Вы желаете знать Святого, покровительствующего Терезе, того, кто предопределяет её судьбу, охраняет от зла, так сказать, по-вашему, ангела-хранителя? Здесь, на перекрёстках Баии, вы, должно быть, слышали большую разноголосицу мнений и много несуразного? Это естественно и довольно часто случается, а всё потому, что в наше время все всё знают, никто не распишется в своем незнании, да и придумывать горазды.
Тогда как та, что присматривает за ориша, жизнь на то положила, будучи избранной Матерью Святого, и, если она не в силах разгадать тайну, то всеми силами старается смирить гром и молнию, листья зарослей и волны моря, радугу и пущенную стрелу. Но обмануть посвященных не может никто, и тому, кому не дано взять нож в час, назначенный эфуном, кто не получил ключа к разгадке, тому лучше не мешаться под ногами – это ведь вещи нешуточные, да и опасность смертельная. Я столько могу вам рассказать по этому поводу, но это тогда, когда у вас будет время и терпение меня слушать.
Чтобы бросить на стол бузиос, ничего, кроме руки да дерзости, не требуется. Но для того, чтобы прочесть ответ на них, данный посвященными, нужно знать и различать светлое и тёмное, день и ночь, рассвет и закат, любовь и ненависть. Я своё имя получила задолго до моего рождения и начала учиться всему этому, еще будучи девочкой. Когда же подросла и прошла таинство конфирмации, заплакала от страха, но ориша дали мне силы, просветили меня. Обучалась я у моей бабушки, старых тёток и матери Аниньи. Сегодня я старшая, и здесь никто, кроме меня, голоса не имеет. Я преклоняюсь в Баии только перед иалориша кандомбле в Гантоисе, Менининьей, моей Сестрой Святого, равной мне в знаниях и возможностях. Поскольку я оберегаю высшие силы от зла и оговоров со всей строгостью, я могу войти в огонь и остаться невредимой.
Но если говорить о Терезе, то я могу открыть причину столь разноречивых мнений по её поводу, ведь даже тот, кто много знает, в этом случае становится в тупик, глядя на брошенные на стол бузиос. Многие пытались понять, но не приходили к единому мнению. Самые старые считали Янсан покровительницей Терезы, а те, что помоложе, – Иеманжу. Называли и Ошала, и Шанго, и Ошосси, не так ли? И еще Эуа и Ошумаре, так? Не забудьте об Огуне и Нанан, как и об Омолу.
Я тоже бросила бузиос и посмотрела на них со всем вниманием. И скажу вам: никогда не видела я ничего подобного за свои пятьдесят лет, что этим занимаюсь, и еще за двадцать, как оберегаю Шанго.
Кого я увидела прежде всего, так это Янсан с поблёскивающей кривой саблей, которая говорила: «Она отважна и смела в бою, она – моя, я – её хозяйка, и пусть кто-нибудь отважится причинить ей зло!» Но тут же я увидела Ошосси и Иеманжу. С Ошосси Тереза пришла к нам из густого леса, из суровых мест, из засушливой коатинги, выжженного скорбного сертана. Под охраной Иеманжу пересекла она залив, чтобы зажечь зарю в Реконкаво и потом сражаться везде, где только придётся. Жизнь, полная борьбы и сражений от самого рождения. Так вот, помогать ей в этой столь тяжёлой борьбе, кроме Янсан, подсуетились и Шанго, и Ошумаре, Эуа и Нана, и Оссаин, Ошолуфан, и старик Ошала, мой отец, открыл ей дорогу, чтобы могла уйти.
А Омолу, разве не он помогал Терезе бороться с оспой в Букине? Разве не он сжевал на золотом зубе эту болезнь и прогнал её? Да в Мурикапебе на празднике макумбы разве не Тереза была Терезой Омолу – богиней оспы?
Теперь вы видите сами создавшуюся сложность положения. У меня не было другого выхода, как призвать Ошум, мою мать, чтобы она как-то примирила всемогущих. Она пришла, кокетливая, в оранжевых одеяниях, с золотыми браслетами на запястьях, в колье, как всегда, и весёлая. Тут у её ног устроились ориша, и мужчины и женщины, начиная с Ошосси и Шанго, двух её мужей. Ну, конечно, и у ног Терезы, этой красавицы, что взяла от Ошуна томный взгляд, любовь к жизни и кожу цвета меди. Вот блеск черных глаз – это от Янсан, никто ничего другого не скажет.
Видя Терезу Батисту, окружённую вниманием и защитой со всех сторон – ориша были вокруг неё, – я и говорю ей, подводя итог: «Даже когда тебе будет совсем плохо, устанешь, ни за что не отступай, не сдавайся, верь в жизнь и иди вперёд».
Ведь бывают минуты, когда люди падают духом и даже самый сильный и храбрый сдаётся и отступает. Вот и с ней случилось такое, спросите и узнаете, почему. Но я сказать не могу, прежде чем сама во всем не разберусь.
Мне же ясно одно, что спас и привёл Жану к Терезе не кто иной, как Эшу. Он на это мастак. Кто лучше всех знает переулки и закоулки, кто любит кончать праздники? Хотя праздник и не закончился, но праздновалась уже не свадьба, а всеобщее веселье, как раз в то время, когда Жанаина для влюбленных распустила по воде свои зелёные волосы.
Принимая во внимание просьбу Вержера – сеньор знает, что Пьер волшебник? – я вам, сеньор, ответила на всё, я, здесь сидящая на своём троне иалориша, окружённая кружком оба, я, Мать Сеньора, Иа Нассо, Мать Святого Аше Опо Афонжа или кандомбле Санта-Крус-де-Сан-Гонсало-до-Ретиро, где я присматриваю за ориша и утешаю на своей груди обеспокоенных.

