По ссылке магазин Водолей
Охота пришлась им по вкусу, и вскоре крысиным полчищам пришлось отступить.
Мы тоже были вынуждены покинуть дом – чуть порозовевшее на востоке небо предвещало скорый восход солнца. Нас утешало то, что никто из нас не пострадал, но очень тревожили исчезнувшие ящики. Каждый день промедления был чреват непредсказуемыми опасностями. Харкер пообещал, что вплотную займется поисками и узнает, куда именно Влад их переправил.
* * *
3 октября
Сегодня самый жуткий и тягостный день с того момента, как мы потеряли мисс Люси.
До минувшей ночи все шло наилучшим образом, и мои надежды только крепли. Я по достоинству оценил то, что в число нашего «воинства» входит Харкер. Он добыл для нас поистине бесценные сведения о том, куда Влад перевез оставшиеся ящики. Карфакс оказался не единственным домом, купленным «графом». Он обзавелся еще несколькими. Ко-лосажатель приобрел дом в южной части Лондона, в квартале Нью-Таун, там, где улица Уайтчепел-роуд переходит в Майл-Энд, еще один – в восточном квартале Бермондси, на Джамайка-лейн. И наконец, последний купленный дом находился в самом сердце Лондона – на Пиккадилли. Сегодня мы отправимся в Лондон и со всей тщательностью обследуем каждое из приобретений «графа».
Вчера Харкер завершил поиски и представил нам адреса. Я ликовал. «Завтра в нашей войне с вампиром произойдет решительный перелом», – мысленно повторял я. Давно уже я не находился в столь приподнятом настроении... Увы! Я считал, что мы надежно уберегли мадам Мину от зла, а тем, что оставили в неведении, избавили ее от излишних волнений. Занятый предстоящей экспедицией в Лондон, я почти не встречался с мадам Миной и самым глупейшим образом прохлопал очевидное!
Сегодня рано утром (можно сказать, еще ночью) Джон прибежал к двери моей палаты и, забыв про всякую осторожность, принялся стучать. Не представляя, что могло его так напугать, я поспешил открыть дверь.
– Профессор! – закричал он, начисто игнорируя чужие глаза и уши. – Ренфилд умирает!
Захватив саквояж, я поспешил вместе с Джоном в палату Ренфилда. Дверь была распахнута настежь. Пациент лежал на полу. Над ним склонился удрученный своей полной беспомощностью санитар.
Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы убедиться в правоте слов Джона. Бедняга лежал на боку, запрокинув голову. Вокруг его головы медленно расплывалось кровавое пятно. Осмотрев Ренфилда, я понял, что у него сломан позвоночник и пробит череп. В мозг попали мелкие осколки костей, помимо этого, началось кровоизлияние. Необходимо было немедленно снизить давление, иначе смерть могла наступить в ближайшие минуты.
Сидя на корточках возле умирающего, я инстинктивно бросил взгляд в сторону зарешеченного окна, над которым Джон совсем недавно укрепил привезенное мной распятие.
Оно исчезло!
– Над окном висело распятие. Где оно? – быстро спросил я у санитара.
Не знаю, какими эпитетами он мысленно наградил меня за этот вопрос. Наверняка я показался ему бессердечным скрягой, которому серебряная вещица дороже человеческой жизни. Оторопело глядя на меня, грузный молодой санитар запустил руку в карман белого халата, достал распятие и подал Джону.
– Пришлось убрать. Вечером больной вдруг начал подпрыгивать и все пытался достать этот крестик. Тогда я снял его, чтобы не дразнить пациента. После этого он попытался отнять его у меня, потом начал хныкать и просить, чтобы я оставил ему распятие. Но я посмотрел, вижу – кромки острые. Значит, опасно, и тогда я...
– Достаточно, – довольно резко оборвал его Джон.
Похоже, санитар решил, будто мы подозреваем его в намерении украсть серебряную вещицу, и вновь удивился нашей черствости. На полу – умирающий Ренфилд, а мы волнуемся из-за какой-то безделушки!
– Попросите его уйти, – велел я Джону.
В ответ на сердитый, насупленный взгляд санитара, я добавил:
– Чтобы ослабить внутричерепное давление, нам придется просверлить отверстие в голове мистера Ренфилда. Так что, если желаете остаться...
