Потом поправил ее волосы, рассыпав их по подушке. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя на нее. — Ты выглядишь необыкновенно чувственной. — Он говорил насмешливым тоном, но его голос несколько осел и казался хриплым.Боже, Джейн почувствовала, как ее ноги начинают сжимать его.— Ты должна чувствовать и вести себя как жрица любви. — Он слабо улыбнулся. — Ты быстро схватываешь урок, Джейн. А когда мы закончим этот, я преподам тебе другой. — Мучительно медленно он начал входить в нее, шепча на ухо: — Мы еще только начали игру с перьями. И я знаю много мест, которые можно ласкать ими, чтобы вызвать возбуждение.
— Ты ошибся, — пробормотала Джейн, глядя в окно, сквозь которое начали пробиваться рассветные лучи.— В самом деле? — Руэл сильнее прижался к ней. Его пальцы лениво перебирали золотистые пряди, рассыпавшиеся по плечам. — Никогда бы не подумал, глядя, как ты реагируешь.— Ты заставил меня почувствовать… — Джейн поняла, что опоздала. Руэл знал, что именно он заставил ее пережить и перечувствовать в эти последние часы. Она находилась полностью в его власти, согнутая, как веточка ивы в бурю. И как только он пожелает, тело ее снова откликнется на его призыв.Но в то же время Джейн начинала ощущать необыкновенную легкость.— Я больше не боюсь тебя.— Я и не подозревал, что ты боялась меня.— А мне казалось, что ты все знаешь про меня. Я не очень умело скрывала свои чувства. — Она смотрела невидящими глазами на бледные солнечные зайчики, игравшие на ярко-синем ковре. — Но ты не мог знать почему.— А сейчас ты скажешь мне?— Я боялась, — прошептала Джейн, — что ты сможешь снова возродить мою любовь к тебе.Он напрягся.— Любовь?— Я полюбила тебя… И боялась, что это чувство вернется ко мне.— Думаю, что этого не случилось.— Нет. Это ушло бесследно. Я ощущаю в душе пустоту, как если бы она была наполнена тяжелым песком, а теперь его взяли и высыпали.— Большое облегчение. Вне всякого сомнения.— Одно время в Казанпуре я думала, что ты мог бы быть…— Я мог бы быть? Продолжай…— Неважно. Сейчас это не имеет значения. — Джейн почувствовала, как все вокруг начало расплываться. Опять приступ лихорадки. Надо не забыть принять квингбао. — В тебе было что-то от китайского мандарина.— Кто это еще такой?— Ли Сунг говорил, что это такие люди, которые могли оказывать влияние даже на императора при помощи магии. Никто не умел управлять моими чувствами, как ты. Словно ты и в самом деле владел какими-то магическими заклинаниями. Тебе всегда удавалось заставить меня почувствовать себя… беспомощной. — Голос Джейн дрогнул, и она прошептала: — Я страшилась, что ты сможешь превратить меня против воли в такую же…— … шлюху, как твоя мать?— Да. Мне казалось, что проклятье тех мест никогда не оставит меня. И что судьба только дожидается возможности, чтобы затянуть меня туда снова. — Она печально улыбнулась. — Магия мандарина могла одолеть мою волю. Но теперь я знаю, что этого не произойдет. Тебе принадлежит мое тело. Но не моя душа. Ты ничего не сможешь изменить в ней. Когда я уйду отсюда, я останусь такой же, какой и была. Я победила тебя, Руэл.— Не спеши. Это только начало.— Ты бы мог добиться успеха, если бы вызвал в памяти прежние дни. — Она взглянула на помятую маску, что лежала на невысоком столике у кровати. — Шелковые занавеси, благоухающие комнаты… Это не то, что могло бы вызвать детские ощущения.— Кажется, я и в самом деле допустил ошибку. А что могло бы вызвать те впечатления?— Простыни, пахнущие грязью, потом и мочой. Чашка из красного стекла с опиумной трубкой, которую курила моя мать, наблюдая, как Француженка пересчитывает жалкие гроши, полученные от очередного посетителя… — Джейн закрыла глаза. — Можно, я посплю немного? Я очень устала.— А ты не боишься, что я попробую воспроизвести чарующую атмосферу твоего детства?— Нет.— Почему?— Не знаю. Ты не… — Она была такой усталой, что не могла даже думать, не только разговаривать. — Потому что ты не Француженка.— Что ж. Я и в самом деле дорожу комфортом. Но придется поискать другой способ, чтобы добиться своего.— Поздно. Я больше не боюсь тебя. Ты мне не страшен, потому что я не чувствовала того, что чувствовала когда-то. Я не завишу от тебя, Руэл.Он начал перебирать волосы, лежавшие на подушке.— Ты уверена?— Да. Я знаю, что теперь я свободна…