2

Жизнь – штука сложная. Вот и второй раз Терезе Батисте предложили руку и сердце; первый раз, в общем-то, не в счёт – для такого торжественного момента уж очень был пьян претендент. Хотя винить его тоже несправедливо, ведь он, Марсело Розадо, – трезвенник, на редкость застенчивый человек и выпил только ради храбрости, которая может помочь объясниться в любви. Сдержанный, влюбленный в Терезу и готовый жениться, но вот боявшийся попросить её руки. От кашасы он осоловел, и, поскольку никогда не пил, с ним и случилось это самое несчастье: в самый ответственный момент его стошнило. А произошло это в доме свиданий Алтамиры, что в Масейо Столица штата Алагоас, соседнего со штатом Сержипе.

, где Тереза с ним (и некоторыми другими) иногда встречалась, когда была стеснена в средствах.
Тереза не обиделась, но и не сочла серьезным предложение бухгалтера могущественной фирмы «Рамос и Менезес». Как и не сочла нужным привести серьезные причины отказа, а просто обратила всё в шутку. Тем дело и кончилось. Чуть не сгоревший от стыда и оскорблённый пренебрегшей им избранницей Марсело Розадо исчез с оставшимися ему воспоминаниями о Терезе, забыть которую, как он понимал, ему никогда не удастся. Женщина, на которой он женился несколько лет спустя в Гойясе, где он обосновался, продолжая испытывать чувство стыда и кусая локти, напоминала ему по характеру, манере смеяться и взгляду несостоявшуюся невесту, ни с кем не сравнимую исполнительницу самбы из кабаре Масейо.
Танцовщицей кабаре, но теперь уже в Баии, была эта ни с кем не сравнимая девушка, время от времени появлявшаяся – жизнь вынуждала – в доме свиданий Тавианы, имевшем хорошую репутацию. И, как она сама признавалась, всегда имела больший успех в постели, чем на эстраде «Цветка Лотоса» – «феерического храма ночных развлечений», согласно рекламе, хотя и спорной, хозяина заведения Алинора Пиньейро.
Не имея больших расходов – она не играла в азартные игры и не содержала альфонсов, – Тереза старалась как можно реже появляться в доме свиданий, хотя спрос на неё рос с каждым днём. Красивая, хорошо воспитанная, с изящными манерами и прекрасно знающая своё дело, она не выказывала ни сексуальной, ни сентиментальной заинтересованности и была безразлична к мужскому полу. Клиентура её ограничивалась несколькими состоятельными сеньорами, избранными Тавианой, это были клиенты с большим стажем и тугим кошельком. Никогда ни один из них не вызвал у Терезы никаких чувств. Некоторые из них желали взять её на содержание, предлагая большие деньги, но Тереза не соглашалась. Нет, никогда больше она не повторит ошибку, которую совершила, когда стала жить с главным врачом медицинского поста в Букиме.
Со времён жизни в Аракажу Тереза не испытывала сильного биения сердца от брошенного на неё страстного взгляда. Для любви она вроде бы умерла. Но нет, это неправда. Любовь жжёт её сердце, кинжал, вонзённый в сердце Жануарио Жеребой, – её последняя надежда. Где ты, моряк бескрайнего далёкого моря?
В кабаре её осаждали надоедливые донжуаны, надеющиеся к ней прибиться, завоевав её внимание, но она этих красавчиков не выносила и гнала прочь. С завсегдатаями заведения Тавианы, где она доказывала знание дела, которым занималась, Тереза вела себя по-разному: с вежливыми вежливо, с хамами так, как они того заслуживали, ну, а если они выводили её из себя, кричала: «Оставьте меня в покое, отвяжитесь, играйте на своей шарманке в другом кабаре». Так однажды она спустила вниз по лестнице привязавшегося к ней щёголя Лито Собриньо, схватилась с таким, как Николау Живоглот, разбросала полицейских, которые вдруг решили, что она виновна.
Старая Тавиана, которая вот уже пятьдесят лет была хозяйкой дома терпимости, а двадцать пять – сводницей и хорошо знала профессию своих подопечных, как и человеческую натуру, познакомившись с Терезой, распознала в ней способность обогатить её заведение и её саму и даже была готова взять её в пай. Всем старым завсегдатаям она решила представлять Терезу как замужнюю женщину, честную, но бедную, жизнью вынужденную зарабатывать на хлеб в заведении Тавианы – печальная история! Таких историй у Тавианы было множество, и все всегда правдивые и всегда впечатляющие. Благодаря этой последней она надеялась поднять интерес и престиж своего дома, ведь нет более приятной и ободряющей клиента причины, чем необходимость помочь честной замужней женщине, попавшей в стеснённые обстоятельства, хотя это и делало мужа рогоносцем.
Но глупая Тереза отказалась, не желая постоянно заниматься столь тяжелым и неприятным делом. Со временем они стали друзьями, и Тавиана, покачивая головой, говорила:
– Нет, Тереза, ты родилась для другой жизни. Родилась, чтобы быть хозяйкой дома, матерью. Тебе нужно выйти замуж.

