Даже не позеленев, она сразу сменила желтый цвет на синий и с визгом убежала в дальний конец зала.Реатур подошел к Ламре.— Знаешь, это не поможет, — сказала она. — Ты не сможешь заставить их любить меня, Реатур. Как только ты уйдешь, все начнется сызнова.— Думаешь?— Знаю, — вздохнула Ламра. — Так случается каждый раз… Я надеялась, что все будет нормально. Я хочу сказать, что сейчас выгляжу уже не так странно, как совсем недавно. На моем теле больше нет ЛЕНТЫ, а в дырках, откуда выпали отпочковавшиеся, нет БАНДАЖЕЙ. Но для остальных самок я по-прежнему слишком странная. Думаю, теперь меня любит только мой бегунок.Она разжала кулак и посмотрела на подаренную Реатуром игрушку.— Неправда, — возразил хозяин владения. — Я тебя люблю, ты же знаешь.— Да, знаю, — почти согласилась Ламра. — В конце концов, именно ты сделал для меня деревянного бегунка и… и… — она умолкла, в полной мере осознав смысл только что сказанных Реатуром слов, и расширилась в знак признательности, но затем выпалила: — Но ты приходишь сюда слишком редко, чтобы любить меня.— А вот это верно, — медленно произнес Реатур. — Но я не могу торчать здесь все время, мне ведь нужно и владением управлять. — Он ненадолго задумался. — Может, мне собрать всех самок вместе и приказать им, чтобы они относились к тебе, как раньше? Как к любой другой из них?На мгновение перед Ламрой забрезжила надежда, но лишь на мгновение.— Не надо, — с грустью сказала она. — Они просто рассердятся на меня еще больше за то, что я навлекла на них твой гнев. И потом… я ведь уже не просто одна из них, не так ли? Я уже другая, и я одинока.— Конечно. Самки, подобной тебе, никогда прежде не бывало. Следовательно, и все законы для самок не подходят для тебя.— И что с того, отец клана? — спросила озадаченная Ламра, до сих пор не подозревавшая о наличии каких-то особых законов.— Возможно… — Реатур снова задумался, теперь уже надолго. А когда продолжил, то Ламре показалось, что говорит он сам с собою, а не с ней: — Возможно, теперь тебе следует покинуть палаты самок и жить так… ну, почти так, как если бы ты была самцом, я полагаю. Как бы ты к этому отнеслась, Ламра?— Не знаю, — предложение Реатура казалось настолько странным, что Ламра с трудом восприняла его суть. А потому она ухватилась за ту часть, которая показалась ей наиболее близкой к теперешним неприятностям, и спросила: — А самцы будут относиться ко мне лучше, чем самки?— Трудно сказать, — неуверенно ответил Реатур. — Думаю, кто-то лучше, кто-то хуже. Всем нам свойственно с опаской относиться к новому и непонятному. И все же я считаю, что нам с тобой нужно попробовать. Все равно тебе пора хорошенько познакомиться с внешним миром:— Ты хочешь сказать, что я смогу посмотреть, потрогать и понюхать все, что находится за той дверью?— Все, что тебе угодно.На протяжении всей Ламриной жизни дверь означала для нее рубеж, границу ее вселенной. Внешний мир — вернее, его крохи — она видела только сквозь мутный лед, через который в палаты самок проникал свет снаружи. Но оказаться там, среди размытых очертаний, узнать, что они представляют из себя на самом деле…— Пошли! — Ламра решительно направилась к выходу. Затем побежала, и лоскуты кожи, оставшиеся от почек, захлопали по ее ногам. Разрывы заживали медленно, срастались неровно; прежнюю гладкость линий тела Ламре было вернуть не суждено, сколько бы ей ни предстояло прожить.Реатур последовал за ней.