Рефлексы не подвели Калию. Ожидая подобного, она с силой нажала на древко, и Манья опрокинулась назад, на ступеньки. Она покатилась вниз, а Калия, моментально забыв о боли, с криком торжества бросилась за ней. Пока та пыталась подняться, миколианка со всей силы нанесла удар чашей сверху вниз, по голове гноллки, а потом еще раз.
Остальные в немом изумлении наблюдали за ними. Демоны тоже молчали, быть может, забавляясь. Но Молли вдруг ринулась с места, и прежде чем кто-либо смог ее остановить, побежала к соперницам с криком:
– Нет!!
Калия рефлекторно, не понимая, кто и зачем приближается к ней, развернулась и с размаху обрушила жаровню на голову Молли, отбросив ее назад без сознания. Затем она вернулась к своей жертве.
Джимми Маккрей кинулся к поверженной Молли. Криша, гневная и растерянная, хотела придти Манье на помощь, но Ган Ро Чин остановил ее.
– С тобой будет то же, что с этим несчастным существом! – резко сказал он.
Молли, шатаясь, встала на колени и помотала головой, потом дотронулась рукой до головы в том месте, куда пришелся удар. На руке осталась кровь.
Джимми подбежал к ней.
– Молли! Ты в порядке?
– Я… не знаю, Джимми… – выдавила она. У нее кружилась голова, но она отвергла его помощь и попробовала подняться сама, опираясь на руки. Как только ее окровавленная рука коснулась пятиугольной плитки, та засветилась тусклым, бледным белесым светом.
Это ускользнула от Джимми, но не от Ган Ро Чина.
– Маккрей! – закричал капитан. – Не дай ей встать на эту плитку целиком! Убери ее оттуда! Быстро!
Джимми растерялся.
– Что?
Если бы он мог прочитать мысли Нуля, то сразу бы понял его и начал действовать, но он ничего не смог сообразить, пока Молли не встала на ноги.
Граница плитки вдруг полыхнула кроваво-красным цветом, и видимая волна энергии, извергнувшись из нее, поглотила Молли.
– Какого черта?.. – начал пораженный Маккрей.
И тут он услышал, как демон говорит:
– Положи мицлапланку на алтарь. На алтарь. Прикончи ее на алтаре.
Манья, избитая и окровавленная, была без сознания, но еще жива. Калия нахмурилась, задумалась ненадолго, затем, вдруг приняв решение, отложила оружие и попыталась поднять Манью. С таким же успехом она могла пытаться поднять гигантскую статую козлобога. Манья казалась сделанной из свинца.
Неожиданно из горящей плитки возникла Молли и, медленно, нерешительно, пошла к тому краю алтаря, где Калия, по-прежнему безуспешно, пыталась поднять бесчувственную гноллку. Джимми хотел закричать, побежать за ней, но что-то сковало его движения, парализовало его, лишило не только способности передвигаться, но и телепатического таланта. Некоторые, как и он, попытались приблизиться к алтарю, и оказались так же скованы – беспомощные зрители невероятного спектакля, не ведающие, что произойдет, и неспособные ни на что повлиять.
– Вы более не участвуете в этой игре, – дошел до них голос демона, как будто спокойный и бесстрастный.
Молли казалась неуклюжей, неуверенной в себе, несколько раз она споткнулась, своими неловкими движениями напомнив Джимми цимоля Триса Ланкура после того, как прекратилось его человеческое существование. Впрочем, ей все же удалось добраться до Калии. Та отпустила Манью и, обернувшись, удивленно смотрела на приближающуюся к ней синюю девушку с раздвоенными копытцами. Но, в отличие от прошлого раза, миколианка не сделала ни одного движения, чтобы ударить Молли или не дать ей подойти, как будто чувствуя в ней перемену.
Молли нагнулась и взяла Манью за ноги. Калия тут же сообразила, что ей предлагают помощь, и подхватила гноллку за плечи. Медленно, осторожно, потратив немало усилий, они подняли ее по лестнице и положили на алтарный камень.
Откуда-то зрители поняли, что все, происходившее до сих пор, было лишь прелюдией; теперь же, несмотря на все их испытания и невзгоды, смерти и манипуляции демонов, все решала Калия. Кто или что бы ни владело Молли, заставляя синт выполнять приказы князей, лишь у Калии теперь оставалась свобода выбора, остальных отключили.
Калия, по-видимому, тоже поняла это. Ее гнев почти испарился, и она лихорадочно соображала, что же, черт подери, тут творится.
Она знала, что должна сделать, или, по крайней мере, чего от нее хотят князья демонов. Как будто во сне, она спустилась, подобрала древко с жаровней, свое убийственное оружие, и вновь взошла на лестницу.
– Под грудью гноллки есть уязвимое место, примерно в трех сантиметрах ниже середины шеи, – сказал ей князь демонов тем же холодным, сдержанным тоном.
