Если Магомет не может сдвинуть с места гору, мне, по-видимому, придется регулярно появляться в этом старом, отвратительном доме, чтобы присматривать за тобой.
Кэрол промолчала, выразительно подняв глаза к потолку.
Хорошо, что Эмма такая заботливая свекровь. Ее, очевидно, привела в восторг мысль о будущем внуке или внучке. Она будет бдительно охранять плод, зреющий в чреве невестки, вплоть до самых родов, не подозревая, кого она оберегает.
Тем лучше.
Кроме того, это взбодрит ее. Со времени кончины Сосуда, ее Джимми, она пребывала в подавленном состоянии духа. Но с тех пор как узнала, что невестка беременна, в глазах появился блеск, походка стала энергичной. Ионе надо, чтобы Эмма была счастлива и полна сил. Тогда от нее будет больше пользы. Ему еще понадобится ее бдительность.
Ведь угроза для Того не миновала. Сейчас он весьма уязвим. В мире все еще существуют силы, которые выступают против Того, и они попытаются помешать установлению его царства, прежде чем Тот воцарится. Иона охранял Сосуд двадцать шесть лет. Теперь он должен беречь женщину и ее драгоценное бремя.
В палату вошел священник, и Иона тут же почувствовал в сиянии, исходившем от Того, пульсацию "ненависти и... страх.
Эта реакция была столь неожиданной и столь нехарактерной, что Иона поразился. Она поставила его в тупик.
Почему Тот так реагировал на этого молодого священника? Он не мог представлять собой угрозы Тому. И тем не менее... Священник находился вместе с женщиной, когда у нее началось кровотечение. Не он ли причина этого?
– Что вам нужно? – спросил Иона, заслоняя Кэрол от священника.
– Я пришел навестить Кэрол, так же как и вы, мистер Стивенс.
Он произнес это вежливо, но на лице его было написано: «Прочь с дороги!»
– Привет, Билл, – обрадовалась женщина. – Меня сегодня отпускают.
– Прекрасно. – Священник прошел мимо Ионы, едва не задев его, и остановился у кровати больной. – Тебя подвезти?
– Мы отвезем ее сами, – быстро вмешался Иона.
– Все в порядке, Иона, – сказала Кэрол. – Я уже попросила отца Билла подбросить меня до дому.
Иона усомнился в том, что это так, но не знал, как ему поступить. Следует быть настороже. Если этот священник – угроза для Того, Иона должен позаботиться о том, чтобы устранить ее.
– Очень хорошо. Эмма уедет первой и приготовит для вас что-нибудь перекусить.
– Прекрасная мысль, Иона, – просияла Эмма. – Я приготовлю для вас вкусный ленч.
Кэрол попыталась возразить, но священник опередил ее:
– Думаю, что это к лучшему, а как по-твоему?
Иона удивился взглядам, которыми они обменялись в это мгновение.
– Может быть, и так, – сказала Кэрол и отвела глаза.
Между этими двумя существует тайна.
В чем она может заключаться? Может быть, он вожделеет к Кэрол? Не пытался ли он соблазнить молодую богатую вдову, может быть, даже изнасиловать ее?
Нет. Это не ослабило бы Того, а, наоборот, добавило бы ему силы. От такой попытки он излучал бы еще более яркий свет. А вместо этого сияние Того почти померкло.
Знает ли о Том священник?
Не похоже. Он полон теплых, дружеских чувств к Кэрол и ведет себя как добрый приятель, и не более того. Однако он, похоже, остерегается оставаться с ней наедине, что странно для старого друга.
И тем не менее Иона не мог избавиться от убеждения, что этот священник чем-то повредил Тому. Неизвестно, случайно дли намеренно, но в любом случае это делает его потенциально опасным. За ним нужно будет следить.
Опасность грозила со всех сторон. Сейчас, по крайней мере, Иона установил один из ее источников. Он обнаружит и другие.
Не волнуйся, заверил он Того, я защищу тебя.
Все восемь предстоящих месяцев он был намерен держаться поблизости от женщины.
2
Во время поездки из больницы Билл старался вести беседу на всякие отвлеченные темы. Включив в стареньком «форде» приюта Святого Франциска радио, комментировал передаваемую музыку, говорил о необычайно теплой погоде и рассказал Кэрол, что понадобились все его знания автомобильного дела, чтобы эта старая колымага работала. Но когда радиокомментатор рассказал о том, что Бобби Кеннеди объявил о намерении выдвинуть свою кандидатуру в президенты от демократической партии, лицо его помрачнело.
– Это нерешительный оппортунист! Зануда. Маккарти идет на риск, ранит дракона, и тут вламывается Кеннеди!
Кэрол не могла не улыбнуться. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела Билла таким рассерженным. Она подумала, что Джим бы ответил: «Это политика, Билл!»
– Меня мутит от этого! – воскликнул Билл.
В это время они повернули на подъездную дорожку к особняку, и Кэрол заметила машину Эммы.
– Она уже здесь!
– Думаю, ты можешь воспользоваться ее помощью, – посоветовал Билл, останавливая фургон перед подъездом. – А как ты считаешь?
