Нужно было в случае чего отвечать, что здесь поселились бедный писарь, хаммаль и еще более бедный араб, то есть трое мужчин. От Баруха мне требовалось лишь, чтобы он в случае чего стучал мне в стенку.
Добравшись до ворот, я обнаружил, что они лишь слегка прикрыты. Омар нес вахту. Он доложил, что в соседний дом прошло уже много народу. Возле входа их спрашивали пароль, и все отвечали: «Эн-Наср». Я приказал ему запереть двери и идти со мной в дом. Халеф находился во дворе и ничего не видел и не слышал, он прошел с нами в дом. В наших комнатах было темно, и я решил так и сидеть в потемках.
Рассказав о своей беседе с Барухом, я обследовал левую стену селамлыка и нашел ту самую сдвигающуюся доску. Сдвинув ее, я пошарил рукой внутри. Там удалось нащупать дощатую стену соседнего дома. Я ее тоже отодвинул и обнаружил, что в том помещении темно. Мы поставили все на место, подтащили мешки и ящики и уселись в потемках – может, удастся что-то подслушать. Наверное, с полчаса мы так сидели, перешептываясь, как вдруг услышали какие-то шорохи. Я сидел ближе всех к доске и сдвинул ее. Были слышны тяжелые шаги многих людей и кряхтенье, потом раздался чей-то голос:
– Сюда! Так! Хасан может отправляться…
И после паузы:
– Парень, ты писать умеешь?
– Да, – услышал я ответ.
– У тебя деньги дома есть?
– Какие деньги? Что я тебе сделал, что ты меня затащил сюда и связал?
– Сделал? Ничего. Мы взяли деньги, часы, кольца, оружие, но этого мало. Если не дашь того, что мы требуем, завтра утром окажешься в воде.
– Аллах керим! Сколько вам надо?
– Ты богат. Пять тысяч пиастров вполне потянешь!
– Как потяну? У меня нет таких денег.
– А сколько у тебя есть?
– Три тысячи от силы.
– Тебе их пришлют, если ты пошлешь гонца? И не пытайся обмануть нас, ибо я обещаю тебе, что наступит твой последний час, если мы не получим денег!
– Аллах иль-Аллах! Вам пришлют их, если я отправлю письмо и припечатаю своим кольцом.
– Кольцо я тебе верну. Развяжите ему руки. Пусть пишет. Потом наступила полная тишина. Я лег на соломенный тюфяк и растянулся у стены. Так же тихо, как и предыдущую, я отодвинул в сторону другую доску, пока не образовалась щелочка, через которую я смог заглянуть. Прямо передо мной, повернувшись спиной, сидел человек. Голова непокрыта, одежда разорвана, как будто он кому-то сопротивлялся. Перед ним стояли трое вооруженных парней: один в греческой одежде, видимо, хозяин, остальные в турецкой. Они наблюдали, как он что-то писал на коленях.
Я вернул доску в прежнее положение и обратился в слух. Скоро грек произнес:
– Итак, свяжите его снова. Если не будет сидеть спокойно, мы его заколем. Слышал? Заруби это себе на носу!
Я услышал, как открылась дверь и кто-то удалился. Снова сделалось тихо, и я шепотом рассказал своим спутникам, что видел и слышал.
– Это ворье, – сказал Халеф. – Что же нам делать?
– Это не только ворье, но и убийцы, – прошептал я. – Ты веришь, что они отпустят этого человека? Они подождут, пока принесут три тысячи пиастров, а потом убьют его.
– Надо ему помочь!
– Без сомнения. Но как?
– Мы сломаем доски и освободим его!
– И наделаем много шума, тем самым выдадим себя. Можно дать им бой, что само по себе опасно, но даже если мы одержим верх, то спугнем их. Лучше было бы вызвать полицию, но кто знает, как скоро она придет. За это время многое может случиться. Думаю, лучше всего сломать тихонько еще одну доску и сделать окошко, через которое можно пролезть. Мы втащим сюда этого человека и снова заделаем отверстие. А дальше видно будет.
