Копья превратились в древки для вымпелов – голубых и цвета слоновой кости, украшенных изображениями белокрылых орлов, башен, собаки с жемчужными глазами и ястреба с хохолком из разноцветных перьев.
Хромоногий солдат оперся на свое копье, и друзья помогли ему забраться в седло. В его волосах до сих пор виднелись синие пряди – в этот цвет самые дерзкие и желавшие выделиться воины красили волосы перед боем. Несколько человек довольно посмеивались, радуясь возвращению в Авию, но большинство молчали, держа в уме приказы Станиэля. Я заметил флаг с изображением черной ласточки с расправленными крыльями – символом Роу-Та поместья моей жены, – и узнал в коренастом человеке державшем его, тамошнего стража, однако я не мог заговорить с ним, пока рядом со мной, подобно пуме, расхаживала Женя.
Она вставила ногу в стремя и оказалась верхом на лошади, прежде чем я успел понять, что происходит. Животное принялось лягаться, вставать на дыбы – в общем, делало все, чтобы сбросить с себя наездницу. Та вцепилась обеими руками, похожими на натянутые веревки, в гриву. Авианские солдаты оторвались от сборов и, широко раскрыв глаза и рты, наблюдали за происходящим.
Я скорчил им рожу.
– Хотите поймать всех лоуспасских мух? Занимайтесь своими делами!
Женя тем временем подчинила себе Шарабию, причем самым простым способом – она позволила лошади вымотаться, и та оставила попытки сбросить риданнку.
– Обещай не есть лошадь, Женя… Хотя бы пока не доберешься до Дарклинга. Вот мой компас.
Я показал ей серебряный приборчик и попытался объяснить, что это такое, но она взвизгнула: «Симпатичная!» – и начала его трясти, заставляя разрисованную стрелку вращаться. Ей это нравилось. Мне пришлось вырвать компас из ее когтей.
– Закат должен оставаться у тебя за спиной, – втолковывал я. – Эти холмы постепенно превращаются в горы, так что если ты будешь ехать прямо, то доберешься до торгового тракта, и по нему – до Скри.
Женя оскалилась в безумной ухмылке. Я вытащил из сапога нож и отдал ей. Если компас оказался бесполезен, то, может быть, пригодится хоть и маленький, но острый клинок?
– Если по дороге повстречаются Насекомые или воры, тебе он понадобится. Помни, Насекомых слишком сложно укусить. Рази их в голову.
– Да, Шира.
Я хотел попросить ее о поцелуе, но такая сентиментальность была не в ее стиле. Вместо этого я легонько сжал ее прохладную, бледную руку с нарисованными на заостренных ногтях белыми полумесяцами. Я всегда буду помнить ее холодную, как мрамор, кожу. Контраст между ней и теплыми перышками моей жены до сих пор приводит меня в трепет. Я подумал: до чего же они разные, но как сильно я хочу их обеих. Наверное, это потому, что во мне есть что-то от каждой из них, но в то же время я – ни то и ни другое.
– Все, что тебе нужно, – это сугроб, чтобы лечь в него, и тогда ты почувствуешь себя здоровой, как Райн, – сказал я Жене.
Ворота открылись, Женя выехала из Лоуспасса, а потом пустила недовольную лошадь в галоп. Она не оглядывалась, но я знал, что она улыбалась.

Некоторые вещи не принадлежат тебе и никогда не будут принадлежать, как бы хорошо или давно ты их ни знал. Я должен был позволить Жене покинуть меня, поскольку страсть к ней разрушала мою душу. Впрочем, я никогда не понимал, чем плоха тяга к саморазрушению.
Я щедро заплатил старшему конюху и, погрузившись в размышления, направился в свою комнату. Чтобы обрести мир и покой в душе, надо отказаться от того, чем дорожишь. Нельзя двигаться дальше, если продолжаешь цепляться за прошлое. И даже бессмертные должны развиваться. Страсть к риданнской девушке тянула меня назад. Я знал, что следует ее отпустить. Но обрел ли я покой? А, к чертям. Я приготовил большую дозу дури и вколол ее. Этого было достаточно для Перевоплощения.

ГЛАВА 4

В Перевоплощении Кезия с ножовкой в руке прятался в Ауреате. Мы стояли в тени толстой, сверкающей стены, которая тянулась, насколько хватало глаз. Я был симпатичным, хоть и немного костлявым человеком в черно-белых одеждах, отражавшихся в блестящей поверхности стены как разные оттенки желтого. Кезия не носил одежды. Он был ящером размером с человека и ходил на сильных задних ногах, а слаборазвитые передние лапы, как правило, прижимал к груди. Удлиненная пасть была полна острых зубов, чешуйчатую кожу усеивали серо-зеленые пятна. Я отчаянно, с помощью знаков и яростного шепота, пытался увести Кезию обратно в бар.