Но санитар уже скрылся за дверью. Доставая из саквояжа необходимые инструменты, я прокомментировал свои действия Джону:
– Необходима трепанация черепа. Не думаю, что мы спасем беднягу, но хотя бы облегчим ему последние минуты и дадим умереть в сознании.
В дверь негромко постучали. На пороге появились Артур и Квинси. Джон молча им кивнул, разрешая войти. Увидев лежащего Ренфилда и лужу крови, они воздержались от каких-либо вопросов.
Не думаю, что друзьям Джона было приятно наблюдать за моими манипуляциями. Отверстие я просверлил над ухом Ренфилда. Мои предположения оправдались. Давление внутри черепа снизилось. Ренфилд открыл глаза и тихим, но вполне нормальным голосом попросил снять смирительную рубашку. Я покачал головой, объяснив ему, что каждое движение только усилит боль. «И приблизит конец», – мысленно добавил я. Думаю, Ренфилд и сам это ощущал. Чувствовалось, он хочет что-то сказать, образно говоря, «исповедоваться в грехах». Его признания были бы как нельзя кстати: незащищенное окно таило опасность для каждого из нас.
Умирающий Ренфилд говорил вполне здраво, и я проникся к нему невольным сочувствием. Чем дальше я слушал его рассказ, тем сильнее сжималось мое сердце. Я не ошибся: Ренфилд действительно находился под властью вампира и говорил о восхищении своим «хозяином и повелителем». Но его также очаровала и мадам Мина, по доброте душевной навестившая его. Вчера, в конце дня, мадам Мина зашла к нему снова. Ренфилда поразила ее чрезмерная бледность. И тут мы услышали такое, отчего, думаю, мурашки побежали не только по моей спине:
– Когда я увидел ее такой бледной, я испугался и сразу понял: это он забирает из нее жизнь.
Какой ужас! Дракула в лечебнице! Естественно, он проник через окно палаты Ренфилда. Это случилось совсем недавно. И тогда Ренфилд, этот странный безумец, поедавший птиц и букашек... вступил с вампиром в единоборство, чтобы защитить мадам Мину.
Возможно, Ренфилд хотел сказать нам что-то еще, но тут его глаза закрылись, и он погрузился в беспамятство. Атмосфера в палате была наэлектризована до предела. Мы все, не сговариваясь, бросились за своими талисманами, после чего собрались возле комнаты Харкеров.
Дверь была заперта изнутри на задвижку. Нам не оставалось ничего иного, как навалиться на нее совместными усилиями. К счастью, задвижка тут же слетела, и дверь распахнулась. Я в полном смысле слова влетел в комнату и упал на пол. Остальные бросились вперед и вдруг остановились, наткнувшись на внезапную преграду. Падая, я почувствовал, что окружен мерцающим темно-синим облаком. Оно было холодным и плотным, но не таким сильным, как тогда, в спальне мисс Люси или на кладбище. В середине темно-синее свечение становилось почти белым с легким оттенком золотистого. Но то, что я сейчас видел, не было аурой Влада. Тогда чьей же? Прежде чем я успел об этом подумать, мимо меня пронеслось нечто. Природа этого существа была вполне определенно женская и исполненная зла. Дверь с грохотом закрылась. Я стал медленно подниматься на четвереньки... Если бы в этот момент я стоял на ногах, то скорее всего все равно оказался бы в этой же позе, поскольку увидел...
На кровати, повернувшись лицом к стене, громко храпел Харкер. Рядом с ним лежала мадам Мина, голова которой покоилась на голой груди Колосажателя. Его глаза были закрыты, а сам он находился в состоянии глубочайшего экстаза. Мадам Мина повернула к нам голову, выпрямилась, и в лунном свете блеснули ее рот и щеки, липкие от темной крови вампира. Наверное, если бы кто-нибудь ударил меня сейчас кинжалом в спину, это показалось бы мне дружеским розыгрышем по сравнению с тем, что я увидел. Влад принудил мадам Мину к совершению самой жестокой и страшной разновидности кровавого ритуала, теснейшим образом связывавшего вампира и его жертву.
Я с ужасом взирал на происходящее, но при этом в моем мозгу пульсировала мысль: «Он не услышал нашего появления. Он не услышал нашего появления. Он изменился...»
