Неосознанное представление. Вперед и вверх для будущего. Назад и вниз для прошлого.
Эриксон: Как хорошо быть маленькой.
Зейг: Вот что надо здесь добавить. Ты ей говоришь: «Ты понимаешь, что ты маленькая девочка. Как хорошо быть маленькой». Она могла истолковать твои слова двояко. На внутреннем уровне она могла подумать: «Видимо, во мне проявилось что-то от маленькой девочки, что, в принципе, мне присуще в жизни?» Другая ассоциация с восприятием себя как маленькой девочки могла возникнуть в связи с внушаемой тобой последовательностью во времени, которая идет по убывающей.
Эриксон: Это я говорю о времени, а у нее нет времени, чтобы думать о вещах, вроде «Как я выгляжу в жизни?» Я веду ее во времени.
Эриксон: Возможно, ты думаешь о предстоящем дне рождения, или о том, как едешь в гости к бабушке… или идешь в школу.
Эриксон: «Идешь» – это очень сильное слово. Не столь важна цель, как чувство, ощущение ходьбы, именно оно делает цель реальной.
Звйг: И еще, ты начинаешь употреблять слово «возможно». «Возможно, ты думаешь о предстоящем дне рождения». Салли из тех, кто берет инициативу в свои руки, а ты ей предлагаешь такую возможность.
Эриксон: Она тут же перехватывает инициативу.
Зейг: Однако в рамках предложенного тобой гипнотического рисунка.
Эриксон: Да, в предложенных ей рамках. Но она не в состоянии проанализировать этот рисунок.
Зейг: Не позволяет быстрота событий.
Эриксон: Может, как раз сейчас ты сидишь в классе и смотришь на учительницу.
Эриксон: «Может, как раз сейчас ты сидишь в классе». «Сейчас» – это настоящее, и я произношу слово нараспев. Растянутое настоящее. Произнесенное протяжно, слово «сейчас» дает время подумать о многом, но не дольше, чем длится слово «сейчас».
Зейг: Значит, она возвращается в прошлое, а прошлое становится настоящим.
Эриксон: Да. Растянутым настоящим. Это длительное настоящее. Мы думаем о сегодняшнем дне как о настоящем, но оно длится весь день. Вам не приходит в голову думать о какой-то части текущего дня как о прошлом. Вот я и придаю «настоящему» характер длительности, произнося слово «сейчас» протяжно – «сей-ча-а-ас…»
Зейг: То есть, придавая ему протяженность во времени. Здесь есть один очень забавный момент. Когда я выступаю, представляя тебя и твои методы индукции, я всего лишь предупреждаю присутствующих, что даже самые внимательные и наблюдательные не смогут уловить около половины того, что будет перед ними происходить. И вот перед тобой сидит тот, кто не уловил почти всю вторую половину.
Эриксон: А может, играешь в школьном дворе, а может, у тебя каникулы. (Э. откидывается на спинку кресла.) Ты хорошо проводишь , время.
Зейг: Сказано вполне определенно. «Ты хорошо проводишь время».
Эриксон: Что означает «хорошо проводить время»?
Зейг: Она хорошо проводит время в прошлом, которое воспринимается ею как «сейчас».
Эриксон: «Хорошо проводить время» не определяет время. Можно играть в подкидного дурака, прыгать через веревочку, качаться на качелях, в любом случае это будет хорошее времяпровождение «сей-ча-а-ас».
Зейг: Выбирать занятие предстоит ей.
Эриксон: Да, но в пределах «сейчас».
Зейг: То есть, в пределах гипноза.
Эриксон: Да, и школьных лет.
Эриксон: Порадуйся тому, что ты маленькая девочка, которой еще только предстоит стать взрослой. (Э. близко наклоняется к Салли.) Может, ты хочешь узнать, кем ты станешь, когда будешь взрослая. Вероятно, тебе захочется узнать, чем ты будешь заниматься, когда станешь девушкой. Мне интересно, захочется ли тебе учиться в высшей школе. Подумай и ты об этом.
Эриксон: «Когда ты станешь девушкой». (Э. говорит оживленным голосом.)
Зейг: Ты дополнительно подчеркиваешь голосом, что она пока еще «внизу» и только заглядывает «вверх», в будущее. Ты придаешь своему голосу мелодику, какой обычно пользуются, разговаривая с маленькими детьми. Таким образом, интонационно ты усиливаешь эффект внушения.
Эриксон: Да.
Зейг: Притом, ты устанавливаешь некое родство: «Мне интересно, захочется ли тебе учиться в высшей школе. Подумай и ты об этом».
Эриксон: Мой голос повсюду будет следовать за тобой и превратится в голоса твоих родителей, учителей, подруг, в голоса ветра и дождя.
Зейг: Это блестящая находка! «Превратится в голоса твоих родителей, учителей, подруг, в голоса ветра и дождя». Это так доверительно и охватывает все, включает многочисленные вероятности – и взрослеющих, и взрослых, Супер-Эго, подруг, Эго, всех, кто значим в жизни маленькой девочки. И, наконец, ветер и дождь, т.е. Ид, отождествление с первозданными эмоциями.
