— Вы еще не знаете этого, — прошептал он, — но вы уже вступили на Белую дорогу, и вам лучше не сходить с нее, потому что то, что ждет в кустах по обочинам Дороги, намного хуже всего, что вы можете себе вообразить.
Это не давало мне никакой зацепки. Я хотел знать больше о сестрах Джонс и о причинах, почему Терезий обратился к Атису, но, по крайней мере, Терезий говорил со мной.
— А вы и их видели, этих тварей в кустах?
Казалось, он некоторое время изучал меня. Я думал, что он пытается понять, не смеюсь ли я над ним, но я ошибался.
— Я видел их, — сказал он, — они были как темные ангелы.
Больше он мне ничего не рассказал, по крайней мере, ничего полезного. Он знал семью Джонс, видел, как подрастали их дети, как Эдди забеременела в шестнадцать лет от бродяги, который спал с ее матерью и стал отцом Атиса. Имя этого бродяги было Дэвис Смут. Друзья прозвали его Сапогом за то, что он любил носить ковбойские сапоги. Но все это я уже знал, потому что Рэнди Буррис рассказал мне об этом, как рассказал и о том, что Терезий отсидел почти двадцать лет в Лаймстоуне за убийство Дэвиса Смута в баре в Гадсдене.
Крошка Энди возвращался, и на сей раз у него был такой вид, будто он не собирался совершать еще одну прогулку. Терезий поднял свои ведро и швабру, чтобы вернуться к работе.
— Почему вы убили Дэвиса Смута, Терезий?
Мне было интересно, появится ли на его лице выражение раскаяния, и услышу ли я покаянную речь, что он больше не тот человек, который отнимает жизнь у другого. Но он не сделал попытки объяснить свое преступление ошибками прошлого.
— Я просил его о помощи. Он отказал. Мы начали ругаться, и он вытащил нож. Потом я убил его.
— О какой помощи вы его просили?
Терезий поднял руку и помахал ею из стороны в сторону, отказываясь отвечать.
— Это осталось между нами и Богом. Спросите мистера Нортона, и, возможно, он будет в состоянии ответить вам, почему я стал разыскивать старого Сапога.
— Вы рассказали Атису, что убили его отца?
Он покачал головой:
— Нет, зачем мне делать такие глупости?
С этими словами он вернул очки на переносицу, пряча свои странные глаза, и оставил меня стоять под дождем.
Глава 15
Я позвонил Эллиоту из своего номера в тот же день. Его голос звучал устало. Должно быть, в этот момент он не испытывал ко мне горячей симпатии.
— Плохи дела на работе?
— У меня юридическая хандра. А у тебя?
— Просто плохой день.
Я не стал упоминать о Терезии в разговоре с Эллиотом в основном потому, что до сих пор не узнал от него ничего полезного, но я получил показания еще двоих свидетелей, после того как покинул «Лэп-Ленд». Один из них был вторым двоюродным братом Атиса Джонса, «богобоязненным» мужчиной, который не одобрял стиль жизни Атиса, его пропавших матери и тети, но при этом очень любил ошиваться вокруг дешевых притонов, уж конечно не затем, чтобы обсудить с гостеприимными девицами последнюю воскресную проповедь в местной церкви. Его сосед сказал мне, что он, скорее всего, в «Болотной крысе», там я его и разыскал. Он вспомнил, как Атис и Марианна Ларуз уходили, а он все еще оставался в баре, «усердно молясь за всех грешников», когда Атис вернулся с кровью и грязью на руках и лице.
«Болотная крыса» стоит в конце Цедар Крик-роуд, у самой границы Конгари. Здесь особенно не на что посмотреть ни внутри, ни снаружи — раздражающее взгляд сооружение из шлакоблоков и рифленого железа. Но в заведении хороший музыкальный автомат. Это тот сорт заведений, в который богатенькие детки отправляются, чтобы слегка позаигрывать с опасностью. Я прошел мимо деревьев, окружающих «Болотную крысу», и обнаружил небольшой участок, где погибла Марианна Ларуз. Ветер все еще трепал ленты, обозначающие место преступления, но больше не было ничего подтверждавшего, что здесь произошло страшное преступление. Я слышал журчание ручья Цедар Крик, протекавшего неподалеку. Я прошел вдоль него на запад, а затем направился назад, на север, надеясь найти тропинку, ведущую обратно к бару. Вместо этого я оказался у проржавевшей изгороди, на которой через равные промежутки были прикреплены таблички «Частная собственность», сообщающие, что эта земля принадлежит горнодобывающей компании «Ларуз Инкорпорейтед». Этот сектор прибрежной равнины был усыпан обломками известняка; в таких местах кислые подземные воды пробиваются сквозь известняк, вступают с ним в реакцию и растворяют его. В результате образуется что-то вроде карстового ландшафта, который я наблюдал сквозь дыры в заборе, с маленькими пещерками, отверстиями, канавками, пробитыми подземными водами.