3

Возможно, именно поэтому Тавиана и познакомила Терезу Батисту с любезным и разговорчивым Алмерио дас Невесом, хозяином пекарни. Не будучи богатым, он был вполне состоятельным человеком. Со сводницей его связывали старые узы дружбы. Лет пятнадцать назад он здесь же, в доме свиданий, познакомился с Наталией, прозванной Кровь с Молоком из-за её цвета лица, девицей скромной и с хорошими манерами, недавно начавшей заниматься этим ремеслом, но из тех, кто родился, чтобы стать матерью семейства.
Начав в то время свое ремесло, Алмерио работал день и ночь, чтобы достичь процветания своей пекарни, находившейся неподалёку от теперешней. После нескольких встреч с Наталией он услышал от неё рассказ о том, как её прогнал из дома отец, узнавший, что её соблазнил один молодой ловелас. Зазвав её в свою студенческую комнату, тот её обесчестил и тут же исчез, переменив место жительства. Алмерио проникся состраданием и воспылал страстью к молодой и столь привлекательной жертве, возненавидев презренных студента и отца. Он взял Наталию из публичного дома и женился на ней – столь достойной супруги не нашел бы он и среди монастырских монахинь. Она была честная и работящая женщина. Но бездетная. И это был её единственный недостаток. Спустя годы, когда дела в пекарне пошли лучше и Наталия могла не работать кассиром булочной, где она торчала целый день, они решили усыновить ребенка – круглого сироту. Мать ребёнка умерла при родах, а отец, помощник пекаря, спустя шесть месяцев умер от пневмонии. Алмерио и Наталия взяли мальчика, всё оформив в нотариальной конторе, дав ему новую фамилию. Если первые годы их жизни были спокойными и счастливыми, то два последних, когда они видели, как растёт их сын, были восторженными. И вот семейное счастье погибло под колесами бешено мчавшегося без какой-либо цели автомобиля отпрыска богатой семьи. Он сбил Наталию прямо против пекарни, оставив безутешным Алмерио и вновь осиротевшим ребенка. В поисках утешения вдовец пришел к Тавиане, старой приятельнице, и там познакомился с Терезой.
Тереза приходила в заведение только в условленный день и час для встреч с богатыми клиентами. Закончив встречи с банкиром или судейскими чинами, она иногда, бывало, задерживалась в зале с Тавианой и разговаривала. В один из таких дней Тавиана и познакомила её с Алмерио дас Невесом, очень уважаемым ею с давних времён, когда он ещё был молодым человеком, а она, как всегда, старухой. Сколько же лет Тавиане, или она без возраста?
Светлый, упитанный мулат, любящий шутку, миролюбивый, разговорчивый, Алмерио дас Невес источал спокойствие и уверенность. Чтобы сделать Тавиане приятное, Тереза согласилась встретиться с ним через три дня, оставив за ним вечер.
– Утешь немного моего друга, Тереза, он недавно потерял супругу и ещё в трауре.
– В моей душе траур останется вечно.
Приятный и скромный Алмерио после второй встречи с Терезой (клиенты Терезы очень сожалели, если первая встреча была последней) заговорил с ней, рассказав подробности своей жизни, особенно о Наталии, сыне и булочной, теперь гораздо большей, чем прежняя, которая вполне может конкурировать с пекарнями испанских монополистов – хозяев рынка. Настанет день, у меня будет не булочная с пекарней, а настоящее предприятие.
– Как оно называется?
– Хлебопекарня «Господь наш Бонфинский».
И вот со временем коммерсант сделался завсегдатаем заведения Тавианы. Приятные беседы он продолжал с Терезой и за столиком «Цветка Лотоса». Поскольку Тереза не могла уделять ему больше одного вечера в неделю, Алмерио стал посещать кабаре, где Тереза была «воплощением бразильской самбы». По контракту (устному), заключенному с Алинором Пиньейрой, Тереза должна была появляться в десять вечера и оставаться в кабаре до двух ночи. Около полуночи она в карнавальном костюме баиянки танцевала самбу, а всё остальное время, до и после, должна была принимать приглашения танцевать и подсаживаться к столикам с обильной выпивкой, прося для себя вермут или чай с бузиной. Этим деятельность Терезы в «Цветке Лотоса» ограничивалась, она не принимала приглашений завсегдатаев пойти с ними в находящиеся поблизости пансионы или прочие заведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69