— Не хочу подлизываться, Дэн, но вы проделали отличную работу, — сказала Мойра Левенштейн, самая молодая из помощников окружного прокурора. — Заставили присяжных отложить в сторону эмоции и трезво посмотреть на то, что случилось на самом деле, заставили их понять, что если они отпустят ее, то разрушат всю систему правосудия в этой стране.
— Ну, без вас я бы не справился, — не совсем искренне заметил Нижински, дав всем понять, что выиграл бы и без чьей-либо помощи.
— Что дальше, босс? — спросил Боб Стивене, ближайший помощник прокурора, наливая себе уже четвертую за час кружку.
Нижински усмехнулся. Он все еще играл — никак не мог переключиться.
— Сказать по правде, пока не решил. Конечно, успех в таком процессе не повредит, это надо признать.
— А в прокуратуре штата давно пора прибраться, — добавила Мойра.
Питер Айзенштадт, третий помощник прокурора и самый молчаливый из всех, бросил на нее предостерегающий взгляд. Точно, но только кто отправится вместе с шефом в Олбани, еще неизвестно.
— Придет время, и решу, — сказал Нижински. Они все знали, как высоко он метит. — А сейчас давайте веселиться. За победу!
— За победу, — эхом отозвались ассистенты и принялись поздравлять друг друга.
Зазвонил телефон.
Дэн Нижински сам снял трубку:
— Нижински.
— Кан, — сказал звонивший. — Барри Кан. — Что-то в его голосе остудило пыл окружного прокурора. — Мы с Нормой Брин идем прямо к вам. Она обнаружила кое-что, что может заинтересовать и вас.
Глава 107
Виновна.
Виновна.
Это слово звучало у меня в голове подобно монотонному звону колокола. Похоронному звону.
Виновна. В тюрьме я сойду с ума. Я уже наполовину сумасшедшая.
Норма и Барри пришли сразу после того, как меня перевезли назад в тюрьму. Они улыбались и секретничали. Не волнуйся, все будет в порядке. Они уже начали процедуру апелляции.
В порядке? Жизнь в тюрьме — это не в порядке. Уж можете мне поверить.
Я знаю, что такое апелляция. Знаю, что рассмотрение может затянуться на месяцы, а то и годы. И все равно шансы на пересмотр ничтожны, что бы там кто ни говорил. Мои шансы — ничтожны.
Но почему Норма была такая веселая? Почему Барри так настойчиво просил вспомнить до мелочей события той ночи, когда я застрелила Уилла? Мы же проходили все это десятки раз.
Ответ прост: они всего лишь хотят отвлечь меня от мрачных мыслей.
Виновна.
Алая буква "У" все еще горит на моей груди.
Наверное, я все же не ожидала, что все закончится именно так. Надеялась, что меня отпустят. Что ж, не случилось.
Виновна.
Глава 108
В ту ночь в камере я не могла уснуть до двух или даже трех часов. Я лежала с открытыми глазами, без особого успеха пытаясь восстановить и удержать в памяти образы утерянной жизни. Алли. Дженни. Концерты. Выступления. В конце концов усталость взяла верх над разочарованием. Я уснула.
Снов не было. Я как будто провалилась в ничто. Падение длилось долго-долго. Как в бездонную пропасть.
Что-то заставило меня открыть глаза.
Возле камеры выстроились сразу человек десять полицейских чинов в серых мундирах. С самим начальником тюрьмы по фамилии Серра во главе.
Я бросила взгляд на часы.
Четверть седьмого утра.
Непонятно. Что им нужно?
Я моргнула, протерла глаза.
И Серра, и все прочие остались на месте.
Зачем они здесь? Что случилось?
Может быть, меня собираются перевести в другую тюрьму?
Или я еще не проснулась?
Такое могло случиться. Я уже не раз принимала реальность за видение, и наоборот.
Начальник тюрьмы Серра?
И все остальные?
— Не слишком ли рано? — спросила я наконец, с трудом привыкая к резкому свету из коридора.
— Пожалуйста, одевайтесь, миссис Брэдфорд, — вежливо сказал Морин Серра. — Нам позвонили из суда. Что-то случилось. Вас требует судья Сассман.
Глава 109
Пока три охранника вели меня по пустому коридору, я успела продрогнуть и тряслась от холода. Я не понимала, что происходит. Не понимало и тюремное начальство.
Что же случилось? Что?
Когда меня доставили в кабинет судьи, там было четыре человеку. Судья Сассман сидел за большим дубовым столом. Справа от него — Натан Бейлфорд, угрюмый, но, как всегда, подтянутый и аккуратный.
Барри, расположившийся на кожаном диване слева от двери, подмигнул мне, но не улыбнулся.
И только Норма Брин, одетая в зеленую твидовую юбку и толстый коричневый свитер и сидевшая рядом с Барри, держалась вполне раскованно.
— Привет, Мэгги, — сказала она.
Все остальные промолчали.
— Привет, Норма. Здравствуйте... — прошептала я.
Все казалось нереальным, сюрреалистическим. Господи, что же происходит?