Я пошел вдоль забора, но не нашел никакого лаза. Снова начался дождь, и до бара я добрался изрядно вымокшим. Бармен знал совсем немного о земле Ларуза, кроме того, что когда-то это были разработки месторождения известняка, которые прикрыли, едва начав. Правительство торговалось с Ларузом о продаже участка, чтобы увеличить территорию Национального парка, но дело не продвинулось дальше обсуждения.
Еще одним свидетелем была некая Эуна Шилега, которая играла на бильярде в пул, когда Атис и Марианна вошли в бар. Она вспомнила расистские нападки на Атиса и назвала время, когда парень с девушкой пришли и ушли. Миссис Шилега знала это точно, поскольку мужчина, гонявший с нею шары на бильярде, был человеком, с которым она встречалась за спиной своего мужа («Вы понимаете, что я имею в виду»). Женщина постоянно следила за временем, чтобы вернуться домой раньше, чем ее муж закончит вечернюю смену. У Эуны были длинные каштановые волосы, выкрашенные в цвет клубничного варенья, и небольшой слой жирка, выпирающий над поясом потертых джинсов. Она уже простилась со своими сорока годами, но в душе чувствовала себя лет на двадцать моложе и вдвое более привлекательной.
Эуна работала на полставки официанткой в баре около Хоррел-Хилл. Там мы и встретились. Парочка военных из Форт-Джэксона сидела в углу, посасывая пиво и потея от послеполуденного зноя. Они сидели, тесно прижавшись к кондиционеру, но тот был почти такого же возраста, как Эуна. Вояки чувствовали бы себя лучше, если бы дули друг на друга воздухом с горлышек своих холодных бутылок.
Эуна была одним из самых полезных свидетелей, по сравнению с теми, кого я опрашивал раньше: она старалась помочь. Может быть, ей просто было скучно, а я представлял собой некоторое развлечение. Я не знал ее и не думал, что мне это нужно, но предполагал, что ее бильярдист был просто способом развлечься, как и я в данный момент. В Эуне чувствовалось какое-то беспокойство, своего рода жажда, подстегиваемая чувством разочарования и неудовлетворенностью. Это проявлялось о том, как она держалась, когда говорила, в том, как ее глаза лениво блуждали по моему лицу и телу, как будто она прикидывала, какую часть можно использовать, а какую отбросить за ненадобностью.
— Вы встречали Марианну Ларуз раньше? — спросил я ее.
— Пару раз. Да и здесь я ее видела тоже. Она была богатенькая девочка, но ей нравилось иногда спускаться в трущобы.
— С кем она была?
— С другими богатенькими девочками. Иногда с богатенькими мальчиками.
Она слегка вздрогнула. Это могло быть проявлением и неприязни и чего-то гораздо более приятного.
— Вы бы взглянули на их руки! Покупая пиво, эти мальчики думают, что нехилые чаевые дают им определенные права... Вы меня понимаете?
— Я так понимаю, что не дают.
В ее глазах опять вспыхнул голодный блеск, затем взгляд заволокло воспоминаниями об удовлетворенном желании. Она глубоко затянулась и выпустила струйку дыма.
— Не всегда...
— Вы видели ее когда-нибудь с Атисом Джонсом до этого вечера?
— Один раз, но не здесь. Это было опять же в «Болотной крысе». Как вы понимаете, я там иногда бываю.
— Как они выглядели, на ваш взгляд?
— Они не касались друг друга и не делали ничего такого, но я точно могу сказать, что они были вместе. По-моему, и другие ребята это заметили.
Она сделала паузу, и последние слова повисли в воздухе.
— Были какие-то проблемы?
— Не тогда. На следующий вечер она снова была здесь, и брат пришел разыскивать ее. — Она опять вздрогнула, но на сей раз ее чувства были очевидны.
— Он вам не нравится?
— Я его не знаю.
— Но?..
Она обвела взглядом помещение вокруг, затем перегнулась через барную стойку, чтобы оказаться ближе ко мне. При этом ее блузка слегка разошлась на груди, продемонстрировав мне все дотоле скрытые прелести, покрытые россыпью веснушек.
— Ларузы дают работу многим ребятам здесь, но это не означает, что мы их любим, а уж Эрла-младшего — меньше всех. В нем есть что-то, как... как будто он извращенец... ну, не извращенец, а... Не поймите меня неправильно, я люблю всех мужчин, даже тех, кому я не нравлюсь, физически и вообще, но не Эрла-младшего. С ним что-то не так.
Она опять затянулась и почти докурила сигарету в три затяжки.
— Итак, Эрл-младший пришел в бар в поисках Марианны?
— Точно. Он схватил ее за руку и попытался вытащить на улицу. Она ударила его, а потом тот, другой парень подошел ближе, и вместе им удалось вытащить ее наружу.
— Вы помните, когда это произошло?
— За неделю до того, как ее убили.
— Вы думаете, они знали о ее отношениях с Атисом Джонсом?
— Ну, другие же ребята знали. Если они знали, то это быстро дошло бы до ее семьи.
Дверь за моей спиной открылась, и вошла группа мужчин с громким шумом и смехом. Начиналась вечерняя горячая смена.
— Мне пора, уважаемый следователь, — сказала Эуна. Она наклонилась, чтобы подписать показания.
— Еще всего один вопрос: вы разглядели человека, который был с младшим Ларузом в ту ночь?
