https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/boksy/
Наше время заканчивается.
Я сказал ему, что сейчас приеду. Я хотел к тому же попросить его не открывать свою аптечку, не пользоваться колющими и режущими предметами, но к тому времени сияние бурной деятельности, которое на время осветило его помраченный ум, утонуло в темных извилинах его мозгов. Он только сказал:
— Круто! — и положил трубку.
Я собрал свои сумки и выписался из гостиницы. Что бы ни произошло дальше, некоторое время я буду жить не в Чарлстоне.
Фил Поведа открыл дверь. На нем были шорты, шлепанцы и белая майка с изображением Иисуса Христа, который распахивает одежды, чтобы показать свое сердце.
— Иисус — мой Спаситель, — объяснил Фил. — Всякий раз, когда я смотрю в зеркало, я напоминаю себе об этом. Он готов простить меня.
Зрачки Поведы расширились, как у наркоманов. Что бы это ни было, это было очень сильное средство. Вы могли бы дать его ребятам с «Титаника» и наблюдать, как они тонут в волнах с лучезарными улыбками на лицах. Он подтолкнул меня к чистенькой кухне с мебелью из дуба, сварил кофе без кофеина. И за весь следующий час так и не притронулся к своей чашке. Очень скоро я тоже отставил свою.
А выслушав историю Фила Поведы до конца, я подумал, что мне больше никогда не захочется ни пить ни есть.
* * *
Бара «Оби» теперь уже нет. Это был придорожный кабак около Блаф-роуд, место в котором аккуратно стриженые мальчики из колледжа за пять долларов могли познать радости орального секса в компании бедной негритянки или еще более нищей белой девчонки, скрываясь в темноте где-нибудь под деревьями у отмелей Конгари. Потом богатые белые мальчики возвращались к своим дружкам, хлопая их по плечу в знак приветствия, а женщины в это время полоскали рот под струей воды из крана на дворе. Но теперь на этом месте стоит «Болотная крыса», где Атис Джонс и Марианна Ларуз провели последние часы вместе незадолго до ее смерти.
Сестры Джонс любили выпивать в «Оби», хотя одной из них, Эдди, было всего семнадцать, а ее старшая сестра Мелия по какой-то прихоти природы выглядела еще моложе. К тому времени Эдди уже родила сына Атиса — как оказалось, плод случайной связи с одним из множества ухажеров ее матери, покойным Дэвисом Смутом по прозвищу Сапог. Эту связь можно было бы расценить как изнасилование, если бы девчонка заявила об этом. Итак, Эдди начала растить мальчика вместе со своей бабушкой, потому что ее мать не могла вынести даже вида дочери. Очень скоро матери некого стало игнорировать и стыдиться. В один из вечеров следы Эдди и ее сестры были стерты с лица земли...
Они напились и качались, выходя из бара; свист и ругань неслись им вслед, пьяный ветер раздувал паруса их бесшабашности. Эдди споткнулась и шлепнулась на зад, а ее сестра со смехом свалилась прямо на нее. Она стала поднимать младшую, юбка задралась, под ней не было ничего, и, пока они, покачиваясь, стояли, пытаясь прийти в себя, они увидели, что за ними из машины наблюдают молодые люди. Один из них влез на колени другим, чтобы лучше видеть. Сконфуженные, но пока ничуть не испуганные, несмотря на свое состояние, девушки перестали смеяться и направились по дороге домой с опущенными головами.
Они прошли всего несколько метров, когда услышали звук мотора за своей спиной, и фары выхватили их фигуры, из камней и осыпавшейся хвои на дороге. Они оглянулись. Огромные горящие глаза фар были практически рядом с ними, потом машина свернула в сторону и одна из боковых дверей открылась. Оттуда высунулась рука и схватила Эдди. Эта рука разорвала на ней платье и оставила две глубокие царапины на ее руке.
Девушки побежали в перелесок у реки, ориентируясь на запах воды и гниющих листьев. Машина дернулась на обочине дороги, фары погасли. С воплями и боевыми криками началась охота.