Эриксон: Весьма исчерпывающее толкование. Только вот чего ты обо мне не знаешь, Джефф. Мой отец был крайне беден. Я очень быстро научился читать, а моей книгой для чтения стал полный толковый словарь. Я мог читать его часами. Когда я учился в выпускном классе, мы все проходили тест на интеллектуальное развитие, так мой словарный запас потряс всех преподавателей.
Однажды в Монтане мне довелось оказаться в гостях у одного доктора. Заметив один предмет, я взял его в руки и стал с любопытством разглядывать. «Ты знаешь, что это такое?» – спросил хозяин. «Да, – ответил я, – бивень нарвала». «Господи, откуда ты знаешь? – удивился доктор. – У меня эта вещь еще от деда, и до сих пор никто не смог угадать, что это такое».
Рисунок нарвала и его бивня я видел в словаре. К концу третьего класса я от корки до корки прочел полный толковый словарь и приобрел неимоверный запас слов и их подробных значений.
Зейг: Замечательно. Итак, в своем последнем обращении к ней ты упоминаешь, если прибегнуть к психоаналитической терминологии, функции Супер-Эго – родителей и учителей, Ид – ветер и дождь, причем соблюдая естественную последовательность. Ты движешься сверху вниз с определенной всеохватывающей целью. Но ты достиг даже большего эффекта, чем охват всех и вся. Мне приходилось слышать твою фразу относительно того, что твой голос может изменяться, но добавления насчет ветра и дождя я ни разу не слышал.
Эриксон: Я часто это говорю. Что тебе в детстве напоминал ветер?
Зейг: Даже не знаю. Свист.
Эриксон (медленно и размеренно стучит по столу.): Тут сразу понятно, что это стук по столу. Ветер тоже издает звук, но откуда он, не видно. Удивительная вещь – звук ветра.
Зейг: Он здесь и в то же время его как бы нет здесь.
Эриксон: Он здесь, но он прилетает из «ниоткуда», но он здесь.
Зейг: Значит, у нее могла возникнуть подобная ассоциация в отношении твоего голоса.
Эриксон: Да. А капли дождя. Слышно, как они падают на листья дерева, под которым ты стоишь. Звук дождя исходит от кроны дерева, от крыши, отовсюду. И ты умеешь определять разницу в звуке капель, потому что в детстве все это ужасно занимательно.
Зейг: Приходит ниоткуда и заполняет все вокруг.
Эриксон: Период детства – это постоянное изумление. Понаблюдай, как двухлетний малыш прислушивается к ветру – у него на мордашке неописуемое изумление. В его представлении звук может исходить только от предмета. А тут звук есть, а предмета нет.
Зейг: Ты не можешь поподробнее остановиться на последовательности от родителей, учителей, подруг, вплоть до ветра и дождя?
Эриксон: Это делается с целью предельного охвата, с опорой на эмоциональные ассоциации с родителями, учителями. Все это связано с последовательным движением все дальше вниз.
Зейг: К более примитивным или первичным эмоциям.
Эриксон: Да, и это первичное чувство проявится в объекте гипноза.
Зейг: Хорошо. Ты прервал цепочку предлагаемых вероятностей типа «Возможно, сейчас каникулы». Пусть она сама выбирает любую из внутренних ассоциаций, присущих маленькой девочке. Ты меняешь тему и внушаешь, что твой голос будет следовать за ней повсюду. Далее ты намерен вернуться к характерным для маленькой девочки ассоциациям, чтобы она могла сделать свой выбор. Поэтому так выразительно звучит фраза: «Мой голос повсюду будет следовать за тобой».
Эриксон: Угу.
Эриксон: Возможно, ты собираешь цветы в саду. А когда ты станешь совсем взрослой девушкой, много людей повстречается на твоем пути и ты с радостью будешь расказыватъ им о той поре, когда ты была маленькой девочкой. И чем тебе удобнее и приятнее, тем сильнее будет у тебя ощущение того, что ты маленькая девочка, потому что ты и есть маленькая девочка.
Эриксон: Повторяя «ты маленькая девочка», я с каждым разом все ниже опускаю голову.
Зейг: Ты снова усиливаешь внушение, смещая звук голоса.
Эриксон (оживленным голосом): «Много людей повстречаются на твоем пути».
Зейг: Когда вырастешь. Таким образом, ты внушаешь…
Эриксон: Что ей предстоит стать взрослой и тогда она встретит много людей.
Зейг: И ты это внушаешь, меняя модуляцию голоса. Помимо этого, произнося «А когда…», ты выпрямляешься в кресле, а это ассоциируется с сознательным бодрствующим состоянием, и ты снова интонационно усиливаешь внушение.
Эриксон: Угу.
Эриксон: Не знаю, где ты живешь, но, кажется, ты любишь бегать босиком. Ты любишь сидеть на краю бассейна и болтать ногами в воде, жалея, что не умеешь плавать. (Салли слегка улыбается.) Хочешь свою любимую конфетку? (Салли улыбается и утвердительно кивает.) Вот, возьми, ты чувствуешь сейчас ее вкус во рту, и она тебе нравится. (Э. дотрагивается до ее руки, как будто дает что-то. Длинная пауза. Э. сидит, откинувшись на спинку кресла.)