– Но у нас нет даже клещей, чтобы вытащить гвозди!
– Но есть нож. Самое главное, чтобы ничего не было слышно. Я начну тотчас же.
– Ты знаешь, где находится этот человек?
– Да. Они вели его через комнату, в которой, как мне поведал Барух, развлекаются мальчики и девочки. Напротив нашей стены есть еще одно помещение, я видел его дверь – вот там-то он и находится.
Я прильнул к стене и заметил, что каждая доска держится всего на одном гвозде. Гвоздь с нашей стороны вроде бы легко поддавался, хватило одного движения ножом, чтобы сдвинуть доску вбок. Но этой дырки было явно недостаточно для человека, нужно было расширить отверстие. Мне удалось все проделать без шума. Доски были приподняты на одном гвозде, и Омар держал их в таком положении. С той же стороны головки гвоздей были отхвачены клещами, так что мне пришлось изрядно потрудиться, орудуя лезвием ножа, как пилой. Без шума не обошлось, а руки устали так, что я должен был часто перекладывать нож из правой в левую.
Едва я закончил работу, как услышал шаги. Это был грек со светильником. Он открыл дверь, что напротив нашей стены, но не вошел.
– Деньги есть? – услышал я вопрос турка.
– Да! – ответил хозяин со смешком.
– Отпустите меня!
– Подождешь до завтрашнего утра. Скоро сюда придут люди, они не должны знать, что ты находишься здесь, поэтому я тебя пока свяжу и вставлю кляп. Если будешь сидеть тихо, скоро окажешься на свободе, станешь шуметь – тебя вынесут трупом.
Турок настаивал, чтобы его тут же отпустили, он никому ничего не расскажет – но напрасно. Он просил также, чтобы ему не затыкали рот, но увы. По его жалостливому тону можно было догадаться: он понял, что его ждет. Его связали и заткнули рот, после чего хозяин-грек удалился. Дверь закрылась. Надо было действовать быстро и решительно – скоро придут люди, о которых предупреждал хозяин. Хорошо еще, что я был готов. Я прихватил револьвер и нож и полез в дыру. Мои товарищи остались на месте, но были готовы в любую минуту прийти на помощь. Я отодвинул запор и вошел.
– Молчи, я освобожу тебя! – сказал я узнику и тут же обрезал его путы. Кляп представлял из себя платок, засунутый ему в рот. Я его тоже выдернул.
– Машалла! – воскликнул мужчина, поднимаясь. – Кто ты и как…
– Тихо, – прервал я его, – иди за мной!
Я вывел его, запер дверь на засов и втащил его в наше помещение.
– Хамдулиллах! Слава Аллаху! – зашептал Халеф. – Я уже начал беспокоиться. Но все произошло быстрее, чем я успел испугаться.
Я ничего не ответил, но зато быстро поставил на место все доски и укрепил их в гнездах, чтобы все было, как раньше.
Тут мы снова услыхали шаги. Принесли пьяного, уложенного на доске, чтобы проспался. Я перешел с товарищами в другую комнату, где можно было зажечь свет и рассмотреть нашего гостя.
Он был среднего роста, лет около пятидесяти, с интеллигентным лицом.
– Добро пожаловать! – приветствовал я его. – Мы в курсе происходящего в соседнем доме и поэтому решили тебе немного помочь.
– И вы не относитесь к тем мерзавцам? – спросил он с надеждой в голосе.
– Нет.
– Я подозревал, что меня хотят убить, и подумал, что ты пришел за мной и настал момент… Кто вы?
– Я немец, а это двое моих друзей, свободные арабы из Сахары. Этот – Омар бен Садик, совершает кровную месть по отношению к одному врагу, который, видимо, обитает в этом доме. Поэтому мы и поселились рядом, чтобы выследить его. Мы только с сегодняшнего дня здесь, и Аллаху было угодно, чтобы мы воспрепятствовали первому же злодеянию. А можно узнать, кто ты?
