Искусственная грудь Митиё встала в немыслимо высокую цену. Существовало ли решение этой проблемы, насколько следовало увеличить сумму, чтобы всем удалось избежать плачевных последствий, невозможно было понять.
Митиё нисколько не трогало, что ее искусственную грудь используют как орудие шантажа. Над этим пусть взрослые ломают голову, ее же увлекла задача заарканить неожиданно появившегося перед ней парня. Это он присутствовал при крахе ее любви, это он сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы облегчить ее страдания от потери возлюбленного. Это он выслушивал ее жалобы, пока она окончательно не напилась и не уснула, а на следующее утро бесследно исчез. Благодаря ему она на некоторое время даже забыла о своей раздутой груди. Она надеялась, что он увидит в ней ее человеческие качества, которые окажутся ничуть не хуже ее груди, и эта надежда приятно согревала ей сердце. Но больше всего Митиё волновала его красота. Надо же, родной брат Мамору – и нисколько на него не похож!
Каору зашел к ней домой и сказал, что хочет о чем-то спросить, но Митиё предложила:
– Давай пойдем куда-нибудь, не хочу здесь.
Она посадила Каору в свою машину и поехала в парк аттракционов, который находился за городом, на другом берегу реки Т. М.
Каору был в этом парке еще в детстве, когда его звали Каору Нода, вместе с отцом Куродо и матерью Кирико. Казалось, это происходило в далеком прошлом, и в то же время как будто он совсем недавно видел это во сне. Точно, здесь была белая пагода, а здесь – лыжный трамплин, а здесь должны лежать останки военного самолета, который летал над Тихим океаном и бомбил американские корабли. Каору вспомнил, как он сидел в кабине самолета и говорил матери: «Вот бы нам всем вместе жить в парке с аттракционами».
Теперь на том месте, где когда-то был самолет, находился огромный аттракцион с американскими горками. Самого большого в Азии чертова колеса и рассекающего пространство корабля-челнока тоже не было в его детстве.
Митиё сказала:
– Американские горки придуманы для того, чтобы забывать о печали. Потому я с тобой сюда и пришла.
Она взяла Каору под руку, и они отправились на горки. Там она пыталась выкричать свою печаль вперемешку со страхом.
– Ты тоже покричи, – просила она его.
Переходя с аттракциона на аттракцион, Митиё жаждала острых ощущений. Она то клала голову ему на плечо, то прижималась грудью к его груди, будто пробовала нового любовника. Каору представлял себе, что Митиё, которая была старше его на два года, – это Фудзико, и наслаждался ностальгическими воспоминаниями о парке аттракционов двадцатилетней давности.
В маленькой кабинке чертова колеса Каору сказал, задыхаясь от соседства с Митиё – от ее баллистических ракет, маячивших в его поле зрения:
– Есть люди, которые сходят с ума от огромной груди, а есть такие, кто шантажирует ею. Эта грудь провоцирует на грех.
– А тебе чего хочется?
– Мне… Мне бы хотелось, чтобы эта грудь… помогала тебе в жизни, Митиё.
Неожиданно для самого себя он покраснел и стал заикаться, тут же превратившись в мишень для ее атак.
– Тоже мне отличник нашелся. Сам-то совсем о другом думаешь.
Каору смотрел на видневшиеся вдали кварталы столичных небоскребов, вновь раздумывая о своей роли. Он должен был заменить Мамору, стать любовником Митиё и отразить угрозы якудза.
– Мой брат считает: если я стану твоим любовником, то все будет хорошо.
– А ты сам что думаешь?
– Я думаю, что с якудза такие детские игры не пройдут.
– Тогда почему ты встречаешься со мной?
– Действительно, почему? Наверное, чтобы защитить твою грудь.
– Младший братец тоже без ума от больших сисек?
– Вовсе нет.
– Но, наверное, лучше большие, чем маленькие?
Что бы ни говорила Митиё, на самом деле она явно использовала свою гигантскую грудь в качестве оружия обольщения. Если бы он поддался, то четко выполнил бы наивный сценарий, разработанный Мамору.
– Можно потрогать твою полную печали грудь?
Каору пробормотал это еле слышно, а Митиё улыбнулась:
– Нравится, да? – и расстегнула третью и четвертую пуговицы блузки.
Каору робко протянул руку, и груди сами потянулись к нему. Каору нежно погладил их и погрузил пальцы в глубокую ложбинку между ними. И в то же мгновение влажноватые груди с едва заметными синими прожилками изловили пальцы Каору, будто росянка, не давая им выбраться.
– Поймала.
Митиё схватила Каору за руку вынудив его опуститься на колени. Наверняка Мамору наслаждался грудью Митиё именно в такой позе. Кусая губы и улыбаясь, Каору думал о том, что должен спросить ее о важном.
– Ты на самом деле хотела выйти замуж за моего брата?
– До совсем недавнего времени. Но теперь я больше никаких чувств к нему не испытываю.
