Я даже не уверен, что эти уровни – самостоятельные миры: там не было смены времен года, ночи и дня, и они были слишком ограничены в размерах. Скорее всего, это просто промышленные районы – для выращивания кристаллов, или литья конструкций, или чего угодно. Некоторые из них вообще могут быть заготовками, построенными только для проверки, испытаний и тому подобного. Еще больше я сомневаюсь, что те рисунки на стенах пещеры, которые мы видели, были подлинными, а не плодом больной фантазии Кинтара или отвратительной шуткой. Я думаю, мы находимся вообще уже не в нашей Вселенной, а где-то на границе, в междумирье.
– Но там же звезды, – указала она.
– Да, но настоящие ли они? Или, может быть, мы смотрим на них извне? Ты помнишь, что находилось за пределами Города в твоем видении?
Она нахмурилась.
– Мне очень трудно вспомнить даже то, с аналогами чего мы уже встретились. Эти воспоминания ускользают от меня. Все, что мне удается вспомнить – это что там было ничто, а такого не может быть. Понимаешь, не пустое место, а абсолютное ничто. Ни один разум не в состоянии вместить подобную идею.
– Наши – не могут, – отвечал он. – Но это не значит, что этого не может быть. Взять хотя бы мир, где путешествовала твоя душа. Но я боюсь, что именно там и находится выход. Если он вообще есть, то это он. Всем вам придется вернуться в то место, где бы и что бы оно ни было. Конечно, вам понадобится станция, но, если не ошибаюсь, в этом Городе она есть, может быть, даже узловая. Ею управляет то, что заменяет Кинтара компьютеры, но вряд ли это такие же замороженные демоны. Хотя, если вы не разберетесь с управлением, то они скорее всего смогли бы. Как оно работает, я не могу предположить. Возможно, вы должны будете состроить свой разум с каким-нибудь гигантским кристаллом. Как только попадете в тот мир, держитесь там как можно дольше. Чем дольше вы там продержитесь, тем больше радиации пройдет сквозь вас, и тем больше силы вы получите. Вы должны стать такими же могущественными, как Кинтара – не как обычные солдаты, но как те, кто командует ими. А когда вы обретете могущество, отправляйтесь к своим Святым Ангелам и расскажите им все. Кто-то должен сделать то же самое для Миколей и Хранителей, если они все еще существуют. Вы должны доказать им, что Кинтара вновь рвутся на свободу, и заручиться их помощью, ибо нас слишком мало, чтобы сражаться с целой расой.
– Но милый капитан, если ты прав, почему тебя не будет с нами? Со всеми нашими Талантами, мы не сложили бы и доли этой картины, как это сделал ты. Никому из нас не удалось бы ни привести такие убедительные доводы, ни подготовить лучший план сражения.
– Наверняка нашлись бы и другие, кому удалось бы, – сказал он без лишней скромности, – хотя у них и нет моего опыта. Тебе придется передать им то, что знаешь ты. Понимаешь, Криша, мне недоступен тот мир. Абсолютно. На какое-то мгновение я что-то почувствовал, а потом меня словно отключили. Все ваши вновь приобретенные Таланты – по сути мутации, возникшие при взаимодействии с тем миром, когда вы, сами того не зная, путешествовали по нему. Но я не такой, как вы. Что бы в вашем мозге ни давало вам ваши способности, у меня его нет.
– Но ты ведь мог перемещаться между станциями!
– Это другое дело. Помнишь, как примитивно были одеты первые Кинтара – не только по сравнению с нами, но даже с той голографической парой? Сначала я думал, что это какие-то дикари, случайно угодившие в ловушку, но теперь мы знаем, что это не так. Так отчего же тогда такая примитивная одежда и никаких технических устройств? Я долго думал, и, кажется, наконец догадался. Любой, кто найдет в своей Вселенной такую станцию, посчитает, что попал в большую игру. Даже мы сунулись туда вооруженными до зубов и в энергоброне. А станции запрограммированы на распознание материальных предметов. Это простейшая, но наиболее надежная система безопасности из когда-либо существовавших, которая показывает, насколько они умны. Она запрограммирована на перенос углеродных и кремниевых существ на любую станцию, – возможно, по пути превращая их в энергию и собирая обратно в материю на том конце, так что все, оказавшись в том мире, оказываются живы и могут ощущать его. Но если ты возьмешь с собой хоть что-нибудь – какой– нибудь артефакт, прибор, даже полоску ткани, – она лишь переместит тебя на следующую станцию из списка, и в конце концов ты попадешь сюда. А демонам не нужно ничего с собой брать. Обладая такой мощью, они могут забрать твое, или даже создать свое собственное, как знать?
– В том, что ты говоришь, есть смысл, но у тебя нет никаких доказательств, – Криша удивленно покачала головой. – Только дедукция! Талант столь же сверхъестественный, как и остальные, и ты его постоянно проявляешь. И тогда, на Медаре, и дюжину раз до того. Капитан, ты уверен в том, что говоришь?