* * *
— Мы называли их шлюхами, — сказал Поведа. Его глаза все еще возбужденно блестели. — Они ими и были. Или почти были. Лэндрон знал о них все. Вот почему мы разрешили ему прицепиться к нам, потому что Лэндрон знал все о девках, которые готовы были переспать за упаковку из шести банок пива, девках, которые не станут болтать, если вы их слегка поколотите. Именно Лэндрон рассказал нам о сестрах Джонс. У одной из них был ребенок, а ей не исполнилось и семнадцати, когда она родила. А другая, по словам Лэндрона, просто сходила с ума от этого и занималась этим везде, где могла. Черт, они даже не надевали трусики! Лэндрон говорил, это для того, чтобы мужикам было легче попасть куда надо. Да и вообще, что это за девушки, которые напиваются в баре и разгуливают безо всякого белья, да еще задирают юбки? Они всем своим видом предлагали себя, почему бы не за деньги? Может, они даже получили бы от этого удовольствие, если бы слышали, как мы болтаем о них. И мы могли им заплатить. У нас были деньги. Мы не хотели получить все даром.
Теперь все встало на свои места, он больше не был Филом Поведой, почти сорокалетним инженером-программистом с брюшком и закладными. Он снова был мальчишкой. Он снова был там вместе с другими, бежал, задыхаясь, сквозь высокую траву, чувствуя давление в паху.
* * *
— Эй! Стойте! — кричал он. — Стойте, мы денег дадим!
Вокруг все принялись громко ржать. Потому что это был Фил, а Фил знал, как хорошо провести время. Фил всегда мог их насмешить. Фил был смешной парень.
Они преследовали девушек на Конгари и вдоль течения Цедар Крик. Труэт споткнулся и упал в воду, Джеймс Фостер помог ему подняться на ноги. Они нагнали их там, где вода становилась глубже, прямо у корней больших кипарисов. Мелия упала, зацепившись ногой за корень, и, прежде чем сестра помогла ей подняться, парни набросились на них. Эдди ударила ближайшего к ней. Ее маленький кулачок угодил ему в глаз, и Лэндрон Мобли так треснул ее в ответ, что сломал девчонке челюсть, и Эдди рухнула на спину.
— Чертова сука! — выругался Лэндрон. — Гребаная, драная сука!
В его голосе было что-то такое, что заставило всех замереть, даже Фила, который пытался удержать Мелию. Они как-то сразу поняли, что детские шалости закончились и что пути назад нет. Эрл Ларуз и Греди Труэт удерживали Эдди, пока Лэндрон занимался ею, а остальные срывали одежду с ее сестры. Эллиот Нортон, Фил и Джеймс Фостер переглянулись, потом Фил толкнул Мелию на землю, и вскоре он, как и Мобли, принялся за дело; двое других тоже ритмично раскачивались рядом с ними, а ночные комары впивались в мужчину и женщину и пробовали на вкус кровь, которая начала стекать на землю.
В том, что случилось потом, был виноват только Фил. Он поднялся, тяжело дыша, отвернувшись от девушки и глядя на ее сестру и ее разбитое лицо. Смысл того, что они делали, стал постепенно доходить до него теперь, когда он удовлетворил свое желание. Он почувствовал удар и упал в сторону, шок от удара сменила жестокая боль в паху. Мелия вскочила на ноги и побежала от болота в сторону частного владения Ларузов и большого шоссе за ним.
Мобли первым рванул за ней, потом Фостер. Эллиот, разрываясь между девушкой, лежащей на земле, и тем, чтобы остановить ее сестру, некоторое время не двигался. А потом побежал вслед за остальными. Греди и Эрл толкали друг друга, шутя выясняя, кто следующий по очереди.
* * *
Покупка участка близ Конгари дорого обошлась семейству Ларузов, здесь они просчитались. Землю размывали подземные воды, оставляя в ней многочисленные ходы и пещеры, и Ларузы лишились грузовика, который провалился в карстовую воронку во время оползня, прежде чем узнали, что залежи известняка в этом месте столь невелики, что не окупят даже затрат на разработку. Тем временем в Кайсе, в двадцати милях выше по течению, и в Уиннсборо, по 77-й дороге близ Шарлотта, были открыты перспективные месторождения. А на Конгари прошли три демонстрации протеста против возможной угрозы существованию болот. Итак, Ларузы переключились на другое направление, оставив эту землю за собой как память о собственной ошибке.
* * *
Мелия миновала несколько упавших на землю загородок и надпись на щите «Прохода нет». Ее ноги были изранены и кровоточили, но она продолжала бежать. Возле карста были дома, она знала об этом. Там ей помогут, помогут ее сестре. Они придут за ними, и отведут их в безопасное место, и...