Она спала.Руэл продолжал играть золотистыми прядями ее волос.«Ты ошибся, Руэл».Он не должен позволять чувству жалости отвлечь его от главной цели. То наказание, которое он задумал для нее, — ничто по сравнению с тем, что переживает Йен.Но он отомстит ей, как и обещал. Он заставит ее чувствовать себя безвольным существом, созданным для удовлетворения похоти, лишенным достоинства и гордости.Нет. Она никогда не теряла достоинства и гордости. Джейн сдержала свое слово и выполнила все, что он требовал. Ничего другого он и не ожидал. Доверие к ней никогда не оставляло его с того самого момента, как он увидел ее в первый раз.За исключением единственного рокового дня, когда произошла авария. Если ей суждено было совершить свою ошибку, почему это не произошло в каком-то другом месте? Он мог бы простить ей все, что угодно, но только не то, что произошло с его братом…Простить? Слишком поздно прощать друг друга. Он уже начал осуществлять свою месть. И будет продолжать это до тех пор, пока ей не придет время уезжать. То, что он сделал, — правильно. Это несправедливо, что из-за ошибки Джейн страдает его брат.«Теперь я знаю себя», — сказала она.Но знал ли он себя? Мог ли он ответить на вопрос, насколько тот способ мести, который он выбрал, являлся лишь данью вожделению? С каждой минутой обладания ею он становился все ненасытнее.Его желание не только не проходило. Оно усиливалось. Временами ему казалось, что в эти последние часы не он поработил Джейн, а она его.Но он преодолеет это. Первый приступ страсти всегда бывает таким сильным. Сейчас его подогревала жажда мести.«Я больше не люблю тебя».«И я не завишу от тебя».Неосознанным движением собственника Руэл прижал к себе Джейн. Она пробормотала что-то неразборчивое и снова заснула.Два следующих часа Руэл так и не смог сомкнуть глаз. Он был разгневан и… разочарован. Но это не имело отношение к жалости.«Ты ошибся».
Ли Сунг нахмурился.— Ни один из тех, кто охранял линию, не видел слона?Дилам покачала головой.— Ночь прошла спокойно.— Ты уверена?— А ты, кажется, огорчился?— Не говори глупостей! — отрывисто проговорил Ли Сунг. — Просто я подумал, что после такого буйства эти две ночи затишья кажутся странными и непонятными. С чего это я буду желать, чтобы слон пришел и разрушил то, что мы с таким трудом построили?— В самом деле, зачем?Он знал, о чем подумала Дилам. Макхол. Еще большая глупость.Резко повернувшись, Ли Сунг пошел вдоль колеи. Его связывали со слоном не какие-то там мистические узы. Это был гнев… и страх.
Маргарет с воинственным видом промаршировала в мастерскую.— Больше я не переступлю порога этой комнаты! Сегодня я пришла только для того, чтобы…— Знаю, знаю, — нетерпеливо проговорил Карта-ук. — А теперь надевай передник. Работа не ждет.Маргарет почувствовала облегчение, не уловив в его тоне того, что ее пугало. Никакого намека на близость. К чему были тогда все ее переживания?!Картаук стоял у рабочего стола и смотрел на нее с таким видом, словно вчера между ними ничего не произошло.— Я не собираюсь позировать тебе.— Не сейчас, — ответил он, поглощенный пересыпанием влажного песка в небольшую коробку. — Мне нужно отлить печатку для Руэла. Смотри внимательно, что я делаю. Когда ты приступишь к печатке для Йена, я не стану повторять все с самого начала. «Смотри и запоминай!» — девиз любого подмастерья.Маргарет покорно взяла свой фартук и принялась завязывать тесемки за спиной. Взгляд ее остановился на форме, которую они начали готовить два дня назад.— С чего мы начнем?— Припудрим гипсовую форму пылью из древесного угля. — Он кивнул на то и другое.Когда Маргарет проделала это, он впрессовал форму в одну из коробочек для литья, стоявших перед ним на рабочем столе.И Маргарет невольно отметила, каким удивительно ловким и красивым было каждое его движение. Они не были такими уверенными, когда он прикоснулся к ней вчера. Его руки дрожали от волнения.— Теперь мы высушим ту часть формы, где будет находиться фигура слона. Ты слушаешь меня?— Конечно. — Маргарет не без сожаления отвела взгляд от его рук. — Что дальше?— Возьми другую коробку и заполни ее песком.Сам Картаук вынул тестообразную пасту, приготовленную в одной из мисок, размял ее и заполнил гипсовую форму.— Мы дадим песку высохнуть и соединим две коробки. Они образуют две половинки единого целого.Та же самая фраза, которую он произнес вчера, говоря о них: «Две половинки единого целого».— Песок надо умять как можно плотнее. Старайся не просыпать его.Руки Маргарет дрожали, как они дрожали вчера у Картаука. Но он сумел закрыть все клапаны, которые давали выход этим чувствам. Почему бы и ей не последовать его примеру?— Через некоторое время мы отделим коробки друг от друга, вынем пасту и прорежем одно входное и два вентиляционных отверстия в форме. Когда обе формы высохнут, надо обработать их дымом свечи и затем охладить. Расплавленное золото лучше заливать в холодную полость.— Это все?Его густые брови взметнулись вверх.— Разве этого мало? Надеюсь, ты слушала внимательно. Печатку для Йена ты выполнишь сама.