Я начал поиски Данлина Рейчизуотера в Эпсилоне там же, где его оставил, – в заведении, которое принадлежало самому ящеру и носило гордое имя «Воловьи яйца». Однако короля там больше не было, к тому же я услышал от картежников, что Фелисития тоже ушел. Никто не мог объяснить мне куда и зачем. Затем я проверил свой замок Сливеркей, как обычно, оказавшийся пустым и неприбранным. Поиски Кезии, которого я хотел расспросить о Данлине, привели меня в Ауреату.
Ящер придерживался мнения, что временные ночные работники бара вроде Фелиситии были бесполезными бродягами. Ему было лучше без них и вообще без авианцев, Независимо от их королевского происхождения.
– Днем они разбегаются, парень, кто знает куда? Присоединяйся ко мне, и мы оба разбогатеем.
– Это обиталище зубцов. Если они нас поймают, то убьют на месте!
– Она сделано из чистого золота! – прошипел Кезия.
Он повернулся, чтобы лучше видеть меня, поскольку его глаза были расположены по бокам головы.
– Я знаю!
– Так что если мы вырежем кусок, то…
– Вырежем?! Ты в своем уме?
– Т-с-с-с! Тогда нам больше не придется работать.
– Но бар…
– Плевать на бар, парень, ты только взгляни на это…
Он жестом велел мне присесть и указал на зазубренные следы от пилы, образовавшие треугольник у основания золотой стены. Выпиленный клиновидный кусок соединялся с ней на отрезке не более чем полсантиметра.
– Почти богаты, – прошептал Кезия.
– Жадный ублюдок.
Я наблюдал за тем, как ножовка вгрызалась в стену. Кезия быстро пилил, ухватившись за рукоятку задней ногой и балансируя на другой. Кусок золота отделился от стены и упал. Кезия поймал его когтями и быстро завернул в кусок ткани.
– Уходим, – рявкнул он.
Мы подобрались к краю стены и осторожно выглянули из-за угла. Там стояла большая группа зубцов, молча наблюдавших за нами.
Татуировки покрывали их голубую, обгоревшую почти до синевы кожу, испещренную шрамами. У каждого зубца на спине имелся плоский черный панцирь, покрытый завитками и петлями золотой проволоки. У самого огромного из них на лбу росли короткие рога. Толстые пальцы с изогнутыми когтями сжались в кулаки. Двадцать пар глаз без зрачков моргнули. Зубцы медленно оскалились – перед нами возник целый лес похожих на толстые иглы зубов.
Обладая гораздо более хорошей реакцией, чем Кезия, я развернулся и побежал. Мчась по выложенной золотыми слитками дороге, я оглянулся и увидел, что ящер принял боевую стойку и зарычал.
– Давай сюда! – крикнул я.
– Удирай, – прорычал он в ответ, обнажив свои ужасные зубы. – Трус!
Зубцы окружили его. Самый маленький из них был на голову выше Кезии. Под синей кожей буграми перекатывались мускулы. Ящер ударил ближайшего к нему зубца. Его когти вспороли брюхо противника, и розовые кишки вывалились наружу. Второй зубец прикончил соплеменника и впился зубами ему в ногу.
Кезия махнул хвостом и, попав каннибалу в затылок, мгновенно убил его. Зубец рухнул на свой обед. Ящер увернулся от следующего хищника, укусил его, и тот вынужден был попятиться назад. Кезия снова пнул кого-то задней лапой, и тут его коготь запутался в проволоке, украшавшей панцирь врага. Двое зубцов бросились вперед и схватили Кезию за ногу. Ящер качнулся и упал.
Я видел, как зубцы окружили Кезию, вцепились в него когтистыми лапами и начали рвать на части. Те, кто завладел головой, стали тянуть налево, остальные, удерживавшие ноги, – направо. Раздался звук, словно лопнуло несколько веревок, а потом я услышал треск. Это переломился хребет ящера. Один из зубцов вонзил зубы в его чешуйчатый хвост, другой начал выковыривать длинные клыки из челюсти. Кезия орал. Синие пальцы нажали ему на глаза, выдавливая их из глазниц. Ему вырвали язык, и зубцы принялись драться за него. Другие с хрустом пережевывали пальцы ящера.
Один из зубцов вытащил прямую кишку Кезии и сжал ее, чтобы темная желчь вылилась на камни. Приставив конец кишки к губам, он надул ее, а потом несколько раз свернул. Получился воздушный шарик в форме собачки. Зубцы покатились со смеху.
Беспомощный, я убегал прочь. Монстры обратили наконец на меня внимание и бросились следом. Золотая дорога содрогалась под их ногами. Я почувствовал их запах – – вонь гниющего мяса. Они не могли добраться до меня. Очень трудно поймать такого испуганного риданнца, как я. Однако они не прекращали погони.
Я несся вприпрыжку, иногда поскальзываясь, по золотой дороге, которая сузилась и резко повернула. Это было Колено города. Священные здания со ступенчатыми фронтонами стояли вплотную друг к другу вдоль дороги. Красное золото, белое золото. Запах опаленной плоти. Зловоние разлагающейся крови и экскрементов ящеров. Я припустил вдоль Голени города.
