Более того, Юити, казалось, потерял благородство духа, присущее его натуре, и, хотя он неоднократно проводил ночи вне дома без предупреждения, он не обращал внимания ни на советы матери, ни на мольбы Ясуко. Он становился все молчаливее.
Однако не стоит воображать, что гордыня Юити являла собой байроническую обособленность от мира. Ей не присуща созерцательность, его гордыня была истинной необходимостью, вытекающей из его образа жизни. Он ничем не отличался от неумелого капитана, который молча хмурится, наблюдая за гибелью корабля, на котором плывет сам. В то же время скорость этого кораблекрушения была слишком упорядоченной. Виновный, Юити не был всецело виновным: это был случай, который следует рассматривать как простой акт саморазрушения, не более того.
После праздников Юити неожиданно объявил, что станет личным секретарем председателя совета директоров некой кампании. Ни его мать, ни Ясуко не восприняли его серьезно, пока он не сообщил небрежно, что председатель с женой нанесут им визит. Это повергло его мать в панику. Юити намеренно умолчал имя председателя, поэтому, когда его мать увидела, что в тот день в дверях стоит чета Кабураги, она удивилась вдвойне.
Тем утром выпал лёгкий снежок, и после полудня было облачно и крайне холодно. Бывший князь сидел, скрестив ноги, перед газовым обогревателем – котацу – в гостиной, вытянув руки перед ним, словно собирался вовлечь его в разговор. Его жена была полна энтузиазма. Эта пара никогда еще так хорошо не ладила между собой. Когда рассказывали какой-нибудь анекдот, они переглядывались друг с другом и смеялись.
Ясуко услышала немного резкий женский смех, когда направлялась в гостиную поприветствовать гостей. Интуиция давным-давно подсказала ей, что эта женщина среди тех, кто влюблен в Юити. Но интуиция подсказала ей и другое. Тот, кто доводил Юити до изнеможения, это вовсе не госпожа Кабураги и не Кёко. Вне всякого сомнения, это был кто-то, кого она еще не видела. Когда она пыталась представить себе женщину, которую скрывает Юити, то чувствовала, кроме ревности, непостижимый страх. Поэтому, когда её ушей достиг визгливый смех госпожи Кабураги, она не испытала ни капли ревности, в действительности её самообладание не было задето ни в малейшей степени.
Измученная беспокойством, Ясуко достигла такой точки, когда боль вошла у неё в привычку и превратила её в подобие злобного маленького зверька, насторожившего ушки и всегда пребывающего начеку. Она была уверена, что будущее Юити зависит от доброй услуги её родителей. Ясуко не обмолвилась им и словом о своих затруднениях. Мать Юити была полна восхищения такой демонстрацией снисходительности, не присущей возрасту Ясуко. Вызывающее восхищение мужество этой молодой женщины придавало ей статус старомодного образчика женской добродетели, и все же нужно сказать, что Ясуко в какой-то момент прониклась той меланхолией, которую Юити скрывал за видимостью гордости.
Определенно найдутся многие, кто поставит под сомнение, что таким великодушием может обладать юная жена, едва достигшая двадцати лет. Однако с ходом времени она пришла к пониманию того, что её муж несчастлив, и в то же время была поражена мыслью, что она совершит преступление по отношению к нему, если позволит себе согласиться со своей неспособностью излечить её. Сделав вывод, что беспутный образ жизни её мужа не доставляет ему удовольствия, она пришла к заключению, что это не что иное, как проявление его не поддающихся определению страданий. В этих материнских выводах таилось заблуждение, порожденное претензией на взрослое отношение. Эти детские фантазии, этот отказ на основании несоответствия соотнести слово «удовольствия» со страданиями Юити были близки к моральной пытке. Однако если бы она была мужчиной, флиртующим в манере, присущей светским молодым людям, тогда бы этот мужчина получал удовольствие, рассказывая об этом своей жене.
Ясуко думала, что её мужа снедает нечто непостижимое. Конечно, Юити не замышляет революцию или что-то в этом роде. «Если бы он любил кого-то еще и был мне неверен, эта глубокая безысходность не читалась бы в выражении его лица все время. Ю-тян вообще ничего и никого не любит; я чувствую это инстинктивно, как жена».
Ясуко частично была права. Не могла же она знать, что Юити любит мальчиков!
Семейство деловито беседовало в гостиной, сердечность четы Кабураги произвела неожиданный эффект на Юити и его жену. Они смеялись и болтали, совсем как пара, которой нечего скрывать друг от друга.
По ошибке Юити выпил чай из чашки Ясуко. Все были погружены в блаженство этого разговора, и такой промах, казалось, не стоил того, чтобы обращать на него внимание. Действительно, Юити выпил чай не из своей чашки и не сразу сам это понял. Только Ясуко заметила это и подтолкнула его ногой. Она молча указала ему на свою чайную чашку на столе и улыбнулась. В ответ он по-мальчишески почесал голову.
