Ган Ро Чин немного подумал.
– Все ли мы согласны, что хотим войти? Да? Тогда, если вон та девушка на этот раз доверится старому, мелющему чушь капитану убогого грузовика, подойдет и приложит руку к красной части символа… да-да, вот так. А ты, Маккрей – к голубой. Теперь я к золотой, и!..
Разноцветные части печати отделились друг от друга и расплылись во тьме.
– Их древние враги были неглупы, а князья лгали, – удовлетворенно заметил капитан. – Никто из нас не может их освободить в одиночку. Требуется единогласное решение всех официальных хранителей.

* * *

Джимми Маккрей шагнул в темноту. Она расступилась перед ним, открывая проход, и за ним быстро последовали остальные. Узкий, темный, вызывающий клаустрофобию проход казался бесконечным; затем он неожиданно окончился огромным залом. Как только они вошли, в зале зажегся свет. Они вздрогнули. Где-то вдали загудели вентиляторы.
Зрелище было поразительное. Пол, выложенный пятиугольными плитками уже знакомого им материала, простирался примерно на тридцать метров вперед и столько же в обе стороны. В центре, возвышаясь над полом на добрых пять метров, располагался громадный обсидианово-черный постамент. На его верху, прямо под острием пирамиды, была установлена мраморная статуя, до ужаса похожая на живую. Мраморная мантия вплоть до кистей рук и стоп окутывала искусно высеченное тело, похожее на терранское, сидящее в позе лотоса. Голова статуи напоминала козлиную – с мощными рогами, рылом и бородой, – однако на ее лице застыло неумолимое выражение, а в глазах светился разум.
По обоим бокам гигантского идола стояли жаровни из материала, похожего на медь. С обоих сторон в глыбе были вырезаны ступени, ведущие к статуе, а прямо перед ней стоял очень низкий, плоский стол из такого же мрамора. Вид был ужасающим и захватывающим одновременно.
– Кто это? – спросила Модра, открыв рот.
– Верховный идол, – ответил Джимми Маккрей. В горле у него пересохло. – Изображение сатаны, чья истинная красота скрыта под головой козла, одного из его символов.
– Сатаны? – переспросила озадаченная Криша.
– Сатана – это падший ангел. Основатель и владыка Ада. Император демонов. А значит, четверо заточенных здесь князей – это Люцифер, Левиафан, Сатанакия и Астарот. Интересно, где остальные шестьдесят шесть?
– Шестьдесят шесть?
Он кивнул.
– Под началом Сатаны Мекратрига, чье изображение вы видите, восстало семьдесят князей. Эти четверо были настолько опасными, настолько вероломными и настолько могущественными, что даже их хозяин не доверял им. Они и их легионы, по пятьдесят миллионов в каждом, будут освобождены лишь в час последней битвы, чтобы умертвить третью часть людей.
– Вселенная велика, – сухо заметил Ган Ро Чин. – Полагаю, даже семидесяти трудновато будет справиться.
Модра коснулась плеча напарника.
– Джимми, погляди на стены, быстро! – прошептала она сквозь сжатые зубы.
Он оглянулся на левую стену. Теперь там стоял огромный демон, одетый в царственную пурпурную мантию, самый большой из всех, которых они видели. У него были длинные, острые рога, глаза горели алым огнем. Джимми повернулся направо – там стоял еще один, такого же размера, но чем-то отличавшийся от первого, хотя Джимми было бы непросто сказать, чем именно. Обернувшись назад, туда, откуда они только что вышли, он увидел у двери еще одного. И наконец за спиной гигантского идола, у четвертой стены пирамиды, возник и последний.
Изображения были настолько реальны, что они на мгновение замерли, пока не осознали, что демоны не двигаются. Только тогда Джимми понял.
– Они внутри стен, – наконец вымолвил он, неожиданно слабым и писклявым голосом. – Их запечатали в стене!
– Добро пожаловать! – загрохотал в их сознании невероятно могучий голос.
– Добро пожаловать! – сказал другой голос, и еще один, и еще.
– Кто-то что-то сказал? – переспросила озадаченная Молли.
– Вам не по себе, – сочувственно сказал первый голос.
– Здесь вам нечего бояться, – заявил второй демон.
– Вы уже испытали силу, что внутри вас, но еще не знаете всего, на что вы способны, – сказал третий.
– Мы покажем вам, на что вы способны, – сказал четвертый.
– Вы замерзли, – заметил первый. – Посмотрите на жаровни и пожелайте тепла. Вам надо лишь сконцентрироваться.
Они замешкались, затем Калия посмотрела на жаровню слева от идола и глубоко сосредоточилась, рисуя в воображении жаркий огонь.
Все почувствовали, как откуда-то снизу хлынула энергия, и вдруг в чаше жаровни загорелся огонь. Обрадовавшись, она попробовала и другую, уже увереннее – результат был тот же. Вторая жаровня тоже запылала.
