Может быть, именно поэтому их заточили, а не уничтожили. Возможно, их вообще нельзя уничтожить.
– Весьма ободряющая мысль, – ответил Джимми Маккрей.

* * *

– Джимми! Посмотри-ка на Кришу! – перебила Модра. – С ней что-то не то.
Маккрей подошел к мицлапланке и опустился на колени. Криша была в сознании, но она сидела неподвижно, уставившись пустым взглядом в никуда. Он попробовал просканировать ее разум, но тут же отшатнулся.
В ее сознании царил полный беспорядок, пропитанные отчаянием мысли неслись по замкнутому кругу:
Я поддалась абсолютному злу и должна убить себя, но если я убью себя, то предам всех жителей Вселенной, но я поддалась абсолютному злу и должна….
Он взглянул на джулки.
– Тобруш, что делать? Она в ступоре. Что-то заставляет ее совершить самоубийство, потому что ее сломили – хотя сломить можно любого. Внушение очень сильное, но ее рациональное сознание сопротивляется, потому что, поступив так, она отрежет единственную нить, по которой послание сможет дойти до Ангелов.
– Гипнокодирование, – кивнул Джозеф. – Я уже с таким сталкивался. Гипноз Ангела мицликов слишком силен, чтобы ему сопротивляться или пытаться самостоятельно убрать его. Если она придет в себя, то умрет. Но, поскольку у нее есть равное по силе моральное обязательство оставаться в живых, она вошла в ступор. Здесь нужен специалист, психократ, способный снять внушение.
– Она нужна нам, – заметила Тобруш. – Но нам нельзя оставаться в этой нише слишком долго. Нас могут хватиться – либо демоны обнаружат следы нашей битвы, либо та тварь свяжется со своими из иного мира. Маккрей, отойди в сторонку и помоги Модре и Джозефу хорошенько заблокироваться. Если это внушение – дело рук одного Ангела, то, возможно, у меня хватит сил его снять, но мне бы не хотелось, чтобы вас задело рикошетом.
Тобруш скользнула к застывшей жрице, в то время как остальные, включая Гристу, отошли подальше, к противоположной стене, и приготовились к отражению возможных последствий.
Тем не менее, ударная волна сознания Тобруш чуть не лишила их чувств. Когда им уже начало казаться, что они вот-вот упадут в обморок, давление внезапно прекратилось.
– М-да. Ты был прав, Джозеф. Я не психократ и не обладаю и долей тех знаний, которые вы мне приписываете. Внушение убрать я могу, оно сильно, но не настолько, чтобы я с ним не справилась. Но проблема еще и в ее культуре. И это нельзя решить, просто убрав внушение, потому что его дублируют жесткие принципы, на которых ее воспитали. В данном случае, проще попробовать уничтожить ее память о допущенной ошибке.
– Разумеется! – воскликнул Джозеф, щелкнув пальцами. – Сотри у нее память о том, что она поддалась этой твари!
– Это не балаганный фокус, – возразила Тобруш. – Я не могу просто приказать ей забыть о случившемся. Ее психика глубоко повреждена. Ее не спасет, если я заставлю ее забыть лишь воспоминания, лежащие на поверхности. Кроме того, сложность еще и в том, что психика человека для меня не совсем понятна. Многое придется угадывать. Может быть, у меня получится, а может, и нет; возможны также непредсказуемые эффекты, которые проявятся сразу же или позднее.
– Сделай все, что сможешь, – попросил Джимми. – Чем скорее, тем лучше.
– Разумеется. Блокируйтесь.
На этот раз волна была слабее, но зато они поняли большую часть того, что делала Тобруш. Стержнем проблемы было собственно рукоположение Криши – исходный набор внушений, сделанных Ангелом Мицлапланом годы тому назад. Перед ними промелькнула память об ужасе, охватившем ее, когда ее привели в огромный зал. Тобруш начала работу именно с этого места, с момента, когда все началось, когда испуганную девушку рукоположили в сан. Она понемногу убирала необратимость этого действия, заменяя ее другим внушением:
– Срок рукоположения истек. Он истек, и когда ты вновь предстала перед Высочайшими, не был продлен, а повторить рукоположение нельзя. Теперь ты все понимаешь. В процессе обучения и повторных инквизиторских проверок тебя обработали, приучив не вспоминать об этом, создав тебе ложную личность. Оболочку, защищавшую тебя убеждением, будто рукоположение все еще действует и обязывает тебя…
