Руки и ноги представляли собой сплошные мускулы; наготу зубца прикрывала только синяя шелковая тряпка, подвязанная на животе. Спину защищал отполированный до блеска чешуйчатый панцирь, напоминавший черепаший. Края трещины, проходившей через него, были стянуты с помощью бронзовых гвоздиков, позеленевших от времени. Украшавшая панцирь золотая проволока, покрытая коркой застывшей лимфы, в одном месте была связана желто-красной лентой.
Данлин сдавленно хмыкнул, и гигант уставился на нас. Его бледно-голубые глаза, не имевшие ни зрачка, ни радужки, вперились в короля.
– Снова туристы, – низким, грубым голосом прорычал зубец.
– Я – не турист, – рявкнул Данлин.
Его кровь тут же вскипела из-за того, что нас так нахально прервали. Я тронул его рукав. Первое, что необходимо знать в Перевоплощении: зубцы очень опасны.
– Кто же, к чертям, ты такой?
Он покосился на Данлина, его глаза стали похожи на два синих хрусталика. Авия для зубца – то же самое, что для нас культ Перфорированного Легкого.
– Суверен Авии.
– Ясно. Турист. Проваливай, пока я не выпустил тебе кишки.
С тех пор как в баре появился зубец, никто не издал ни звука. Тишина стала еще ощутимее, каждый незаметно прислушивался к нашему диалогу. Злобный урод оскалился, обнажив полную клыков пасть.
– Данлин, – быстро сказал я, подняв руку, когда зубец уже потянулся к нам, – знай, когда нужно отступить, иначе не протянешь здесь и двух минут.
– Зубец, – обратился я к твари, – я – вечен. Бессмертен. И я защищаю его. Так что, черт тебя раздери, только попробуй.
Создание тут же рухнуло на колени, едва не сломав от усердия тяжеленный стол, и преданно лизнуло носок моего ботинка татуированным языком.
– Господин. Я Пирс. Зубец. Пью базиликовую кровь из вены, ем селезенку, на завтрак съем твои яички, турист. Если они у тебя есть, ур-ур.
– Как ты это сделал? – удивился король.
– Бессмертные не вписываются в их систему верований. Так что они либо поклоняются мне, либо нападают. Поверь, здесь я сильнее, чем в Четырехземелье. Но не спрашивай, во что верят зубцы, – тебе лучше этого не знать.
– Что ты тут делаешь? – обратился я к здоровяку.
– Меня выбросили из Ауреаты, – процедил тот. – Культ Тромбированной Артерии – это культ еретиков. Здесь нет хорошей охоты, даже куска нормального мяса не добыть.
– Мне жаль это слышать, – спокойно проговорил Данлин.
~ Ты знаешь, что пахнешь беконом? – почти добродушно буркнул Пирс.
Теперь, когда опасность миновала, снова появился Фелисития и стал разносить напитки. Данлин расслабился, хотя вопросов у него осталось еще очень много. Как я могу помочь ему, запертому здесь с ящером, зубцом и геем-авианцем? Я решил, что отдам ему свой дворец, который построил за множество Перевоплощений. Это был масштабный и изматывающий проект.
– По крайней мере, я могу подарить тебе Сливеркей, – сказал я.
Я отцепил от стены бара карту и положил ее на стол. Мое тело вдруг начало мерцать. Я почувствовал напряжение и, понимая, что времени осталось совсем немного, быстро заговорил:
– Возьми и ее тоже. Составление этой карты Эпсилона заняло у меня несколько десятилетий. Единственной карты Эпсилона!
Мой силуэт замерцал интенсивнее и стал распадаться.
– Данлин! Прощай! – крикнул я.
Мы успели предпринять отчаянную попытку пожать друг другу руки, но моя уже напоминала дым, и Данлин просто схватил воздух.
Я поднял глаза и с полуулыбкой растаял в воздухе, слегка поклонившись на прощание. Последняя ниточка, связывавшая Данлина с Четырехземельем, оборвалась.

ГЛАВА 3

Я понимал, что если смогу шевельнуть мизинцем, то, значит, мне удастся сделать движение рукой, потом всем телом и, наконец, встать. Мысленно я посылал отчаянные приказы своей безжизненной руке, но она – скрюченная, костлявая, посиневшая – отказывалась повиноваться. Покрытый кровью шприц все еще свисал с локтевого сгиба. Мне казалось, что он ввел в меня еще одну душу – неестественную, вытягивающую жизненные силы и отравляющую.
Эта мысль настолько меня разозлила, что я задергал своим чертовым мизинцем, затем всей кистью, затем больной рукой и, в конце концов, неожиданно сел на кровати, после чего комната передо мной бешено завертелась.
Райн находилась поблизости – в кресле-качалке и наблюдала за мной со свойственным ей бесконечным терпением. Она страстно молилась за меня. Услышав это, я попросил ее заткнуться.
– Это не привычка, Янт, – сразу же заявила она. – Это попытка самоубийства.
– На самом деле у меня впереди долгая жизнь.
– Янт, – снова начала она, – то, что ты употребил, было практически чистым.
~ Думаешь, стоит перейти на разведенное?
