– Простите, ваше величество… – робко начал слуга.
– Отойди, – величественно произнесла Лерена.
Без единого звука провожатый удалился. Толпа придворных расступилась, пропуская его.
– Вы все тоже отойдите, – бросила императрица через плечо. – Дальше я пойду одна. Ждите здесь.
Охранники заколебались, но Лерена еще раз твердо повторила приказ.
Ворота закрылись.
Императрица посмотрела на вершину купола. Стеклянная сфера висела так высоко, что Лерена не видела креплений, удерживавших конструкцию. Приступ головокружения заставил ее опустить голову, но от этого ей почему-то стало только хуже. На мгновение Лерена зажмурилась. Открыв глаза, она начала рассматривать кованые перила и винтовую лестницу, ведущую на нижний уровень.
Императрица опустилась на мягкий и пушистый травяной ковер. Головокружение окончательно отступило. Лерена вдохнула воздух полной грудью, чувствуя запахи воды и чернозема. Да, воздух здесь прохладнее, чем на галерее, но все же это не ледяной бриз…
Травяной попугай перепрыгнул через ее ноги и устроился рядом. Из глубины лесочка на островке донесся крик ворона. Императрица решила отправиться в ту сторону.
Дойдя до маленького мостика, Лерена заметила, что островок разделен пополам тропинкой, усыпанной песком. Следуя по ней, императрица оказалась на опушке, спрятанной от любопытных глаз. Под ветвями виднелась простая деревянная скамейка. «Наверное, Юнара проводила большую часть своей жизни именно здесь», – подумала Лерена. Она понимала почему. Хотя императрица и знала о существовании птичника, но никогда не догадывалась, насколько это замечательное место. Маленький идеальный мир внутри мира большого.
Вдалеке Лерена услышала лязг и громкий удар. Она вышла с опушки, чтобы посмотреть, в чем дело.
На галерее показались взволнованные ее долгим отсутствием охранники и кто-то из Акскевлеренов Юнары.
– Ради Сефида! – гневно прокричала императрица. – Убирайтесь! Все вы…
Слова были внезапно прерваны диким птичьим гвалтом. Огромная стая птиц, потревоженная ее криком, поднялась в воздух. Купол наполнился ужасным шумом. Неожиданно мир оказался окрашенным во все цвета радуги. Лерена слышала биение сотен маленьких сердец и видела сияние круглых глаз. Тысячи крыльев взбаламутили воздух, превратили вершину купола в разноцветный калейдоскоп.
Через некоторое время императрица вернулась к реальности, дыхание ее стало ровным, но мысли все еще витали где-то над травой, скользили по глади озера, порхали между деревьев, достигая верхушки птичника и вновь возвращаясь к теплой земле…
Затем Лерена заметила мягкое голубое сияние Сефида, отражавшееся от всех металлических перекрытий купола и галереи, от кованых перил и винтовой лестницы. На сей раз императрица не испугалась. Она все поняла, и открытие поразило ее.
Лерена засмеялась, и ей показалось, что птицы своими песнями вторили человеческой радости.
Глава 7
Фамильная цепь играла огнем в солнечном свете. Светились не только жемчужины, но и каждый камень. Казалось, что украшение покрыто тонким слоем золотой пыли. Гэлис тщательно изучила камни, но найти объяснение странному явлению так и не смогла. К ее списку неразгаданных тайн добавилась еще одна.
Скорее всего тайны здесь никакой нет, подумала она, но тут же спохватилась. Откуда ей знать? Возможно, фамильная цепь со всеми ее загадками имеет прямое отношение к смерти Китайры.
– Ты уверен, что это не принадлежало Мэддину? – спросила девушка.
Кадберн покачал головой.
– Он, конечно, не показывал свою цепь так уж часто, но эту я не узнаю.
Мужчина взял украшение из рук Гэлис и поднял его к свету. Камни пылали так ярко, что смотреть на цепь без боли в глазах было невозможно.
– Я уверен, что она так не блестела…
– Кто мог дать Китайре нечто подобное?
– Только Кевлерен. Больше некому.
Гэлис посмотрела на Кадберна.
– Какой Кевлерен? А, Мэддин…
– У него имелась лишь одна цепь. Будь у него другая, не думаю, что он стал бы скрывать ее от меня.
– Конечно, – разочарованно сказала девушка.
– Скольких Кевлеренов знала Китайра? – спросил Избранный.
Гэлис нахмурила брови и задумалась.
– Только его одного… Не думаю, что до встречи с принцем она была знакома с кем-то еще.
– Но она ведь была грамматистом! Она изучала Сефид!
– Кевлерены всегда недолюбливали грамматистов. – Девушка похлопала Кадберна по плечу. – Боюсь, неспособность Мэддина к дару сделала принца более открытым к простым людям, чем всю его семью.
Кадберн не стал спорить, возвратил девушке фамильную драгоценность и отошел от окна. Взгляд его блуждал по комнате, изучая обстановку.
– С делами Китайры все обстоит таким же образом? – спросил он, указывая на папки и кожаные портфели, разложенные по всему полу и единственной кровати. – Я не знаю, как поступить с вещами Мэддина. Что мне со всем этим делать?