– Вполне. Когда мы отбрасываем все, чего не может быть, то, что остается – почти всегда истина, как бы нелепо она ни выглядела. Например, прямо сейчас я понял, что Кинтара строили сеть станций не одни.
– Что? Почему?
– Коринфианец. Он был силикоид. Зачем Кинтара, углеродной форме жизни, разрабатывать систему, которая предназначена также и для силикоидов? Вывод – либо ее строили не они, но у нас есть свидетельства того, что они приложили к ней руку, либо они ее строили не одни.
– Но с кем? Не с этими же существами?
– Нет, не с ними. И думаю, не с Ангелами Мицлапланами. Мицлапланам весьма удобно на углеродных мирах, и я не слышал ни об одном, который отправился бы в иные. Миколи? Кто знает, как этот разумный социальный вирус эволюционировал – или мутировал, – и во что? Если так, то это объясняло бы их дружелюбные до сих пор чувства к Кинтара. Хранители еще под большим подозрением. Им все равно надо все рассказать, но вы должны быть готовы встретить их во всеоружии.
Она благоговейно посмотрела на него.
– Капитан, ты не умрешь, пока я буду иметь возможность хоть что-то сделать. Мы не можем позволить себе потерять тебя. Мицлаплан не может позволить себе этого. Мы, остальные, отлично делаем свое дело, но ни у кого из нас нет твоего интеллекта. Боги не для того послали тебя нам, чтобы убить теперь, когда ты так нужен.
Он зевнул и заморгал глазами, которые неожиданно начали слипаться.
– Найдутся другие. Другие всегда находятся, – пробормотал он. – А сейчас мне надо выспаться.
Сон навалился на него, как черная волна, и он отключился.
Неожиданно Криша осознала, что все спят. Не только мицлапланцы – вообще все. Поддавшись внезапной слабости, она уткнула голову в руки и заплакала.
– Ты можешь спасти его, – прошептало в ее сознании темное нечто. – Ты можешь спасти его, ты можешь спасти его…
Она попыталась поставить блок, но обнаружила, что слишком устала, и тотчас провалилась в сон.

* * *

Она шла сквозь лабиринт, и вдруг он кончился и она оказалась на свободе. Перед ней раскинулось море звезд, а Город, парящий в ничто, был далеко внизу. От ее ног к вратам Города шел прозрачный спиралевидный спуск, сквозь который ясно виднелись звезды, но она почему-то знала, что он твердый. Нерешительно она шагнула на дорогу и начала спускаться, как по воздуху, уверенная, что если она упадет, то будет вечно падать в межзвездную черноту.
На полпути вниз, посреди спирали, она увидела огромную фигуру, которая стояла, преграждая ей путь. Фигура была облачена в пурпурную мантию князя Кинтара и возвышалась над ней, излучая непостижимую мощь.
– Трудно быть святым при любых обстоятельствах, – сказало существо глубоким, богоподобным голосом. – И все же ты отвергла все дары, и заслуживаешь за это похвалы. Те мелкие демоны были простыми солдатами, они все равно не могли дать тебе всего.
– Кто ты? – спросила она с трепетом, хотя и не хотела трепетать.
– Я Князь Сил Воздуха, и я отлично знаю ваш народ. Я был там, когда была создана пра-Терра и когда дыхание жизни, душа, была вдохнута в первого терранина. Ваш капитан прав. У вашего народа особая судьба, и помешать этому могут только Мицлапланы, которых вы называете Святыми Ангелами, и Миколи, сначала сотрудничавшие, а потом предавшие нас в далеком прошлом, а также Хранители. Когда-то, на пра-Терре, ваш народ был разобщен и воевал сам с собой. Лишь потом, среди звезд, он смог объединиться и отыскал свое призвание. Три Империи уничтожили его единство и разделили вас вновь, выставив терранина против терранина, потому что владыки страшатся вашего народа и его судьбы. Ваш капитан знает об этом.
– Но почему я? – спросила она его. – Это не такой вопрос, который может решить один человек.
– Ты ошибаешься, – сказал князь демонов. – Именно один или горстка людей и могут что-то изменить. В трех Империях более четырех сотен рас, насчитывающих вместе девяносто триллионов человек, и большинство из них ничего не решают. Живут они или умирают, добры они или злы, это ничего не меняет ни в настоящем, ни в будущем. Они не принимают решений, не влияют на события, они так же важны для миропорядка, как травинка для луга. Лишь очень малое их число, доля столь ничтожная, что, казалось бы, не стоит и упоминания, принимает все решения, движет остальными, направляет их, определяет, кого спасти, а кем пожертвовать, творит, изобретает, устанавливает законы и идеалы. Разумеется, те законы и идеалы, которые получают одобрение владык Трех Империй. Ты могла бы когда-то стать одной из них, позитивным фактором, но ты была опасна для их статичной системы, так что владыки насильно рукоположили тебя, и тем нейтрализовали, поработили, направили твою энергию на поддержание их системы.