Наконец вампир все же учуял наше присутствие. К этому времени я сумел встать на ноги (хотя меня пошатывало). Быстрым и сильным движением швырнув жертву на кровать, Влад бросился на нас. Но я успел выхватить из кармана и высоко поднять над головой священную облатку. Поток силы молнией вырвался из моего сердца и устремился к пальцам. Я весь превратился в уверенность, решимость и неодолимое желание уничтожить это исчадие ада.
Увидев облатку, Влад сжался. Его скрючило, словно сила, исходящая от талисмана Арминия, жгла ему кожу. И вдруг я заметил, насколько изменилась аура Влада. Она потускнела и скрючилась так же, как он.
Похоже, для Влада это тоже стало открытием. Он растерялся, не веря в случившееся, и тут же лицо его перекосилось от неистового гнева, а в зеленых глазах вспыхнуло алое пламя. Вампир понял, что произошло, но еще продолжал надеяться на чудесное возвращение утраченного могущества. Я не знал, но догадывался: он явился к Харкерам полный силы, которую у него украли, виртуозно выбрав момент. И случилось это только что.
Джонатан как ни в чем не бывало продолжал храпеть. Я вклинился между Харкерами и вампиром и стал надвигаться на Влада. И куда только девалось его чувство неуязвимости! Вампир превратился в облако черного тумана, проскользнул мимо моих спутников и скрылся за дверью. Уйти через окно он не мог, ибо путь преграждало распятие.
Едва Влад исчез, мадам Мина с хрипом глотнула воздух и закричала так пронзительно, что ее слышали, наверное, даже на небесах.
Трудно описать словами безумие последующих минут. Харкер наконец-то проснулся. Увидев жену с окровавленным лицом и красные пятна на ее ночной рубашке и догадавшись, что произошло, он схватил кукри – кривой индийский нож – и порывался броситься в погоню за вампиром. Мы едва его удержали. Наша храбрая мадам Мина совсем пала духом, причем ее не столько пугала собственная судьба, сколько то, что она может стать орудием зла, используемым против дорогих ей людей. Упиваясь своим всемогуществом, Влад в процессе ритуала жестоко терзал мадам Мину, действуя словами, как орудиями пыток в своем трансильванском замке. Он утверждал, что теперь она целиком находится в его власти и вскоре станет вампиршей. Влад уготовил мадам Мине участь своей наложницы и помощницы, которая расправится со всеми нами, включая и собственного мужа.
Я, как мог, старался утешить мадам Мину и просил ее рассказать все до мельчайших подробностей. Тем временем Джон зажег лампу. Мне очень хотелось осмотреть шею мадам Мины, чтобы определить, кусал ли ее вампир, а следовательно, сумел ли он довести до конца кровавый ритуал. Но бедная женщина лежала к нам спиной, уткнувшись в грудь Джонатана, и длинные волосы закрывали ее лицо и шею.
Постепенно мадам Мина успокоилась и смогла говорить. К ней вернулось прежнее хладнокровие. Наверное, если бы она рассказывала сбивчиво, с истерическими всхлипываниями и потоками слез, мне было бы легче. Но мадам Мина не пролила ни слезинки, и даже ее голос дрогнул всего два или три раза. Все самое худшее, чего я так боялся, случилось. Вампир ее укусил, а затем заставил проглотить свою кровь. Ритуал свершился полностью... Наши попытки защитить мадам Мину кончились тем, что мы ее потеряли. Теперь через нее Влад сможет следить за нами и проникать во все наши замыслы.
Слава богу, Дракула стал слабее. Но мы должны, обязаны уничтожить его, прежде чем мадам Мина окажется в его когтях.
А если Влад стал слабее, это означает лишь одно: кто-то украл у него манускрипт (такая мысль пришла к нам с Джоном независимо друг от друга). Только кто?
Когда мадам Мина закончила свое кошмарное повествование, за окном уже рассвело. Мы решили собраться минут через сорок в столовой и за завтраком обсудить, как действовать дальше.