– Да, дела обстоят так же, – ответила Гэлис.
Она аккуратно убрала цепь.
– Трудно расстаться с воспоминаниями. Теперь любые мелочи из жизни принца будут тебе казаться существенными… Думаю, поселенцы не откажутся принять некоторые предметы из гардероба Мэддина. Мы можем отдать его книги в библиотеку Кидана, если такая существует. Я помогу, если не возражаешь.
– Спасибо, но у тебя самой много дел с вещами Китайры.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Гэлис глубоко вздохнула.
– Я обязана спросить… Что конкретно произошло, когда погиб Мэддин?
– Не хочу об этом гово… – начал Кадберн и осекся. Потом сглотнул и добавил: – Не потому, что я не помню, а потому, что не могу забыть…
– Понимаю, ведь каждая вторая мысль в моей голове – о Китайре. Любой сон, любой перерыв в работе занят воспоминаниями о ней – и о том, как я обнаружила ее труп.
– Прекрати, – осуждающе произнес Акскевлерен.
– Но ведь все обстоит именно так, Кадберн, и я учусь жить с этим. Я не должна забывать, но должна понять, и без помощи мне не разобраться.
Девушка опустила глаза.
– Когда ты в Ассамблее сказал, что именно Намойю Кевлерена следует винить в смерти принца, я подумала, что, возможно, он причастен и к убийству Китайры. Но все еще не пойму, каким образом. А самое главное – по какой причине?..
Гэлис ждала ответа, но Кадберн молчал. Она кивнула и двинулась к выходу, но тут Акскевлерен произнес:
– Подожди. Пожалуйста…
Теперь настал его черед глубоко вздыхать. Он закрыл глаза.
– Мэддин стоял рядом со мной, но неожиданно отдернул руки от стены, – медленно произнес Избранный, и его собственные руки, словно в подтверждение только что сказанных слов, замелькали в воздухе. – Он подул на ладони, как будто остужал их. Я помню, как решил, что камни Цитадели, наверное, сильно нагрелись…
– Ваше высочество?.. – позвал Кадберн, глядя на принца Мэддина Кевлерена с явным беспокойством.
– Все в порядке… – слишком резко ответил Мэддин и посмотрел на реку, в ту сторону, куда велся огонь по лодкам противника.
Кадберн отчетливо услышал, как принц произнес: «Нет». Похоже, что это был ответ на заданный самому себе вопрос. Но тут же Акскевлерен заметил, как из груди принца разливается призрачный свет. Он увидел, как заблестел каждый камешек на фамильной цепи его господина; создавалось впечатление, будто сквозь рубашку прорывается свет тысяч маленьких звездочек.
– Кадберн, – пробормотал принц и вскрикнул от боли. Потом он начал падать. – Кадберн…
Акскевлерен потянулся, чтобы подхватить его, но каждая частичка тела хозяина уже была охвачена огнем.
– … Казалось, будто полыхает настоящий костер. Я опалил себе кожу и волосы и упал со ступенек, обо что-то сильно ударившись головой.
Кадберн потер затылок и пробормотал:
– Шишка все еще не прошла. Большая, с яйцо величиной…
– Продолжай, – потребовала Гэлис.
– … Очнувшись, я понял, что лежу у подножия стены. Посмотрел вверх и увидел господина. Он был весь в огне.
Акскевлерен затряс головой.
– Нет, я не видел самого Мэддина, но это был он. Вспышка пламени в ночи… Принц не издал ни звука, но огонь пылал, словно…
Кадберн умолк.
– Был ли на стене кто-нибудь еще?
– Кто-то – наверняка. Я слышал, как закричали, что был выстрел из лонггона. Затем стена взорвалась. Я потерял сознание…
Акскевлерен устало посмотрел на Гэлис и добавил:
– Это все, что я помню…
– Мне говорили, что во время использования Сефида замечается что-то странное. Возникает ощущение холода или металлические предметы светятся голубым…
– Это ведь было ночью. Я не видел никакого свечения. Впрочем, не скажу, чтобы особенно всматривался. Я не помню многое из того, что случилось до смерти его высочества. Да, стреляли по лодкам противника, стараясь уничтожить как можно больше до того момента, как они доберутся до Кархея или Херриса. В особенности до Кархея, ведь крепость там еще не достроена. Мы волновались за колонистов.
Кадберн посмотрел на Гэлис и попытался изобразить на лице подобие улыбки.
– Мы помнили, что ты находишься там, стратег. Мэддин знал, что в любом случае ты не сдашь позиций.
Гэлис вспыхнула. Такое доверие испугало ее. Впрочем, принц не зря надеялся на нее: колонисты под командованием стратега удержали остров.
– Впрочем, – добавил Кадберн, – наверное, если Обладание столь сильно, то признаки его отсутствуют. Вероятно, такое бывает.
– Откуда ты знаешь, что это был Сефид?
