– Жаль, что ты уезжаешь, – сказал он, усаживая Виолетту к себе на колени. – Ты подарила мне замечательную неделю. Может, останешься?
– У меня работа, милый.
– Выходит, между нами – твоя работа?
– Вадим, я, наверное, не смогу стать тебе настоящей женой… Я читала мемуары Софьи Андреевны Толстой, воспоминания Анны Григорьевны Достоевской. Так вот, я не способна на такое, милый, нет у меня в душе самопожертвования… Я не хочу быть твоей тенью. Пусть уж лучше, милый, будет так, как есть.
– Но я ведь в любое время могу тебя потерять! – с отчаянием произнес он.
– Неужели ты думаешь, что меня удержала бы печать в паспорте?
– Ты – последняя моя любовь, Виолетта, – сказал он, прижав ее к себе. – Я уже вряд ли смогу полюбить еще…
– Не зарекайся.
– Я это знаю, Виолетта, – с грустью сказал он.
– Будто бы ты и не ошибался?
– Редко когда человек сразу найдет свой идеал. Чаще всего он находит совсем другое, но идеализирует, придумывает.
– Я – твой идеал?
– Ты – моя самая настоящая любовь, – сказал он. – И я не виноват, что она пришла ко мне так поздно. С тех пор как я увидел тебя, ты постоянно со мной. Вот, наверное, почему я не очень удивился, увидев тебя в бреду здесь.
Она надолго умолкла, по привычке перебирала тонкими пальцами его мягкие темные волосы, гладила по чисто выбритой щеке – с ее приездом он стал каждое утро бриться, – зачем-то подула на макушку.
– Неужели плешь? – обеспокоенно спросил он.
– Ты никогда не полысеешь, – ответила она. – И наверное, не постареешь.
– Я постараюсь, – улыбнулся он.
– Вадим, не заставляй меня ничего тебе обещать, – жалобно проговорила она. – Ты – счастливый человек, тебе все ясно, а я…
– Ты несчастна? – воскликнул он.
– Я скучала по тебе, потому сюда и примчалась, – улыбнулась Виолетта.
– И все-таки ты что-то не договариваешь… – покачал он головой.
3
Андрей Абросимов стоял на Университетской набережной и смотрел на вход в университет. Весеннее солнце заставило радужно сверкать Неву, сияли вымытые стекла дворцов на другом берегу, золотая Адмиралтейская игла, казалось, вот-вот оторвется от башни и ракетой улетит в голубое небо, на котором в этот час не было ни облачка. Дворцовый мост глухо гудел под колесами автобусов и троллейбусов. Легковые машины проносились бесшумно. Андрею не хотелось заходить в вестибюль: обязательно встретишь знакомых, начнутся расспросы, а ему хотелось увидеть сейчас только одного человека – Марию Знаменскую. Последняя лекция закончилась десять минут назад, а ее все не было, пропустить девушку он не мог, потому что пришел сюда еще полчаса назад.
У автобусной остановки толпились студенты, их сразу можно было узнать по оживленным лицам, сумкам под мышками, джинсам и курткам. Студентам свойственен какой-то свой стиль, отличный от всех других. Тут и длинноволосые юноши, и бородатые, и еще с первым пушком на подбородке. Девушки одеты почти так же, как и парни: джинсы, рубашки, короткие куртки, кроссовки.
На ступеньках показалась Мария с каким-то длинным и худющим парнем с постным лицом. Под мышкой у парня толстенная книжка в черном переплете. Парень что-то говорил девушке, нагибая к ней удивительно маленькую по сравнению с туловищем голову. Мария рассеянно слушала, глядя под ноги. Солнце ударило ей в глаза, и она зажмурилась. На ней длинная джинсовая юбка и песочного цвета куртка с круглым воротником. Каштановые волосы рассыпались по плечам. Опасаясь, что они сейчас вскочат в подошедший автобус, Андрей окликнул ее. Мария завертела головой, увидела его, заулыбалась и помахала рукой. Пропустив поток машин, Андрей перешел дорогу и оказался возле них.
– Познакомьтесь, – сказала Мария.
– Я тебя знаю, – басом протрубил длинный парень, улыбаясь. – Видел в спортзале и на литературном вечере.
– Наш староста курса, – вставила Мария. – Такой принципиальный, просто ужас!
Длинного, тощего парня звали Георгием. Толстенная растрепанная книжка у него под мышкой оказалась Библией. Смотрел он на Андрея мрачно, будто тот был ему должен. Есть такая порода людей, которые с первой минуты нагоняют на тебя тоску. Одно их присутствие угнетает. Андрей не обращал на него особенного внимания, его больше заинтересовала Библия. Наверное, с иллюстрациями Густава Доре. Их, кажется, тут больше двухсот. Андрей давно мечтал приобрести такую книгу, но в букинистических магазинах, если и попадалась Библия, то цена ее была ему не по карману.
– Вначале бог сотворил небо и землю, – вдруг басом торжественно изрек Георгий. – Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и дух божий носился над водой.
– И сказал бог: да будет свет, – продолжил Андрей. – И стал свет.