Она была шокирована – она никогда не помышляла о кощунстве и бунте. Демон прочел ее мысли.
– Рано или поздно ты ушла бы из системы или попробовала ее изменить, – сказал он. – Ты знаешь, что это правда. Когда рядом с тобой была та женщина, Модра Страйк, ты смотрела на нее и видела, чего ты была лишена самым жульническим образом. Свободная женщина, командующая – командующая! – космическим кораблем, равная остальным в правах, а не марионетка, как ты.
– Ей не пошла впрок свобода, – возразила Криша. – Она была очень несчастлива.
– Что лучше: обладать свободой выбора, даже если ты можешь ошибиться, или же быть пешкой в руках тех, кто все решил за тебя? Что лучше: несчастная любовь или запрещение любить? Она жила своей жизнью, ты сама видела это. Ты любишь капитана, но не можешь ни открыться ему, ни отказаться от него. А он любит тебя, но преграды твоего сана сбивают его с толку. Что же это за система, что за вера, что за боги, которые допускают такое? Нас считают злыми, но разве это плохо – противостоять подобной системе? Разве это плохо – говорить открыто о том, что есть: что ваша система угнетает бесчисленное количество людей, обещая им лишь серию бесконечных перерождений, с каждым разом во все большем рабстве, а наивысшей наградой почитает оказаться навечно рабом богов? И вообще, кто определяет, что есть зло?
– Ваш род жесток, – парировала она, неприятно пораженная тем, что его слова ее задели. – Вы мучаете и убиваете беспричинно, вы жаждете крови!
– Ну и что? А разве твой внутренний бунт не убивает людей? Не приходилось ли тебе, по долгу службы, встречать столь многих молодых, светлых и жаждущих истины, какой была и ты когда-то, и обрекать их на ту же участь? И если мы предпочитаем действовать открыто там, где другие таятся и действуют более тонко, разве ставит это их выше нас? Кровь, убийства привлекают к себе внимание. Мы же не власть, мы – оппозиция. Если бы мы вели себя так, как ваши боги, вы бы нас и не заметили. Жалкая роль, отведенная оппозиции тоталитаризму – клоунада. А иначе кто стал бы нас слушать? Но это не значит, что, взяв власть, мы будет править так же, как оппонировали. Тогда на нас будет ответственность за триллионы душ и необходимость поддерживать их здоровье и жизнеспособность, поскольку это в интересах правителей.
Она горько покачала головой.
– Я не верю тебе, хоть твои слова и слаще меда. Ты хочешь, чтобы я променяла свою систему, – которая, при всех своих недостатках, все же обеспечивает необходимым те травинки, что так безразличны тебе, но для меня важнее всего, – на систему, о которой я могу судить лишь с твоих слов. Нас с капитаном всего двое. Если нам суждено пострадать для блага других, то пусть будет так.
– Тогда твой капитан умрет, как и предвидит, – печально откликнулся демон, – и ты будешь рядом, когда он умрет, и будешь чувствовать его агонию. Но сама ты не умрешь. Я так приказал. Ты будешь жить, чтобы видеть, как мы обретем свободу и победим, как твоя система и Церковь падут и как ваших богов забудут. Но ты не сможешь ничего сделать, ты будешь навечно обречена лишь наблюдать, но не вмешиваться – таков твой выбор. Так будет. Скоро мы освободимся. Ничто уже не может этому помешать. А когда мы станем свободны, мы не будем заточены снова, ибо тех, кто это сделал, давно не существует, мы же, благодаря им, по-прежнему могучи и полны энергии. Единственный раз в твоей жизни появился настоящий выбор. Другого не будет. Либо вы покинете Город, либо капитан умрет, и после этого – все. Что бы ты ни выбрала, после этого твоя судьба – в наших руках…
Демон исчез, и она забылась долгим тревожным сном.

* * *

Впрочем, Криша не была единственной, кто увидел себя на прозрачной спирали, ведущей к Городу.
– Кто ты? – спросила Модра, представ перед темнеющей грозной фигурой, облаченной в пурпур.
– У меня много имен, – отвечал он, – но я предпочитаю титул Князя Сил Воздуха. Я знаю, кто ты, Модра Страйк.
– Зачем ты привел нас сюда? – спросила она, не очень впечатленная.
– Вы сами пришли. Ты и твои компаньоны на той покинутой станции приняли решение. До этого станция не знала, куда вы хотите попасть. Когда стало ясно, что все вы хотите попасть в сеть, она задержала вас, анализируя вас и ваше снаряжение, а затем, определив, что вы не представляете для нас угрозы, направила вас сюда.
– Почему именно сюда?
– Какая же ты любопытная! Я мог бы сказать, что вы хотели выяснить, куда отправились те два «демона», и это, в общем, было бы правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51