Зейг: Просто замечательно. Ты делаешь несколько предложений на выбор. «Кажется, ты любишь бегать босиком. Ты любишь сидеть на краю бассейна… жалея, что не умеешь плавать». А затем следует это предложение: «Хочешь свою любимую конфетку?»
Что обычно внушают маленьким девочкам в связи с конфеткой? Что у незнакомых людей конфеты брать нельзя. А ты спрашиваешь, не хочет ли она конфетку, и она отвечает: «Да». Значит, она больше не считает тебя незнакомцем.
Э. Угу.
Зейг: Предлагая ей конфету, ты именно этот подтекст имел в виду?
Эриксон: Да. Тут вот еще что. Малыши любят конфеты. Я должен был убедиться в устойчивости гипнотического перемещения в детство. Болтать ногами в бассейне или бегать босиком – это разрешается. Этими двумя возможностями я подвел ее к тому, что вкусно, но не разрешается. Таким образом, я предопределил ответ.
Зейг: Значит, ты снова выстроил мысленную цепочку с установкой на «да». Сначала предлагается одна дозволенная мысль, затем другая дозволенная мысль, и вот девочка готова принять как дозволенную и третью мысль. Великолепный ход.
Теперь относительно доверия. Как ты устанавливаешь доверительные отношения в трансе? Ты даешь ей конфету, она ее берет. Ее решение взять конфету одновременно решает и вопрос о доверии.
Эриксон: Угу. А Фрейд утверждал, что нужно три месяца, чтобы добиться перемещения во времени.
Зейг: Великолепный ход. А затем ты интонационно подчеркиваешь, что она чувствует вкус конфеты во рту.
Эриксон: Вот еще что – болтать ногами в воде можно в любом возрасте. Гуляние босиком указывает на определенный возраст. Но все это из детства. Болтать ногами может и взрослый, поэтому она переводит болтание ногами на язык взрослого человека. Далее она переводит на свой язык гуляние босиком как привилегию детства и в силу этого туда же внутренне относит и болтание ногами. Далее следует конфета…
Зейг: В результате чего она все больше погружается вовнутрь и в детство.
Эриксон: Угу. Не всегда ясно, где ты в данный момент находишься во временном отношении. Но я знаю правила игры и многозначность слов. Тебе, я думаю, было интересно узнать, что будущее – это «впереди и вверху», а прошлое – «позади». А ведь ты это давным-давно знал, верно?
Эриксон: Придет время, ты вырастешь и будешь рассказывать своим новым знакомым, какая у тебя в детстве была самая любимая конфета.
Эриксон: Вот ты взял фотографию, на которой Рокси (дочь Эриксона), я с Лорел на руках (новорожденная дочь Рокси, прозванная «Совенком» за свой громкий крик) и еще фигурка совы. (Э. держит в руке подаренную Лорел сову, вырезанную из железного дерева.) Представляешь, насколько оживет этот снимок для Лорел, когда она взглянет на него, а меня уже давно не будет на свете? Эта сова наполнит снимок огромным содержанием – человечностью, добротой, глубокой задумчивостью, всколыхнет многое в душе. А все так просто. Сова маленькая, а она уже большая (если взять в сравнении). Сова внизу, а она вверху. (Э. указывает на снимок, где он прижимает к себе Лорел левой рукой, а в пальцах этой же руки, пониже девочки, видна деревянная сова.)
Сейчас, когда ей шестнадцать, посмотрев на снимок, она обратит внимание на то, какая сова маленькая по сравнению с большим младенцем. Невидимая связь установится между ее теперешним ощущением «большой» школьницы и теплыми воспоминаниями о себе, когда она была совсем маленькая, и об этой маленькой сове. Видишь, как незаметно увязываются между собой все эти воспоминания?
Зейг: Это очень трогательная символика. Итак, когда Салли вспомнит о конфете…
Эриксон: Все это останется у нее в памяти. Когда бы она меня ни встретила, она всегда вспомнит об этой конфете и обо мне.
Зейг: А все как следствие того, что тебе удалось установить чувство доверия, спокойствия. Ты перестал быть незнакомцем для нее.
Эриксон: Это долговременная связь. Эта фотография связала надолго… фигурку совы и Лорел.
3. Ты очень добр и к Салли, видно, как ты о ней заботишься.
Эриксон: А знаешь, какая реакция была у жены Ланса (сына Эриксона)? Когда они обручились, она попросила у Ланса его фотографию на память. Ланс подарил ей снимок, где я снял его лежащим голышом на ковре.
Зейг: Младенцем?
Эриксон: Малышом. И ее любовь словно началась с этого малыша и охватила Ланса на все последующее время.
Зейг: Вот еще один интересный символический прием, который ты использовал в работе с Салли.
Эриксон: Тебе придется многому учиться и многое узнать. Вот прямо сейчас я покажу тебе одну вещь. (Э. поднимает ее левую руку.) Я ее подниму и положу тебе на плечо. (Э. медленно поднимает ее руку за запястье и кладет ей на правое предплечье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49