– И увидел бог свет, что он хорош, и отделил бог свет от тьмы. Аминь! – засмеялась Мария.
– Книга книг, – заметил Георгий, погладив кожаный переплет. – А ведь ей тысяча лет.
– Ты хоть дочитал до конца? – спросила Мария. – Я не смогла.
– Библию можно читать всю жизнь, – пробасил Георгий.
– Ты, дружище, иди читай Библию, а нам, понимаешь, некогда, – сказал Андрей, подхватывая девушку под руку.
– Зачем ты так грубо? – упрекнула его Мария, когда они отошли от автобусной остановки, где остался со своей Библией Георгий.
– Если носит под мышкой Библию и читает ее наизусть, так вообразил о себе невесть что, – сварливо заметил Андрей.
– Дорогой, ты никак ревнуешь? – обрадованно воскликнула девушка.
– Ты ошибаешься, – усмехнулся он. – Я просто завидую твоему старосте: у него есть Библия с иллюстрациями Доре, а у меня нет.
– Он взял у знакомого семинариста.
– Ты сняла камень с моей души, – рассмеялся Андрей.
– Он вообще-то хороший парень, только странный какой-то, – произнесла Мария. – Замучил меня этой Библией. По любому поводу к месту и не к месту только ее и цитирует.
Они перешли через Дворцовый мост, у светофора стоял желтый «Икарус». Андрей машинально взглянул на него и встретился глазами с Георгием, сидящим у окна. Тот поднял Библию, многозначительно постучал по ней пальцем и широко улыбнулся, показав большие зубы. Автобус тронулся и поплыл вниз, к Невскому проспекту.
– Он, оказывается, улыбаться умеет… – пробормотал Андрей.
– Кто? – непонимающе уставилась на него Мария.
– Твой Георгий Победоносец, – ответил он.
Он привел ее к Казанскому собору, усадил на свободную скамью. Напротив сидели две молодые матери с детьми в колясках. Никелированные части пускали солнечных зайчиков в глаза. Малыши спали, а женщины негромко беседовали.
– Маша, я через неделю уезжаю в Афганистан, – ошарашил он ее. – Оформился шофером на строительство крупного комбината. У меня ведь теперь права шофера первого класса, – похвастал он.
– А как же диплом? – хлопала она глазами. – Ты же в этом году должен защищаться?
– Не благороднее ли защищать народную революцию в братской стране?
– Там ведь война, Андрей! – До нее только начал доходить смысл сказанного им. – Стреляют, опасно!
– Опасно даже улицу переходить, – улыбнулся он. – Упадет сверху на голову вот такая книжица, которую таскает с собой Георгий Победоносец, – и можно откинуть копыта!
– Андрей, а ты обо мне подумал?
– Ты тоже хочешь поехать со мной? – сделал он наивные глаза.
– Ты оставляешь надолго меня одну…
– С Георгием Победоносцем, – вставил он.
– Ты невозможный человек, Андрей! – вырвалось у нее. – И зачем только я тебя встретила?!
– Может, это и впрямь твоя ошибка, – помрачнел он.
– Когда же ты, дорогой, успокоишься? Когда ты будешь таким, как все?
– Пусть уж лучше я буду такой, какой есть, – сказал он.
Под колоннаду собора то и дело залетали ласточки – наверное, лепят над капителями гнезда. Сколько простору кругом, а вот их почему-то притягивает город с машинами, копотью, запахом выхлопных газов. Сквозь решетку со стороны улицы Плеханова видно было, как таксист менял на желтой «Волге» проколотую заднюю шину. Наверное, он позабыл подложить под переднее колесо упор, потому что машина вдруг покатилась вперед, а домкрат с грохотом упал на асфальт. Шофер уцепился за бампер и остановил «Волгу».
– Лопух, – уронил Андрей, глядя на него. Озлобленный шофер с маху ударил ни в чем не повинную машину кулаком по капоту, а потом стал дуть на руку, глядя исподлобья вдоль улицы.
Повисла тяжелая пауза. Мария смотрела прямо перед собой, в глазах ее блестели слезы. Андрей делал вид, что внимательно наблюдает за действиями таксиста, который снова поднял домкратом заднюю часть машины, быстро снял колесо и поставил запаску.
– На эту операцию у меня уходит ровно пять минут, – заметил Андрей.
– И сколько ты там пробудешь? – спросила девушка.
– У меня контракт на один год, – ответил он.
– Целый год! – воскликнула она.
– В войну женщины ждали своих мужчин по пять лет и больше, – усмехнулся Андрей. – Ты читала книгу моего отца про разведчика Ивана Васильевича Кузнецова? Не того, который партизанил в Западной Украине, а другого… Так вот, Василиса Прекрасная – он ее встретил в лесу у ручья – ждала его всю жизнь.
– Василиса Прекрасная из сказки? – улыбнулась Мария.
– Я ее знаю, она неподалеку от Андреевки учит русскому языку и литературе детдомовских ребятишек.
– Я буду ждать тебя, Андрей… – сказала она. – Только зачем все эти сложности? Сейчас не война. К чему усложнять твою и мою жизнь, искать приключений, опасности? Твои однокурсники летом получат дипломы, а когда ты его получишь?
