– Тебе не следовало выбрасывать эти записи, – сказал он, все еще уставившись в одну точку.
– Я должна была, – ответила Кэрол как можно мягче. – Я не имела права, но я должна была.
Помолчав, он продолжил:
– Я обдумал то, что ты сделала. Полагаю, что ты поступила правильно и очень, очень мужественно.
Она дотронулась до его руки у локтя и провела по ней вниз. Когда она коснулась его пальцев, он схватил ее ладонь.
– Но никто из нас не сумеет вычеркнуть из памяти то, что мы узнали из этих записей. Это останется, как клеймо. Это... – Его голос сорвался, и он сглотнул. – Не правда ли, получилось забавно? Я провел все эти годы в попытках выяснить, кто я такой, а теперь я должен выяснить, что я такое.
Кэрол увидела, как по щеке его скатилась слеза, и сердце ее сжалось от боли за него. Она притянула его голову к себе на плечо.
– Ты – мой Джим. Вот кто и что ты. Для меня ничем и никем другим ты и не должен быть.
Джим зарыдал. Она никогда не видела его плачущим и тесно прижала его к себе; сердце щемило от непривычного зрелища. Наконец он выпрямился и отстранился от нее.
– Прости, – сказал он, всхлипывая и вытирая глаза. – Не знаю, что это меня повело.
– Все в порядке, правда же.
– Просто это такой шок! У меня внутри как будто все разорвалось. Не знаю, за что взяться. Совсем не хотел плакаться тебе в жилетку.
– Не говори глупостей. За эти последние несколько дней ты пережил муки ада. Ты имеешь право так вести себя.
– Ты действительно думаешь, что... когда говоришь, что случившееся ничего не значит? То есть значит страшно много для меня, но почему-то не имеет никакого значения для тебя?
– Оно ничего не меняет. То, что у нас было раньше, есть и теперь, если ты готов оставить все как есть.
Он обвел глазами ее лицо.
– Ты ведь правда так думаешь?
– Разумеется! Если бы я так не думала, записи все еще находились бы здесь, а меня бы уже тут не было.
Он впервые за все время улыбнулся.
– Да, ты, пожалуй, права. – И он схватил Кэрол за руку. – Кэрол, если я смогу тебе поверить, не отказывайся от своих слов. А я думаю, что смогу. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь в том, что ты была права, когда решила избавиться от этих бумаг.
– Слава Богу! Я боялась, что ты никогда мне этого не простишь, – искренне призналась Кэрол.
– Я тоже так думал. Но теперь я понимаю, что нужно продолжать жить, как раньше. Я не могу допустить, чтобы то, что я узнал, поработило меня. О том, что было, знаем только мы с тобой. Я могу продолжать жить, зная об этом. Я могу приспособиться к... тому, кто я.
В этот момент Кэрол решила, что только через много-много времени она расскажет ему, где спрятаны дневниковые записи.
– Просто оставайся тем же Джимом Стивенсом, за которого я вышла замуж, – сказала она. – Вот это по-настоящему важно.
Он снова улыбнулся.
– Ты уверена, что не хочешь никаких перемен? Сейчас у тебя, пожалуй, единственная возможность настоять на своем.
– Может быть, я хотела бы изменить только одно.
– Что?
– Когда в следующий раз что-нибудь тебя расстроит, не держи это больше в себе. Поделись со мной. Мы вместе тянем груз семейной жизни. Между нами не должно быть никаких секретов.
Он заключил ее в объятия и прижал к себе так тесно, что чуть не раздавил. Кэрол хотелось одновременно и смеяться, и плакать. Он вернулся, ее прежний Джим вернулся.
4
Грейс сидела в последнем ряду в зале на нижнем этаже особняка на Мюррей-Хилл и слушала проповедь брата Роберта. Вечер среды казался неподходящим временем для молебного собрания, но ее заинтриговали люди, которые называли себя Избранными. Особенно брат Роберт. В его аскетической внешности было что-то магнетическое, его окружал ореол мудрости, и в то же время он не казался недосягаемым. Он излучал любовь к Богу и простым смертным. А его голос, звучный и красивый, прямо-таки завораживал. Он говорил уже почти час, а казалось, что прошло только десять минут.
Внезапно он споткнулся на каком-то слове и замолчал. Он стоял у кафедры и ничего не говорил. На какое-то мгновение Грейс с ужасом подумала, что он смотрит на нее, но потом поняла – его взгляд обращен на кого-то позади нее. Она повернулась и увидела седовласого незнакомца, стоявшего в задней части зала.
Мартин немедленно поднялся со своего стула в передних рядах и подошел к незнакомцу.
– Это не публичное собрание, – сказал он негодующе.
Незнакомец немного смутился, держась как-то неуверенно.
– Я уйду, если вы настаиваете, – проговорил он. – Но неужели вы не разрешите мне послушать?
Тут Грейс узнала его. Это был человек, который стоял на другой стороне улицы и наблюдал за домом в прошлое воскресенье. Что ему здесь нужно?
Она посмотрела на Мартина. Тот был в нерешительности, не зная, как поступить. Они оба повернулись и вопросительно посмотрели на брата Роберта.