Калия склонилась над массивной единственной грудью гноллки, без труда отыскав нужное место. Это, пожалуй, было самое слабое место на ее теле, все остальное было покрыто невероятно толстой, твердой кожей и множеством костяных пластин; но и здесь его было не проткнуть пальцем. Она взглянула на древко, схватила его и со всей силы ударила по алтарю. Оно треснуло и разломилось пополам; в ее руках осталась зазубренная половинка. Она отшвырнула жаровню, та с лязгом покатилась, остановившись в метре от парализованного Маккрея.
Манья застонала и пошевелилась, нарушив зловещую тишину храма и побуждая Калию действовать. Если мицлапланка придет в себя, схватка продолжится, и кто знает, кому повезет на этот раз? Время пришло. Сейчас или никогда. Она приподняла крупную, ставшую плоской грудь гноллки, нащупала точку, взмахнула импровизированным копьем, как будто собираясь опустить его… и остановилась.
– Этак вы вылезете, верно? – закричала она. Эхо ее голоса разнеслось по залу.
– Это первая необходимая ступень, – признали демоны. – Повинуйся, и когда мы станем свободны, ты будешь нашей верховной жрицей; богиней, обладающей могуществом превыше всяких мечтаний. Повинуйся, ибо она приходит в себя, и если ей это удастся, будет слишком поздно, и ты умрешь. Не ошибись – мы всегда держим слово. Повинуйся, и стань homo superior, величайшей, могущественнейшей, бессмертной. Повинуйся, или ты умрешь, что бы ни случилось после.
Она вновь воздела копье и вновь заколебалась.
– Да ну? Я видела тела, там, в самом начале, и чувствовала мучения тех существ в горячем мире, слышала их стоны и вопли. У меня есть только ваше слово, что вы исполните то, что обещаете. Но точно я знаю только одно: пока вы там заперты, вам меня не съесть!
– Верно, – ответил новый, глубокий, нечеловеческий голос, от которого у всех них побежали мурашки по коже. – Но если ты этого не сделаешь, я лично позабочусь о том, чтобы твои мучения длились вечно и были такими ужасными, чтобы вошли в легенды!
Она посмотрела вверх, шокированная не столько самим голосом, сколько тем, что тот говорил на ее родном языке и диалекте.
Демон выглядел гораздо более величественным, могучим, царственным – теперь, когда не был замурован в твердый прозрачный материал. Сама его манера держаться внушала трепет.
– Что? А ты откуда взялся, черт подери? И почему ты сам не берешься, что, слабо? – огрызнулась она, но совершенно не таким уверенным тоном, как хотела бы. И не успела она спросить, как поняла, что уже знает все ответы. Это был один из первых демонов, освобожденных Биржей, который все это время следовал за ними. Что же до второго вопроса, то она была миколианкой, гноллка – мицлапланкой, а синт принадлежала Бирже. Еще один тройной замок, открывающийся лишь со всеобщего согласия, а не просто прикосновением.
Кровью.
Дьявольский замок, подумала она, когда вся картина проявилась у нее в мозгу.
Манья зашевелилась, ее веки дрогнули. Ее лицо представляло собой кровавое месиво, но постепенно оживало, и Калия поняла, что всего через несколько мгновений гноллка очнется. Конечно, она могла бы и еще раз выбить дух из мицлапланки, но если учесть, что теперь тут торчал еще и проклятый демон, ей никак не удалось бы справиться с двумя.
Глаза Маньи открылись – и тут же расширились от ужаса, когда она увидела приближающееся зазубренное копье и почувствовала, как оно входит в ее плоть. Она дико закричала, выгнувшись от боли, и дернулась так яростно, что Калия даже испугалась, что та поднимется и выдернет из себя кол. Но затем темная коричневая кровь хлынула из ее рта, и, содрогнувшись, гноллка упала навзничь, бездыханная.
Где-то под ними прокатился глухой зловещий рокот, словно начиналось землетрясение или же нечто невероятно громадное зашевелилось в какой-нибудь подземной камере, возвращаясь к жизни. Молли неожиданно протянула руку, схватила Калию за правое запястье и острым ногтем сделала на нем небольшой надрез, из которого тут же закапала кровь. Рана на голове Молли уже затянулась, так что она отпустила Калию и сделала такой же надрез на своем левом запястье. Затем Молли поднесла руку к открытой ране Маньи так, что ее кровь смешалась с коричневатой слизью, еще не успевшей свернуться. Калия, задержав дыхание, сделала то же самое.

* * *

Как только три крови оказались смешаны, Джимми Маккрей и все остальные почувствовали, что освободились от пут. Джимми стремглав подбежал к жаровне, подобрал горсть углей и бросился обратно, не обращая внимания на алтарь и освобожденного демона.
– Все ко мне! Живо! – заорал он и, как только они сгруппировались вокруг него, очертил снаружи углем грубый круг, молясь про себя, чтобы это сработало. Одна только Тобруш занимала столько же места, сколько все остальные, вместе взятые, но вряд ли Джимми оставил бы джулки с той стороны. Все мгновенно поняли, что он делает, и не мешали.