– Вернусь и сдам государственные экзамены, – беспечно ответил он. – Никуда от меня диплом не денется. Для меня сейчас важнее другое…
– И что же это?
– Постарайся понять меня, Мария… Это не ребячество и не безрассудство. Где-то внутри себя я чувствую, что поступаю правильно, что все это мне позарез нужно. Какая-то жадность к жизни, что ли? Или желание все узнать, пощупать… Считай, что университет я два года назад закончил. Ничего нового там мне больше не дадут. Заканчивали же раньше университет за два-три года. Зачем же мне штаны протирать в аудиториях, если мне уже там неинтересно? Твой Георгий Победоносец хоть Библию на лекциях читает…
– Я ведь могу и обидеться, – заметила девушка.
– Я увижу незнакомую страну, людей… Я все, что смог, прочел про Афганистан, даже начал изучать Коран. Маша, я ведь буду там работать шофером на крупной стройке! Глупо было бы отказываться, лишь потому…
– Лишь потому, что я боюсь за тебя и не хочу никакой разлуки… – эхом откликнулась она.
– Мария, давай сегодня же подадим заявление в загс? – предложил он. – Я покажу свои бумаги, и нас в два счета окрутят…
– Окрутят… – с горечью повторила она. – Как ты можешь, Андрей? Не такого предложения я ждала от тебя.
Он вдруг опустился перед ней на колени, приложил руку к сердцу и, глядя снизу вверх, произнес:
– Дорогая леди, я предлагаю вам на веки веков свою руку и сердце! Если вы не примете их, то я… Что же я сделаю? Брошусь с Дворцового моста в Неву!
– Встань, на нас смотрят! – сказала Мария.
– Так выходишь ты за меня замуж или нет?! – вскочил он с земли. Молодые мамаши с улыбкой смотрели на них.
– Я уже давно твоя жена, глупый, ты разве этого не замечал? – улыбнулась она.
– Раз ты моя жена, то слушай внимательно меня, – посерьезнел он. – Во-первых, вытри слезы, они портят твои прекрасные глаза, во-вторых, еще раз улыбнись, мне очень нравится твоя улыбка, и, в-третьих, вставай со ступенек и пойдем ко мне домой, где и отпразднуем нашу помолвку.
Андрею и в голову не могло прийти, что ровно две недели назад его отец сделал предложение Виолетте. И почти в таких же выражениях.
4
Говорят, сердце вещает… Сколько раз проходила Оля Казакова мимо Зимнего стадиона, неподалеку от цирка, и ей в голову не приходило даже взглянуть на афиши о происходящих там соревнованиях, а тут будто кто-то в спину ее толкнул, она остановилась и прочла: «Первенство по боксу. Звание чемпиона Ленинграда в среднем и полутяжелом весе оспаривают заслуженные мастера и мастера спорта…» Среди незнакомых фамилий сразу бросилась в глаза фамилия мастера спорта Г.И.Андреева.
– Ты что прилипла к афише? – потянула ее за рукав Ася Цветкова. – Вроде бы ты никогда боксом не увлекалась. И боксерами тоже.
– Вот почему он раскидал тех подонков… – задумчиво произнесла Оля. – Мастер спорта.
Она рассказала подруге о ночном происшествии на улице Маяковского. Из всей этой истории Асю больше всего удивило то, что неожиданный спаситель не попросил у Оли телефона…
В афише сообщалось, что финальные соревнования начнутся в девятнадцать часов. И будут продолжаться три дня.
– В каком он, интересно, весе? – сказала Оля. – Сегодня первый день соревнований.
– Никогда не была на боксе, – сказала Ася. – Но так и быть, пойду сегодня с тобой. Очень уж хочется посмотреть на твоего спасителя…
* * *
Зал был переполнен. Лампы освещали обтянутый толстыми белыми канатами ринг. Внизу за длинным столом сидели судьи, рабочий в синем комбинезоне, стоя на коленях, что-то делал в углу, где обычно отдыхают после удара гонга боксеры. К удивлению подруг, в зале было много женщин. Они-то думали, что будут белыми воронами в этом мужском собрании…
Первый же бой боксеров в среднем весе захватил Олю. Еще школьницей она несколько раз была в спортивных залах разных обществ, смотрела, как боксирует Андрей, но брат после десятилетки бросил бокс и занялся самбо. В армии был даже чемпионом округа. В университете он три года руководил секцией самбистов, но потом и к этому виду спорта охладел. Увлекся автомобилями.
Два высоких мускулистых парня дрались изящно, красиво. Пританцовывали друг перед другом, казалось, удары их воздушны, а перчатки наполнены ватой. Когда судья поднял руку боксера в красной майке, Оля удивилась: ей показалось, что лучше боксировал другой, в белой майке с эмблемой спортобщества «Динамо».
После перерыва выступали боксеры полутяжелого веса. Первая пара ничем особенным не отличалась. Однако на этот раз Оля точно отгадала победителя.
– Дерутся они или танцуют? – недоумевала Ася. Она была в бордовом свитере и джинсах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88