– Ты так устал?
– Мне нужна доза…
Мореход поставил меня на пол и попытался хоть как-то пристроить верхнюю часть моего туловища на своих плечах. Это было самое глупое зрелище за всю историю Замка – как будто толстая ворона пытается удержать цаплю, – я был настолько выше его ростом, что операция по моему спасению могла бы стать лучшим номером в любом бродячем цирке. Он наступал мне на крылья, я цеплялся носками сапог за все выбоины в полу, однако в конце концов мы добрались до Большого зала, где он влил в меня несколько глотков рома и отвернулся, когда я вкалывал себе сколопендиум.
– Боже. О Боже, как я долго ждал. О. Твою мать. Почему империя, черт ее подери, разваливается на части?
– Ты в порядке?
– О да. Да. – Я внезапно захихикал, потом понял, что это истерика, и замолк.
– Императору не стоило подвергать тебя такому.
– Эй, мы же бессмертные. Это наш долг – тяжело работать.
– Тяжело – да. Но не до смерти. Свеча. Оба конца.
– Если Сану нужен козел отпущения, то им в любом случае буду я! Я – самый безответственный, Туман. Он обвинит во всем меня и выдворит из Круга!
– Это пьяный разговор. Я слышал такое от моряков в доках Хасилита. Ты в твердом сознании?
– Вообще-то нет.
– А сейчас никто не может этим похвастаться. Это от слишком долгой жизни.
Он ссутулился над своей пивной кружкой, держа в руке с тремя пальцами умело скрученную папиросу.
– Не говори никому, что видел меня в таком состоянии, пожалуйста, – торопливо попросил я.
Моя проблема не должна стать достоянием широкой общественности. Туман потряс своей львиной гривой и успокаивающе улыбнулся.
– Тут недавно происходило такое, что тебя наверняка никто и не заметил. Капля. Океан. Свэллоу Ондин точно была громче.
– Хм?
Туман затянулся папиросой.
– Она закатила самую страшную истерику за все время. Орала даже громче, чем Ата. – Я осознал, что нарушил собственное золотое правило – был слишком занят своими делами и не спросил о последних происшествиях. – Она раскурочила клавесин Молнии, ну, ты знаешь. Дареный конь. Зубы. Эта вещица стоила как полтора корабля. Зачем? Эх, бродяга, ты пропустил настоящее шоу. Свэллоу поставила клавесин прямо здесь, в зале, и по крайней мере два часа пела изо всех сил. Она так била по клавишам, что я думал, они разломаются.
– Что она пела?
– В основном оперные вещи. Иногда блюз. Без аккомпанемента. Основную тему из «Песни коноплянки». Это было потрясающе. Пришел император. Все пришли; твоя жена была восхитительна.
Он ловко свернул папиросу и передал ее мне. Я отказался, ведь курение – это дурная привычка.
– Ха! Горшок. Чайник. Император слушал Свэллоу, и казалось, что ему это нравится… Я всего лишь во второй раз видел Сана вне Тронного зала… После этого он говорил с ней. Он сказал, что ее выступление было замечательным, но она не может присоединиться к нам. Кошка. Голуби. Она была измождена – она даже была не такой рыжей, как обычно. После этого разговора она окончательно вышла из себя. Женщин и корабли нужно иногда приводить в порядок. Возможно, с твоей помощью у нас бы получилось утихомирить ее. Думаю, ты ей нравишься. Птицы. Перья. А теперь она говорит, что отправляется на фронт…
– Что?!
– Да, именно так. Она не послушает Молнию. Он в такой заднице, какую ты только можешь себе представить, однако он сам в этом виноват. Сердце. Рукав. Он – влюбленный дурак, и всегда им был. А Круг не крепче, чем его самое слабое звено.
– Молния не дурак!
– У тебя никогда не было отца, так ведь? – спросил Туман.
– Нет… А к чему ты это спросил?
– Пора уже вырасти, бродяга. Ты крутишься вокруг Молнии, подобно одному из его псов. И ты лижешь его руку, если он позволяет.
Глупости.
– Я хочу знать насчет Свэллоу – когда она отбывает?
– Я думаю завтра, или даже сегодня – уже почти полночь. Удар. Железо горячо, говорит она мне, но я думаю, она просто хочет убраться подальше от Замка, чтобы избежать затруднений. Я заметил, что все возлюбленные Молнии выглядят одинаково. Это потому…
– Она возьмет свой фюрд?
– Конечно. Они уже собираются в дорогу. Я отбываю в Перегрин, поскольку Ата хочет обсудить со мной что-то по поводу нашей дочери. Разлука. Любовь сильнее.
Я взглянул на него совершенно больными глазами, поскольку мои зрачки очень сузились. Наркотик действовал.
– Так же, как когда Станиэль покинул Лоуспасс.
– Да. Сковородка. Огонь. Но рыжая лисичка слишком сообразительна для того, чтобы попадать в неприятности, как богатенький мальчик. Мел. Сыр. Без обид, но я хочу, чтобы богатенький маменькин сынок остался королем – я уверен, он не посмеет вмешиваться в мою торговлю в Перегрине. Проклятый Данлин облагал табак налогами.