Модра нахмурилась.
– И что, это они сделали, или она?
– Она, конечно, – заверил Джимми Маккрей. – Я стоял рядом с ней и ощутил канал.
– Теперь вам будет тепло, – сказал первый демон; действительно, они уже ощущали небольшое увеличение температуры, хотя пламя в жаровне поднималось вверх.
– Вы хотите пить, – заметил второй. – Используйте плитки. Воссоздайте в своем сознании символ. Когда увидите его, вызывайте желаемое из памяти или из воображения.
Джозеф нахмурился.
– Используйте плитки? Воссоздайте… А, понял – пентаграмма! – произнес он вслух.
Он отошел в сторону от остальных, сосредоточился на одной из плиток пола и представил себе пятиконечную звезду. Это оказалось несложно, но когда звезда на самом деле начала проявляться внутри плитки, он отшатнулся. Он был настолько поражен, что она чуть было снова не исчезла. Вернув ее на место, он представил себе то, о чем мечтал уже много, много дней. Область внутри пентаграммы задрожала, затем потемнела, и в ней начало медленно формироваться нечто – нечто видимое всем остальным. Оно сгустилось и стало золотым кувшином. Какое-то время Джозеф боялся прервать сосредоточение, чтобы кувшин не исчез, как исчезала звезда, но потом сообразил, что не может смотреть на него вечно, и расслабился. Звезда растаяла, но кувшин остался.
Изумленный, он не без подозрения наклонился и протянул руку, чтобы осторожно коснуться кувшина, как будто это был горящий уголь или готовое укусить дикое животное.
Кувшин оказался тяжелым, как и должен был, и очень холодным. Он взял его и чуть не уронил. Кувшин был наполнен какой-то жидкостью. Он понюхал ее, улыбнулся, затем взял кувшин обеими руками и начал жадно пить. Все смотрели на него широко открытыми глазами.
Наконец, он оторвался, опустил кувшин и рыгнул. Эхо отразилось от всех стен пирамиды, но он даже не извинился.
– Вино! – объяснил он. – И отличное – я пил такое в винограднике распорядителя моего Лорда! Даже лучше!
Джимми Маккрею хотелось хорошего виски – немного, может, бутылку или две. Но он с грустью понял, что у него будет гораздо больше шансов выжить, если его мозги останутся свежими. Последовав примеру Джозефа, он попробовал сосредоточиться, и вскоре уже разглядывал высокую кружку портера. Попробовав, он предложил его Молли, которая находила все происходящее невероятно интересным.
Это подстегнуло Калию, Тобруш и Модру. Занятно было наблюдать, как джулки материализует нечто похожее на корыто в стиле модерн, а затем погружает короткий хоботок в желтоватую, приятно пахнущую жидкость. Это было интересно не только потому, что мало кто что-либо знал о ее расе, но еще и из-за того, что ей потребовались для этого две соседние плитки, и это тоже сработало. Вскоре у Модры появилась своя кружка. Джимми подошел к ней и нахмурился.
– Фруктовый сок?
– Да, я понимаю, это выглядит смешно. Но если я напьюсь пива, я сделаю все, что они мне скажут, просто для смеха.
Похоже, Калия решила так же, как она – миколианка сотворила себе графин с каким-то бело-желтым напитком.
Модра, снова почувствовав себя живой, широко улыбнулась и посмотрела на мицлапланцев. Все трое молча стояли в сторонке и выглядели весьма сурово и напряженно.
– Мы не станем ничего принимать от демонов, – коротко заявила Манья.
– Но это сделали не демоны, а мы! – удивленно ответила Модра.
– Это они так вам сказали. Но стоит ли верить демонам, тем более здесь, в их оплоте и тюрьме?
Модра насупилась и взглянула на Ган Ро Чина, заметив в его взгляде жгучее желание.
– И даже ты, капитан? Ты ведь не связан их обетами!
– Я… ну… мне неловко так делать, – нерешительно объяснил он. – Кроме того, я вот тут стою и вижу, как вы создаете вещи из пола… Это выглядит немного пугающе.
Она неожиданно вспомнила про его состояние.
– Ты же ничего не слышал, верно? Ты, должно быть, думаешь, что это все сплошь черная магия. – Она помолчала, потом добавила: – Правда, кажется, я тоже так думаю.
– Обычная трансформация некоторой части той энергии в материю, путем мысленного управления приборами, установленными в полу, – возразила Тобруш. – Точно так же, как мы управляем скафандрами. Никакой магии.
Калия хмыкнула.
– Ну да? И ты вот так завсегда можешь создать то, о чем подумаешь? Ничего особенного?