— Открой, — приказал он стражнику, стоявшему по ту сторону двери. Ламра услышала, как гулко звякнули запоры. Но прежде чем дверь открылась, хозяин владения сказал: — Ты пока еще можешь изменить свое решение.— Никогда, — возразила самка, но первый же взгляд, брошенный ею наружу, значительно поколебал ее уверенность. Коридор за дверью словно простирался в бесконечность, хотя и был всего лишь крошечной частью замка. «А ведь еще дальше, за стенами замка, наверняка лежит целый мир, невообразимо огромный, жутко странный, — подумала Ламра. — Может, и правда лучше остаться здесь, где я все — и всех! — знаю, где я буду чувствовать себя в безопасности?»Странность внешнего мира уже проникла внутрь, заставив Ламру посинеть от страха перед неизведанным. Она выпустила воздух через дыхательные поры и упрямо повторила:— Пошли.— Позволь мне выйти первым. — Ламра шагнула в сторону, пропуская Реатура. Охранник хотел было сразу закрыть за хозяином владения дверь, но тот сказал: — Погоди, Орт.— Прошу прощения, отец клана. Разве кто-то из человеков вошел сюда до начала моей стражи? — Орт высунул глазной стебель из-за двери и, увидев только Ламру, сам себе ответил: — Нет.— Нет, — согласился Реатур. Он помолчал, словно раздумывая, правильно ли поступает, а затем продолжил: — Это — Ламра, самка, которую человеки спасли после почкования. Как ты видишь, она не скоро еще будет готова для вынашивания почек, если вообще когда-либо будет. Так вот, я намерен вывести ее из палат самок во внешний мир. Относись к ней так, как если бы она была самцом того же возраста.— Отец клана! — Орт выглядел настолько шокированным, что Ламра подумала: «Все, сейчас дверь захлопнется, и я останусь здесь». Но страж выпустил самку, ошеломленно переводя глазные стебли с нее на Реатура и наоборот.Ламра расширилась перед ним так низко, как только смогла, даже ниже, чем обычно перед Реатуром.— Привет, Орт. — До сих пор она говорила только с человечьими самцами, но не с самцами омало.— Орт… — подал голос Реатур.— Привет, — выдавил самец и вновь обратил к нему глазные стебли. — Самка будет жить подобно самцу? Извини, отец клана, но даже последний погонщик масси, имеющий всего пару самок, не позволил бы им гулять на свободе. Как так можно? Они ведь не умеют жить самостоятельно, того и гляди… — Орт вдруг осознал, что Ламра слушает его, и беспомощно закончил: —… попадут в какую-нибудь неприятность.— Это ты о том, что обычно они умирают прежде, чем научатся, как не попадать в неприятности, потому что почкуются? — спросил Реатур. — Ламра почковалась и не умерла. Теперь она может научиться. У нее есть много времени.Орт стоял молча.— Привет, — тихо повторила Ламра.Орт не ответил.«Он меня не любит, и никто во внешнем мире меня не полюбит», — сказала она себе и шагнула обратно в зал. По крайней мере, когда живешь вместе с другими самками и становится плохо, просто напоминаешь себе, что они глупы. А взрослые самцы не глупы Это общеизвестно. Если они не любят ее, возможно, она не стоит любви.Но Реатур сказал:— Иди за мной, — и пошел по коридору. Ламре все же пришлось следовать за ним: как-никак, он оставался ее единственным связующим звеном со всем тем, к чему она привыкла.— Что ЭТО? — воскликнула Ламра чуть позже, заглянув в маленькую боковую комнату. Она ожидала увидеть во внешнем мире много нового, но такого… — Животное? Чудовище?Реатур колыхнул глазными стеблями.— Много лет — больше, чем ты живешь — меня мучил тот же самый вопрос. Я нашел Странную Вещь среди холмов неподалеку отсюда. Как оказалось, ее изготовили человеки. Это одно из их приспособлений. Просто более причудливое, чем многие другие.