«Если я найду способ, как уберечь минервитянских самок от смерти при родах, — сказала она себе, — то попробую применить его, и тогда местному народцу придется смириться с последствиями».Брэгг направился к дверям.— Иду на камбуз, поищу чего-нибудь перекусить. Не желаешь составить мне компанию?— Пожалуй. Бог его знает, когда вернется Ирв. Может, заночует в замке, как он уже делал пару раз. Удивляюсь, как он выдерживает. Даже в спальном мешке…— … холодрыга страшная, — закончил Брэгг.Сара кивнула.— Что до меня, так я после просмотра этих фотографий боюсь оставаться здесь одна.Брэгг лишь неопределенно хмыкнул.На камбузе он выбрал для себя пакетик жареного подсоленного миндаля и, разорвав алюминиевую фольгу, с тоской произнес:— Полагаю, у минервитян вряд ли есть что-нибудь хоть отдаленно смахивающее на пиво.— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответила Сара, вскрывая тюбик с этикеткой «Абрикосы» — вся пища на «Афине» содержалась в герметичных тюбиках и контейнерах, в расчете на условия невесомости. — Если когда-нибудь решишь удалиться от корабля на приличное расстояние, бери с собой запас провизии. Местная вода и лед, в общем, вполне пригодны для употребления, но Боже тебя упаси съесть что-нибудь. Пожалеешь.— Ты уже раз в десятый говоришь об этом, — заметил Брэгг, с хрустом раскусывая миндаль.— Уж поверь мне, сделай милость. Чем больше я знакомлюсь с местной биохимией, тем больше убеждаюсь в ее токсичности.— Забавно, — ответил Брэгг. — Основные химические элементы те же самые, что и на Земле, верно? — Сара утвердительно кивнула. — Почему же они не вступают в реакции по сходным принципам?— На Земле жизнь зародилась в теплых тропических морях, — объяснила она, выдавив себе из тюбика в рот немного абрикосовой пасты. — Здесь же водную среду можно назвать какой угодно, только не тропической.— Горькая и печальная истина, — произнес Брэгг, растягивая слова. — Стало быть, все дело в изначальном различии температур?— Точно. На Земле все живое как бы запрограммировано на то, чтобы функционировать наилучшим образом при высоких температурах. Даже животные, обитающие в зонах с приближенным к минервитянскому климатом — например, белые медведи, — сохраняют тепло тела посредством защитных слоев из жира или меха А здесь, на Минерве, теплой погоды в нашем понимании вообще нет и, судя по биохимическим анализам, никогда не было Так что все живые организмы изначально адаптированы к условиям холода Мясо минервитянской живности полно разного рода антифризами Не очень вкусно.— Вроде как хлебнуть жидкости из радиатора автомобиля? — усмехнулся Брэгг.— Вот именно, — вполне серьезно подтвердила Сара.— Первые результаты начатых «Викингом-1» анализов предполагали это, но он не успел завершить биохимические эксперименты… Реатур умудрился вывести его из строя.— И держит у себя в замке в качестве трофея.— Угу. Я заканчивала университет, когда «Викинг— 1» совершил посадку на Минерву, и меня буквально шокировало известие о том, что передачи прекратились. Вот бы никогда не подумала, что познакомлюсь… с существом, которое искалечило «Викинг-1».— Я тоже, — признался Брэгг.— Тогда мне хотелось его убить, — Сара улыбнулась— Тебе и НАСА. Во всяком случае, тамошним ученым. Зато чиновники были всем довольны Попадись им тогда Реатур, они бы, наверное, расцеловали его от кончиков глазных стеблей до грязных когтей на ногах. Его, скажем так, акт вандализма гарантировал им получение дополнительных солидных ассигнований на программу исследования Минервы. Кто-то основательно на ней нагрелся…— Ублюдки. Терпеть не могу бюрократическое племя. Мы добрались бы сюда тремя годами раньше, если бы просто свалили всю исписанную за это время бумагу в кипу и по ней долезли бы до Минервы.Брэгг звучно расхохотался и с деланным испугом прикрыл рот ладонью.— Чего это я? Ведь все спят.Сара взглянула на часы.— Ого! Половина третьего. Не думала, что так поздно, — она непроизвольно зевнула. — А не пора ли нам в койку?— Лучшее предложение из всех, которые я сегодня получил.Обернувшись в дверях, Сара посмотрела на Брэгга и снова наткнулась на его уверенный взгляд профессионального стрелка.— Спать, — буркнула она, готовая круто осадить Брэгга, позволь он себе еще что-нибудь подобное. Брэгг промолчал. Но когда она вышла из кубрика, то почти физически почувствовала на своей спине его пристальный взгляд. ГЛАВА 4 Солнце то выглядывало из-за облаков, то снова пряталось за ними. Тернат чувствовал его тепло, медленно шагая на юг, по направлению к отцовскому замку. Он возвращался из владения Дордала. «Лето и в самом деле наступает», — мелькнуло у него в голове. Противная теплая погода вполне соответствовала мрачному настроению старшего из старших.