– Возможно, вечность – это не лучшее спасение от бессмертия.
– Раньше я называл передозировку «вечностью», – согласился я. – Однако теперь это просто забвение.
– Данлин умер.
Ее мрачный тон превратил мой отходняк в бешенство.
– Я знаю, Райн! Ко всем чертям, я уже знаю! – Я встал на ноги, и от предпринятых усилий кровь чуть не разорвала голову. О, крылья Бога. – У меня есть кое-какая работенка.
– Правильно. Иди, отнеси его завещание. Они встречаются в Солнечном зале. Ты в состоянии это сделать?
– Если я умру, ты похоронишь меня?
– Комета? – В ее голосе звучало беспокойство.
– Послушай, доктор, он умер счастливым. Попав за Стену, он исполнил тем самым свое сокровенное желание. Он был полноправным хозяином своей жизни. Дай мне знать, когда найдешь хоть одного бессмертного, который может честно сказать это о себе.
Райн мрачно улыбнулась.
– Поэтому мы и не умираем, – ответила она.

Когда я шел к выходу из госпиталя, то увидел, что постель короля разобрана. Пустая оловянная чашка все еще стояла на столе. Ее могли проверить на сколопендиум. Я выбросил чашку из окна в реку.

– Итак, мы пришли к соглашению?
– Я его поддерживало, – раздался голос Тумана.
– Да, – сказала Ата.
Я проскользнул в Солнечный зал в тот момент, когда Станиэль произнес:
– Нет. Я категорически против. Со всем уважением, Лучник…
– О, а вот и он!
Шесть пар глаз уставились на меня, но Станиэль быстро отвел взгляд в сторону.
– Прошу прощения за опоздание, – пробормотал я, понимая, что выгляжу настолько же плохо, насколько себя чувствую.
– Наконец-то. Нам придется начинать все сначала. Где, во имя империи, ты был?
– Я неважно себя чувствовал, – ответил я. – Вчера был тяжелый день.
Я опустился на стул в конце стола и крепко прижал к деревянной спинке свои крылья. Наверняка эта мебель была изготовлена не в Авии. Я взглянул на длинный обеденный стол, ставший теперь полем битвы.
Туман и Ата сидели слева от меня, напротив Станиэля. Справа от них располагались Тауни и Вирео. Разгоняя темноту, горели свечи. Был примерно час ночи. Огонь, обычно полыхавший в большом камине, погас, оставив лишь красные угли, которые вместе с мерцавшими свечами заставляли неверные тени метаться по лицам присутствующих. На спинках стульев висели плащи; небольшая пепельница, стоявшая перед Туманом, была доверху наполнена окурками. Я заметил в его сумке под столом еще одну пачку, лежавшую там вместе с ножом, свернутым синим плащом и журналом «Вот это шлюха».
На столе стоял графин с водой, к которому никто не притрагивался, и бутылка с виски, которую, скорее всего, приказала принести Женя. Ночь была жаркой, и я чувствовал запах, исходивший от бутылки. Я осторожно глотнул немного воды. Это уменьшило тошноту, и мне стало несколько лучше. Меня ужасно тянуло опустить голову и уснуть, однако я поймал взгляд Молнии.
~ Прошу продолжать, – сказал я.
Молния руководил собранием. Он расхаживал вдоль стола и иногда получал угрюмые ответы.
– Комета, – обратился он ко мне, – мы пошлем тебя обратно в Замок, чтобы сообщить о последних событиях императору.
– Конечно.
– Я останусь, чтобы расформировать Равнинный фюрд, после чего последую за тобой, так что встретимся на следующей неделе.
– У меня есть кое-какие дела на побережье, – вставила Ата.
Синяк вокруг глаза пожелтел, и она выглядела еще более устрашающе, чем обычно.
– Мореход с женой отправятся в Перегрин. Но мы не можем бросить Лоуспасс без защиты, и поэтому я рекомендую Торнадо, Вирео и Станиэлю остаться здесь с Авианским фюрдом.
– По-моему, неплохо, – одобрил я Молнию. – Я мог бы…
– Нет. Я возражаю, – перебил Станиэль. Он сидел с закрытыми глазами и теребил тонкими пальцами свои длинные золотистые локоны, охваченный жалостью к самому себе. – Мой брат… – начал он, его голос дрогнул, и он замолчал, не сумев взять себя в руки.
– Завтра мы пошлем кортеж, – пообещала Вирео.
– Я… Я… – мямлил Станиэль.
– Да?
– Я хотел бы, чтобы Вестник императора объявил новости. Все магазины должны быть закрыты, все флаги приспущены. Мне не стоит оставаться. Завтра я покину Лоуспасс и по прибытии в Рейчизуотер назначу дату коронации.
– Не беспокойтесь, мой король, – вскинулся Молния. – Авия в безопасности. – Он улыбнулся, и – только я заметил – весьма снисходительно. Возможно, Авия и была в безопасности – для Молнии, который владел почти третью страны. – Вы не должны покидать Лоуспасс, находящийся под угрозой нападения Насекомых. Чем больше здесь военачальников, тем лучше! Следуйте по стопам своего брата!