— Значит, человеки бывали здесь и раньше? Вот бы никогда не подумала.Реатур внимательно посмотрел на Ламру.— Я бы тоже никогда не подумал, но в другом смысле. Они никогда не появлялись здесь вплоть до нынешней весны. Впрочем, насчет человеков ничего нельзя утверждать наверняка.— Точно, — согласилась Ламра. — Кто мог утверждать, что им удастся спасти меня? Однако я почковалась и осталась в живых.Проходившие мимо самцы пялились на человечье приспособление. И на Ламру тоже. Однако никто из них не заговаривал с ней и ничего не спрашивал у Реатура. Ламра решила, что они пытаются сделать вид, будто ее и нет вовсе, и крепко сжала в руке драгоценного бегунка, напомнившего ей, что она все же существует.И тут какой-то самец обратился к ней:— Так-так-так, кто это у нас здесь? Ты, должно быть, Ламра,Он разговаривал с НЕЮ. Ламра расширилась и пролепетала:— Д-да, я Л-ламра. А ты кто?— Я — Тернат, Реатуров старший из старших. Ты в порядке, Ламра? Наверняка считаешь эту штуковину такой же странной, какой считали ее мы?Он понимал ее! Понимал точно так же, как Реатур или человеки. Значит, такое ВОЗМОЖНО!— Мне… сейчас получше. Большое спасибо тебе, Тернат.— Хорошо, — Тернат повернул глазной стебель к Реатуру. — Почему ты решил вывести ее в мир, отец клана?— Самки обижают ее, — ответил хозяин владения. — Опасаюсь, что некоторые самцы попытаются сделать то же самое, но у них достанет разума повиноваться мне, когда я прикажу им прекратить. К тому же они более или менее зрелые и не станут причинять ей боль только потому, что она отличается от них. А если кто-то и причинит, то я преподам ему такой урок, что другие восемнадцать раз подумают, прежде чем решиться на подобное. Ламра снова расширилась.— Благодарю тебя, отец клана, за заботу обо мне.— Позаботиться сама о себе ты пока не в состоянии. Но я думаю, что ты быстро научишься. Есть самцы, которые доживают до старости и отвисшей кожи, но ничему научиться не в состоянии, — глазные стебли Реатура дернулись. — Я покажу тебе одного такого, достигшего преклонного возраста, но так и не поумневшего, прямо сейчас. — Он двинулся по коридору, затем остановился и призывно махнул рукой Тернату: — Пошли с нами, старший. Тебе должно понравиться.Вскоре хозяин владения вывел Ламру через открытую дверь, и когда она вдруг осознала, что шагает по пространству, лишенному стен, то застыла на месте, посинев от страха.— Это… внешний мир? — спросила Ламра слабым голосом, чувствуя себя пылинкой, парящей в бесконечном пространстве.— Да, — ответил Реатур и, словно не замечая ее испуга, спросил: — Что ты о нем думаешь?— Он… очень большой.— Верно. Ну ладно, пошли; здесь недалеко.И Реатур пошел прочь; Тернат рядом с ним. У Ламры имелся выбор — или оставаться, на месте, тогда как единственные два существа во всем мире, которых, похоже, волновала ее судьба, удалялись, или же следовать за ними. Поколебавшись, она выбрала последнее и сделала первый шаг, затем второй, потом третий… Ничего страшного! Реатур почти все время проводил во внешнем мире, и это не причиняло ему вреда. Тогда чего бояться ей?Ах, как здесь много необычного!Толпа самцов — столько восемнадцаток, сколько Ламра не могла сосчитать — бродили по большому загону, сооруженному из ветвей деревьев. Другие самцы, с копьями в руках, стояли вокруг загона.— Это самцы из владения Дордала, которых пленил Тернат, — объяснил Реатур, и глазные стебли его чуть колыхнулись. — Мы с удовольствием отослали бы их назад, но Дордалов старший из старших, Гревил, почему-то не спешит платить выкуп.