Девушка слышала, что за ней гонятся мужчины и вот-вот настигнут. Она оглянулась, продолжая бежать, и вдруг ее пальцы перестали ощущать твердую землю, и Мелия полетела в какую-то глубокую темную яму. Она уцепилась за край ямы, чувствуя запах гниющей, отравленной воды внизу, затем потеряла равновесие и упала вниз. Раздался громкий всплеск, и спустя несколько секунд девушка с кашлем вынырнула. Вода разъедала ее глаза и кожу. Она взглянула вверх и увидела на фоне неба и звезд три мужских силуэта. Мелия медленно поплыла к краю ямы. Она пыталась нащупать какую-нибудь опору для руки, но камни скользили под ее пальцами. Девушка слышала, как разговаривают мужчины, один из них исчез. Она медленно гребла руками и ногами, чтобы держаться на поверхности в холодной липкой воде. Все порезы и раны теперь горели огнем, и ей трудно было держать глаза открытыми. Сверху появился свет. Она взглянула вверх и увидела факел, а затем он начал падать, падать...
* * *
Известковые воронки со временем становятся местом, в котором скапливаются яды и едкие химические соединения. Нечистоты, загрязняющие воду, прибывают и медленно, постепенно просачиваются в саму Конгари по системе подземных ручьев. Многие из скопившихся в яме веществ опасны. Некоторые вызывают коррозию металла, другие уничтожают корни растений. Но у большинства из них есть общее свойство.
Они все легко воспламеняются.
* * *
Трое мужчин отскочили назад, когда столб огня вырвался из глубины ямы, освещая деревья, комья земли, брошенную технику и их лица с выражением шока и одновременно тайного наслаждения тем, что им удалось устроить.
Один из них вытер руки обрывками тряпки, которую изорвал на куски, чтобы смастерить факел, — пытался стереть с них остатки бензина.
— Чтоб ей! — сказал Эллиот Нортон. Он обернул тряпкой камень и швырнул его в ад. — Пошли.
* * *
Я некоторое время молчал. Поведа собирал какие-то крошки указательным пальцем с крышки стола. Эллиот Нортон, человек, которого я считал своим другом, участвовал в изнасиловании и сожжении молодой женщины. Я уставился на Поведу, но он был поглощен разглядыванием своих пальцев. Что-то сломалось у Фила внутри, что-то, что позволяло ему продолжать жить после содеянного, и теперь этого человека захлестывала волна нахлынувших воспоминаний, и он тонул в них.
А я наблюдал, как человек на глазах теряет разум.
— Продолжайте, — сказал я. — Заканчивайте.
* * *
— Прикончи ее, — велел Мобли. Он смотрел вниз на Эрла Ларуза, который стоял на коленях рядом с распростертой на земле женщиной, застегивая брюки. Брови Эрла взметнулись вверх:
— Что?!
— Прикончи ее, — повторил Мобли. — Убей ее.
— Я н-не могу эт-того сделать, — его голос звучал, как голос маленького мальчика.
— А трахать мог? Ты трахал ее довольно резво, — Мобли говорил спокойно и твердо, как о давно решенном. — Ты оставишь ее здесь, и кто-нибудь ее найдет, а потом она заговорит. Если мы отпустим эту черномазую сучку, она расскажет все. Вот, возьми.
Он поднял камень и сунул его Ларузу. Камень больно ударил Эрла по колену, и он вскрикнул, потом начал тереть это место.
— Почему я? — начал он ныть.
— А почему кто-то другой? — спросил Мобли.
— Я такое не делаю, — сказал Эрл.
Тогда Мобли вытащил откуда-то нож:
— Давай, — сказал он, — сделай это, или я сам тебя убью.
Внезапно они все поняли, на чьей стороне сила в их группе. Это всегда был Мобли, и только он: Мобли, который управлял ими; Мобли, который доставал травку и ЛСД; Мобли, который водил их к шлюхам; Мобли, который превратил их в ничтожества. Возможно, именно это и было самой главной целью, которой он упорно добивался с самого начала, думал Фил позже. Он хотел подставить группу богатеньких белых мальчишек, которые думали, что оказывают ему покровительство, сначала открыто презирали его, а потом пустили к себе под крылышко, когда увидели, что он готов снабжать их всем, пока им это не надоест. А из всей этой компании именно Ларуз был самым испорченным, избалованным, слабым, нечестным, поэтому именно ему выпал жребий убить девушку.