Сассман кивком указал на свободный стул рядом с ним. Я послушно села.
Сидя рядом с судьей, я видела те же, что и он, лица и словно перешла на сторону судьи, покинув место обвиняемой. Надо признаться, вил стал намного лучше.
Шелестели бумаги. Щелкали замки кейсов. Журчал кофе.
Все это — документы, кейсы, кофе из магазина — напомнило мне, что собравшиеся здесь живут иной жизнью, что они не такие, как я.
Со мной по-прежнему никто не разговаривал, даже Натан Бейлфорд. Они ждали еще кого-то. Дэна Нижински? Кого-то другого?
Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, зачем меня привезли сюда, и чтобы я перестала дрожать. Мысли метались во все стороны.
— Миссис Брэдфорд, — заговорил наконец судья Сассман. — Мисс Норма Брин раздобыла весьма значительную информацию. Мы ждем прибытия окружного прокурора и... А вот и он! Дэн, добро пожаловать.
Нижински вошел в комнату, словно матадор на арену — развернув плечи, с прямой спиной и суровым выражением лица, показывая, что ему никто не страшен. Мне вспомнился отзыв о нем Нормы — «придурок первостатейный».
Уперев взгляд в Натана Бейлфорда, он сразу объявил:
— Что за спешка? Если вы надеетесь опротестовать приговор из-за какой-то технической ошибки...
— Это вряд ли можно квалифицировать как техническую ошибку, — оборвал прокурора Сассман. — Расскажите ему вашу историю, мисс Брин. Дэн, присядьте, пожалуйста. Думаю, стул вам сейчас понадобится.
Норма медленно поднялась и посмотрела сначала на меня, потом на Нижински, который перестал расхаживать и настороженно наблюдал за ней, значительно утратив недавнюю самоуверенность.
Голос Нормы прозвучал на удивление твердо, как у человека, сознающего, что пришел его час.
— Во время суда, если помнишь, Мэгги, по требованию прокурора показания давал Питер О'Мэлли. От него мы узнали о неких «закрытых вечеринках» в Озерном клубе, куда — в клуб, а не на вечеринки, — полагаю, иногда приглашали и тебя.
Я кивнула, хотя все еще не понимала, к чему она клонит.
— Да, такое случалось. Можно сказать, что на одном из обедов я и познакомилась с Уиллом. Стать членом клуба я бы не смогла, даже если бы захотела, потому что женщины туда не допускались.
— Извините, — нетерпеливо вмешался Нижински, — но какое это имеет отношение к суду над миссис Брэдфорд? Она застрелила своего мужа. Так решило жюри присяжных. Дело закрыто, мисс Брин.
— Не беспокойтесь, то, что я расскажу дальше, имеет к суду самое непосредственное отношение. Новые свидетельства — кто посещал эти сборища жеребцов, кто был «гостями» — дают основание предположить, что очень многие люди могли иметь веский мотив против Уилла Шеппарда. Мы можем доказать, что Уилл Шеппард вел себя неосторожно и не стеснялся рассказывать о своих забавах в этом клубе. По всей вероятности, имело место сокрытие улик и мотивов, и выгораживание определенных влиятельных лиц, которые могли убить Шеппарда.
— Вам следовало предъявить эти доказательства во время суда. Теперь уже поздно, — с прежней самоуверенностью возразил прокурор. — Вердикт вынесен.
Я видела, как все напряжены. У меня пересохло в горле. И только Норма оставалась спокойной. Теперь она сама предстала в роли обвинителя и явно не намеревалась никого щадить.
— На мой взгляд — добавлю также, что его разделяет и генеральный прокурор штата Нью-Йорк, — Мэгги Брэдфорд могла стать жертвой тщательно разработанного и хитроумно исполненного заговора. Заговора, организованного, возможно, самим начальником бедфордской полиции.
— Протестую! — закричал Дэн Нижински.
— Пусть закончит, — сказал судья Сассман.
Происходящее, похоже, доставляло ему не меньшее удовольствие, чем самой Норме.
— Влиятельные люди, крупные промышленники, банкиры, владельцы средств массовой информации были защищены от полицейского расследования. Возможно, от преследования по уголовным обвинениям.
Норма бросила взгляд на окружного прокурора.
— Вы что-то плохо выглядите, мистер Нижински. Держитесь, дальше будет еще хуже. Намного хуже.
Она играла первую роль. Она стала звездой. Никакая аудитория не слушала бы ее с таким же напряженным вниманием.
— Но в одном вы правы, мистер Нижински. Все это следовало бы представить вниманию суда. И все это было бы представлено, если бы не одно важное обстоятельство: адвокат Мэгги Брэдфорд, человек, защищавший ее в суде, тот, кто прекрасно знал то, о чем я сейчас говорю, тот, кто должен был действовать в интересах миссис Брэдфорд, был заинтересован в сокрытии определенных фактов. Потому что этот человек сам член того тайного клуба.
Норма выдержала эффектную паузу.
— Этот человек — Натан Бейлфорд!
