Теперь они ликуют! Он умер оттого, что слишком страдал. Нашлись негодяи, которые выбрали его, чтобы испробовать на нем самую страшную из всех возможных пыток. А ведь люди не видели от него ничего, кроме добра! И этого прекрасного человека мерзавцы словно поджаривали на медленном огне, стараясь продлить его мучения до бесконечности. Но им мало было терзать его тело. Они захотели надругаться и над его душой...
Некоторое время Валентина молчала.
– О, Реми... брат мой! – внезапно воскликнула она. Потом Валентина вскрыла конверт и развернула сложенный вдвое листок бумаги.
Молодая женщина взглянула на неровный, корявый почерк и тут в первый раз заплакала.
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – начала читать Валентина. – Завещание. Чувствуя, что конец мой близок и готовясь предстать пред Господом, я обращаюсь к сестре моей, Марии-Амелии д'Аркс, которая в настоящее время носит имя Валентины де Вилланове, получив оное в результате ошибки или обмана.
Документы, удостоверяющие личность мадемуазель д 'Арке, находятся в руках моего верного друга Жермена Ломбера, прослужившего нашей семье более сорока лет.
Моей единственной законной наследницей является Мария-Амелия д 'Арк с . Какое бы имя она ни носила – имя Валентины де Вилланове или Флоретты, к которой привыкла с детства, – я завещаю ей все свое имущество, движимое и недвижимое.
Умирая, я нахожусь в здравом рассудке и подписываю это завещание собственноручно, как того требует закон».
Действительно, под документом стояла подпись несчастного, начертанная достаточно твердой рукой.
Но это было еще не все. Потом шли слова, обращенные к Валентине, хотя почерк становился все более неразборчивым. Чем дольше следователь писал, тем быстрее покидали его силы.
Вглядываясь в жалкие каракули больного и поминутно отирая слезы, застилавшие ей глаза, молодая женщина продолжала читать:
«Сестра моя Валентина, позвольте, я буду называть Вас этим именем, которое так полюбил.
Теперь наша мать может заглянуть в мое сердце. Оно исцелилось от своей раны.
Я люблю Вас так, как позволено мне любить Вас Богом, который призывает меня к себе. Я люблю Вас, как ребенка, которым я когда-то восторгался и чей сон боялся нарушить.
Мы очень несчастны, сестра. Надеюсь, моя смерть положит конец нашим страданиям.
Валентина, это произойдет, если Вы последуете моему совету, вернее, если выполните мою просьбу. Я хочу, чтобы моя гибель послужила Вам предостережением: не пытайтесь бороться с этими людьми. Они обладают сверхъестественным могуществом.
Как на стороне солдата – сила оружия, так на моей стороне бьыа сила закона. Я думал, что моя должность делает меня неуязвимым. У меня были влиятельные покровители. Однако, несмотря на это, я ничего не смог сделать. Так что было бы чистым безумием, если бы Вы решили повторить мою попытку.
Этот безрассудный шаг был бы не просто бессмысленным. Он был бы еще и греховным, ибо такой поступок равносилен самоубийству. Вы всего лишь ребенок, и Вы совершенно одиноки. Те, кто окружает Вас, кто делает вид, что Вас защищает, – все они принадлежат к грозному тайному обществу. Я хотел победить его и погиб.
Я не сообщу Вам ничего нового, если скажу, что Вы находитесь среди Черных Мантий. Глава этой организации использовал Вас, словно дьявольское оружие, чтобы убить единственного человека, способного противостоять преступному сообществу.
Вас окружают негодяи, и у меня такое ощущение, что их защищает какая-то неведомая сила.
Исключение составляют лишь маркиза д'Орнан, несчастная жертва, потерявшая своего единственного сына, и графиня Корона (впрочем, за последнюю я не поручусь).
Валентина, перед смертью все начинаешь видеть в ином свете. Теперь я понимаю, что отмщать дано не человеку, но лишь Богу. Если бы я был простым следователем, возможно, я бы еще жил.
Однако мною двигало не только служебное рвение. Я жаждал покарать своих врагов.
Валентина, моя дорогая сестра, подумайте о себе, а главное – вспомните о том, кого Вы любите, о Морисе. Теперь я не сумею помочь ему, не смогу доказать его невиновность и продемонстрировать несостоятельность псевдоулик, сетью которых его опутали истинные убийцы.
Я только что видел человека, который займет мое место. Это образованный, рассудительный, осторожный господин. Он – из тех, кого называют трезвомыслящими людьми: все, что выходит за пределы здравого смысла, он отбрасывает как вздор, которым не пристало заниматься умному человеку.
Интересно, что его взгляды сформировались под моим влиянием, только он все делает наоборот. Меня он считает мечтателем, а себя – истинно мудрым человеком. Там, где я говорю «нет», он скажет «да».
Если Морис предстанет перед судом присяжных, его несомненно признают виновным. Ни красноречие адвоката, ни проницательность судьи не спасут несчастного. Обстоятельства против Мориса, и с этим ничего не поделаешь.