Ларуз начал плакать.
— Пожалуйста, — хныкал он. — Пожалуйста, не заставляй меня делать это.
Мобли, ничего не говоря, поднял лезвие вверх и смотрел, как отражает луну его поверхность. Медленно, дрожащими руками Ларуз поднял камень.
— Пожалуйста, — сказал он в последний раз. Справа от него Фил отвернулся и почувствовал, что рука Мобли разворачивает его лицо обратно:
— Нет, ты будешь смотреть. Ты — часть этого, ты должен увидеть конец. Давай.
Он опять смотрел на Ларуза:
— Приканчивай ее, ты, дерьмо собачье! Кончай с ней, гребаный милый мальчик, если не хочешь вернуться назад к своему папочке и рассказать ему, что ты сделал, поплакать на его плече, как маленький сраный гомик, молить его, чтобы он все загладил. Приканчивай ее! Кончай ее!
Ларуз, дрожа всем телом, поднял камень, потом опустил его вниз на лицо девушки, почти не прикладывая силу. Раздался хруст, и она застонала. Ларуз завыл, его лицо исказилось от ужаса, слезы текли по щекам, испачканным грязью, приставшей к нему, когда он насиловал девушку. Он поднял камень во второй раз, потом опустил его, ударив сильнее. Теперь хруст был более громким. Камень поднялся вверх еще раз, потом опустился быстрее, и Ларуз, издавая нечленораздельные крики бил ее снова и снова. Он впал в неистовство, был забрызган кровью, но все продолжал крушить ее кости, пока его не схватили за руки и не оттащили от тела Эдди с камнем, крепко зажатым в кулаке, с расширенными и побелевшими глазами на залитом кровью лице.
Девушка на земле давно умерла.
— Ты все хорошо сделал, — сказал Мобли. Нож исчез. — Ты прирожденный убийца, Эрл. — Он потрепал хнычущего парня по плечу. — Прирожденный убийца.
* * *
— Мобли забрал ее, — сказал Поведа. — Сказал, что люди придут, привлеченные огнем, и нам надо уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Я сказал ему, что сейчас приеду. Я хотел к тому же попросить его не открывать свою аптечку, не пользоваться колющими и режущими предметами, но к тому времени сияние бурной деятельности, которое на время осветило его помраченный ум, утонуло в темных извилинах его мозгов. Он только сказал:
— Круто! — и положил трубку.
Я собрал свои сумки и выписался из гостиницы. Что бы ни произошло дальше, некоторое время я буду жить не в Чарлстоне.
Фил Поведа открыл дверь. На нем были шорты, шлепанцы и белая майка с изображением Иисуса Христа, который распахивает одежды, чтобы показать свое сердце.
— Иисус — мой Спаситель, — объяснил Фил. — Всякий раз, когда я смотрю в зеркало, я напоминаю себе об этом. Он готов простить меня.
Зрачки Поведы расширились, как у наркоманов. Что бы это ни было, это было очень сильное средство. Вы могли бы дать его ребятам с «Титаника» и наблюдать, как они тонут в волнах с лучезарными улыбками на лицах. Он подтолкнул меня к чистенькой кухне с мебелью из дуба, сварил кофе без кофеина. И за весь следующий час так и не притронулся к своей чашке. Очень скоро я тоже отставил свою.
А выслушав историю Фила Поведы до конца, я подумал, что мне больше никогда не захочется ни пить ни есть.
* * *
Бара «Оби» теперь уже нет. Это был придорожный кабак около Блаф-роуд, место в котором аккуратно стриженые мальчики из колледжа за пять долларов могли познать радости орального секса в компании бедной негритянки или еще более нищей белой девчонки, скрываясь в темноте где-нибудь под деревьями у отмелей Конгари. Потом богатые белые мальчики возвращались к своим дружкам, хлопая их по плечу в знак приветствия, а женщины в это время полоскали рот под струей воды из крана на дворе. Но теперь на этом месте стоит «Болотная крыса», где Атис Джонс и Марианна Ларуз провели последние часы вместе незадолго до ее смерти.
