Никто не хихикал и не фыркал. В конце концов расслабился даже Уилл, сидевший справа от меня. Дженни подняла вверх большой палец.
— Видишь? Я же говорила, — прошептала она.
Фильм продолжался немногим более двух часов. Превосходные съемки, хороший сюжет, юмор и романтика вперемешку с трагическими событиями — в общем, я смотрела с удовольствием. Вплоть до того момента, когда Уилл начинает мыть Сюзанну в корыте.
То, как он смотрел на актрису, сразу подсказало мне, что они были любовниками. Уилл не играл — в его глазах горела настоящая страсть. Его рука двигалась под покровом пены, но я чувствовала, знала, что делают эти пальцы.
Сердце сжалось. Дышать вдруг стало нечем, и мне пришлось выпрямить спину.
«Они любовники», — подумала я, и тупая, тяжелая боль раскатилась по телу. В памяти мгновенно всплыли многочисленные слухи, скандальные публикации в прессе и то, как твердо Уилл опровергал их.
Они были любовниками не только на экране. «Господи, пусть это будет неправдой».
Я заставила себя взглянуть на Уилла. Он пристально, приоткрыв рот, смотрел на экран, как будто заново переживал историю своего героя.
Когда показавшаяся мне бесконечной любовная сцена закончилась, он наклонился и поцеловал меня в щеку.
— Ты же понимаешь, Мэгги, я играл, — шепотом объяснил он. — Знаю, что ты думаешь, но в данном случае ты ошибаешься. Может быть, я все же неплохой актер.
Я глубоко вздохнула и, как ни странно, почувствовала себя гораздо лучше.
Может быть, Уилл и вправду хороший актер.
Глава 68
Вечеринку по случаю премьеры «Примулы» устроили на втором этаже «Русской чайной» на Пятьдесят седьмой улице. Человек сто или даже больше подошли к Уиллу, чтобы пожать ему руку и сказать, насколько отлично он смотрелся. Почти никого из этих людей он не знал, а потому отвечал на похвалы и комплименты бесстрастным кивком.
Ему казалось, что сам он где-то в другом месте.
Уилл искал родителей, отца и мать. Их души, конечно, не могли упустить такую возможность.
Неужели снова поражение? Да, Рио, похоже, повторялся. Все указывало на полную катастрофу. Сокрушительное фиаско. Уилл вдруг осознал, что так и не научился жить после поражения.
* * *
Агент Капуто по связям с общественностью примчался в ресторан около половины одиннадцатого. Все повернулись к нему. Именно этого момента они и ждали. Именно ради этого и собрались здесь все вместе.
— Хит! — воскликнул гонец, потрясая свежим номером «Нью-Йорк таймс». — Ну почти.
Он протянул газету, уже открытую на нужной странице, своему боссу и отступил в толпу, окружившую столик, за которым сидел Капуто. Режиссер поднялся, чтобы зачитать вердикт вслух.
«Майкл Ленокс Капуто, создатель нескольких блокбастеров, единственный из современных режиссеров, способный представить публике настоящее зрелище, на сей раз превзошел себя. „Примула“ наверняка станет одним из самых удачных в финансовом отношении проектов сезона...»
Собравшиеся, особенно представители студии, разразились аплодисментами. Небольшой, специально приглашенный оркестр заиграл что-то бравурное. Капуто молча пробежал глазами статью и отбросил газету в сторону.
— Скромность не позволяет мне продолжать, — заявил он. — Утром все прочитаете сами. А сейчас давайте выпьем за наш успех! Отметим как следует! Мы это заслужили!
Официанты подали дорогое шампанское. Упавшая на стол газета оставалась без внимания до тех пор, пока ее не подобрал Уилл. «Интересно, почему Капуто не дошел до конца?» — подумал он и, отойдя в сторону, начал читать.
Вот и нужный абзац.
«Своим успехом Капуто во многом обязан актрисе, исполнившей главную роль, Сюзанне Пурсель, которая излучает как невинность, так и чувственность, умело дозируя и то и другое. В любовных сценах ей удается быть и девятнадцатилетней девушкой, и женщиной с развитым сексуальным аппетитом. А вот ее партнер, Уилл Шеппард, исполнивший главную мужскую роль, явно чувствует себя уютнее на футбольном поле, чем на прекрасно показанных просторах Техаса. Он обращается с ней как с несвежим куском творожного пудинга. Обе звезды прекрасно смотрятся без одежды, но, когда от мистера Шеппарда требуется настоящая игра, эмоции, вызванные к жизни неприкрытой похотью, исчезают, уступая место надутым губам, принужденной улыбке и глицериновым слезам, обязанным своим появлением искусству визажиста, а не усилию души. Последняя в случае с мистером Шеппардом так ничем себя и не проявила. Пожалуй, не стоило ему так спешить с уходом из мира спорта».
Читать дальше Уилл не стал и повернулся к гостям. Он вдруг почувствовал, что готов на все, на любое безумство.
Где же Мэгги?
Он обвел глазами зал. Его жена стояла рядом с Капуто и улыбалась.
"Улыбается... Ладно, черт с ней.
