обыскивать. Все происходило как в тумане. Киеран и опомниться не успел, как они оказались в конторе, ему выдали его вещи, он переоделся в то, что принес с собой старик, – джинсы, фланелевую рубашку, ботинки и твидовую спортивную куртку, – и вот они уже стояли на улице перед тюрьмой.
– А это… – спросил Киеран, – это законно?
– Ну разумеется. Нужно оформить еще кое-какие бумаги, но это много времени не займет.
– Но… как вам удалось заставить их согласиться?
Старик пожал плечами:
– По-моему, нам следует уехать в Оттаву. Что скажешь? У меня есть местечко в Гатино – домишко для лыжников, один приятель разрешил мне пользоваться им некоторое время. Мы будем работать там по выходным дням. А по будням можешь делать все, что заблагорассудится.
– Но…
Том подвел Киерана к старому, видавшему виды «шевроле», припаркованному на стоянке. Киеран запомнил, как он стоял, положив руку на капот машины, и смотрел на серые стены тюрьмы Святого Винсента де Поля. Над ним сияло голубое небо, решеток вокруг не было, и он мог идти куда угодно и делать что захочется.
– Поехали, – сказал старик. – Это место меня угнетает. Поговорим по дороге.
Вот так все и началось.
– Еще кофе?
Голос официантки вывел Киерана из глубокой задумчивости, он вздрогнул и очнулся от своих видений.
Подняв глаза, он увидел, что ресторан наполняется людьми. Часы над дверью, ведущей на кухню, показывали 7.10.
– Non, merci , – пробормотал он. – Принесите, пожалуйста, счет.
Три кофе – доллар и двадцать центов. Официантка улыбнулась, давая ему сдачу, и пожелала удачно провести день.
– Буду стараться, – пообещал он.
Со сдачей в кармане у Киерана оказалась огромная сумма в один доллар восемьдесят центов. Ему необходимы деньги и пристанище. Но главное, нужно найти старика. Кроме всего прочего, он хотел бы отдать Тому долг за тот день в тюрьме Святого Винсента и за все годы, прошедшие с того дня.
– Зачем вам ученик? – спросил он однажды Тома.
– Для бессмертия.
– Для бессмертия?
Старик улыбнулся:
– Когда будешь так же стар, как я, вот тогда поймешь, что я имею в виду, Кир. Каждому человеку хочется оставить в мире свой след. Старые ремесленники брали себе учеников, чтобы их собственное ремесло продолжало жить. В таких странах, как Япония, так поступают до сих пор. Признаки этого ты найдешь на побережье и в глухих лесах Квебека, хотя в основном навыки передаются в семьях – от родителей к детям.
– Как наследство?
– Почти. Но важнее сознавать, что все, сделанное мною за жизнь, не пропадет. Когда я умру, моя жизнь продолжится – в тебе. Ты улучшишь то, чему я тебя научил, что-то добавишь, что-то уберешь. Но в основе все равно останутся мои уроки. В этом и будет мое бессмертие, и не только мое, но и моего учителя, и его учителя. Все это уходит далеко в прошлое.
Долгий путь. Путь.
То, как Киеран справился с полицейским, сидевшим в машине перед домом Жан-Поля, как раз и было одним из проявлений того, чему научил его Том. Это была лишь внешняя сторона учения, так же как восточные боевые искусства являются внешним проявлением, прикрывающим истинный смысл восточной философии. Путь, пропагандируемый стариком, не слишком отличался от даосизма и от заповедей Торо. Лежащие в основе его истины столь же важны в наши дни, как и в давние времена, когда они формировались, тем более что в наш век им так легко затеряться среди множества других учений. Эти истины следует охранять, они достойны бессмертия.
В тот день в тюрьме Святого Винсента де Поля Киеран вряд ли понимал все это. Старику пришлось доказывать ему, что Путь – это именно то, что он искал всю свою жизнь, но, не имея никаких ориентиров, не мог найти его сам. Вот поэтому-то Киеран и считал, что он в неоплатном долгу перед Томом Хенгуэром.
Застегнув куртку, Киеран немного постоял на пороге ресторана «Завтра», внимательно вглядываясь в оба конца улицы и в то же время прислушиваясь к своим ощущениям. В этой игре плаща и шпаги он был новичком. Кто может сказать, что строительный рабочий, ждущий автобуса на остановке, на самом деле не следит за ним? Или что бизнесмен с модными усиками и с виниловым портфелем в руках не служит в Конной полиции?
Киеран вздохнул. Не смахивает ли это на паранойю, когда чувствуешь, что кто-то тебя преследует? Он вышел на Банковскую улицу. Дойдя до угла, огляделся еще раз и зашагал на восток по Франк-стрит к «Песчаному холму». Сейчас ему нужна информация. Он надеялся, что все-таки найдет кое-кого из старых приятелей.
Глава четвертая
8.30 утра, среда.
Инспектор по особым поручениям Канадской Королевской конной полиции Джон Такер был не в духе. Он сидел у себя в кабинете, упершись локтями в стол, опустив в ладони подбородок, и хмурился, глядя в чашку с кофе. При росте в шесть футов Такер весил двести шесть фунтов, у него были коротко остриженные волосы, седеющие на висках, прямые усы и светлые серые глаза. Кожа у него не загорала, а только краснела, когда Такер находился на солнце или когда у него поднималось кровяное давление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72