Грейс вспомнила, что в воскресенье монах заподозрил в этом человеке тайного врага, хотя и не знал его лично.
– Мартин, – возразил брат Роберт, – мы не можем никому отказывать в праве внимать гласу Господнему. Пожалуйста, садитесь, друг.
Грейс напряженно замерла, когда незнакомец уселся в конце последнего ряда, ее ряда, всего в двух стульях от нее. Она смотрела прямо перед собой и слушала брата Роберта, который возобновил свою проповедь. Но его явно что-то отвлекало. Он то запинался, то говорил слишком быстро, и теперь его проповедь не впечатляла так, как до появления незнакомца.
Грейс отважилась взглянуть на пришельца.
При ближайшем рассмотрении он оказался крупным мужчиной. Просторный светло-коричневый двубортный плащ придавал его массивной фигуре еще большую основательность. Цвет лица у него был смугловатый, а в седых волосах виднелись рыжеватые пряди. Высокие скулы, длинный прямой нос и никаких обвисших щек и подбородка, несмотря на его возраст. Он сидел прямо, не сутулясь, и его большие морщинистые руки лежали на коленях. На безымянном пальце левой руки виднелось золотое кольцо. Весь его внешний вид свидетельствовал о скрытой силе.
Он, очевидно, почувствовал ее взгляд, ибо повернулся в ее сторону и слегка улыбнулся, немного сощурив голубые глаза. Затем он снова стал слушать брата Роберта.
Грейс почувствовала, что напряжение покидает ее. Эта улыбка... она предназначалась для того, чтобы подбодрить не только его самого, но и ее. Этого человека бояться не следовало.
Служба закончилась обращением брата Роберта:
– Подай мне знак. Господи. Покажи нам Антихриста, чтобы мы могли противопоставить ему Твою святую силу.
После этого около двадцати собравшихся Избранных встали и, держась за руки, прочитали апостольский Символ Веры и «Аве Мария». Незнакомец не встал и не молился. Как и раньше, Грейс, молясь вместе с остальными, сложила руки перед собой.
Внезапно она почувствовала покалывание на лице. Она повернулась к незнакомцу и заговорила с ним. К своему ужасу, произносимые ею слова не принадлежали ей. Она говорила на незнакомом языке.
Седовласый господин поднялся со своего стула и, пораженный, уставился на нее. Она пыталась остановиться, но голос не повиновался ей, продолжая произносить странные, непонятные слова.
– Прекратите! – приказал незнакомец. – Вы не знаете, что говорите. Избранные поворачивались, чтобы посмотреть на нее. Брат Роберт, сияя, поспешил к ней.
– Грейс, тебя посетил Святой Дух! Не борись с ним! Вознеси хвалу Господу.
– Она никому не возносит хвалу, – сказал незнакомец.
– Вы понимаете язык, на котором она говорит? – изумленно спросил брат Роберт.
Прежде чем незнакомец успел ответить, Грейс умолкла. Незнакомец остался сидеть на своем месте, пока молящиеся один за другим покидали зал и, проходя мимо, рассматривали его. Вскоре в зале остались только Грейс, брат Роберт, Мартин и незнакомец. Брат Роберт подошел к нему и остановился рядом.
– Кто вы?
– Меня зовут Вейер, – ответил седовласый мужчина. – А как зовут вас?
– Брат Роберт из монастыря в Эгюбелле. – Никто из них не протянул руки для рукопожатия. – Вы знаете язык, на котором она говорила? Что она сказала?
– Вы не поймете.
– Не будьте так категоричны, – возразил брат Роберт.
Вперед выступил Мартин.
– Зачем вы пришли сюда? Почему вы прятались снаружи, наблюдая за нами?
Вейер озабоченно нахмурился.
– Не знаю. Я что-то здесь почувствовал. Мне казалось, меня влечет к людям, которые собираются в этом доме.
Грейс попыталась определить его чуть заметный акцент. Он походил на акцент англичанина, и тем не менее такого произношения, как у него, она никогда не слышала.
– Вы не принадлежите к нашему числу, – твердо и безапелляционно заявил Мартин.
– Совершенно верно. Но кто к нему принадлежит? Почему вы собираетесь здесь?
Брат Роберт вмешался:
– Мы приходим, чтобы вознести хвалу Господу и подготовиться дать бой Его врагу. Среди людей появился Антихрист. Мы ждем знака.
– Антихрист?
– Да, Дух зла во плоти.
Мистер Вейер пристально посмотрел на брата Роберта, затем на Грейс; его тяжелый взгляд обжег ее, как удар хлыста.
– Значит... вы знаете.
Брат Роберт кивнул.
– Сатана явился, чтобы попытаться предъявить свои права на этот мир.
– Мне ничего не известно о Сатане, но что-то надвигается. Я не понимаю, почему это затронуло именно вас?
Мартин так и вскинулся.
– Что вы имеете в виду? Мы вовсе не тронутые, а такие же нормальные люди, как все остальные, даже более нормальные!