Эта пантомима не ускользнула от настороженных глаз госпожи Кабураги. Её веселость, сконцентрированная в тот день на счастливом ожидании, что Юити должен стать личным секретарем её мужа, имела более глубокие источники. Она даже испытывала нежную благодарность к своему мужу за то, что он проявил интерес к воплощению этого благоприятного плана в реальность. Когда Юити станет личным секретарем, как часто сможет она видеть его лицо! Определенно её муж имел на уме какой-то расчет, когда присоединился к её плану, но она старалась не думать об этом.
Госпожа Кабураги увидела эту улыбчивую близость между Ясуко и Юити, хотя она была так незначительна и едва заметна, и ей в голову пришла мысль, что её любовь безнадежна. Эти двое были молодыми и красивыми, даже проблема с Кёко показалась ей незначительной эскападой Юити, когда она смотрела на эту любящую друг друга юную пару. А думать о собственном положении, притом что ей природой дано меньше соблазнительных качеств, чем Кеко, у неё не было ни капли храбрости.
Ее появление здесь в близкой, но вынужденной компании своего мужа имело для госпожи Кабураги другой, совершенно иной замысел. Она думала, что это заставит Юити ревновать. Эта мысль, конечно, была несколько надуманной, но госпожа Кабураги желала отомстить Юити за ту боль, которую он причинил ей, появившись с Кёко, в то же время она опасалась из любви к нему, что, если покажется где-то перед ним с каким-нибудь молодым человеком «на буксире», она заденет гордость Юити.
Госпожа Кабураги заметила нитку на плече мужа и сияла её. Нобутака изумленно спросил:
– Что ты делаешь?
Когда Нобутака понял, что она сделала, он испытал шок. Его жена была не из тех женщин, которые делают подобные вещи.
В своей компании «Дальневосточные морские продукты» Нобутака держал в качестве личного секретаря своего бывшего слугу. Этот полезный старик называл его «мой господин» и никогда «господин председатель». Два месяца назад он умер от кровоизлияния в мозг. Понадобился новый личный секретарь. Когда жена предложила Нобутаке кандидатуру Юити, он рассеянно ответил:
– Прекрасно, это необременительная работа, не занимающая целый день.
По её равнодушному виду он понял, что она действительно заинтересована в этом.
Однако неожиданно такой поворот событий ловко сослужил службу, замаскировав собственное предложение Нобутаки месяц спустя. Когда вскоре после Нового года ему самому пришла в голову идея сделать Юити личным секретарем, он доверил жене разработать план и, подражая её практической хватке, добавил похвалы деловой сметке Юити.
– Этот молодой человек как раз подходит для такой работы, – сказал он. – На днях я встретил господина Кувахару из банка Отомо, он выпускник того же; колледжа, где учится Юити. «Дальневосточным морским продуктам» удалось получить незаконный заем через господина Кувахару, но тем не менее он сильно хвалил Юити. Для такого молодого человека очень непросто заниматься управлением своего имущества с таким умением, как это делает Юити.
– Тогда давай наймем его личным секретарем, – предложила жена. – На случай если он станет колебаться, навестим его мать, которую мы давно не видели, и вместе «обработаем» её.
Нобутака уже позабыл свою давнюю привычку порхать легко, как бабочка, в том, что касается сердечных дел. Он не мог жить без Юити с той самой ночи на вечеринке у Джеки. С тех пор Юити уступил его просьбам пару раз, но, в общем и целом, он не проявлял никаких признаков, что любит Нобутаку. Хотя сам Нобутака все больше и больше думал о нём. Юити не нравилось ночевать вне дома, и поэтому они тайно поехали в отель на окраине. Такие тщательно продуманные предосторожности удивили Юити. Чтобы встретиться с ним, Нобутака снял номер в гостинице для себя на пару дней, Юити как бы случайно зайдет к нему «по делам» и уйдет поздно ночью. Нобутака останется в номере, хотя в этом не было никакой необходимости.
Однако после того как Юити ушёл, этот средних лет дворянин воспламенился бессмысленной страстью. Одетый лишь в легкое кимоно, он мерил шагами узкий номер. Устав, он упал на ковер и стал кататься по нему. Тихим голосом он звал Юити по имени сотни раз. Он допивал вино, которое оставил Юити, он докуривал сигаретные окурки, которые затушил Юити. Он просил Юити оставить на тарелке пирожные недоеденными с явными отпечатками на них его зубов.