Отец был слишком великодушен, когда отзывался о Дордале как о законченном идиоте. Известие об угрозе с противоположной стороны Ущелья Эрвис взволновало соседа не больше, чем выделения кишечника бегунка. Его глазные стебли извивались от презрительного смеха, когда Тернат рассказывал ему о намерениях скармеров. Старший из старших Реатурова клана не привык, чтобы над ним открыто смеялись.Тернату не понравилось владение Дордала — посевы низкорослые и редкие; почти никакого ухода за мясными животными: омасси слишком тучны, а элоки, наоборот, тощие. Половина пастухов жует дурной корень омпасс… Ну что ж, рано или поздно дождутся того, что вся скотина просто разбежится по окрестностям.«Следовало бы Дордалу посерьезнее относиться к проблеме с корнем омпасс», — подумал Тернат и тут же поймал себя на мысли, что и сам не отказался бы сейчас подышать испарениями дурного корня. Впрочем, это мелочи. Главное заключается в том, что Дордал не только полный болван, но и никудышный хозяин.Он даже не захотел узнать побольше о человеках, хотя рев их летающего дома был слышен и в его владении — осторожные расспросы среди молодых самцов в Дордаловом замке убедили Терната в этом. Позже и сам Дордал признался, что слышал рев, но счел его «ложной грозой». Выслушав рассказ Терната о человеках, он равнодушно ответил, что на свете, очевидно, имеется много разных племен, одно страннее и уродливее другого, и незачем ему, Дордалу, забивать себе ими голову.Тогда Тернат почти посочувствовал его ограниченности.Солнце снова выскользнуло из-за облаков и на этот раз долго не скрывалось за ними. «Каждый день теплее предыдущего, — подумал Тернат, — скоро лед начнет таять вовсю». Как это ни прискорбно, но лето обещало быть очень жарким. Человекам оно, наверное, придется по вкусу. От них самих исходил такой жар, который, по мнению Терната, не мог быть присущ ничему живому. Ему же и его соплеменникам тепло не приносило ничего, кроме неприятностей.Выйдя на небольшую поляну, Тернат увидел прислоненные к камню-валуну приспособления, служившие человекам для путешествий. Он хотел бы иметь такое же, однако его ноги были слишком коротки и многочисленны для того, чтобы пользоваться им. Круглые ноги приспособления гораздо лучше подходили для путешествия, чем лыжи — старший из старших успел убедиться в этом. Особенно когда снега не очень много.Из-за валуна выглядывала человеческая нога. Судя по ее положению, человек лежал на земле. Это слегка заинтриговало Терната. За исключением времени сна, человеки не очень-то любили находиться в горизонтальном положении, как и омало, или, к примеру, скармеры. И привычки спать днем пришельцы тоже не имели. Странно…Тернат сошел с тропы и, сбоку заглянув за валун, обнаружил там не одного, а двух человек. Ну конечно: два приспособления для путешествий — два человека. Правда, человеки лежали так странно, что их ноги и руки переплелись в невообразимом узле, и Тернату пришлось посмотреть на них тремя глазами, чтобы убедиться — да, их двое, а не один.Еще Тернат разглядел, что ноги у пришельцев, в данный момент лишенные внешних покровов, имеют тот же бледно-розовый цвет, что и лица. Но чем они занимаются? Человеки делали много непонятных вещей, но того, что они вытворяли сейчас, Тернату еще видеть не доводилось.Наконец эти двое разделились и поднялись с прямоугольного куска тканой материи, расстеленного на земле. Затем они начали быстро натягивать на ноги внешние покровы, причем настолько увлеклись этим, что не обратили никакого внимания на Терната.Правда, прежде чем человеки полностью облачились, старший из старших успел заметить, что кое в чем они отличались друг от друга. Штука, которая висела между ног у того человека, что повыше, напомнила Тернату его собственные мужские органы, хотя те выступали из тела только в момент близости с самкой. Ему даже стало немного жалко пришельца: это же надо, иметь всего лишь один такой орган, да еще так нелепо торчащий — вернее, свисающий — между ног все время. Ходить, наверное, мешает…И тут Тернат задумался о втором самце, у которого этой висячей штуки не было. Запоздалое осознание увиденного настолько ошеломило старшего из старших, что он, неосторожно направив на пару пришельцев все шесть глаз, едва не рухнул на землю.Тернат поспешно вернулся на тропу и заторопился домой, горя желанием сообщить потрясающую новость Реатуру. Он — отец клана, ему и предстоит во всем разобраться. * * * Пэт Маркар быстро натянула теплые кальсоны на покрывшиеся пупырышками гусиной кожи ноги. Надев поверх исподнего шерстяные штаны, она нагнулась за сапогами и заметила застывшего неподалеку минервитянина.