Она должна была стать моей спасительницей. Ведь именно это обещали ее песни.
Но она сказала, что я сыграл хорошо.
Солгала! Обманула! Чтоб ей!
Сука!"
Уилл скомкал газету, швырнул ее на пол и исчез в ночи. Ему было страшно. Казалось, он вот-вот сойдет с ума, рехнется, спятит. А может быть, это уже случилось?
Ему нужны восторженные крики толпы, ощущение всеобщего обожания и любви, но все это осталось в прошлом.
Уилл вышел на Седьмую авеню и побежал. Через несколько секунд он уже мчался со всех ног.
Ни ликующего гула, ни восторженного рева, ни симпатии, ни любви. Всего лишь пустая улица.
«Нью-йоркский оборотень», — подумал он.
Глава 69
Уилл отсутствовал уже два дня, и я боялась, что не выдержу, что сердце просто остановится.
Мы с Уинни Лоуренсом искали его повсюду, лихорадочно проверяя местные и нью-йоркские больницы, полицейские участки, обзванивая всех, кто был на вечеринке и мог уйти вместе с ним. Дети тоже были в панике.
Никто не имел ни малейшего понятия, куда ушел Уилл и где может находиться. Я помнила его рассказы о Рио и понимала: там с ним произошло нечто, о чем Уилл умалчивает, нечто такое, что изменило его навсегда.
Разумеется, я прочитала рецензию в «Таймс», прочитала сразу после того, как Уилл ушел, прочитала с ужасом и злостью, понимая, как оскорбил и унизил его уничижительный отзыв. Я сама прошла через это, пережив и заслуженные, и незаслуженные укоры, упреки и оценки.
Еще одна неудача. Сколько их было у него?
Я хотела помочь Уиллу, но как помочь тому, кого нет рядом? Где он?
На третий день я не выдержала и еще раз позвонила Барри и попросила приехать ко мне домой.
— Мне что-то не по себе. Знаю, надо что-то делать, но что?
— Уилл вернется, — спокойно сказал Барри. — Ему ведь есть к кому возвращаться. Не забывай об этом.
— Ты всегда переоценивал меня и недооценивал Уилла. А ведь он мог покончить с собой. Его отец совершил самоубийство, утопившись в бассейне.
— Такие, как Уилл, не совершают самоубийств. — Я представила, как Барри качает головой. — Он знает, что делает.
— Как ты можешь так говорить! Ты совсем не знаешь Уилла. Не знаешь, как близко он все принимает к сердцу.
Барри пожал плечами. Он не верил мне. Впрочем, я и сама в некотором смысле себе не верила. Но мне хотелось верить, что Уилл вернется. Он любил меня и любил детей. Он должен был вернуться.
— Иногда мне кажется, что он лежит в какой-нибудь канаве. Тот факт, что полиция не смогла найти...
— Его не нашли, потому что он не хочет, чтобы его нашли. Я понимаю, как тебе трудно и что ты чувствуешь, но советую взять себя в руки. Вероятнее всего, твой муж просто загулял. Вот отрезвеет, отоспится и вернется.
Вернется ли? Все чаще и чаще я задавалась вопросом, а знаю ли я по-настоящему своего мужа? Меня не было с ним в Рио. А кто был? Что случилось с ним на самом деле? Какие демоны владели им тогда? Какие теперь? Может быть, он не рассказал мне всей правды?
И как можно было просто взять и исчезнуть?
Передо мной снова и снова вставала картина из недавнего прошлого: смеющиеся Алли и Уилл верхом на Блохе. Нет, он должен вернуться. Иное немыслимо.
Глава 70
И в конце концов он вернулся.
Я проснулась от прикосновения. Чья-то рука легко дотронулась до щеки, пригладила волосы. Уилл! Я слишком хорошо знала его ласки. Сердце подпрыгнуло, но не от радости — от ужаса.
— Уилл? — прошептали непослушные, мгновенно пересохшие от страха губы.
Я оттолкнула его руку и поспешно поднялась с постели. За то время, что Уилла не было дома, во мне накопилось столько ярости!
— Где ты был? Почему ни разу не позвонил нам? О Господи, Уилл! Неужели ты думаешь, что можно вот так легко уходить и приходить?
Что-то было в его глазах в ту ночь. Что-то непонятное, странное. Что-то такое, чего я не видела раньше. Оно едва просматривалось, но от меня все же не укрылось. Уилл был не похож на себя прежнего.
Черные, безупречно отглаженные слаксы, черная футболка, небрежно зачесанные волосы и покрытый густой светлой щетиной подбородок.
Он улыбнулся мне, как наверняка улыбался каждой женщине, когда хотел смягчить ее гнев и получить прощение. Меня распирало желание закричать, наброситься на него с кулаками.
— Я летал в Лондон. Думал навестить тетю Вэнни. Она мне как вторая мать. Только ее не было дома, они с тетей Элеонорой уехали куда-то на праздники. И я вернулся.
Да. Конечно. Вернулся. К другой мамочке. Ко мне.