Глаза Маргарет округлились.— Полностью? А если я ошибусь?Он улыбнулся:— На ошибках и учатся.Маргарет попыталась припомнить весь порядок действий.— Спасибо. А еще каких-то напутственных слов не найдется?Не глядя на нее, он снял передник.— Да. Ты должна сосредоточить внимание только на работе рук.— А на что же еще я могу смотреть?— И помни: пламя должно быть умеренным.«Я хранил этот огонь в душе три долгих года».Картаук знал, что она чувствует, но, охраняя ее спокойствие, делал вид, что ничего не замечает, предлагая для разговора самые разные темы, которые могли отвлечь ее, помочь успокоиться. Как ей уберечь себя от него, когда этот человек несет в себе такой громадный запас доброты и нежности, заботы и внимания к ней?— Поняла, — сказала она тихо.— Не сомневаюсь. Ты умная женщина и хороший подмастерье. — Он направился к выходу. — Наведи здесь порядок, пока я буду подбирать золотые пластинки для плавки. 17 Тучи серой тяжелой массой нависли над вершиной горы. Только один вид их вызывал у Джейн приступ слабости и вялости. Нет, погода была ни при чем. Погода только начала портиться, в то время как тяжесть она ощутила сразу же, как только открыла рано утром глаза.— Мне хотелось бы уехать, чтобы встретиться с Джеймсом Медфордом во второй половине дня, — сказала она, повернувшись к Руэлу. — Мне нужно договориться с ним о том времени, когда мы будем соединять две колеи.— Ты по-прежнему не можешь угомониться? — Руэл сжал губы. — Прошло только два дня. Придется мне получше занять тебя.Он рассердился. Джейн видела, как в течение дня в нем нарастало раздражение. В последние несколько часов он метался вокруг домика, как тигр, запертый в клетке.— Ты беспокойна от того, что не привыкла сидеть без работы.Она отвернулась от окна и завернулась поплотнее в простыню.— Мы не можем через каждый час вступать в связь. От этого у тебя портится настроение.— Напрасно ты так считаешь. Я вполне доволен всем, что происходило между нами. Жаль, что ты не хочешь признать этого.Джейн покачала головой.— То удовольствие, которое я получала, каждый раз задевало мою гордость, заставляло чувствовать себя униженной и беспомощной, как ты этого и хотел.— Так я добился своего?— Я не собиралась говорить тебе это. — Джейн пожала плечами. — Сейчас многое изменилось. И мне не страшно признать твои жалкие победы надо мной. Ты нуждаешься в них больше, чем я. Должно быть, это очень страшно — жить, будучи одержимым только чувством мести.— Какой покровительственный тон! — Его губы растянулись в неестественной улыбке. — А теперь представь, что все пережитое Йеном выпало бы на долю Ли Сунга? Какие бы чувства ты переживала?Джейн устало покачала головой.— Не знаю. Это трудно вообразить. — Она встретилась с ним глазами. — Я никогда не упрекала тебя. Не упрекаю и сейчас. Я только рада, что все это закончилось.— О нет! Я не сказал, что все закончилось. — Руэл с вызовом улыбнулся. — Тебе придется подарить мне еще одну победу. Если тебе так хочется прикрыть свою наготу, то оставь эту простыню. Надень то золотое платье, что висит в шкафу.Джейн сначала не поняла, о чем он говорит. А потом вспомнила слова, сказанные им в тот первый вечер после ее прибытия в Циннидар.— Ты все-таки сделал заказ мастерице?— Конечно. Я всегда доделываю до конца то, что наметил. Надень его.Джейн хотела что-то возразить, но увидела яростный блеск его глаз и пожала плечами:— Если тебе так хочется. Это не повод для споров.Спустя несколько минут она увидела свое отражение в тройном зеркале и невольно отшатнулась. На ней было прозрачное, вызывающе-вульгарное платье. Одно плечо и грудь оставались открытыми. Разрез, начинающийся от самой талии, обнажал ее ноги при каждом шаге. Лицо Джейн вспыхнуло. В этом платье она чувствовала себя более раздетой, чем если бы на ней вообще ничего не было.— Замечательно. — Руэл подошел сзади, и рука его легла на обнаженную грудь. — Именно такой я тебя и представлял.Джейн встретилась с ним глазами в зеркале:— Шлюхой?— А кем же еще? — насмешливо спросил он. Большим и указательным пальцем он сжал сосок.Джейн тут же бросило в жар, дрожь прошла по телу. Мышцы живота сжались.— Это платье делает меня шлюхой не больше, чем твое обращение со мной.— Но это беспокоит тебя.— Да. Беспокоит. Тебе это приятно?— Конечно же. — Он не договорил. Снова на лице его отразилась смесь досады и нетерпения. — Становись коленями на ковер, черт тебя побери.Она пожала плечами и опустилась на колени.Руэл поднял платье выше талии, и в следующий миг она ощутила, как его теплые ладони гладят ее ягодицы.Картина в вагоне махараджи.Это начиналось снова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57