Удовлетворенная, Тобруш перешла к недавнему прошлому, распутывая нити, заставившие девушку сломаться. Та бездна, те кошмары, что одолевали ее, были кошмарами Святой Криши, и когда оболочка жрицы стала поддаваться, проявилось ее истинное я, всегда присутствовавшее под ней. Личность жрицы, ранее доминировавшая, ослабла, сдалась и была уничтожена согласно Священным Законам Рукоположения. Святая Криша погибла, но истинная Криша осталась. Теперь она была свободна – свободна признать изначально существовавшую в ней другую, свободна от своих священных обетов…
Они молча наблюдали, как ее тело возвращается к жизни. Сначала дрогнули веки, затем она помотала головой и часто, глубоко задышала. Потом ее голова откинулась назад, рот раскрылся, как от удара, руки начали ощупывать тело, в том числе и те его части, трогать которые считалось неприличным. На ее лице было выражение ребенка, восхищенного новой игрушкой; так продолжалось несколько минут. Внезапно она остановилась, замерла и перевела взгляд на них. Ее мимика, жестикуляция, весь ее облик выглядели настолько иными, что им на мгновение показалось, будто она одержима, как была одержима Молли. Она не успела еще произнести ни слова, но они уже видели, что это совершенно другая личность в теле Криши. Ее блокировка исчезла, и разум открылся, как будто она никогда не обладала Талантом. Впрочем, сейчас ее сознание было слишком мутным и рассеянным, чтобы можно было сказать наверняка.
Она ткнула пальцем:
– Ты. Ты… Модра. Так? А ты – Джимми, ты – Тобруш, а ты… ты – Джозеф.
Модра подбежала к ней. Криша казалась такой изменившейся, почти… ребенком.
– Верно, – мягко ответила она. – А помнишь ли ты, кто ты такая?
Какое-то мгновение казалось, что Криша не поняла вопроса. Наконец, она произнесла:
– Я Криша. Криша Мендоро. – Потом нахмурилась. – Разве нет?
– Мы на это надеемся, – ответила женщина. – М-м-м… ты что-нибудь помнишь из прошлого, помнишь, как ты сюда попала?
Криша нахмурилась еще сильнее.
– Я сохранила почти всю ее память. Я знаю, где я. – Она взглянула на них. – А капитан…
Модра покачала головой.
– Пока не появлялся. Идем, нам надо убираться отсюда. Мы еще слишком далеко от дома, что бы мы себе ни воображали.
Криша с помощью Модры поднялась на ноги, но все еще была не в себе. Она говорила и думала на одном из диалектов своего родного мира. Модра, как опытная телепатка, могла найти в ее разуме необходимые слова для разговора, но, разумеется, ее произношение и грамматика сильно хромали. Поэтому Криша не сразу понимала, что говорит Модра.
– Используй свой Талант, – бросила ей Модра. – Изучи необходимое заново.
В разуме Криши не отразилось и намека на то, что она что-либо услышала.
– Она потеряла свой Талант! – воскликнул Джимми Маккрей.
– Она потеряла все, и новое, и старое, – согласилась Модра. – Я думала, что такого не может быть. У нее же врожденные способности!
– Возможно, это из-за психосоматической травмы, – предположила Тобруш. – Она может привести к непредсказуемым последствиям. Мне, например, приходилось видеть людей с абсолютно здоровыми глазами, которые тем не менее не могли видеть. Она ненавидела свой дар за то, что он определил ее судьбу. Пока она не телепатка, ее не могут принудить заново принести обеты. Это-то понятно, но странно, что я не могу добиться от нее буквально никакого отклика! Мне известны случаи, когда в результате травмы головы происходила утеря Таланта, или, что чаще, нарушение его функций. Но больше повредить эту область никак нельзя. Остается только гадать, не сожгла ли я ее дар, пока работала над ней?
– Вы так притихли, – заметила Криша. – Вы общаетесь мысленно, верно? Я раньше тоже так умела. А почему я теперь не могу?
– Мы, собственно, об этом и размышляем, – ответила Модра. – Возможно, твой Талант еще вернется. Ты ведь хочешь, чтобы он вернулся?
– Конечно! Стало так… тихо. Как-то… одиноко. Мне это совсем не нравится! Каждый из вас теперь может читать мои мысли, да? И глубокие тоже? А я отрезана!
– Нам надо идти, – сочувственно произнес Маккрей. Будучи сам телепатом от рождения, он испытывал тягостные ощущения при мысли о том, что можно внезапно перестать слышать все мысли, кроме собственных, и вдобавок потерять способности блокироваться. – Держись поближе к нам, посмотрим, можно ли отсюда выбраться. Если нет, то будет уже все равно, верно?
Она чуть не споткнулась.
– Да уж. Об этом я не подумала.