– Комета однажды справедливо заметил – я не воин, – напомнил Станиэль.
– Учитесь этому!
– А нужно ли, когда Лоуспасс охраняют Тауни и Вирео? Я буду править страной из дворца, который построила моя семья, и тогда точно проживу дольше, чем Данлин.
Станиэль сомневался в мотивах Молнии. Не зная, как отреагируют на последние события другие правители, он хотел сохранить в безопасности свое королевство. Мне казалось, что плохие предчувствия – это следствие слабости Станиэля. Король, который боится своих подданных, никогда не станет хорошим правителем. Я также знал, что Молния не хотел бы видеть его на троне Авии, однако император ясно дал понять, что эсзаи не должны вмешиваться в жизнь простых смертных. Ну, разве что совсем немного. Наша цель – помогать им, а не править ими или заставлять поклоняться нам. Молния не считает для себя нужным придерживаться этого негласного правила, ибо его поместье имеет на протяжении веков замечательную тенденцию все расширяться и расширяться. И ему гораздо лучше, когда Авией правит мудрый король – достаточно мудрый для того, чтобы понимать, когда следует оставить его, Молнию, в покое.
А моя жизнь так же далека от придворных интриг, как трущобы – от дворца. В мою обязанность входит напоминать правителям о воле Замка.
– Ваше величество, – обратился я к Станиэлю, – если вы принимаете это решение как новый суверен Авии, то нам остается только подчиниться.
– Разве это так? – мягко спросил Молния. – Пока не ясно, кто будет новым королем, страной управляет Замок.
– Но с этим как раз все просто и понятно.
– Мы не знаем воли Данлина.
– Знаем. – Я вытащил из заднего кармана свернутый кусок простыни и потряс им. – Пока вы сидели здесь и препирались, я занимался кое-чем полезным. Мне прочитать? «Я, Данлин, оставляю поместье Рейчизуотеров и королевство Авия моему брату и наследнику Станиэлю. Все мое состояние полностью переходит к нему, никто на законных основаниях не может на него посягнуть. Подписано моей рукой этой ночью, 15 августа 2015 года. Засвидетельствовано Кометой Янтом Широй и подписано им ниже».
Я достал кольцо с эмблемой орла и передал Станиэлю, который сидел опустив плечи.
– Ты говорил с ним? – спросил он.
– Да.
– Что еще он сказал?
– У него и на это едва хватило сил, – пожал я плечами.
Все присутствующие по очереди прочли волеизъявление Данлина, и, когда очередь дошла до Станиэля, он тоже внимательно изучил его.
– Ничто не мешает мне отбыть на рассвете, – заявил он, поднимаясь с гордым видом победителя, – с эскортом в пятьсот человек. Янт, ты согласен?
– Как скажете.
– Молния, тебе есть что добавить?
– Только то, что вам надо набраться опыта власти, чтобы она не так напоминала высокомерие.
– Леди Вирео, оставайтесь здесь, – торопливо вмешался я. – И ты, Тауни. Защищайте Лоуспасе. Держите Каламу сскую дорогу свободной, чтобы мы могли обеспечивать вас оружием и провиантом из Авии.
Вирео была в восторге – она только что получила в свое распоряжение крепость.
– Спасибо! Мне это по вкусу! Янт, смотри, это она!
Женя, схватившись за верх рамы, проскочила в окно, в долю секунды оказалась у стола и, вспрыгнув на него, присела в центре, как паук. Ее тело прикрывало какое-то странное зеленое одеяние, оставлявшее обнаженными руки и ноги. Она начала медленно, практически не меняя позы, стягивать с себя свой необычный наряд, и, когда он наконец оказался на столе, Женя на какой-то момент стала похожа на сбросившего шкурку белого паука. Я подумал, что зеленая ткань – это занавеска, но в следующую секунду Женя взяла ее за концы, развернула и продемонстрировала всем флаг Лоуспасса, после чего аккуратно сложила его и, пробежав через весь стол, опустила перед Станиэлем.
– Для Пернатого короля!
– Спасибо, – пробормотал Станиэль.
– Женя. Добро пожаловать… – начал я.
Туман пихнул меня ногой в лодыжку. Я вздрогнул и быстро протер рукавом рубахи край стола, на который успел уронить пару капель слюны. Когда я протянул к Жене руку, она переместилась ко мне и зарылась лицом в мою ладонь, глубоко вдыхая носом и ртом мой запах. Она тыкалась в мою руку как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили.
– Женя, Женя… М-м-м…
Я попытался поцеловать ее, но она отпрыгнула назад. Почувствовав напряжение в области ширинки – к счастью, сие было скрыто столом, – я поудобнее устроился на сиденье.
– Ты можешь бегать? – промурлыкал я.
– Р-р-р. Мурлыканье или рычанье?
– Простите-ка вы, двое!
Женя встала и пересекла стол по направлению к Лучнику. Усик Насекомого в ее волосах плавно покачивался. Она протянула к нему свои длинные обнаженные руки, Молния, похоже, почувствовал неловкость.
– Я хочу знать, что происходит, – объявила Женя. – Я плюю на Насекомых с бастионов. Они кусают наши стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52