Не мстите за нас, Валентина, не тревожьте покоя своих родителей и своего брата. Мертвые не знают гнева и обид. Перестаньте ненавидеть, думайте о любви, о Морисе!
Есть только один выход: побег. Вам нужно скрыться и никогда больше не возвращаться в Париж; вы должны поселиться в дальних краях, где вас никто не знает.
Есть ключ, который отпирает все замки: это деньги. Вы богаты, Вы можете тратить сколько угодно. Счастье дороже любых сокровищ.
Прощайте, Валентина, перо выпадает из моей руки. Это моя последняя строка. Если Вы меня любите, не мстите за меня и будьте счаст...»
Валентина оцепенела, не в силах оторвать взгляда от последнего слова, которое умирающий не сумел дописать.
Затем она поднесла листок к губам и поцеловала его в том месте, где остановилась рука ее брата.
Упав на колени, Валентина посмотрела на портрет Реми: молодой человек казался ей живым. Валентине чудилось, что брат повторяет: «Сестра, не мсти за меня!»
Прошло несколько минут. Наконец Валентина, прошептала:
– Прости меня! Прости! Я не могу исполнить твою просьбу!
– А жаль! – внезапно раздался за спиной молодой женщины чей-то грубый голос. – Покойный дал вам хороший совет.
Валентина резко обернулась. На пороге стоял человек, которого так хорошо описал Жермен.

XXX
СНОВА КУАТЬЕ

Куатье, ибо это был именно он, не стал заходить в комнату, а прислонился к двери. Он снял фуражку, обнажив свою давно не стриженную голову.
Лейтенант был в новом костюме, который шел ему. Однако, несмотря на это, вид у Куатье по-прежнему был жутко свирепый. Во взгляде Лейтенанта читались одновременно наглость и застенчивость.
– Ну что, – пробурчал он, – неужели нам пришло в голову ослушаться несчастного месье д'Аркса?
Взгляды Валентины и Куатье скрестились. Несколько секунд мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Наконец Лейтенант не выдержал и отвел глаза.
– Войдите, – вместо ответа сказала Валентина. Куатье шагнул в комнату.
– Нам надо поговорить, – добавила Валентина. – Садитесь сюда.
Она показала на кресло, в котором обычно сидел сам следователь. Лейтенант заколебался.
– Почему бы и нет? – наконец пробормотал он. – Я могу сесть на его место: ведь я не сделал месье д'Арксу ничего дурного.
– Вы сказали: «хороший совет», – произнесла молодая женщина. – Значит, вам известно, что брат написал мне?
– Нет, – ответил Куатье, – но я догадываюсь. Он решил вступить в борьбу. И хотя у меня нет особых причин любить судейских, я предупредил его, что это для него добром не кончится. И все же надо признать, что я видел мало таких храбрецов, как он. Он понимал, что я сказал ему правду; однако он все же продолжал свое дело, которое и свело его в могилу. Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. Я уверен, что месье д'Аркс запретил вам играть с огнем.
– Вы угадали, – тихо проговорила Валентина.
– Он заплатил мне, и я сообщил ему все, что он хотел знать, – продолжал Лейтенант. – Я не считаю себя предателем: я ничего не обещал этим людям и ничем им не обязан. Просто они набросили мне на шею удавку, и, когда хотят добиться от меня повиновения, затягивают петлю потуже. Я помню все, что говорил Реми д'Арксу, – с первого до последнего слова... В то время я жил в лачуге на границе с Италией. Он пришел ко мне. Судейский явился в гости к Куатье! Это было довольно рискованно. И это мне понравилось: я люблю смелых людей. Я сказал ему: «Господин судья, если бы даже я думал, будто над Черными Мантиями можно взять верх, я предупредил бы вас, что это чрезвычайно сложное дело. К тому же я связан по рукам и ногам: они заставили меня совершить убийство. Но вы тешите себя напрасными надеждами. Черные Мантии не победит никто и никогда».
Он внимательно выслушал меня, – продолжал Лейтенант. – И это меня тоже удивило. Я прекрасно знаю, что я – обыкновенный палач. Но месье д'Аркс отнесся ко мне как к человеку. Он немного помолчал, а потом ответил: «Я не пожалею жизни, чтобы покарать их».
Так мог сказать только корсиканец. Когда они хотят отомстить, то забывают обо всем на свете. А в ваших жилах течет та же кровь, что и у Реми д'Аркса...
Валентина пододвинула свое кресло к Лейтенанту и села, почти касаясь коленями колен Куатье.
– Вы – тот человек, который мне нужен, – произнесла она.
Лейтенант отпрянул. На его лице появилось странное выражение: казалось, Куатье было грустно и в то же время стыдно.
– Послушайте, не надо этого! – пробормотал он. – Когда вы разговариваете со мной – забудьте, что вы женщина. Я ненавижу женщин. Я их боюсь.
– Я не женщина, я львица, – воскликнула Валентина. В ее голосе было нечто такое, от чего Лейтенант вздрогнул. – Я достаточно богата и могу озолотить вас.