Разумеется, мы с Джоном сразу же пошли в палату Ренфилда. Он был мертв. Я не знаю причин душевной болезни этого человека, но, пытаясь спасти мадам Мину, он умер, как настоящий герой. Я навсегда сохраню память о нем. Я взял распятие, снятое с окна палаты Ренфилда, и вложил его в холодную руку покойного, мысленно произнеся молитву за усопших.
Наше собрание было недолгим, и выработанный план все приняли без возражений. Мы знали, что Влад купил четыре дома, и знали, сколько ящиков с трансильванской землей в каждом из них. Итак, в Карфаксе находилось двадцать девять ящиков, в Майл-Энде и Бермондси – по шесть, на Пиккадилли – девять. Входные двери всех домов мы решили запечатать священными облатками. Я надеюсь на победу, но даже если мы уничтожим Влада, дальше нам придется сражаться с новым врагом, еще более могущественным и безжалостным.
Глава 16
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
3 октября, вечером
Продолжаю описание событий сегодняшнего дня... В половине седьмого утра мы собрались на завтрак. День предстоял хлопотный (это еще мягко сказано), и все понимали необходимость как следует подкрепиться. Завтракали овсяными лепешками, сосисками и чаем. Душевное состояние каждого из нас оставляло желать лучшего, однако мы старались держаться так, словно ничего не произошло и мы просто обсуждаем предстоящую увеселительную поездку в Лондон. Мина улыбалась и непринужденно болтала. Квинси рассказывал техасские анекдоты и даже сумел ее рассмешить. Я, как добропорядочный голландец, вместо чая попросил кофе и попивал его маленькими глотками, улыбаясь незатейливым шуткам американца. В этом спектакле самая трудная роль досталась Джонатану. Стоило ему взглянуть на улыбающуюся жену, как в его глазах тут же появлялись слезы. Он поспешно отворачивался, чтобы только она не заметила его состояния и не пала духом.
В разгар нашего завтрака кто-то позвонил в дверь. Через несколько минут в столовую вошел швейцар и, наклонившись ко мне, сообщил:
– Доктор Ван Хельсинг, какая-то леди желает говорить с вами.
Мы с Джоном (он сидел рядом) насторожились и мрачно переглянулись. Кто и каким образом мог узнать о моем местопребывании? Я встал, рукой, которая лежала в кармане, инстинктивно сжал серебряное распятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Мы тоже были вынуждены покинуть дом – чуть порозовевшее на востоке небо предвещало скорый восход солнца. Нас утешало то, что никто из нас не пострадал, но очень тревожили исчезнувшие ящики. Каждый день промедления был чреват непредсказуемыми опасностями. Харкер пообещал, что вплотную займется поисками и узнает, куда именно Влад их переправил.
* * *
3 октября
Сегодня самый жуткий и тягостный день с того момента, как мы потеряли мисс Люси.
До минувшей ночи все шло наилучшим образом, и мои надежды только крепли. Я по достоинству оценил то, что в число нашего «воинства» входит Харкер. Он добыл для нас поистине бесценные сведения о том, куда Влад перевез оставшиеся ящики. Карфакс оказался не единственным домом, купленным «графом». Он обзавелся еще несколькими. Ко-лосажатель приобрел дом в южной части Лондона, в квартале Нью-Таун, там, где улица Уайтчепел-роуд переходит в Майл-Энд, еще один – в восточном квартале Бермондси, на Джамайка-лейн. И наконец, последний купленный дом находился в самом сердце Лондона – на Пиккадилли. Сегодня мы отправимся в Лондон и со всей тщательностью обследуем каждое из приобретений «графа».
Вчера Харкер завершил поиски и представил нам адреса. Я ликовал. «Завтра в нашей войне с вампиром произойдет решительный перелом», – мысленно повторял я. Давно уже я не находился в столь приподнятом настроении... Увы! Я считал, что мы надежно уберегли мадам Мину от зла, а тем, что оставили в неведении, избавили ее от излишних волнений. Занятый предстоящей экспедицией в Лондон, я почти не встречался с мадам Миной и самым глупейшим образом прохлопал очевидное!
Сегодня рано утром (можно сказать, еще ночью) Джон прибежал к двери моей палаты и, забыв про всякую осторожность, принялся стучать. Не представляя, что могло его так напугать, я поспешил открыть дверь.
– Профессор! – закричал он, начисто игнорируя чужие глаза и уши. – Ренфилд умирает!