Я решил, что Туман не прав, – Станиэль достаточно глуп для того, чтобы совать свой нос всюду.
Император и я были единственными, кто знал, насколько в действительности тяжело положение. Чтение чужих писем возлагает и очень большую ответственность.
– Император запретил Свэллоу ехать на фронт?
– Напротив, он сказал, что это – ее выбор.
– Проклятье!
Я попытался удержаться на трясущихся ногах, и у меня даже получилось, хоть и не очень уверенно. Мне нужно было отправиться к Свэллоу и переубедить ее. На фронте она не протянет и минуты.
– Куда ты идешь? – спросил Туман.
– Мне нужно ее увидеть.
– Не глупи, бродяга. Спешка. Скорость. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы…
– Не беспокойся. Мне надо идти.
Я покачнулся, и Туман сосредоточил все свое внимание па пиве.
Говорю тебе, Янт, сперва отдохни. Тебе пришлось несладко.
– Дурь гонит меня вперед.
– Не то состояние…
Я прошел через весь зал и почти добрался до двери, когда потерял сознание. Проснулся я в своей кровати двумя днями позже.

ГЛАВА 7

Перехватить отряд Свэллоу было не так уж и трудно, хотя мне и пришлось несколько раз приземляться, чтобы поблевать. Они двигались по Эскской дороге на север, к Авии, и колонна всадников, пехотинцев и повозок с фуражом растянулась на семь километров. В то время как Свэллоу и Молния, гордо возглавлявшие войско, уже миновали наполовину заросшее лесами поместье Эске, хвост их фюрда только входил в него. Те, кто находился в середине, помогали друг другу переправляться через реку. Когда Свэллоу миновала кладбище Квадривиум, солдаты из середины колонны собралась вместе, чтобы окинуть взглядом поместье, а конец отряда еще форсировал водную преграду. Когда же Свэллоу пересекала границу Авии, середина ее колонны еще тащилась через кладбище, а конец и вовсе находился в Эске. Она ехала мимо Силк-Милла и Донэйса, Фойна, Слотэрбриджа и Плазы де ла Пример-Аттак. Проходя по Рейчизуотеру, ее войско перекрыло все городское движение. Молния немного вытянул шею, чтобы окинуть взглядом стену здания, где хранилась казна Микуотера.
Сейкер ехал, выпрямившись в седле, рядом со Свэллоу; на его лошади была красная попона, а доспехи самого лучника сияли подобно солнцу. Довольно часто он оглядывался назад, словно собака, чуявшая опасность. Однако спорить со Свэллоу он прекратил уже давно и теперь следовал за ней просто для ее безопасности, потому что знал: она не станет доискиваться причины. Я подумал, если бы у него было достаточно сил для того, чтобы остановиться, Свэллоу была бы вынуждена продолжить путь в одиночестве. И уже километров через десять она почувствовала бы сомнения и вернулась к нему. Но каждый из них невольно подстрекал другого двигаться дальше, и они излучали опасную храбрость, которая поднималась вверх подобно теплому воздуху. Волосы Свэллоу отливали медью, на коленях у нее лежала гитара. Ее штандарт с изображением дельфина развевался на ветру. Фюрд двигался вперед, шелестя опавшими листьями, погруженный в размытые цвета осени: пожелтевшего каштана, ржавчины и золота.
И все это время я парил над ними в вышине, как бумажный змей.

На самом деле я не мог повлиять на эту странную ситуацию, закрутившуюся из-за неразделенной любви Молнии к музыкантше. Хотя мне доверяли оба, я все же не был настолько близок, чтобы вмешиваться со своими попытками разрешить их проблему.
Невольно желая внимания, я однажды принял слишком большую дозу наркоты, но даже этим не смог вызвать гнев Молнии – настолько он был увлечен Свэллоу. И та не снизошла до меня, хотя мое дивное состояние не заметить было практически невозможно. Решительная Ондин не обращала внимания на мужчин.
Я не буду забивать вам голову рассуждениями на тему природы любви, поскольку слишком мало о ней знаю. Думаю, мое неумение, а может, нежелание любить уберегло меня от многих неприятностей. В моей жизни было достаточно женщин, начиная с Серии в Колесе и заканчивая Терн, но мне до сих пор незнакома страсть, сжигавшая Молнию. Я заметил: влюбленные очень привязаны к местам, где они бывали вдвоем, даже если это трамвайные остановки холодными ночами, и подобное поведение дает мне право считать, что любовь не просто слепа – она ослепительно глупа. Я люблю Терн, но у меня есть на то причины, к тому же взаимоотношения не причиняют мне неудобств. Молния исповедовал старомодный способ любить, и это сотрясало основы его естества.