Он угрюмо огляделся, потом наклонил голову и ответил:
– Лучше мне помолчать. Мне бы не хотелось раскрывать свое имя, которое многим известно. Ты чужеземец, и я найду способ отблагодарить тебя, не называя своего имени.
– Я уважу твою просьбу, но только не говори о благодарности. Ты узнал кого-нибудь из тех, которые находятся на той половине?
– Нет. Там много приезжих, но они совсем не похожи на гостей. Надо бы обыскать этот притон как следует!
– Думаешь, тебе это удастся? Хотя, думаю, до утра грек не спохватится, и полиция может накрыть его, если только он не выставит часовых. Я уже понял, что этот дом посещают и сами полицейские, и дервиши, и служащие, так что, скорее всего, твоя затея провалится.
– Полиция? – спросил он с сомнением в голосе. – Я заглянул в одну комнатку, где сидели хавасы. Я их узнал, но они меня не приметили. Нет, в полицию я обращаться не буду. Знай, что я забит – офицер, звание не имеет значения. Я приведу с собой солдат, и мы разделаемся с этим притоном.
С одной стороны, мне это понравилось, а с другой – нет. Если сейчас разворошить этот муравейник, то можно не застать самых опасных, упустить их и потом искать снова. Но камень уже пришел в движение, и его нужно было катить. Поэтому я ответил:
– Исполни мою просьбу, покажи мне обитателей этого дома, я хочу убедиться, есть ли там те, кого мы ищем.
– Ты увидишь всех.
– Но запомни: всякий, кто входит в дом, должен называть пароль «Эн-Наср». Надеюсь, тебе это пригодится.
– Ага, значит, именно это слово прошептал мой сопровождающий рядом с дверью. Но откуда ты-то знаешь это слово?
По тому, как он со мной разговаривал, я понял, что он в немалом чине. Я ответил спокойно:
– Омар бен Садик подслушал и сообщил мне.
Я рассказал ему еще кое-что, что могло оказаться полезным, и продолжил:
– Тебе надо разделить солдат. Одна часть войдет с паролем через вход, а вторая – в дыру, через которую ты вылезал. Первое должно произойти не ранее, чем вы окажетесь у отверстия, ибо я предполагаю, что сторож у двери поднимет тревогу при виде солдат, и у его товарищей будет время скрыться.
– Я вижу, ты человек честный, и последую твоему совету. У вас здесь нет фески? Эти негодяи сорвали мою, это им так не пройдет!
– Я отдам тебе свою, и возьми эти пистолеты, нельзя быть безоружным.
– Благодарю тебя, франк! Я все верну тебе. Будь осторожен, самое позднее через час я вернусь.
Я проводил его до двери, и он спешно удалился по другой стороне улицы.
– Сиди, – попросил меня Омар, когда я вернулся, – отдай мне Абу эн-Насра, если он там внутри!
– Не знаю…
– Мне нужно отомстить.
– Офицера этот вопрос мало волнует!
– Тогда я знаю, что мне делать. Помнишь мою клятву, которую я дал в Шотт-Джериде на месте, где исчез мой отец? Видишь, я отрастил волосы и бороду, и враг от меня не уйдет!
Он пошел в се лам лык и сел перед той выбитой доской. Только бы Абу эн-Наср был сегодня вечером там!
Я погасил свет и пошел с Халефом за Омаром. Там, у соседей, сейчас должно быть людно. Я слышал чихание и даже стоны, какие испускают курильщики при первых затяжках. Мы вели себя тихо, и через три четверти часа я направился к входной двери, чтобы встретить офицера.
Прошло куда более часа, когда мне в темноте удалось разглядеть длинную цепочку силуэтов, медленно двигавшихся по переулку. Наверняка они получили соответствующие инструкции, поскольку цепочка разделилась, как мы и задумывали. Во главе их стоял наш знакомый, в прежнем одеянии, но более тщательно вооруженный.