Мать Юити была готова поверить, что предложение Нобутаки Кабураги предоставить возможность её сыну узнать свет было тем самым средством, необходимым для исправления беспутного поведения мальчика. Он, в конце концов, студент. Не стоит забывать о карьере, которая ему предстоит после окончания учебы.
– Однако как насчет универмага отца Сэгавы? – спросила она, громко обращаясь к Юити, чтобы Нобутака мог её услышать. – Твой свекор желает помочь тебе получить образование. Прежде чем принять это предложение всерьез, мы должны посоветоваться с ним.
Юити заглянул в глаза матери, которые ослабли с годами. Эта старуха заботится о будущем! Она, которая может, насколько ему известно, упасть замертво завтра же!
«То, что не находит ничего определенного в завтрашнем дне, – это молодость, – размышлял Юити. – Старики верят в будущее в силу привычки, а у молодых людей за спиной нет этого. Вот единственная разница между ними».
Юити приподнял свои красивые брови:
– Все в порядке. В конце концов, они меня не усыновили.
Ясуко смотрела на профиль Юити, когда тот произносил эти слова. Она размышляла, был ли он жесток по отношению к ней из-за своей задетой гордости. Настало время ей замолвить слово в его защиту.
– Я могу ничего не говорить отцу. Поступай, как считаешь нужным.
Тогда Юити выложил, что они с Нобутакой еще раньше пришли к соглашению, как все устроить, чтобы не помешать его учебе. Мать искренне просила Нобутаку, чтобы он контролировал учебу Юити. Эти просьбы были слишком непритворные и определенно для стороннего наблюдателя звучали странно. Будто Нобутака собирался дать чудесное образование её драгоценному сыну-повесе.
Беседа подходила к концу. Нобутака Кабураги пригласил всех отужинать в ресторане. Мать сначала отклонила это предложение, но сдалась, когда ей пообещали, что привезут и отвезут назад на машине. Она встала, чтобы переодеться. Вечерело, снова пошел снег, поэтому она надела оби из фланели и сунула карманную грелку внутрь него, чтобы защитить от холода свои почки.
Все пятеро поехали в нанятом Нобутакой автомобиле в ресторан в районе Гиндзы. После ужина Нобутака предложил пойти в танцзал. Даже мать Юити захотела пойти – её разбирало любопытство. Вдова даже захотела посмотреть стриптиз, но в тот вечер стрип-шоу не было.
Она сдержанно восхищалась откровенными костюмами танцоров:
– Как мило! Действительно, к лицу. Эти синие диагональные полоски так очаровательны.
Юити чувствовал во всем теле свободу, которую он не мог почему-то объяснить. Он вдруг осознал, что забыл о существовании Сунсукэ. Он решил, что не скажет ему ни о договоренности быть личным секретарем Нобутаки, ни о своих отношениях с ним. Это решение развеселило его. Он даже пригласил госпожу Кабураги на танец. Во время танца Юити спросил:
– Что делает вас такой счастливой? – Затем добавил, вглядевшись в глаза женщины: – Неужели вы не понимаете?
В это мгновение госпожа Кабураги едва могла дышать от счастья.
Глава 15
УНЫЛОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
Одним воскресным днем задолго до весны в одиннадцать утра Юити и Нобутака Кабураги, проведя ночь вместе, расстались у турникетов станции Канда .
Предыдущей ночью они слегка поссорились. Нобутака заказал номер в гостинице, не согласовав с Юити, а Юити со злости заставил его отменить заказ. Нобутака приложил все усилия, чтобы умаслить его, и в конце концов они отправились в отель в районе Канда и сняли первый оказавшийся свободным номер. Они не решились остановиться ни в одном из обычных предназначаемых для встреч домов.
Поскольку все хорошие номера были заняты, им достался безвкусный номер, размером в десять татами, который иногда использовался для вечеринок. Из-за отсутствия отопления там было холодно, как в храмовом святилище. Они вдвоем сидели, накинув на плечи пальто, у хибати с угольками, тусклыми, словно светлячки. Пепельница была полна окурков. Они молчали, стараясь не замечать страдания друг друга. Бесцеремонно вошла горничная, чтобы застелить постель.
– Господи, да не смотрите вы на меня так, ужасные мужчины! – сказала она неприятным голосом. У неё были рыжеватые редкие волосы.
Отель назывался «Турист». Если бы кому-то вздумалось открыть окно, ему представился бы вид на туалет и раздевалку позади соседнего танцзала. Окна казались красными и синими от света неоновых ламп. Ночной ветер украдкой проникал через щели в окне их номера, замораживал воздух в комнате и играл с порванными обоями. Глухие голоса двух пьяных женщин и одного мужчины в соседнем номере звучали так, словно исходили из канализационной трубы. Они бубнили до трех ночи. Рассвет рано заглянул в их окно, на котором не было даже ставней на случай непогоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60