Впервые Молния увидел Свэллоу в опере в Хасилите. Ее выступление стало сенсацией, зрители аплодировали стоя. В то время Молния практиковался в стрельбе на Длинном поле, в Микуотере. Он немедленно взял карету, чтобы посмотреть на «новое дарование». Все билеты в «Гранд-Морене» были распроданы, но у Молнии была личная ложа так близко к сцене, что он мог смотреть ей прямо в глаза. Когда она вышла на авансцену и запела, он, весьма заинтригованный, перегнулся через перила и случайно выронил свою программку, которая медленно, в полной тишине опустилась у ее ног. Остальное время он провел во тьме ложи, обхватив голову руками, настолько его поразил великолепный голос юной певицы. Он решил послать ей красные розы, и цветов для нее срезали столько, что с тех пор в Авии розы встречаются крайне редко.
Молния заплатил мне, чтобы я передал Свэллоу его первое письмо. Я обнаружил ее за сценой; на ней было полосатое трико и зеленый вельветовый платок. Визит императорского Вестника напугал ее. Потом, прочитав послание, она и вовсе упала в обморок, и мне пришлось приводить ее в чувство с помощью нюхательной соли.
Я служил у них почтальоном целый год. Молния вкладывал письмо в мою правую руку, пятьдесят фунтов – в левую, и я, спрыгнув с очередного уступа, улетал прочь. Свэллоу роняла письмо в мою правую руку и пять фунтов – в левую, и я отправлялся обратно. Молния пьет кофе на стрельбище в Мике, Свэллоу проводит время на сцене в Ондине. Молния в длинном парчовом камзоле, Свэллоу в смокинге и перьях. Курсируя между ними, я почти сколотил состояние.

Извозчичий двор Микуотерского дворца
Суббота, 20 июня 2014
Дорогая Свэллоу.
В своем последнем коротком письме ты была настолько добра, что поблагодарила меня за подарок, который я послал. Ничего особенного, это пустяки. Я умоляю тебя не придавать значения ценности такого рода вещей, когда ты сама настолько драгоценна для меня. Ты говоришь, что различия между Микуотером и Ондин очень велики, но, уверяю тебя, финансовые вопросы значат немного. Золото и купюры имеют ценность лишь потому, что мы – каждый из нас – изо дня в день соглашаемся на это. Мы находимся во власти иллюзий, однако деньги – это просто штампованные кусочки металла и бумаги, и, если обращаться с ними мудро, они будут служить нам. Причем даже небольшое их количество может быть использовано также разумно, как и огромное состояние, главное – это значимая и важная цель. Ты обладаешь незаурядным музыкальным талантом – и ты уже гораздо богаче меня.
Знай, что я буду ждать тебя и на меня можно положиться. Хорошо, что ты хочешь стать бессмертной за свои собственные заслуги. Как я уже говорил тебе, и, раз ты так хочешь, повторю еще раз: я искренне верю в твои способности, твоя музыка – настоящее наваждение, и я постоянно говорю о тебе с императором. Я могу ждать даже до тех пор, когда седина убелит твои роскошные волосы. Эсзаи, которые навеки стары, более благодарно принимают бессмертие, чем нахальные юнцы, но они скучают по своей молодости и мечтают о том, чтобы повернуть время вспять.
Я ни разу не получил от тебя прямого ответа, ты кувыркаешься и изгибаешься, как ласточка в полете, но как бы мне ни было больно ждать, я готов на это. Знаешь ли ты, что для внутренней части луков используется сердцевина дерева, поскольку она старше и белее эластична. Крепкая и прочная, она быстро принимает прежнюю форму, и луки, сделанные из нее, посылают стрелы дальше. Микуотер – это сердцевина Авии, закаленная и несгибаемая семья с безупречной репутацией. Однако хорошим лукам необходима также и заболонь, чтобы сделать их более гибкими и точными.
Меня бесконечно мучает желание понять, как я могу доказать тебе свою преданность. Скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю это. Любовь несправедлива, она всегда заставляет мужчину испытывать страсть к женщине, ответных чувств которой не добьешься усердными ухаживаниями, которая холодна как лед, ибо ее не коснулись стрелы любви. Брак вечен, но смертным этого не постичь. Только бессмертные могут быть на самом деле женаты, и только в браке любой бессмертный обретает целостность.
Не беспокойся насчет моего вестника. Первый ридан-нец, вернее, риданнка, которую я повстречал, тоже встревожила меня. Она сказала моему брату, как тот умрет. Долгое время я думал, будто все они обладают какой-то таинственной силой, но на самом деле это было всего лишь совпадением. Мой брат Шрайк был замечательным охотником, он отправлялся на промысел каждый день и всегда возвращался с кабаном или оленем. Ему нравился наш амфитеатр, в котором мы проводили бои быков и куда время от времени притаскивали Насекомых и голодных волков.
Каждый год на лугу около реки проходила ярмарка. Мои братья всегда хотели посетить ее, но мама не спешила дать свое разрешение. В тот раз проводились состязания в искусстве владения луком. Мама гордилась моим мастерством и к тому же горела желанием доказать Авии, что наша семья достойна трона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52