– Я имею в виду, что вам дарована особая чуткость, ниспослано предупреждение, вам дано знать. Почему именно вам?
– А почему бы и нет?
– Потому что ваших жалких сил недостаточно, чтобы вести эту борьбу.
– И вы полагаете, именно вам предстоит возглавить нас? – спросил Мартин.
Мистер Вейер горько усмехнулся и отрицательно покачал головой.
– Нет, я не хочу иметь с этим ничего общего. Я больше этим не занимаюсь. По правде говоря, я думал, что все кончилось.
– Это никогда не кончается, – заметил брат Роберт.
– Возможно, вы и правы. Думаю, мне следовало бы об этом знать. Но я тешил себя напрасной надеждой.
– О чем вы говорите?
– Вы не поймете.
Брат Роберт опустил глаза и тихим шепотом произнес:
– Я побывал в дальних странах. Я повидал такие места, которые добрым людям видеть грешно. Я читал запретные книги...
– Неужели это разрешается монаху? – спросил Вейер.
– "Познай врага своего" – мудрое изречение. Как Бог являет себя миру в разных обличьях, так и дьявол тоже. Я окунался в бездну ужасающего зла и устоял перед ним, ни разу не поддавшись его соблазнам.
Вейер внимательно рассматривал брата Робертами, покачав головой, сказал:
– Но нельзя пройти по горячим углям, не обжегшись.
– Верно. Пережитое сделало меня... более, как вы говорите, чутким. Похоже, я приобрел шестое чувство, нечто вроде ощущения запаха, исходящего от деяний дьявола. А здесь этот запах очень силен...
– Не совсем здесь, – сказал мистер Вейер. – Дальше к востоку.
Брат Роберт пристально посмотрел на него.
– Вы тоже его ощущаете?
– Как сказал ваш друг, – Вейер кивнул в строну Мартина, – я не принадлежу к вашему числу.
– Я это знаю, – ответил брат Роберт. – И все же вы один из нас.
– Был, был, но перестал им быть.
Когда мистер Вейер встал, Грейс показалось, что он возвышается над всеми ними, как гора. Отступив на шаг, она обратилась к нему:
– Пожалуйста, скажите мне, на каком языке я говорила.
– На языке древних.
– Я никогда о таком не слышал, – заявил Мартин.
– Никто не говорил на нем много тысячелетий.
– Я вам не верю! – запальчиво воскликнул Мартин.
– Замолчи, Мартин, – одернул его брат Роберт. – Я ему верю.
Грейс посмотрела в глаза брата Роберта и, впервые осознав всю чудовищность происходящего, почувствовала слабость. Она повернулась к мистеру Вейеру. Его глаза смотрели куда-то вдаль. Он говорил скорее сам с собой, чем с ними:
– Я не знаю, где он скрывался все эти годы, но теперь, похоже, он нашел путь назад.
– Сатана всегда скрывается где-то рядом, – возразил брат Роберт. – Но теперь он воплотился в человека и готовится напасть на человечество.
– Сатана? – переспросил незнакомец. – Разве я упоминал Сатану? – Он пожал плечами. – Ладно. Дело в том, что вам нужна будет помощь.
– Какого рода помощь? – спросила Грейс.
– Не знаю. Некогда существовал человек, но его больше нет. А теперь... – Он замолчал и поочередно взглянул на Грейс, затем на брата Роберта и, наконец, на Мартина. – Может быть, кто-то из вас его заменит.
– Но кто? – спросил брат Роберт. – Как мы узнаем его?
Мистер Вейер повернулся и направился к двери.
– Не имею ни малейшего представления. Но это должен быть кто-то особенный. Кто-то очень особенный.
С этими словами он удалился. Грейс вопросительно смотрела на брата Роберта и раздумывала над тем, кто это мог быть.

Глава 14
1
Пятница, 8 марта
– Какую песню вы насвистываете, святой отец?
Билл поднял глаза и увидел Никки по другую сторону письменного стола. Никки, одетого, чтобы провести уик-энд с Кэлдерами.
– По-настоящему старинную песню, которая называется «Наступил великий день».
– А что в нем великого?
– Все, Никки. Все. Солнце взошло, рабочая неделя почти закончилась. Весна наступит всего через две недели. Великий день с утра до ночи.
У него чуть не закружилась голова, и ему с трудом удалось сдержать распиравшую его радость. Он пока не мог поделиться с Никки всеми подробностями, но его не оставляла уверенность, что вечером этого воскресенья у них будет повод для праздника.
Билл потянулся через стол и поправил галстук Никки. Галстук был слишком ярким и слишком узким и свисал ниже туго затянутого ремня; модным его не назовешь, но он оказался самым чистым из трех наличных красных галстуков. Воротник белой рубашки Никки болтался на его тонкой шее, а рукава синего блейзера были коротки, как и серые брюки, из-под которых торчала резинка белых носков.
В целом Никки являл собой зрелище, могущее привести продавцов магазина «Братья Брукс» в ужас, но его костюм состоял их всего самого лучшего, что можно было извлечь из пестрого набора пожертвованной приюту более или менее приличной одежды с чужого плеча, которую они называли парадной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44