– Я признаю, что мы пока не открыли, как реализовать вторую часть процесса, – согласилась джулки. – С другой стороны, я сомневаюсь в аутентичности этих продуктов. Недостаточно просто помнить вкус и внешний вид; все эти напитки – сложные химические смеси, по большей части не встречающиеся в природе. Мне неизвестна точная молекулярная структура моего собственного, и я сомневаюсь, что кто-либо из вас знает что-то о своем. Таким образом, вопрос звучит так: откуда это известно прибору. А если это ему неизвестно, то что мы пьем на самом деле?
Джозеф внезапно перестал пить вино и уставился на джулки, то же сделали остальные.
– Что скажете, ваши высочества?
– Основа присутствует, – невозмутимо сказал один из демонов. – Вино – это вино, пиво – это пиво, портер – это портер, фруктовый сок – это фруктовый сок, а мулки – это мулки. Основной химический состав известен. Ваши сознания содержат субъективную часть: вкус, запах, цвет, густоту, которые легко скорректировать в основных формулах. Если это хорошее вино, с правильным букетом и ароматом, так ли важно, что химически оно не идентично оригиналу? Разве виночерпий анализирует биохимию лозы, а не просто пробует вино?
– Пластоний, – благоговейно произнесла Тобруш. – Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно?
– Что? – переспросил Джимми.
– Пластоний. Он может называться по-разному, но у нас так. Это такой элемент, который может стать любым другим элементом. Энергия откуда-то извне просачивается в наш мир и становится подвержена влиянию местных физических законов, то есть обращается в привычную нам материю или энергию. Иначе никак. Но здесь, в ее истоке, находится некий прибор, фильтр, обладающий невероятной глубиной знаний, способный превратить первичную плазму в то, чего захочет оператор – в данном случае мы. Но что это за компьютер, которому известны такие вещи, как молекулярный состав напитков? Подобные знания и мощь – практически атрибуты божества.
– Ты хочешь сказать, что боги – своего рода компьютеры? – спросил Джозеф, скорее заинтересованный, чем уязвленный – в отличие от некоторых.
– Нет. Я лишь полагаю, что их бог вполне может быть таковым.
Это немного разрядило обстановку, особенно потому, что князья промолчали. Но Джимми решил побыстрее переключиться с космологии на практические вопросы…
– А как насчет еды? – спросил он демонов, вспоминая теорию относительно их диеты. – Можем ли мы так же сделать себе и еды?
– Жизнь исходит лишь из жизни, – ответил один из демонов. – Тем не менее, возможно синтезировать еду, которая будет обладать видом, вкусом и консистенцией оригинала, а также требуемой энергетической ценностью. Как и вино, это будет не в точности то же самое, но сойдет.
– Тогда ваш народ вполне мог питаться такими продуктами, – предположил Джимми.
– Разумеется, мог, – согласился демон.
Он не сказал, что они так и поступали. Это небольшое различие заметили не все.
– Вы, конечно, прочли в наших мыслях умозаключения относительно вас и вашего народа, – попробовал Джимми подойти с другой стороны, гадая, что они ответят.
– Мы находимся с вами с тех пор, как вы переместились сюда, – сказал демон. – Мы видели и слышали все, что с вами происходило. Наш разум, наше сознание не настолько сковано, как наши тела.
– И, полагаю, сейчас вы объясните нам, как глубоко мы заблуждались, – вставила Модра.
– Напротив, вы проявили завидную проницательность, – к их удивлению, ответил демон.
– То есть вы признаете, что вы людоеды! – торжествующе крикнула Манья. – Вот! Видите! Теперь вы поняли, кто они такие?
– Мы такие же заложники собственной физиологии, как и вы, – ответил демон. – Природные источники нашей пищи уже давно истощились или совсем исчезли; синтетика позволяет протянуть подольше, но это временно. Мы в полной мере осознаем, насколько отвратительны вам наши потребности, но у нас нет другого выбора. Если мы не находимся в состоянии стазиса, как сейчас, мы периодически должны их удовлетворять, иначе мы умрем. Мы никогда не были неразборчивы. Существуют целые миры, целые народы, некоторые из которых известны и вам, живущие в такой нищете, страданиях и безнадежности, что смерть для них – долгожданное избавление. Отдать жизнь нам – быть может, единственный смысл их жалкого существования. Лучших, умнейших, праведнейших мы трогаем лишь в том случае, если они – наши заклятые враги. У нас нет стремления уничтожать расы и культуры, а тем более низвергать и сокрушать цивилизации. Как и все существа, мы делаем лишь то, что должны, и не более.
– Нам ни к чему скотные дворы, – добавил другой. – Мы не рассматриваем все остальные формы жизни как добычу. Оглядитесь вокруг. Посмотрите на наши творения. Разве это работа кровожадных монстров? Посмотрите на расы, выросшие из миров, развитых и обученных нами. Мы брали дикарей, охотников и собирателей, слишком озабоченных выживанием, чтобы развиваться, и приносили им земледелие, скотоводство, и даже архитектуру, политику, искусство и изобретательство. Ваши цивилизации стоят на нашем фундаменте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51