Пентаграмма вышла неровной, а в конце вообще смазалась, но лучше у него не вышло.
Шум и рокот у них под ногами повторился, снова, и снова. С каждым разом удары грохотали все громче, становясь почти ритмическими. Они звучали как… шаги! Шаги невероятно огромной, чуждой твари, восстающей из своей скрытой темницы глубоко под ними.
– Не смотреть на алтарь! – телепатически предупредил их Джимми; в этом грохоте его невозможно было бы услышать, даже если бы он кричал. – Что бы вы ни услышали, что бы вы ни почувствовали, ни в коем случае не смотрите на алтарь и держите глаза закрытыми! Если я прав, к нам нисходит Сила, ужасающей мощи которой не может противиться ни один смертный!
Один за другим светлые щиты шестиконечных печатей Соломона на четырех стенах внутри храма замерцали и словно бы растворились. Большие прямоугольные панели треснули, как разбитое стекло, и рассыпались в пыль, и из-за них в зал вступили четыре князя демонов.
В центре комнаты, за собой, они ощутили Присутствие: на алтаре находилось что-то, непохожее ни на что, виданное ими ранее. Оно не было добрым или злым; оно было по ту сторону добра и зла, по ту сторону всего их опыта. Оно было Силой – Силой, соединенной с холодным, бесстрастным, чуждым интеллектом, настолько же непостижимым для них, как они сами были непостижимы для одноклеточных существ Вселенной. Его присутствие было настолько подавляющим, что Криша, Модра, Джимми, и даже Тобруш почувствовали, как сознание покидает их. Мысли блуждали, в ушах звенело, они были парализованы – не столько силой чужой воли, сколько неспособностью собственного мозга выдержать подобную нагрузку.
Присутствие распространялось все шире, выше, за алтарь, на вершину пирамиды и оттуда в Город и за его пределы. Они по-прежнему ощущали его, знали, что оно там, ждет, с каждой секундой все более прибавляя себе мощи, черпая энергию из резервуара снаружи. Теперь оно уже было не вполне рядом с ними, и сознание начало возвращаться к ним. Но тем не менее никто из них не мог удержаться от бесконтрольной дрожи, от трепета и ужаса, внушаемых этим.
Джимми Маккрей тоже никак не мог унять дрожь, но все же осторожно приоткрыл один глаз, затем другой, и обернулся, чтобы осмотреться.
Там, перед алтарем, стояли князи демонов, свободные, во плоти, и с ними еще два демона в зеленых накидках, мужского и женского пола. Четверо князей, во всем великолепии своих алых мантий, подбитых золотым, воистину выглядели по-королевски, да и держались соответственно. Они были знатью, куда выше простых, низших демонов, и почему-то выглядели не безобразными или грубыми, но величественными, лучшими из своей расы. Они общались на языке, недоступном пониманию любого из смертных, и их сознания были закрыты, однако было ясно, что все они ожидают встречи с тем, кого также освободила жертва. Затем, внезапно, их мысли стали понятны – жест, который трудно было расценить как непреднамеренный.
– Что делать с этими низшими существами, Ваше Высочество? – спросила демоница в зеленом.
– Та, что освободила нас, пойдет с нами, – ответил один из князей. – Мы должны выполнить свою часть сделки. Согласен, она не слишком подходит, ну да ладно. Другая уже получила все, что ей было обещано. Остальных пока не трогать. Мы разберемся с каждым позднее. Вряд ли они куда-нибудь денутся. Теперь идем. Господин ждет нас, и еще так много надо сделать.
– Но… зачем оставлять их? Позвольте нам съесть их или принести в жертву господину!
Тон ответа был угрожающим, даже опасным.
– Ты более никогда не подвергнешь мои приказы сомнению, или же тебе будут нашептывать их, пока длятся твои мучения, а они не закончатся, пока не остынет последнее солнце! У нас еще есть на них виды.
Низший демон простерся ниц.
– Как прикажете, сир.
Все ушли, в зале остался лишь один из князей. Он подошел к ним – они по-прежнему стояли посреди своей грубо начерченной пентаграммы. Усмехнувшись, он осмотрел и ее, и их.
– Видели бы вы себя со стороны! – холодно прокомментировал он. – Полагаю, теперь вы хоть немного осознали мельчайшую частицу сил, с которыми взялись тягаться. Ваша жалкая попытка защититься от нас, в этом месте, при помощи этой грубо начерченной бессмысленной геометрической фигуры просто смешна.
– Что вы собираетесь с нами делать? – громко сказал Джимми.
– Вы… оказались неожиданностью. Это ценно для нас. Мы не ожидали, что кто бы то ни было окажется способен распознать нас в теологическом смысле, а не на уровне обычных мифов. В частности, твои знания просто поразительны. Невероятно, как настолько древние, примитивные верования, восходящие к преданию предков, смогли пережить расселение среди звезд и межрасовые контакты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51