Сестры Джонс любили выпивать в «Оби», хотя одной из них, Эдди, было всего семнадцать, а ее старшая сестра Мелия по какой-то прихоти природы выглядела еще моложе. К тому времени Эдди уже родила сына Атиса — как оказалось, плод случайной связи с одним из множества ухажеров ее матери, покойным Дэвисом Смутом по прозвищу Сапог. Эту связь можно было бы расценить как изнасилование, если бы девчонка заявила об этом. Итак, Эдди начала растить мальчика вместе со своей бабушкой, потому что ее мать не могла вынести даже вида дочери. Очень скоро матери некого стало игнорировать и стыдиться. В один из вечеров следы Эдди и ее сестры были стерты с лица земли...
Они напились и качались, выходя из бара; свист и ругань неслись им вслед, пьяный ветер раздувал паруса их бесшабашности. Эдди споткнулась и шлепнулась на зад, а ее сестра со смехом свалилась прямо на нее. Она стала поднимать младшую, юбка задралась, под ней не было ничего, и, пока они, покачиваясь, стояли, пытаясь прийти в себя, они увидели, что за ними из машины наблюдают молодые люди. Один из них влез на колени другим, чтобы лучше видеть. Сконфуженные, но пока ничуть не испуганные, несмотря на свое состояние, девушки перестали смеяться и направились по дороге домой с опущенными головами.
Они прошли всего несколько метров, когда услышали звук мотора за своей спиной, и фары выхватили их фигуры, из камней и осыпавшейся хвои на дороге. Они оглянулись. Огромные горящие глаза фар были практически рядом с ними, потом машина свернула в сторону и одна из боковых дверей открылась. Оттуда высунулась рука и схватила Эдди. Эта рука разорвала на ней платье и оставила две глубокие царапины на ее руке.
Девушки побежали в перелесок у реки, ориентируясь на запах воды и гниющих листьев. Машина дернулась на обочине дороги, фары погасли. С воплями и боевыми криками началась охота.
* * *
— Мы называли их шлюхами, — сказал Поведа. Его глаза все еще возбужденно блестели. — Они ими и были. Или почти были. Лэндрон знал о них все. Вот почему мы разрешили ему прицепиться к нам, потому что Лэндрон знал все о девках, которые готовы были переспать за упаковку из шести банок пива, девках, которые не станут болтать, если вы их слегка поколотите. Именно Лэндрон рассказал нам о сестрах Джонс. У одной из них был ребенок, а ей не исполнилось и семнадцати, когда она родила. А другая, по словам Лэндрона, просто сходила с ума от этого и занималась этим везде, где могла. Черт, они даже не надевали трусики! Лэндрон говорил, это для того, чтобы мужикам было легче попасть куда надо. Да и вообще, что это за девушки, которые напиваются в баре и разгуливают безо всякого белья, да еще задирают юбки? Они всем своим видом предлагали себя, почему бы не за деньги? Может, они даже получили бы от этого удовольствие, если бы слышали, как мы болтаем о них. И мы могли им заплатить. У нас были деньги. Мы не хотели получить все даром.
Теперь все встало на свои места, он больше не был Филом Поведой, почти сорокалетним инженером-программистом с брюшком и закладными. Он снова был мальчишкой. Он снова был там вместе с другими, бежал, задыхаясь, сквозь высокую траву, чувствуя давление в паху.
* * *
— Эй! Стойте! — кричал он. — Стойте, мы денег дадим!
Вокруг все принялись громко ржать. Потому что это был Фил, а Фил знал, как хорошо провести время. Фил всегда мог их насмешить. Фил был смешной парень.
Они преследовали девушек на Конгари и вдоль течения Цедар Крик. Труэт споткнулся и упал в воду, Джеймс Фостер помог ему подняться на ноги. Они нагнали их там, где вода становилась глубже, прямо у корней больших кипарисов. Мелия упала, зацепившись ногой за корень, и, прежде чем сестра помогла ей подняться, парни набросились на них. Эдди ударила ближайшего к ней. Ее маленький кулачок угодил ему в глаз, и Лэндрон Мобли так треснул ее в ответ, что сломал девчонке челюсть, и Эдди рухнула на спину.
— Чертова сука! — выругался Лэндрон. — Гребаная, драная сука!