Глава 110
Мне хватило одного взгляда на искаженное, пепельно-бледное лицо Натана, чтобы понять — Норма права. Других доказательств вины не требовалось. Мой адвокат, мой друг, вскочил на ноги. Гнев душил его, слова путались, но за словами я видела ложь, в глазах — униженность и признание предательства.
— Судья Сассман! Это самая наглая, самая непристойная ложь, которую я когда-либо слышал! Бред! Фантазии наркоманки! Не могу поверить, что вы все это слушаете!
— Нет, не ложь! — Норма повернулась к нему. — У меня есть свидетели. Садовник Озерного клуба и два швейцара. У меня есть также письменное признание одного из тех, кто участвовал в ночных увеселениях. Одного из ваших приятелей.
Она наставила на него указательный палец, и Натан отшатнулся, как будто из пальца могла вылететь пуля.
— Пусть Бог, нет, пусть Мэгги Брэдфорд и ее бедные дети простят вас. Я же — ни черта! Вы опозорили себя и свою и так уже бесчестную профессию. Вы едва не помогли обвинить в убийстве невинную женщину. Боже, Натан. Надеюсь, вас засадят лет на сто. Вы сделаете это, судья Сассман?
Я сидела совершенно неподвижно, вцепившись в подлокотники кресла. Щеки горели, волны головокружения то накатывали, то уходили.
«Держись, — повторяла я про себя. — Успокойся. Все происходит наяву. Это не сон. Ты не в камере. Ты здесь. Это реально».
Я не успела опомниться, как оказалась в объятиях Барри и Нормы. Меня жутко трясло. Мы все плакали. Норма, похоже, прочитала мои мысли.
— Это не сон, Мэгги. Мы бы рассказали тебе еще раньше, но допоздна засиделись у генерального прокурора штата.
Мы обнялись. Никогда в жизни я не испытывала такого облегчения, как в то утро. Я была вялой, апатичной, но все же понимала, что случилось.
— Очевидно, мне придется объявить, что в судебном разбирательстве допущены нарушения закона, — сказал, обращаясь к Нижински, Сассман, — но вы можете повторить попытку. Факт остается фактом: Уилл Шеппард убит, а миссис Брэдфорд призналась, что стреляла в него. Мы обязаны предоставить ей время, чтобы нанять нового адвоката и подготовиться к процессу. Возможно, она даже пожелает изменить линию защиты. Итак, что собираетесь делать?
Несколько секунд прокурор молчал, как будто лишился дара речи, потом все же пробормотал:
— Да, надо признать... это шок. Пока еще не знаю, какое решение я приму. Мне тоже необходимо время, ваша честь... чтобы перегруппироваться.
— Когда будете готовы, позвоните мне, — сказал Сассман.
— Я не юрист, — заговорил Барри, — поэтому не знаю всех процедур, но вам не кажется, что миссис Брэдфорд может вернуться домой?
Судья повернулся и посмотрел на меня.
— Освобождена под залог, — объявил он.
Глава 111
Как говорит Берра Йоги, и снова дежа-вю. Но так уж заведено. Такова наша система правосудия во всей ее славе.
Прошли месяцы. Вот-вот должен был начаться второй суд, и я надеялась, что он, может быть, окажется не таким тяжелым и нервным, как первый. Государство по-прежнему считало меня виновной в убийстве и настаивало на повторном процессе, и мнение государства разделяли многие люди.
Я продолжала носить алую букву "У". Иногда мне казалось, что как будто невидимый резец срезал с моей жизни огромные куски. Конечно, было больно.
Мы приехали все вместе — Дженни, Барри, Норма и я. Барри и Норма — самая странная пара из всех, которые мне доводилось видеть. Но смотреть на них было одно удовольствие. Интересно, что они никогда не ворчали друг на друга.
Оказавшись в зале заседаний, я уверенно прошла к знакомому столу. Моим новым адвокатом был Джейсон Уэйд из Бостона. Специалист с богатым опытом, строгий и педантичный, он мне очень нравился. Самое главное — он не был Натаном Бейлфордом, который теперь переместился и, похоже, уверенно обосновался в моих кошмарах.
Такие вот странные происходят в жизни вещи.
— Мэгги выглядит просто прекрасно!
Это сказал кто-то из зрителей. Мэгги! Как будто мы с ним друзья детства.
— Он прав. Ты выглядишь классно, — прошептала мне на ухо Дженни.
С ней у нас все было как в старые времена, только еще лучше. Редко с кем можно просидеть ночь напролет за разговорами — мы с Дженни просиживали. Последний раз — перед судом. Даже Алли задержался с нами после десяти. Семья в полном сборе.
На сей раз процесс шел одиннадцать недель. Вот на что тратятся деньги налогоплательщиков! Те же самые люди дали примерно те же показания, но теперь перекрестные допросы проходили в иной плоскости и имели другую направленность.
Стояло лето, и в зале было невыносимо душно, однако я не имела ничего против жары, как и против бесконечной повторяемости вопросов, неизменного шума и постоянно ощущаемого присутствия прессы.
Я хотела, чтобы меня признали невиновной. Но еще больше я хотела выйти из этого чистилища, в котором прожила так долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31