* * *

Станция оказалась спланирована так же, как и остальные, с сужавшимся входом-туннелем, открывавшимся в центральную часть. Наверняка и тут были демоны-стражи, пребывавшие в стазисе, но сейчас их не осталось – вероятно, они помогали другим благоустраивать Город.
– Внимание всем! – сказала Модра вслух, чтобы и Криша тоже услышала. – Мы собираемся вернуться туда, откуда впервые вошли в это ужасное место! Очистите свое сознание! Вообразите, что посылаете мысли в этот кристалл, концентрируясь на той первой станции, где были демоны. Представьте ее в своем сознании и провозгласите, что это и есть то место, куда вы хотите попасть! – Она нарочно не стала делать дополнительных предупреждений, чтобы никакие другие мысли не крутились у них в мозгах.
– Думайте о первой станции… Думайте, как выглядел тот мир, кристалл, снаружи и внутри… Думайте о том месте…
Стены начали странно меняться; на отшлифованных гранях кристалла начали проступать детали, выглядевшие почти как… как плоть живого существа. Проявлялись вены, артерии, по ним текла жидкость. Зрелище было захватывающим, но и нервирующим одновременно.
– Проходим! – коротко проговорила Модра, готовая ко всему.
Они пошли вперед, через большой зал, вышли в узкий длинный коридор и наконец оказались в желанном вестибюле.
– Стены исчезли, – заметил Джимми.
– Занятно, – сказала Тобруш. – Не являются ли кристаллы на самом деле формой жизни? Мы видели их немало, но не могли и ожидать такого.
– Ну его, это научное обоснование, – буркнул Джозеф. – Проверим лучше, все ли на месте?
Они осмотрелись. Прошли все, даже Гриста.
– Очень хорошо, – удовлетворенно сказал он. – Теперь давайте посмотрим, куда нас занесло. Мне все кажется, что мы вышли на той же самой проклятой станции!
– Не вижу ни кабеля, ни дорожки, – сказал Джимми. – Хотя, кажется, это не то место, куда мы собирались попасть. – Он вздохнул. – Что ж, вон выход. Пойдем, разочаруемся все вместе.
Они прошли через энергощит у входа и с облегчением увидели перед собой светлый, зеленый пейзаж. Терранам, по крайней мере, он показался райским, однако никто не заметил ни строений, ни признаков того, что они здесь когда-либо стояли.
Джимми Маккрей вздохнул.
– Говорят, такой же прелестной была древняя Ирландия. Правда, слава Богу, здесь теплее, чем было там.
– Но это не то место, – заметила Модра.
Джимми развел руками.
– Не то. То ли мы не настроили эту штуку как надо, то ли не сказали какого-нибудь пароля, то ли еще что-то, но на этот раз капитан определенно ошибся. Мы выбрались из ада, и это уже замечательно само по себе, но до дома нам еще далеко. Очень далеко.

ВЫХОД, ЛЕСТНИЦА НАПРАВО

Это была их третья ночь в новом мире… это было время для размышлений.
Воздух – свежий, обычный, со значительно большим содержанием кислорода, чем им было необходимо – принес всем ощущение легкого головокружения, которое уже проходило. Хотя дождя не было, очень высокая влажность, почти туман, гарантировала, что они не обгорят на солнце.
Вода имела сильный минеральный привкус, однако ее вполне можно было пить. Тобруш рекомендовала им некоторые растения – оказалось, что джулки может не только синтезировать, но и анализировать природные компоненты. Всасывая микроскопические дозы органического вещества через два хоботка и проводя их куда-то внутрь своего тела, она могла дать базовый анализ его составляющих и предположить, пригодно ли оно в пищу. Деликатесом это нельзя было назвать, но большинство из предложенного ею было съедобным для терран, и в итоге позволило им наполнить свои желудки.
Что касается самой Тобруш, она тоже нашла для себя какие-то уродливые ползучие растения синевато-металлической окраски, похожие на цветную капусту и со множеством усиков; они ковром застилали подножия деревьев, кое-где всползая на стволы. Обнаружилось, что они вполне приемлемы для организма джулки, хотя она предупредила терран, чтобы они не пытались пробовать их – как будто у кого-то могло появиться такое желание после одного взгляда на эти штуки!
Тем не менее, еда, вода или что-то еще поначалу вызвало у терран боли в животе и понос, что не казалось серьезной проблемой и не угрожало их жизни, но на время исключило из обсуждения другие вопросы. Через некоторое время, однако, им стало легче, поскольку их организмы приспособились к неизвестной, но химически подходящей для них пище.
Джозеф старался держаться на расстоянии от своей старой партнерши и товарища. Тот факт, что Тобруш оказалась одним из Скрытых Повелителей, не так-то легко было принять. Джозеф, как и все миколианцы, испытывал ужас перед фактом, что Сокрытый может в любой момент ввести любому существу, независимо от расы, свою микробиологическую сущность и захватить его тело. То, что Тобруш по-прежнему говорила и действовала как Тобруш, не могло его успокоить. Никто из них не сомневался, что они видят лишь актерскую игру, маску, которую Миколь хочет им показать, – маску, под которой скрыта недоступная для таких, как они, совершенно иная, незнакомая им сущность.
Джимми тоже это чувствовал. Он уже видел вполне привлекательного парня Триса Ланкура, обычного пилота, под маской которого оказалось что-то совершенно непостижимое и нечеловеческое. Он не имел никакого желания заглядывать под маску Миколь; у него не было иллюзий насчет того, как эта абсолютно чуждая паразитическая форма жизни на самом деле относится к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51