– Что говорил глава группировки Ханада? Что он хочет сделать с Мамору Токивой?
– Да какая разница?
– А ты, Митиё, чего хочешь?
– Хочу уехать куда-нибудь подальше. С тобой, Каору.
– Хочешь? Оставив в покое якудза?
– Я, наверное, скоро полюблю тебя, Каору.
Каору тихонько вытащил пальцы, зажатые опасной грудью, которая пыталась засосать его, и уткнулся в нее носом. Митиё обняла голову Каору и прерывисто задышала.
– Каору, давай убежим вместе. Как-то надоело все.
У Каору было такое же настроение. Как только Митиё избавится от своих чувств к Мамору и встретит новый радостный день в объятиях другого, его задача будет выполнена. И если ничего больше не потребуется, он быстро отыграет свою роль. Надо только поскорее отвезти Митиё куда-нибудь, оставить в ее памяти воспоминания о короткой любви и убедить ее взять деньги как компенсацию за опухшую грудь и разрыв отношений.
Когда кабинка вновь коснулась земли, Каору застегнул пуговицы на блузке Митиё и сказал со вздохом:
– Мне нужно встретиться с главой группировки.
– Да забудь ты об этом. Пусть Мамору с ним разговаривает. Тебе не время там появляться.
– Может, и так, но брату нельзя общаться с якудза.
– И что теперь? Ты к ним придешь спокойненько, а они из тебя котлету сделают?
– Если сделают котлету, они у меня в руках. Тот, кто применяет силу, всегда проигрывает.
– Ну, чему ты радуешься?
У Каору был шанс на победу.
12.4
Как лучше всего появиться перед Киёмасой Ханадой? Каору обратился за советом к Ино. Ино сказал, что самое верное – прийти по рекомендации достойного человека. Но таким человеком в данном случае мог быть только Киси Ханада, а его Каору хотел приберечь на потом, как последний козырь.
– Тогда, – сказал Ино, – нужно взять с собой адвоката.
– Но если вовлечь в это дело адвоката, консультанта «Токива Сёдзи», то все станет известно директору компании.
В результате Каору принял самое безрассудное решение – он отправится в офис группировки Ханады один, как посланец Мамору.
Он пришел на пять минут раньше установленного времени к дому в районе Кабуки-тё на Синдзюку – адрес у него был – и решил подождать у входа, но тут навстречу ему вышел парень примерно одного с ним возраста и спросил:
– У тебя дело какое-то?
Каору назвал себя и сказал, что пришел встретиться с главным. Его проводили в приемную. У входа в комнату молча стояло несколько бугаев, Каору казалось, что они одним своим дыханием давят на него. Из дальней комнаты вышел крепкий дядька среднего возраста в пиджаке в гусиную лапку, все бугаи тут же поклонились ему, Каору тоже изобразил нечто подобное. Дядька, который, наверное, и был главарем, предложил Каору сесть. Он присел на диван и представился:
– Я младший брат Мамору Токивы, Токива Каору.
Дядька, протянув ему визитку сказал басом:
– Я Киёмаса Ханада, – и тут же перешел к делу: – Почему не пришел сам Мамору Токива?
Каору ответил решительно:
– Мой брат больше никак не связан с Митиё.
– Но совсем до недавних пор он с ней встречался, да?
– Да. Но сейчас не встречается.
– То есть поскорее решил от нее избавиться? – засмеялся главарь, а вслед за ним и его подчиненные.
Каору тоже посмеялся вместе со всеми, но главарь зыркнул на него: не тебе тут смеяться – и со вздохом сказал:
– Ты зачем сюда пришел?
– Я пришел попросить вас, чтобы вы не сообщали в средства массовой информации о связи моего брата с Митиё.
Каору достал из внутреннего кармана пиджака копию письма, подписанного главой группировки, и, не говоря ни слова, показал его с таким видом, будто он понимает, чего тот добивается.
– Рассказывать правду – работа СМИ. Мы к этому отношения не имеем. Если же ты хочешь скрыть правду, то, наверное, об этом и просить надо по-другому, или не так?
Каору казалось, что главарь строит из себя дурачка, но тот внезапно заговорил грубо, пытаясь заставить Каору подстраиваться под его переменчивый характер.
– Простите, если я чем-то вас обидел.
Каору сам удивлялся своему спокойствию. Инстинкт подсказывал ему: замолчишь – проиграл.
– Раз ты – один из Токива, тебе тоже не помешает узнать. Так вот, группировка Ханады и «Токива Сёдзи» имеют давние прочные связи. Твоему папаше хорошо это известно. Я хочу, чтобы твой братец сделал выводы из нынешнего случая и как следует усвоил себе, насколько прочна эта связь. Наши отношения – услуга за услугу. Понял? Раз ты теперь знаешь об этом, нам нужно стараться сотрудничать. А твой брат, похоже, чего-то не догоняет. Если он собирается стать наследником «Токива Сёдзи», то должен бережнее относиться к нам, его тайной поддержке.