— За нами подглядывали, — сообщила она Фрэнку.— Кто? — спросил Фрэнк, вскинув голову. — А, так это абориген… — Он лениво осклабился и посмотрел на жену. — Как ты думаешь, он что-нибудь понял?— Может быть, — Пэт свернула одеяло, поежившись при мысли о том, что минуту назад они с мужем занимались любовью в условиях вечной мерзлоты. Потом она обошла вокруг валуна и привязала одеяло к седлу своего велосипеда.Пэт думала, что минервитянин подойдет к ним и попытается заговорить, но тот, видимо, куда-то спешил, потому что быстро зашагал прочь. Женщина вспомнила совет Ирва не вступать в контакт с аборигенами, когда они сами не изъявляют к этому желания, и не стала окликать его.— Ну что, поехали? — Фрэнк взгромоздился на свой велосипед.— Поехали, — буркнула Пэт, садясь на свой.— Единственный способ не замерзнуть — это постоянно двигаться, — заметил Фрэнк, когда они выехали на тропу, а затем, ухмыльнувшись, добавил: — Ну, почти единственный, скажем так.— Угу. — Чтобы не обижать супруга отказом разделить его благодушное настроение, Пэт сделала вид, что полностью сосредоточила свое внимание на тропе, благо та действительно была весьма ухабистой. Фрэнк выглядел вполне довольным жизнью: весело насвистывал какую-то мелодию и оставлял позади себя шлейф морозного дыхания, похожего на дым сигары, которую он имел привычку выкуривать после любовных утех. Пэт никакого удовлетворения от недавней близости не ощущала.Разочарование взвинтило ее нервы до предела. Отправляясь на прогулку, Пэт надеялась, что, уединившись с Фрэнком где-нибудь в паре миль от корабля, она найдет разрядку, в которой сильно нуждалась последнее время. Однако из этой затеи ничего не вышло. Надежды рухнули.С Пэт начало твориться что-то странное с тех пор, как они с Фрэнком взошли на борт «Афины». Для занятий любовью ей всегда требовалась более или менее интимная обстановка, о которой, конечно, не приходилось и мечтать на тесном корабле, где каюта каждой супружеской пары отделялась от «общего» пространства лишь занавеской. Любой посторонний шум заставлял Пэт напрягаться от страха перед чужим вмешательством — страха иррационального, она отдавала себе в этом отчет, но совладать с ним не могла.Да и с Фрэнком ей уже не было так хорошо, как прежде. Не то чтобы Пэт разлюбила мужа — нет, она не сомневалась, что по-прежнему его любит. Просто она не могла вспомнить, когда в последний раз он заводил ее так, как нужно, по-настоящему — когда в порыве страсти ногтями расцарапываешь спину мужчины до крови.Разочарованная сексом с собственным супругом, она тайно завидовала Левиттам. Судя по звукам, доносящимся по ночам из их каютки, Ирву не составляло труда доставлять Саре то удовольствие, которого так не хватало Пэт.Такого плана мысли довели ее до того, что она стала всерьез раздумывать над тем, насколько хорошо относится Ирв к ней. И не настолько ли хорошо, чтобы увлечься ею как женщиной. * * * Реатур непроизвольно вонзил когти ног в гладкий лед пола. То, что рассказал старший из старших, поразило его.— Ты уверен? — спросил он в третий раз.— Нет, отец клана, я не уверен, — торопливо повторил Тернат, — но мне показалось, что два человека совокуплялись, и у одного из них, похоже, имеются органы для соития… Вернее, один орган. Не говорит ли это о том, что другой человек — самка?— Полагаю, что твое подозрение не лишено оснований, — неохотно признал Реатур. Все равно услышанное не укладывалось у него в голове. — Самка, которая ведет себя как самец… Всемилостивые боги! Самка, прожившая так долго, что. смогла научиться мудрости самца. Непостижимо!— А почему бы тебе не спросить их?— А скажут ли они правду? Будь у меня такая самка, стал бы я сознаваться в этом? Это так же противоестественно, как… как… — Реатур умолк, не сумев найти подходящего сравнения, затем задумчиво продолжил: — Может, это означает, что их самки никогда не совокуплялись?— Тогда что делали двое человеков там, за камнем? — не сдавался Тернат. — Отец клана, тебе, как и мне, хорошо известно — когда чувствуешь побуждение совокупляться, ты совокупляешься.— В результате совокупления самка получает почки и умирает после почкования. Иного пути нет — ни для нас, ни для носверов, ни для бегунков. Почему же у человеков все по-другому?Тернат не знал ответа и промолчал. Не было ответа и у Реатура — одни лишь бесконечные вопросы… да еще смутная, отчаянная надежда, появлявшаяся у него всякий раз, когда он задумывался о печальной участи самок. Какой стала бы Ламра, если бы ей каким-то образом удалось выжить после почкования?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47