Голень, Икра, площадь Лодыжки. В центре находилось круглое здание, заполненное зубцами. На них были только набедренные повязки, а на ногах – ремни. Согласно обычаю зубцы обливали ноги жидким золотом, которое впитывалось в кожу. Из-за этого казалось, будто они росли прямо из дороги, постепенно приобретая свой естественный синий цвет. Я резко остановился перед ними. Зубцы, гнавшиеся за мной, сгрудились позади, тыча в мою сторону своими когтистыми лапами. Они напоминали вонючую стену мускулов.
Я положил руку на рукоять меча и понял, что он исчез. Я попытался взлететь, но не смог. Зубцы напряглись, собираясь броситься на меня.
– Шира! – раздался голос слева от меня.
Я взглянул туда и увидел светловолосую девушку, закутанную в плащ. Еще секунду назад там никого не было.
Зубцам она не очень понравилась. Забыв обо мне, они двинулись к ней, и я закричал, решив, что сейчас ее разорвут на части. Незнакомка отбросила в сторону плащ, и оказалось, что это была ее единственная одежда. Она былаочень красива. Зубцы захихикали и облизнулись. Но как только плащ девушки коснулся камней мостовой, ее те-то начало распадаться и постепенно стекать вниз, трансформируясь сначала в изогнутое дерево, потом в корни этого дерева, разбегающиеся толстыми нитями по земле. Последним потеряло форму и уплыло вниз лицо. Наступила тишина.
Некоторые зубцы опустились на одно колено. Другие отпрянули назад. А я просто продолжал кричать. Тело незнакомки превратилось в корабельный трос, сотканный из тончайших нитей плоти. Она проползла через площадь и оказалась у канализационного колодца, где снова превратилась в прекрасную девушку. Она окликнула меня, потом подняла золотую решетку, которую не сдвинул бы даже Тауни, и скользнула внутрь.
Зубцы стали приходить в себя и принялись оглядываться в поисках меня. Я бросился к трубе и последовал за девушкой, слегка оцарапав крылья об узкие стены. От зловония меня тошнило.
Мы оказались в темноте. Синие руки пытались схватить нас, однако не могли дотянуться. Потом в отверстии показались ятаганы, но и на этот раз у зубцов ничего не вышло. Твари начали реветь. Девушка взяла меня за руку, и мы пошли вперед вдоль глубокого золотого желоба, но которому бежала кровь и грязная вода. Поток нес осколки костей, части органов, клочки чьих-то волос, панцири Насекомых и еще какие-то обломки и огрызки, о происхождении которых я не хотел даже думать.
– Это главный сток, – ласково пояснила девушка. – Не советую тебе плавать здесь.
– Что? Кто? Кто ты? – потребовал я ответа.
– Это просто плохой сон, Янт, – проворковала она.
– Откуда ты знаешь мое чертово имя?
Я попытался вырвать свою руку, но это оказалось невозможно.
– Ты должен вернуться обратно в Замок и забыть все это, – велела девушка.
Она прекрасно говорила по-авиански. У нее был приятный голос с очень высоким тембром. Казалось, что одновременно звучит хор из множества голосов. Внезапно на ее щеке появилось несколько отверстий, последовало какое-то неуловимое движение, и плоть тут же затянулась. И вдруг я понял, что она вообще не была однородной. Приглядевшись внимательнее, я в ужасе отпрянул назад. Девушка состояла из тысяч длинных, тонких червей. Переплетаясь между собой и постоянно двигаясь, они создавали иллюзию кожи. Она улыбнулась – точнее, черви, которые были ее губами, на короткое мгновение разделились, чтобы обнажить червей, изображавших зубы.
– Странно видеть столь опытного путешественника таким растерянным, – заметила она.
– Кто ты? – повторил я, содрогаясь от страха.
Я оказался между этим существом и наполненным всякой мерзостью потоком. Девушка снова улыбнулась, словно говоря, что имя ей не требуется, а я – просто идиот. Должно быть, она пришла сюда из очень отдаленных мест – слишком чужой она была.
– Если ты считаешь меня странной, – сказала незнакомка, – то тебе нужно увидеть остальных членов двора.
Она просунула руку сквозь грудь и почесала затылок.
– Двора? Какого двора? Единственный двор находится в Замке!
– Я говорю о королевском дворе. Там обеспокоены. Думаю, и зубцы не очень довольны тобой. – Спокойный, медовый голос странной девушки ласкал меня. Если бы она была невидимой, я бы уже влюбился. – Никогда больше не возвращайся в Ауреату. Никогда не говори с заурийцем.
– Кезия мертв, – сказал я.
Еще одна легкая улыбка.
Я попытался вести себя как можно любезнее.
– Спасибо тебе… Спасибо, что спасла мне жизнь. Возможно, в будущем мне представится возможность оказать тебе такую же услугу, леди. Что я могу сделать сейчас, чтобы отплатить тебе?
– Ты должен отправиться домой и остаться там.
– Только не это!
– Как насчет поцелуя? – спросила она, высунув язык – клубок извивавшихся червей. Кончик языка вдруг стал ярко-красным, как будто черви открыли крохотные пасти и высунули свои собственные язычки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52