Кэрол пожала плечами, не желая признаться, что он прав. Она чувствовала себя неплохо, значительно лучше, чем даже вчера. Но все еще была слаба. Доктор Галлен сказал, что она потеряла много крови, но не видел острой необходимости в переливании, предпочитая, чтобы произошло самовосполнение с помощью ее собственного костного мозга. Так что она, возможно, действительно нуждалась в посторонней помощи. Но Эмма...
– Она милая женщина, – согласилась Кэрол, – и у нее доброе сердце, но она говорит не умолкая. Иногда мне кажется, что я сойду с ума от ее непрерывной болтовни!
– Думаю, это просто нервная привычка. И не забывай – она ведь тоже потеряла близкого человека. Может быть, ей необходимо чувствовать себя нужной.
– Пожалуй, так оно и есть, – ответила Кэрол, проглотив подступивший к горлу комок. – Но в том-то и дело: Эмма все время напоминает мне о Джиме.
Билл вздохнул:
– Да, конечно. Но она не может иначе. Потерпи несколько дней. «Принесите эту жертву», – учили нас монахини. Вам обеим будет легче. А мне спокойнее знать, что ты здесь не одна.
– Спасибо за заботу обо мне, – искренне поблагодарила его Кэрол. – Тебе, наверное, это было нелегко после спектакля, который я устроила в пятницу.
– Уже забыто, – улыбнулся Билл.
Но смущение, мелькнувшее в его улыбке, подсказало ей, что он ничего не забыл. Как можно забыть такое? Она разделась догола перед ним, ее старым другом, священником, и предлагала ему себя, порывалась расстегнуть «молнию» на его брюках! Она встряхнула головой, отгоняя ужасное воспоминание.
– Понять не могу, что на меня нашло, – с раскаянием проговорила она. – Но клянусь, это никогда больше не повторится. Ты уж прости меня.
– Прощаю, – ответил он, и на этот раз улыбка его не была натянутой. – Я могу простить тебе, считай, почти все.
Облегчение, которое она почувствовала при этих словах, омрачила вспышка раздражения его благородством. Раздражение прошло так же быстро, как возникло. Но она не могла понять, откуда оно взялось.
– Послушай, – обратился к ней Билл, выскочив из машины и открывая дверцу с ее стороны. – Я сказал матери, что ты будешь здесь совсем одна. Она собирается наведываться сюда. А насколько я ее знаю, она привезет целый котелок тушеного мяса или противень запеканки.
– Это совершенно ни к чему.
– Она умирает от желания помочь тебе. Никак не может привыкнуть к пустому гнезду и ищет возможность быть для кого-нибудь вместо матери.
Кэрол помнила ласковую круглолицую миссис Райан еще с тех лет, когда в средней школе ходила на свидания с Биллом. Она знала, что с пятницы Билл гостил у своих родителей, и интересовалась, как они живут.
– Со мной все будет хорошо, – сказала она. – Уверяю тебя.
В доме их встретила Эмма. Она подхватила Кэрол под руку и повела к большому креслу в библиотеке, заботливо поддерживая, будто невестка была престарелой тетушкой, не способной самостоятельно передвигаться.
– Вот сюда, – сказал она. – Усаживайся поудобнее в этом кресле, а я приготовлю тебе ленч.
– Все в порядке, Эмма, я могу сама...
– Чепуха! Я приготовила немного салата из тунца, такой, какой тебе нравится, с кусочками корнишонов.
Кэрол улыбнулась, вздохнув про себя. Эмма так старалась ей угодить и так ухаживала за ней! Как может она обидеть свекровь, отказавшись от ее услуг?
– А где Иона?
– Он дома, звонит своему мастеру. У него скоро отпуск – он их столько накопил! А теперь вот собирается взять несколько недель, чтобы помочь, когда что понадобится, и привести этот дом в порядок.
Только этого мне не хватало, подумала Кэрол, чтобы они оба тут толклись!
И все же ее тронуло их внимание. Сколько Кэрол знала отца Джима – приемного отца, – он был далек от нее, как луна. Однако после похорон его отношение к ней резко изменилось. Он стал внимателен, заботлив и даже ласков.
И она не помнила, чтобы он за все годы их знакомства когда-нибудь брал отпуск. Ни разу.
Чрезмерная опека начинала утомлять ее.
– Билл, хочешь остаться на ленч?
– Нет, спасибо. Я...
– Тебе надо иногда есть. И мне твоя компания будет очень кстати.
– Хорошо, – согласился он. – Но только что-нибудь на скорую руку, а то мне пора возвращаться в приют.
Солнце светило так ярко, а день был таким теплым, что Кэрол подумала: как было бы приятно позавтракать на открытом воздухе, на балконе, выходящем на Лонг-Айленд! Эмма отказалась присоединиться к ним. Билл уже вышел во двор и чистил сиденья, когда вдруг раздался телефонный звонок.
– Я подойду, – сказала Кэрол, думая о том, кто бы это мог звонить сюда днем в воскресенье.
– Алло!