– Отправляться на тот свет из-за дамочки? Нет, это уж слишком! – проворчал Лейтенант. – Пожалуй, вы правы. Вы действительно львица. Не потому, что не страшитесь смерти, – ее не боится любая девчонка на вашей родине. Но вы ведете дружескую беседу с проклятым человеком, который внушает, отвращение даже отпетым негодяям. Более того, он противен самому себе. Знаете, с тех пор как Куатье по прозвищу Лейтенант появился среди Черных Мантий, они потеряли покой. Они могут весело болтать между собой, шутить и смеяться, но стоит мне войти, как все разговоры смолкают, а веселье угасает. Среди них нет ни одного, кто осмелился бы коснуться этих рук: ведь руки эти – по локоть в крови.
Он протянул свою огромную лапищу. Вены на ней так набухли, что, казалось, вот-вот лопнут.
И вдруг Валентина крепко сжала его кисть. Пальцы молодой женщины были холодны, как лед, однако не дрожали.
Бандит удивленно посмотрел на Валентину.
– Вы сделали это, чтобы спасти того, кого вы любите... – проговорил он. – Вы – святая.
Куатье был растроган.
– Мы с ним – одно целое, – взволнованно произнесла Валентина. – Все, что есть во мне, принадлежит ему. Моя месть – это и его месть.
Лейтенант расхохотался.
– Этот парень был в Африке хорошим солдатом, – заявил он. – Я хорошо знаю этих ребят: они не станут много и красиво говорить, как это делаете вы. Они предпочитают действовать.
Я пришел сюда, чтобы обсудить с вами план его побега, – добавил Куатье уже совсем другим тоном. – Скажите, вы, случайно, не передумали?
– Да, я передумала, – ответила Валентина, посмотрев бандиту прямо в глаза.
– Что я слышу! – воскликнул тот, отводя взгляд, чтобы не видеть сверкающих очей Валентины. – Значит, вы не хотите его спасти?
– Нет, – отрезала молодая женщина.
– Так, так! – процедил Лейтенант сквозь зубы. – Очевидно, вы вернулись к первоначальной идее полковника: стакан яда на двоих.
– Зачем его спасать! – воскликнула Валентина. – Пока эти люди будут живы, он не сможет чувствовать себя в безопасности! Верно я говорю или нет?
– Да, вы абсолютно правы, – неохотно кивнул Куатье.
– Понимаете, я не знаю, какое чувство управляет моими поступками; любовь или ненависть, – продолжала Валентина. Она говорила все быстрее и быстрее, все больше волнуясь. – Иногда душу мою переполняет нежность, и тогда мне кажется, что там не осталось места для ненависти. А иногда мне чудится, что рядом со мною стоят три окровавленных призрака. Они говорят мне: «Дочь Матье д'Аркса, сестра Реми д'Аркса не имеет права думать о счастье!» Ах! Те люди считают меня сумасшедшей или, по крайней мере, хотят убедить меня в том, что я лишилась рассудка. Что верно, первое или второе? Не знаю. И никто не знает, кроме них самих. Однако я не понимаю не только этого. Может быть, я и вправду обезумела? Ведь в моем положении действительно можно сойти с ума: у меня нет теперь ни отца, ни матери, ни брата.
У меня осталась последняя надежда – Морис, мой возлюбленный, мой жених, мой муж. И его жизнь висит на волоске, над ним нависла смертельная опасность. В самом деле, я корсиканка, и во мне закипает кровь, когда я думаю о палачах моей семьи. Но, с другой стороны, я женщина, которая любит, которая обожает!
Внезапно Валентина остановилась. Она посмотрела на Куатье, словно впервые увидели его, и прошептала:
– Но разве вы способны меня понять?
– Возможно, я понял не все, – задумчиво произнес бандит, – но мне и не нужно всего понимать. Я ведь тоже человек, и порой вспоминаю об этом. Постарайтесь немного успокоиться, если можете. Скажите прямо: чего вы хотите от меня?
Взгляды Куатье и Валентины встретились.
В прекрасных очах молодой женщины вспыхнула надежда. Выражение глаз Лейтенанта было иным: казалось, в его душе шла какая-то внутренняя борьба.
Первым нарушил молчание Куатье.
– Нужно, чтобы вы знали все, – проговорил он. – Я явился сюда по приказу полковника. Ему известно все, что произошло между нами.
– Я догадывалась об этом, – ответила Валентина. – И все же что-то подсказывает мне, что вы не выдадите меня.
– Это что-то не врет, – подтвердил Лейтенант. – Вы правы, хотя и не до конца. В том аду, где царствуют Черные Мантии, нет ничего абсолютно надежного. Здесь все не так, как в остальном мире. Позвольте, я скажу еще пару слов, а потом вы ответите на мой последний вопрос: время летит быстро, и меня уже ждет полковник. Сразу после убийства Ганса Шпигеля, из-за которого ваш Морис попал в тюрьму, я должен был уехать на Корсику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63