— Вся эта болтовня о ЧЕЛОВЕКАХ, — громко вещал внушительного вида самец, стоявший у ограды в окружении других самцов, помельче, — надоела мне до кончиков когтей на ногах. Да, человеки — странные существа, спору нет, но на что они в действительности способны? Я устал выслушивать лживые россказни— Привет, Дордал, — поздоровался с ним Реатур. — Так ты желаешь знать, на что способны чело-веки, да? Ну так вот, позволь представить тебе самку по имени Ламра. Человеки спасли ей жизнь, когда она почковалась, вскоре после того, как Тернат захватил тебя в плен.Глазные стебли Дордала задрожали от смеха.— Расскажи мне еще одну сказочку, Реатур. — Он посмотрел на Ламру. — Да, это и в самом деле самка. Никогда бы не подумал, что даже такой разгильдяй, как ты, может выпустить самку за пределы замка. Но почему она вся… изорванная?— Я же тебе говорю, Дордал. Похоже, ты и слушать-то как следует не умеешь. Повторяю: человеки не дали ей умереть, когда она почковалась.— Так оно и есть, — подтвердила Ламра. — Вот, смотри. — Она протянула руку и приподняла один из лоскутов над тем местом, где прежде была почка.Дордал испуганно отпрянул. Ламра не поняла, что его так напугало — там ведь остались только ЗАЖИМЫ, а Сара пообещала, что вскоре и их можно будет снять.— Она проживет дольше тебя, Дордал, — весело заявил Тернат. — Много больше, если Гревил не поторопится с выкупом.— ЧЕЛОВЕКИ сделали это? — пробормотал Дордал, затем посинел и торопливо отошел подальше от ограды. — Тогда человеки — чудовища пострашнее, чем она!— Не обращай внимания на его слова, — сказал Реатур Ламре. — Разума у него не больше, чем у бегунка. Таким уж отпочковался.Ламра крепко сжала в руке игрушку.— Я поняла. Некоторые самки тоже такие… глупые, хотя и взрослые. Никогда бы не подумала, что самцы могут быть глупыми. Правда, до сегодняшнего дня я не знала других самцов, кроме тебя, Реатур. — Хозяин владения и его старший из старших вдруг заколыхали стеблями. — Прекратите! Что тут смешного?— Не обращай внимания, малышка, — сказал Реатур и повернулся к Тернату: — Ну, понял, почему я хотел, чтобы она осталась в живых?— Потому, что она может сказать тебе, что ты умнее Дордала? Да это и носвер сообразит.— Не говори, что не догадался. Ты заметил, она задумывается над тем, что происходит вокруг. Ты ведь задумываешься, Ламра?— Я пытаюсь, — ответила Ламра рассеянно, слишком занятая созерцанием огромного, огромного мира вокруг, а вернее, отдельных его частей. Она уже заметила, что, если изучать его по частям, колоссальность ощущений станет менее подавляющей, и указала рукой вправо.— Что это?— Это куст люкао, — ответил Реатур. — Масси любят ягоды, которые на нем растут.— А это что?— Это элок.— Он не очень похож на свое мясо. А это что? Вместо ответа Реатур неожиданно указал рукойпрямо на нее.— Вот это — самка, которая выглядит так, будто готова бродить по окрестностям целый год, без конца задавая вопросы о том, что она видит. А видит она очень-очень много нового.— Ты прав, — согласилась счастливая Ламра. * * * — Силы небесные, — изумленно вымолвил Ирв. — Что стряслось с твоим калькулятором?Пэт подняла машинку. Только большой кусок «скотча» удерживал батарейки в ее развороченном корпусе.— Сама ума не приложу, — Пэт пожала плечами. — Я как-то оставила его на своей койке, а потом нашла на полу у стены вдребезги разбитым.— Наверное, наступила на него и не заметила, — предположил Ирв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47