Захватив саквояж, я поспешил вместе с Джоном в палату Ренфилда. Дверь была распахнута настежь. Пациент лежал на полу. Над ним склонился удрученный своей полной беспомощностью санитар.
Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы убедиться в правоте слов Джона. Бедняга лежал на боку, запрокинув голову. Вокруг его головы медленно расплывалось кровавое пятно. Осмотрев Ренфилда, я понял, что у него сломан позвоночник и пробит череп. В мозг попали мелкие осколки костей, помимо этого, началось кровоизлияние. Необходимо было немедленно снизить давление, иначе смерть могла наступить в ближайшие минуты.
Сидя на корточках возле умирающего, я инстинктивно бросил взгляд в сторону зарешеченного окна, над которым Джон совсем недавно укрепил привезенное мной распятие.
Оно исчезло!
– Над окном висело распятие. Где оно? – быстро спросил я у санитара.
Не знаю, какими эпитетами он мысленно наградил меня за этот вопрос. Наверняка я показался ему бессердечным скрягой, которому серебряная вещица дороже человеческой жизни. Оторопело глядя на меня, грузный молодой санитар запустил руку в карман белого халата, достал распятие и подал Джону.
– Пришлось убрать. Вечером больной вдруг начал подпрыгивать и все пытался достать этот крестик. Тогда я снял его, чтобы не дразнить пациента. После этого он попытался отнять его у меня, потом начал хныкать и просить, чтобы я оставил ему распятие. Но я посмотрел, вижу – кромки острые. Значит, опасно, и тогда я...
– Достаточно, – довольно резко оборвал его Джон.
Похоже, санитар решил, будто мы подозреваем его в намерении украсть серебряную вещицу, и вновь удивился нашей черствости. На полу – умирающий Ренфилд, а мы волнуемся из-за какой-то безделушки!
– Попросите его уйти, – велел я Джону.
В ответ на сердитый, насупленный взгляд санитара, я добавил:
– Чтобы ослабить внутричерепное давление, нам придется просверлить отверстие в голове мистера Ренфилда. Так что, если желаете остаться...
Но санитар уже скрылся за дверью. Доставая из саквояжа необходимые инструменты, я прокомментировал свои действия Джону:
– Необходима трепанация черепа. Не думаю, что мы спасем беднягу, но хотя бы облегчим ему последние минуты и дадим умереть в сознании.
В дверь негромко постучали. На пороге появились Артур и Квинси. Джон молча им кивнул, разрешая войти. Увидев лежащего Ренфилда и лужу крови, они воздержались от каких-либо вопросов.
Не думаю, что друзьям Джона было приятно наблюдать за моими манипуляциями. Отверстие я просверлил над ухом Ренфилда. Мои предположения оправдались. Давление внутри черепа снизилось. Ренфилд открыл глаза и тихим, но вполне нормальным голосом попросил снять смирительную рубашку. Я покачал головой, объяснив ему, что каждое движение только усилит боль. «И приблизит конец», – мысленно добавил я. Думаю, Ренфилд и сам это ощущал. Чувствовалось, он хочет что-то сказать, образно говоря, «исповедоваться в грехах». Его признания были бы как нельзя кстати: незащищенное окно таило опасность для каждого из нас.
Умирающий Ренфилд говорил вполне здраво, и я проникся к нему невольным сочувствием. Чем дальше я слушал его рассказ, тем сильнее сжималось мое сердце. Я не ошибся: Ренфилд действительно находился под властью вампира и говорил о восхищении своим «хозяином и повелителем». Но его также очаровала и мадам Мина, по доброте душевной навестившая его. Вчера, в конце дня, мадам Мина зашла к нему снова. Ренфилда поразила ее чрезмерная бледность. И тут мы услышали такое, отчего, думаю, мурашки побежали не только по моей спине:
– Когда я увидел ее такой бледной, я испугался и сразу понял: это он забирает из нее жизнь.
Какой ужас! Дракула в лечебнице! Естественно, он проник через окно палаты Ренфилда. Это случилось совсем недавно. И тогда Ренфилд, этот странный безумец, поедавший птиц и букашек... вступил с вампиром в единоборство, чтобы защитить мадам Мину.