Каждое слово из сказанного главарем, было понятно, но что стояло за этими «связями», «сотрудничеством», оставалось загадкой.
– А что именно нужно понять нам с братом? – спросил Каору как можно вежливее, чтобы не оскорбить главаря.
– В твоем брате течет развратная кровь. Требуется проучить его, чтобы он понял, как дорого обходится разврат. Превратил, понимаешь, в урода девицу, которая обещала быть хорошей актрисой. За это надо платить.
– Заплачу я. Митиё тоже возражать не будет.
– Что ты сказал?
Кажется, он рассердил главаря, и тот немедленно перешел к угрозам. Отступать было некуда.
– Я считаю, что ей нужно выплатить деньги в качестве извинения. Но почему вы, господин Ханада, взяли на себя контроль за ситуацией? Мне кажется, это проблема одной только Митиё.
– А ты вроде посмелее, чем твой братец. Но какого черта ты суешься не в свое дело, явившись сюда? По просьбе агентства Митиё теперь я ее опекун. А ты чего тут шныряешь, вынюхиваешь? Вали-ка домой и поспрошай у своего отца: что бывает с теми, кто делает из Киёмасы Ханады идиота? Дело-то не такое простое, как ты себе вообразил.
– Скажите, пожалуйста, что мне нужно делать?
Стоявший за спиной главаря молодой парень схватил Каору за волосы и повалил на пол. Как перевернутая черепаха, Каору инстинктивно сжался в комок и, открыв глаза, стал ждать следующего удара. У самого своего лица он увидел несколько ног, готовых его пнуть. Каору схватил одну и изо всех сил вцепился в нее зубами.
Главарь заорал:
– Прекратить! – и в одно мгновение в комнате опять наступила тишина, прерываемая сопением.
– Чего лыбишься? – Главарь посмотрел на Каору остановившимся взором: ему показалось, что тот смеется. Во всяком случае, он догадался, что Каору по какой-то особой причине не боится якудза.
– Я могу много чего порассказать о грязных делишках «Токива Сёдзи». До сих пор я помогал их замазывать, но мне ничего не стоит в любой момент переметнуться на правую сторону. Скандал с Мамору – это только верхушка айсберга ужасных злодеяний.
– Каких таких злодеяний? Если вы собираетесь бороться со злом, пожалуйста, расскажите мне об этом.
– Ты все еще упираешься, шмакодявка? Тебе памперс не пора ли сменить? Спроси у папаши своего, сколько взяток раздала «Токива Сёдзи» политикам и бюрократам. Вряд ли он забыл, сколько денег они заплатили под предлогом выделения средств на выборы или оплаты консультантов, когда закупали большую партию пассажирских самолетов в Америке, или когда купили картину Пикассо у мафии, или когда скупали земли у старых аристократов, или когда строили гостиницу. Раскинь-ка мозгами, благодаря кому собрания акционеров проходили без сучка и без задоринки? А когда по доносу сотрудника компании могло открыться, что «Токива Сёдзи» занималась незаконным экспортом в СССР высокоточного оборудования, кто заставил молчать этого идиота и местного прокурора, как ты думаешь? Только мы и укрепляем доверие к «Токива Сёдзи».
Наверное, Сигэру Токива собирался когда-нибудь раскрыть Мамору теневые стороны управления компанией, но случилось так, что Каору узнал об этом раньше старшего брата и оказался в странном положении. Перед Каору стоял главарь группировки Ханада, для которого источником дохода служила нерасторжимая связь с домом Токива. От того, как поведет себя сейчас Каору, зависело, осуществит ли свои угрозы Киёмаса Ханада. Если только мольбы о прощении окажутся действенными, то останется договориться взрослым мужчинам, Ханаде за его молчание опять заплатят какую-то сумму, и нерасторжимая связь будет проверена на прочность. Ему же, Каору, с самого начала здесь нечего было делать.
– Вы имеете в виду, что мне лучше хранить молчание?
– Точно. Ты же павлин. Не крикнешь – не пристрелят.
И тут Каору догадался, что коль скоро Киёмаса Ханада связан одной веревочкой с «Токива Сёдзи», его угрозы не возымеют действия. Если Ханада примется разоблачать злодеяния Токива, его группировку обвинят в тех же преступлениях. Ханада издевался над «Токива Сёдзи», понимая, что компания не готова разрубить эту связь. Интересно, сильно бы растерялся Мамору, окажись он здесь? Скорее всего, он действовал бы по указке Киёмасы Ханады, ведь для Мамору раны Токива – собственная боль, потери Токива – собственный ущерб. Но в теле Каору не текла кровь Токива. Кризисная ситуация у Токива по сути не имела к нему никакого, даже малейшего отношения. Ханада угрожал Токива, а не ему, Каору.
– Хорошо. Я передам папе и брату то, что вы сказали, господин Ханада. Я правильно вас понял?
– Больше от тебя ничего не требуется.
Каору встал, отодвинул сопящих парней, сделал два шага к выходу, поклонился главарю и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41