– Говорю тебе, цепь Мэддина сверкала так, будто выжигала путь к его сердцу! Это был Сефид, вне всякого сомнения… – Девушка расслышала нотки нарастающего гнева в голосе Избранного. – Я нисколько не сомневаюсь в том, что именно Намойя Кевлерен использовал магический дар… – Акскевлерен указал на восток. – Он придет именно оттуда, чтобы отомстить. Я буду ждать…
Гэлис кивнула.
Она не только понимала неистовый гнев Кадберна, но и разделяла его. Если Намойя Кевлерен возвратится, то стратег, без сомнения, поможет Акскевлерену уничтожить ривальдийского принца.
Тем временем Кадберн ходил вокруг вещей Мэддина.
– Очень много людей погибло во время нападения плутократов на Кидан… – сказала девушка.
– Думаешь, я не знаю?
– Некоторые тела изуродованы до неузнаваемости. Некоторые обгорели. Иные погребены под развалинами… Массу трупов выловили из реки.
Кадберн с подозрением посмотрел на Гэлис.
– На что это ты намекаешь? Что Намойя Кевлерен может быть среди мертвых?
– А разве такое невозможно?
Акскевлерен громко рассмеялся, но тут же понизил голос почти до шепота:
– Абсолютно невозможно…
– Почему ты так уверен?
– Потому что я видел, как он удирал.
Глаза Гэлис расширились от удивления.
– Отчего же ты раньше не сказал?
– Прежде в моих словах никто не сомневался, – печально пояснил он.
Стратег рассерженно поднялась со своего места. К ее щекам прилила кровь.
– Я не сомневалась в твоих словах, Кадберн. Ты прекрасно об этом знаешь. Я хотела лишь удостовериться…
Избранный сделал шаг назад.
– Прости. Я должен был сказать, но не думал, что это так важно. Главным я считал лишь то, что он вернется…
– Что конкретно ты видел?
– Это было в конце битвы… Я находился с той стороны крепости, где произошел взрыв. В тот момент я увидел, как принц отплыл. Мы были слишком заняты, чтобы остановить его.
– Намойя был ранен? Он уплыл один?
– Не думаю… нет, погоди… – Кадберн потер глаза. – Ему помогали… Один человек. Одна то есть. Она помогла ему сесть во вражескую лодку. Это последнее, что я видел.
– Она?..
– Его Избранная, не помню имени.
– Квенион, – рассеянно проговорила Гэлис. В голове у нее зародилась новая мысль.
– Да, похоже, так.
Внезапно Гэлис осенило. Она подняла голову и поймала взгляд Кадберна.
– Я спрошу еще раз. Это крайне важно. Ты уверен, что видел именно Намойю Кевлерена? Уверен, что ему помогала Квенион, его Избранная?
– На первый вопрос ответ – «да», на второй – «скорее всего». А ты что, полагаешь, что он умер от ран прямо в лодке?
Девушка покачала головой.
– Думай, Кадберн. Думай, что это значит…
– Думать – о чем?
– Намойя убежал с Избранной.
– Ну и?..
– Она была жива. Неужели ты не понимаешь?
– Конечно, понимаю, что она была жива, – раздраженно произнес Акскевлерен. – Об этом я и говорил тебе.
Они пристально смотрели друг на друга. Гэлис заметила, что раздражение на лице Акскевлерена сменилось пониманием.
– И если она была жива, – начал он медленно, – тогда Намойя не использовал ее как жертву… А если он не пожертвовал Квенион, единственной Акскевлерен, имевшейся у него, то он не мог Обладать так, чтобы убить Мэддина…
– Или Китайру, – добавила стратег.
– Даже Юнара не могла добиться такой силы Сефида без уничтожения Нетаргер или кого-то очень близкого…
Глаза Гэлис сделались круглыми.
– А могла ли Юнара…
Кадберн замахал руками.
– Нет. Только не на таком расстоянии. Даже Эмбер, первый из рода Кевлеренов, не сумел бы этого сделать.
Девушка не смогла сдержать сдавленного стона.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Избранный и положил руку ей на плечо.
– Я думала, что поняла, что случилось в ту ночь. Что поняла, как погибли те, кого мы любили… Но теперь, кажется, я в еще больших потемках, чем раньше. Если Намойя не использовал Сефид, а расстояние для Юнары слишком велико, то кто тогда совершил подобное? И как именно это сделали?..

* * *
Гош Линседд и Эймс Вестэвэй стояли на месте строительства конюшен. Возник спор о количестве камня, необходимого для построек, и Гош пришел, чтобы разобраться с этим вопросом.
Как только появились офицеры, один из рабочих отправился за человеком, с которым можно было поговорить на эту тему. Ожидая его прихода, Гош позволил себе на минуту расслабиться и насладиться теплой погодой, стоявшей в Кидане. Сможет ли он приспособиться к более жаркому и влажному климату Новой Земли?..
Полковник заметил, что Эймс принял такую же позу, как и он сам. Линседд был польщен и в какой-то степени позабавлен. Гош вспомнил, как некогда подражал своему герою Мэддину Кевлерену.
Эти воспоминания заставили его улыбнуться. В то время принц был лишь Конюшим Третьим Принцем Мэддином Кевлереном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49