В его голосе было что-то такое, что заставило всех замереть, даже Фила, который пытался удержать Мелию. Они как-то сразу поняли, что детские шалости закончились и что пути назад нет. Эрл Ларуз и Греди Труэт удерживали Эдди, пока Лэндрон занимался ею, а остальные срывали одежду с ее сестры. Эллиот Нортон, Фил и Джеймс Фостер переглянулись, потом Фил толкнул Мелию на землю, и вскоре он, как и Мобли, принялся за дело; двое других тоже ритмично раскачивались рядом с ними, а ночные комары впивались в мужчину и женщину и пробовали на вкус кровь, которая начала стекать на землю.
В том, что случилось потом, был виноват только Фил. Он поднялся, тяжело дыша, отвернувшись от девушки и глядя на ее сестру и ее разбитое лицо. Смысл того, что они делали, стал постепенно доходить до него теперь, когда он удовлетворил свое желание. Он почувствовал удар и упал в сторону, шок от удара сменила жестокая боль в паху. Мелия вскочила на ноги и побежала от болота в сторону частного владения Ларузов и большого шоссе за ним.
Мобли первым рванул за ней, потом Фостер. Эллиот, разрываясь между девушкой, лежащей на земле, и тем, чтобы остановить ее сестру, некоторое время не двигался. А потом побежал вслед за остальными. Греди и Эрл толкали друг друга, шутя выясняя, кто следующий по очереди.
* * *
Покупка участка близ Конгари дорого обошлась семейству Ларузов, здесь они просчитались. Землю размывали подземные воды, оставляя в ней многочисленные ходы и пещеры, и Ларузы лишились грузовика, который провалился в карстовую воронку во время оползня, прежде чем узнали, что залежи известняка в этом месте столь невелики, что не окупят даже затрат на разработку. Тем временем в Кайсе, в двадцати милях выше по течению, и в Уиннсборо, по 77-й дороге близ Шарлотта, были открыты перспективные месторождения. А на Конгари прошли три демонстрации протеста против возможной угрозы существованию болот. Итак, Ларузы переключились на другое направление, оставив эту землю за собой как память о собственной ошибке.
* * *
Мелия миновала несколько упавших на землю загородок и надпись на щите «Прохода нет». Ее ноги были изранены и кровоточили, но она продолжала бежать. Возле карста были дома, она знала об этом. Там ей помогут, помогут ее сестре. Они придут за ними, и отведут их в безопасное место, и...
Девушка слышала, что за ней гонятся мужчины и вот-вот настигнут. Она оглянулась, продолжая бежать, и вдруг ее пальцы перестали ощущать твердую землю, и Мелия полетела в какую-то глубокую темную яму. Она уцепилась за край ямы, чувствуя запах гниющей, отравленной воды внизу, затем потеряла равновесие и упала вниз. Раздался громкий всплеск, и спустя несколько секунд девушка с кашлем вынырнула. Вода разъедала ее глаза и кожу. Она взглянула вверх и увидела на фоне неба и звезд три мужских силуэта. Мелия медленно поплыла к краю ямы. Она пыталась нащупать какую-нибудь опору для руки, но камни скользили под ее пальцами. Девушка слышала, как разговаривают мужчины, один из них исчез. Она медленно гребла руками и ногами, чтобы держаться на поверхности в холодной липкой воде. Все порезы и раны теперь горели огнем, и ей трудно было держать глаза открытыми. Сверху появился свет. Она взглянула вверх и увидела факел, а затем он начал падать, падать...
* * *
Известковые воронки со временем становятся местом, в котором скапливаются яды и едкие химические соединения. Нечистоты, загрязняющие воду, прибывают и медленно, постепенно просачиваются в саму Конгари по системе подземных ручьев. Многие из скопившихся в яме веществ опасны. Некоторые вызывают коррозию металла, другие уничтожают корни растений. Но у большинства из них есть общее свойство.
Они все легко воспламеняются.
* * *
Трое мужчин отскочили назад, когда столб огня вырвался из глубины ямы, освещая деревья, комья земли, брошенную технику и их лица с выражением шока и одновременно тайного наслаждения тем, что им удалось устроить.
Один из них вытер руки обрывками тряпки, которую изорвал на куски, чтобы смастерить факел, — пытался стереть с них остатки бензина.
— Чтоб ей! — сказал Эллиот Нортон. Он обернул тряпкой камень и швырнул его в ад. — Пошли.