Возможно, Ренфилд хотел сказать нам что-то еще, но тут его глаза закрылись, и он погрузился в беспамятство. Атмосфера в палате была наэлектризована до предела. Мы все, не сговариваясь, бросились за своими талисманами, после чего собрались возле комнаты Харкеров.
Дверь была заперта изнутри на задвижку. Нам не оставалось ничего иного, как навалиться на нее совместными усилиями. К счастью, задвижка тут же слетела, и дверь распахнулась. Я в полном смысле слова влетел в комнату и упал на пол. Остальные бросились вперед и вдруг остановились, наткнувшись на внезапную преграду. Падая, я почувствовал, что окружен мерцающим темно-синим облаком. Оно было холодным и плотным, но не таким сильным, как тогда, в спальне мисс Люси или на кладбище. В середине темно-синее свечение становилось почти белым с легким оттенком золотистого. Но то, что я сейчас видел, не было аурой Влада. Тогда чьей же? Прежде чем я успел об этом подумать, мимо меня пронеслось нечто. Природа этого существа была вполне определенно женская и исполненная зла. Дверь с грохотом закрылась. Я стал медленно подниматься на четвереньки... Если бы в этот момент я стоял на ногах, то скорее всего все равно оказался бы в этой же позе, поскольку увидел...
На кровати, повернувшись лицом к стене, громко храпел Харкер. Рядом с ним лежала мадам Мина, голова которой покоилась на голой груди Колосажателя. Его глаза были закрыты, а сам он находился в состоянии глубочайшего экстаза. Мадам Мина повернула к нам голову, выпрямилась, и в лунном свете блеснули ее рот и щеки, липкие от темной крови вампира. Наверное, если бы кто-нибудь ударил меня сейчас кинжалом в спину, это показалось бы мне дружеским розыгрышем по сравнению с тем, что я увидел. Влад принудил мадам Мину к совершению самой жестокой и страшной разновидности кровавого ритуала, теснейшим образом связывавшего вампира и его жертву.
Я с ужасом взирал на происходящее, но при этом в моем мозгу пульсировала мысль: «Он не услышал нашего появления. Он не услышал нашего появления. Он изменился...»
Наконец вампир все же учуял наше присутствие. К этому времени я сумел встать на ноги (хотя меня пошатывало). Быстрым и сильным движением швырнув жертву на кровать, Влад бросился на нас. Но я успел выхватить из кармана и высоко поднять над головой священную облатку. Поток силы молнией вырвался из моего сердца и устремился к пальцам. Я весь превратился в уверенность, решимость и неодолимое желание уничтожить это исчадие ада.
Увидев облатку, Влад сжался. Его скрючило, словно сила, исходящая от талисмана Арминия, жгла ему кожу. И вдруг я заметил, насколько изменилась аура Влада. Она потускнела и скрючилась так же, как он.
Похоже, для Влада это тоже стало открытием. Он растерялся, не веря в случившееся, и тут же лицо его перекосилось от неистового гнева, а в зеленых глазах вспыхнуло алое пламя. Вампир понял, что произошло, но еще продолжал надеяться на чудесное возвращение утраченного могущества. Я не знал, но догадывался: он явился к Харкерам полный силы, которую у него украли, виртуозно выбрав момент. И случилось это только что.
Джонатан как ни в чем не бывало продолжал храпеть. Я вклинился между Харкерами и вампиром и стал надвигаться на Влада. И куда только девалось его чувство неуязвимости! Вампир превратился в облако черного тумана, проскользнул мимо моих спутников и скрылся за дверью. Уйти через окно он не мог, ибо путь преграждало распятие.
Едва Влад исчез, мадам Мина с хрипом глотнула воздух и закричала так пронзительно, что ее слышали, наверное, даже на небесах.
Трудно описать словами безумие последующих минут. Харкер наконец-то проснулся. Увидев жену с окровавленным лицом и красные пятна на ее ночной рубашке и догадавшись, что произошло, он схватил кукри – кривой индийский нож – и порывался броситься в погоню за вампиром. Мы едва его удержали. Наша храбрая мадам Мина совсем пала духом, причем ее не столько пугала собственная судьба, сколько то, что она может стать орудием зла, используемым против дорогих ей людей. Упиваясь своим всемогуществом, Влад в процессе ритуала жестоко терзал мадам Мину, действуя словами, как орудиями пыток в своем трансильванском замке. Он утверждал, что теперь она целиком находится в его власти и вскоре станет вампиршей. Влад уготовил мадам Мине участь своей наложницы и помощницы, которая расправится со всеми нами, включая и собственного мужа.