— Прости, Мэгги, мне жаль, что все так получилось. Я не должен был уезжать без предупреждения. И разумеется, мне следовало позвонить. Ты представить себе не можешь, как я расстроился на той ужасной премьере. О чем я только не передумал. Ты даже не догадываешься.
Конечно, я не догадывалась. И не хотела. Не желала об этом думать. Я устала, но все же старалась быть терпеливой, старалась понять. Может быть, слишком сильно старалась.
Глава 71
Теперь Уилл почти все время, даже по вечерам и дома, носил темные двухсотдолларовые очки. Это называлось у него «фазой кинозвезды».
Он использовал любой, даже самый сомнительный, повод, чтобы не оставаться дома. Честно говоря, Уилл боялся быть рядом с Мэгги и детьми. Может быть, он не любил их больше, не чувствовал, что хочет быть с ними, но в то же время и не хотел причинять им боль.
Не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось.
Стоял тихий солнечный день, когда Уилл на своем новеньком «мерседесе» въехал в Нью-Йорк. Он чувствовал себя невероятно опустошенным, как будто внутри абсолютно ничего не осталось. Утром Уилл пытался поговорить с Палмером, но, само собой, младший брат ничем не помог. Более того, Палмер заявил, что не желает больше иметь с ним ничего общего.
Уиллом владело одно чувство: покончить со всем, положить конец этой жизни, может быть, устроив эффектную автокатастрофу. На узкой, петляющей улице его кабриолет разогнался до ста миль в час. Однако с аварией ничего не вышло — слишком хорошо работали рефлексы. Или, может быть, он все же не хотел умирать. Пока.
Да и с какой стати ему стремиться к смерти?
«Примула» била рекорды посещаемости, собирая полные кинозалы как в Штатах, так и по всему миру. Абсурдная картина стала хитом и уже несколько месяцев не уходила с первого места в рейтингах популярности. Еще более абсурдным было то, что его провозгласили новым Клинтом Иствудом или Харрисоном Фордом. Какой идиотизм! Уилла тошнило от Голливуда, тупо потакавшего вкусам публики.
Всего за одну неделю ему прислали для ознакомления более сотни сценариев. В конце концов Уилл сделал выбор в пользу еще одного бестселлера, мощного психологического триллера под названием «Колокол ветра». После проведенных переговоров ему предложили контракт на четыре миллиона долларов.
Съемки должны были начаться уже на следующий день. Режиссером фильма стал знаменитый британец Тони Скотт. Никто не сомневался, что «Колокол ветра» станет очередным бестселлером — он имел для этого все необходимые «ингредиенты».
Уилл не сомневался в другом: зрители получат еще один кусок коммерческого дерьма. Он знал, что хорошо, а что плохо, как знал и то, что дурачит мир и рано или поздно тот на нем отыграется.
Он не читал и терпеть не мог эти гребаные критические статьи, потому что в них писали правду, потому что критики видели его насквозь. Он был собачьим дерьмом на палочке.
И не мог так больше.
Не мог быть и оставаться Уиллом Шеппардом, доживающей легендой, великим экс-футболистом, «невероятным Красавчиком», «мистером Мэгги Брэдфорд».
Въехав в Нью-Йорк и увидев указатели на Бродвей и 242-ю улицу, Уилл вдавил в пол педаль газа, и «мерседес» быстро вышел на сотню с лишним.
Движение было плотным, и он мчался, перескакивая с полосы на полосу под сердитые сигналы разъяренных водителей.
«Я больше не хочу быть Уиллом Шеппардом», — думал он, ведя машину сначала одной рукой, потом одним пальцем, потом — полюбуйтесь! — вообще без рук.
"Я не желаю так жить.
Не могу.
Не об этом ли думал мой отец, когда погружался под воду?"
Глава 72
Он шел под воду. Глубже, глубже, глубже. Вода была прохладная и темная. Оказывается, тонуть не так уж плохо.
В качестве Уилла Шеппарда он начал вечер с посещения гостиницы «Красный лев» в Гринвич-Виллидж. Будучи Уиллом Шеппардом, он пропустил семь порций скотча, чистого, без содовой. Оставаясь Уиллом Шеппардом, он разыгрывал перед небольшой аудиторией пьяных поклонников свой величайший триумф в форме «Манчестер Юнайтед».
С учетом того, что все пили за его счет, публика была с Уиллом и ловила каждое его слово.
— Уилл! Уилл! — принялся скандировать один из них.
Англичанин. Возможно, настоящий фанат.
— Белокурая Стрела! — откликнулся Уилл насмешливо, но его иронии, похоже, никто не заметил.
— Белокурая Задница, — крикнул кто-то сзади, из глубины переполненного бара.
Уилл остановился на полуслове. Обидчиком оказался какой-то панк в черной кожаной куртке и черных джинсах, возомнивший себя мачо. Уилл бросил недовольный взгляд на немытого придурка.
Еврошваль. Надо ему показать.
Панк пробился к нему через толпу. С ним были два приятеля. Уилл заметил татуировки у них на руках: то ли сокол, то ли орел.
— Ты — вонючая задница, — повторил панк, останавливаясь перед Уиллом.
В его голосе явственно чувствовался немецкий акцент. Толпа предусмотрительно откатилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31