Она на минуту задумалась.
— Конечно. Он был здесь один или два раза до этого. Это просто кусок дерьма. Его зовут Лэндрон Мобли.
Я поблагодарил ее и оставил двадцатку на стойке бара, чтобы заплатить за свой апельсиновый сок и ее время. Она проводила меня своей лучшей улыбкой.
— Не поймите меня превратно, — заметила Эуна когда я встал, чтобы уйти, — но парень, которому вы пытаетесь помочь, заслуживает того, к чему пришел.
— Многие люди думают так же.
Она выдохнула ровную струю дыма в воздух, слегка оттопырив нижнюю губу. Губа была немного припухшей, как если бы по ней недавно ударили. Дым рассеялся. Я смотрел, как он тает.
— Он изнасиловал и убил эту девушку, — продолжала Эуна. — Я знаю, вам надо делать свою работу, задавать вопросы и все такое, но надеюсь, что вы не найдете ничего, что позволит этому парню выйти сухим из воды.
— Даже если я узнаю, что он невиновен?
Она подняла свой бюст со стойки бара и загасила сигарету в пепельнице.
— Уважаемый, невиновных в этом мире нет, если не считать младенцев, но иногда я не уверена даже в них.
Все это я пересказал Эллиоту по телефону, добавив:
— Может быть, тебе следует поговорить с твоим клиентом Мобли, когда ты разыщешь его. Попытай, что он знает.
— Если я разыщу его.
— Ты думаешь, он удрал?
Последовала пауза.
— Я надеюсь, что он удрал, — Эллиот продолжал изъясняться намеками, но, когда я попросил его объяснить, что он имеет в виду, Нортон отделался шуткой:
— Я имел в виду, что Лэндрону угрожает большой срок, если дело дойдет до суда. С юридической точки зрения он допрыгался.
Но он имел в виду не то, что сказал.
И это вообще было не тем, что он имел в виду.
Я принял душ, затем поел прямо в номере. Позвонил Рейчел, мы немного поболтали. Мак-Артур держал свое слово и регулярно звонил. «Клан киллеров» оставался вне поля зрения, когда приближалась полиция. Если Рейчел и не простила меня за то, что я приставил к ней такого экзотического телохранителя, то, казалось, она вполне смирилась с его присутствием. Он был чистюля и не оставлял поднятым сиденье в туалете — оба эти момента имели решающий вес в представлении Рейчел о людях. Мак-Артур должен был уехать с Мэри Мэйсон этим вечером, но он обещал, что за Рейчел будут присматривать. Я сказал ей, что люблю ее, а она ответила, что если я люблю ее, то должен привезти ей шоколадных конфет. Иногда Рейчел кажется просто девчонкой.
После того как мы поговорили, я решил проверить, как там Атис. Мне ответила женщина и рассказала так, что я едва понял, что он «будь спок, ваще больше не бесится, подлюга». Проще говоря, она испытывала гораздо меньше сочувствия к положению, в котором оказался Атис, чем ее муж. Я попросил женщину дать трубку Атису. Вскоре я услышал звук шагов, и он ответил.
— Как дела? — спросил я.
— Думаю, о'кей, — он понизил голос. — Старуха просто убивает меня. Она очень суровая.
— Будь с ней приветливым. Тебе больше нечего мне сказать?
— Нет. Я рассказал тебе все, что мог.
— И все, что ты знаешь?
Атис молчал так долго, что я подумал, а не положил ли он трубку. Но тут он заговорил:
— Вы когда-нибудь чувствовали, что вас всю жизнь преследует какая-то тень, что постоянно рядом с вами находится кто-то, кого вы не видите, но вы чувствуете, что он здесь?
Я подумал о своих жене и дочери, об их незримом присутствии в моей жизни, о тенях и фигурах в темноте.
— Думаю, да, — ответил я.
— Женщина похожа на это. Я всю жизнь видел ее и даже не знаю, выдумал я ее или нет, но она здесь. Я знаю, что она здесь, даже если больше никто ее не видит. Вот и все, что я знаю. И не спрашивайте меня больше.
Я сменил тему.
— У тебя была когда-нибудь стычка с Ларузом-младшим?
— Нет, никогда.
— А с Лэндроном Мобли?
— Я слышал, что он искал меня, но не нашел.
— Ты знаешь, почему он тебя разыскивал?
— Чтобы выбить из меня все дерьмо. А зачем еще верный пес младшего Ларуза стал бы искать меня?
— Мобли работал на Ларуза?
— Он не работал на него, но, когда Ларузам и им подобным нужно было, чтобы кто-то сделал за них грязную работу, они шли к Мобли.
— Например?
Я услышал, как он сглотнул.
— Как этот парень, — сказал он. — Парень, у которого на роже написано: «Клан». Боуэн.
* * *
В эту ночь далеко на севере Аарон Фолкнер лежал без сна в своей камере с руками, сцепленными за головой, и слушал ночные звуки тюрьмы: храп, крики во сне, шаги охранников, всхлипывания. Он быстро научился отключаться от этого, заглушать звуки внешнего мира, превращая их в шумовой фон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49