Я, как мог, старался утешить мадам Мину и просил ее рассказать все до мельчайших подробностей. Тем временем Джон зажег лампу. Мне очень хотелось осмотреть шею мадам Мины, чтобы определить, кусал ли ее вампир, а следовательно, сумел ли он довести до конца кровавый ритуал. Но бедная женщина лежала к нам спиной, уткнувшись в грудь Джонатана, и длинные волосы закрывали ее лицо и шею.
Постепенно мадам Мина успокоилась и смогла говорить. К ней вернулось прежнее хладнокровие. Наверное, если бы она рассказывала сбивчиво, с истерическими всхлипываниями и потоками слез, мне было бы легче. Но мадам Мина не пролила ни слезинки, и даже ее голос дрогнул всего два или три раза. Все самое худшее, чего я так боялся, случилось. Вампир ее укусил, а затем заставил проглотить свою кровь. Ритуал свершился полностью... Наши попытки защитить мадам Мину кончились тем, что мы ее потеряли. Теперь через нее Влад сможет следить за нами и проникать во все наши замыслы.
Слава богу, Дракула стал слабее. Но мы должны, обязаны уничтожить его, прежде чем мадам Мина окажется в его когтях.
А если Влад стал слабее, это означает лишь одно: кто-то украл у него манускрипт (такая мысль пришла к нам с Джоном независимо друг от друга). Только кто?
Когда мадам Мина закончила свое кошмарное повествование, за окном уже рассвело. Мы решили собраться минут через сорок в столовой и за завтраком обсудить, как действовать дальше.
Разумеется, мы с Джоном сразу же пошли в палату Ренфилда. Он был мертв. Я не знаю причин душевной болезни этого человека, но, пытаясь спасти мадам Мину, он умер, как настоящий герой. Я навсегда сохраню память о нем. Я взял распятие, снятое с окна палаты Ренфилда, и вложил его в холодную руку покойного, мысленно произнеся молитву за усопших.
Наше собрание было недолгим, и выработанный план все приняли без возражений. Мы знали, что Влад купил четыре дома, и знали, сколько ящиков с трансильванской землей в каждом из них. Итак, в Карфаксе находилось двадцать девять ящиков, в Майл-Энде и Бермондси – по шесть, на Пиккадилли – девять. Входные двери всех домов мы решили запечатать священными облатками. Я надеюсь на победу, но даже если мы уничтожим Влада, дальше нам придется сражаться с новым врагом, еще более могущественным и безжалостным.
Глава 16
ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА
3 октября, вечером
Продолжаю описание событий сегодняшнего дня... В половине седьмого утра мы собрались на завтрак. День предстоял хлопотный (это еще мягко сказано), и все понимали необходимость как следует подкрепиться. Завтракали овсяными лепешками, сосисками и чаем. Душевное состояние каждого из нас оставляло желать лучшего, однако мы старались держаться так, словно ничего не произошло и мы просто обсуждаем предстоящую увеселительную поездку в Лондон. Мина улыбалась и непринужденно болтала. Квинси рассказывал техасские анекдоты и даже сумел ее рассмешить. Я, как добропорядочный голландец, вместо чая попросил кофе и попивал его маленькими глотками, улыбаясь незатейливым шуткам американца. В этом спектакле самая трудная роль досталась Джонатану. Стоило ему взглянуть на улыбающуюся жену, как в его глазах тут же появлялись слезы. Он поспешно отворачивался, чтобы только она не заметила его состояния и не пала духом.
В разгар нашего завтрака кто-то позвонил в дверь. Через несколько минут в столовую вошел швейцар и, наклонившись ко мне, сообщил:
– Доктор Ван Хельсинг, какая-то леди желает говорить с вами.
Мы с Джоном (он сидел рядом) насторожились и мрачно переглянулись. Кто и каким образом мог узнать о моем местопребывании? Я встал, рукой, которая лежала в кармане, инстинктивно сжал серебряное распятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48