– Кэрол Стивенс? - спросил глухой голос.
– Да. Кто говорит?
– Это не важно. Важно, чтобы вы знали, что ребенок, которого вы носите, сам Антихрист.
– Что? – Кэрол задохнулась от страха. – Кто говорит?
– Сатана перешел из лишенной души телесной оболочки вашего мужа в ваше чрево. Вы должны избавиться от Сатаны!
– Вы сошли с ума!
– Вы избавитесь от Сатаны? Вырвите дьявола из вашего чрева и бросьте обратно в ад, где ему место!
– Нет! Никогда! И не звоните мне сюда больше!
По телу у нее побежали мурашки, она швырнула тяжелую трубку на рычажок и поспешила наружу, подальше от телефона, пока он не зазвонил опять.
3
Грейс отвязала носовой платок, которым была обернута телефонная трубка, и засунула его в карман.
Итак, все определилось.
Ей было противно разговаривать с Кэрол в подобном тоне, но она надеялась так напугать бедняжку, что та сама решится на аборт. По-видимому, этого не произошло. Значит, образ действий Грейс определился.
Она вернулась из своей спальни в тесную гостиную, где с трудом разместились тринадцать дожидавшихся ее человек. Среди них брат Роберт, Мартин и десять членов группы Избранных, которые оказались чудесным образом отмеченными Святым Духом в квартире Мартина прошлым вечером.
Они были одеты в свитера и куртки, кое-кто пришел в свободных брюках, другие – в джинсах; у всех были забинтованы руки. Как и у Грейс, их раны перестали кровоточить через час после чуда.
Интересно, подумала она, провели ли они, подобно ей, всю ночь без сна, рассматривая свои ладони и ступни, изучая рану под левой грудью и не переставая уверять себя, что раны настоящие, что Господь действительно подал им знак своим прикосновением?
В гостиной находился и мистер Вейер. У него одного руки не были забинтованы. Все собравшиеся вопрошающе смотрели на Грейс.
Бремя руководства Избранными без торжественной церемонии и звуков фанфар перешло к ней. Грейс чувствовала себя сильной, окрыленной святой целью. Она знала, чего Господь хотел от нее, и, хотя ее ужасала мысль о том, что ей предстояло сделать, была готова подчиниться. Остальные, и брат Роберт в их числе, признали ее первенство. Брат Роберт, казалось, с радостью отошел в сторону, предоставив ей решать, каким должен быть следующий шаг. Грейс получала наставления свыше. С ней был Святой Дух. Все они знали это и потому вверили себя ее воле.
Все, кроме мистера Вейера.
– Она дома, – сообщила Грейс, – в особняке. Нам пора действовать. Святой Дух коснулся нас ради сегодняшней нашей миссии. Именно эта цель объединила нас. Святой Дух сегодня с нами. Он сделал нас орудием Божьим. Пошли.
Они все как один поднялись и направились к двери. И только мистер Вейер не двинулся с места. При виде его, сидевшего неподвижно, в то время как все остальные преисполнились решимости действовать, Грейс разразилась потоком слов, смысла которых не понимала. Она опять заговорила на языке, названном им древним.
– Не в этот раз, – ответил он по-английски. – Вы уже достаточно меня использовали. Я выхожу из игры, выхожу навсегда.
– Что я сказала? – спросила Грейс, вдруг утратив уверенность в себе в первый раз после вчерашнего чуда.
– Это не имеет значения, – ответил мистер Вейер.
– Вы не едете с нами?
– Нет.
– Вы считаете, что мы не правы?
– Что я считаю, не важно. Делайте то, что вам предназначено. Я вас понимаю. Я был свидетелем того, что произошло. К тому же стигматы, появившиеся у всех вас, сыграли свою роль. Последние сомнения отброшены. Священная цель воодушевляет вас на деяние.
– Вы хотите сказать, что мы поступаем неправильно?
– Ни в коем случае. Просто вы должны поехать без меня.
– Что будет, если я не поеду? Если я не стану ничего делать? Что, если я не послушаюсь гласа Божьего и допущу, чтобы ребенок Кэрол родился? Что сделает этот ребенок нам, всему миру, когда появится на свет?
– Вопрос не в том, что он сделает миру, а в том, что мир сам сделает с собой. Поначалу его появление на свет мало на чем скажется, хотя само присутствие этого ребенка ввергнет в пропасть насилия и зла тех, кто живет на краю ее. Однако по мере взросления он будет неуклонно вбирать в себя зло и пороки окружающей его жизни. И наступит день – а он наступит неизбежно, – когда ребенок поймет, что его сила не встречает сопротивления. Поняв это, он погрузит то, что мы называем цивилизацией, в непроглядную тьму.
– Если вы говорите, что мир сам сделает это с собой, выходит, он всех нас превратит во вместилище пороков и зла.
Мистер Вейер покачал головой.
– Нет, игра играется по-другому.
– Игра?
Грейс охватил гнев. Муж Кэрол мертв, и она собирается сделать своей племяннице аборт, а он так хладнокровно говорит...
– Как вы можете называть это игрой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44