* * *
Я некоторое время молчал. Поведа собирал какие-то крошки указательным пальцем с крышки стола. Эллиот Нортон, человек, которого я считал своим другом, участвовал в изнасиловании и сожжении молодой женщины. Я уставился на Поведу, но он был поглощен разглядыванием своих пальцев. Что-то сломалось у Фила внутри, что-то, что позволяло ему продолжать жить после содеянного, и теперь этого человека захлестывала волна нахлынувших воспоминаний, и он тонул в них.
А я наблюдал, как человек на глазах теряет разум.
— Продолжайте, — сказал я. — Заканчивайте.
* * *
— Прикончи ее, — велел Мобли. Он смотрел вниз на Эрла Ларуза, который стоял на коленях рядом с распростертой на земле женщиной, застегивая брюки. Брови Эрла взметнулись вверх:
— Что?!
— Прикончи ее, — повторил Мобли. — Убей ее.
— Я н-не могу эт-того сделать, — его голос звучал, как голос маленького мальчика.
— А трахать мог? Ты трахал ее довольно резво, — Мобли говорил спокойно и твердо, как о давно решенном. — Ты оставишь ее здесь, и кто-нибудь ее найдет, а потом она заговорит. Если мы отпустим эту черномазую сучку, она расскажет все. Вот, возьми.
Он поднял камень и сунул его Ларузу. Камень больно ударил Эрла по колену, и он вскрикнул, потом начал тереть это место.
— Почему я? — начал он ныть.
— А почему кто-то другой? — спросил Мобли.
— Я такое не делаю, — сказал Эрл.
Тогда Мобли вытащил откуда-то нож:
— Давай, — сказал он, — сделай это, или я сам тебя убью.
Внезапно они все поняли, на чьей стороне сила в их группе. Это всегда был Мобли, и только он: Мобли, который управлял ими; Мобли, который доставал травку и ЛСД; Мобли, который водил их к шлюхам; Мобли, который превратил их в ничтожества. Возможно, именно это и было самой главной целью, которой он упорно добивался с самого начала, думал Фил позже. Он хотел подставить группу богатеньких белых мальчишек, которые думали, что оказывают ему покровительство, сначала открыто презирали его, а потом пустили к себе под крылышко, когда увидели, что он готов снабжать их всем, пока им это не надоест. А из всей этой компании именно Ларуз был самым испорченным, избалованным, слабым, нечестным, поэтому именно ему выпал жребий убить девушку.
Ларуз начал плакать.
— Пожалуйста, — хныкал он. — Пожалуйста, не заставляй меня делать это.
Мобли, ничего не говоря, поднял лезвие вверх и смотрел, как отражает луну его поверхность. Медленно, дрожащими руками Ларуз поднял камень.
— Пожалуйста, — сказал он в последний раз. Справа от него Фил отвернулся и почувствовал, что рука Мобли разворачивает его лицо обратно:
— Нет, ты будешь смотреть. Ты — часть этого, ты должен увидеть конец. Давай.
Он опять смотрел на Ларуза:
— Приканчивай ее, ты, дерьмо собачье! Кончай с ней, гребаный милый мальчик, если не хочешь вернуться назад к своему папочке и рассказать ему, что ты сделал, поплакать на его плече, как маленький сраный гомик, молить его, чтобы он все загладил. Приканчивай ее! Кончай ее!
Ларуз, дрожа всем телом, поднял камень, потом опустил его вниз на лицо девушки, почти не прикладывая силу. Раздался хруст, и она застонала. Ларуз завыл, его лицо исказилось от ужаса, слезы текли по щекам, испачканным грязью, приставшей к нему, когда он насиловал девушку. Он поднял камень во второй раз, потом опустил его, ударив сильнее. Теперь хруст был более громким. Камень поднялся вверх еще раз, потом опустился быстрее, и Ларуз, издавая нечленораздельные крики бил ее снова и снова. Он впал в неистовство, был забрызган кровью, но все продолжал крушить ее кости, пока его не схватили за руки и не оттащили от тела Эдди с камнем, крепко зажатым в кулаке, с расширенными и побелевшими глазами на залитом кровью лице.
Девушка на земле давно умерла.
— Ты все хорошо сделал, — сказал Мобли. Нож исчез. — Ты прирожденный убийца, Эрл. — Он потрепал хнычущего парня по плечу. — Прирожденный убийца.
* * *
— Мобли забрал ее, — сказал Поведа. — Сказал, что люди придут, привлеченные огнем, и нам надо уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49