– Ждешь нас? – зашептал он. – Вот твои пистолеты и феска.
Он взял эти вещи из рук следовавшего за ним офицера в чине капитана. Пока я разводил людей, он оставался стоять возле дверей. Мои три комнаты были уже заполнены, когда он вошел. Хотя лестница скрипела, обошлось без шума.
– Зажги свет, – попросил он.
– Ты запер внизу дверь? – спросил я его.
– Запор задвинут.
– А охрана стоит?
– Охрана? Зачем?
– Я же тебе говорил, что живу здесь с сегодняшнего дня, ситуацию изучил недостаточно и допускаю, что те, кого мы ищем, попытаются ускользнуть через наш двор и наши ворота.
– Предоставь это мне. Я знаю, что делаю!
Когда свет зажгли, он сел у стенки и отдал приказ начинать. Ближайшие солдаты подняли ружья, чтобы прикладами расколотить стенку. Я бы назвал это глупостью, потому что, прежде чем первый проник бы туда, все в соседском доме были бы уже предупреждены об опасности. Нашелся все же один, кто сделал умнее – он развел доски в стороны и ножами отколупнул остальные. Тут же в образовавшуюся брешь полезли офицер и солдаты. Я решил идти в первых рядах и по возможности исправлять ошибки военных. Таким образом я оказался между моим офицером и капитаном. В покоях лежали шестеро или семеро напившихся и накурившихся опиума до одури. Мы перепрыгнули через них и ворвались в соседнюю комнату в тот момент, когда из нее выскальзывал последний «посетитель». Мы – следом.
Снизу донеслись шум и голоса – солдаты были уже там. В комнате, куда мы ворвались, имелись две двери. Вбежав в одну, мы оказались в тупиковых апартаментах. Там было полно юношей и девушек, молящихся, стоя на коленях.
– Часовых к двери! – скомандовал офицер.
Он прыгнул к другой двери, я – за ним. Тут мы столкнулись с Омаром.
– Наверху его нет! – крикнул он. – Надо бежать вниз!
Чувство мести загнало его наверх быстрее всех.
– Кто наверху? – спросил его офицер.
– Около двадцати парней. Я никого не знаю.
Он отстранил нас и побежал вниз. Мы пробирались через многие комнаты, все были хорошо освещены. Нападение оказалось столь неожиданным, что в доме не успели погасить свет. Позже я услышал, как охранник у ворот, завидев солдат, разрядил в них пистолет и исчез в темноте. Мы за шумом беготни не разобрали этого выстрела, но обитатели притона поняли его прекрасно: это знак крайней опасности, надо смываться. Поэтому мы и не обнаруживали никого в комнатах. Наконец нам удалось добраться до двери последнего помещения. Ее забаррикадировали изнутри. Пока солдаты прикладами пробивали себе путь через завалы, внутри тоже раздался сильный шум. Дверь была массивной и продержалась долго, за это время я сбегал к нам в дом за двустволкой, вспомнив, что у меня с собой лишь револьвер и пистолеты; нож забрал Омар.
Когда я вернулся с ружьем, дверь уже начала поддаваться. Те, кто находился за ней, держались до последнего – это был их последний бастион. Да и стена была не из дерева, а кирпичная, что тоже не ускорило штурм.
– Отойдите, – сказал я этим людям, – дайте мне!
Мой «медвежебой», приклад которого был обит железом, оказался лучшим пробойником, чем легкие винтовки защитников турецкого отечества. Два-три удара – и дверь была сметена. В этот момент раздался залп из десятка стволов, и несколько солдат упали, я же, стоя чуть сбоку, не был задет. Я уже хотел прыгать в проем вместе с офицером, как услышал нечто, что заставило меня замереть на месте.
– Сиди, скорее, на помощь! – донесся со двора слабый голос Халефа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51