11
– Значит, я – Антихрист? – сказал Джим, когда Билл рассказал о своем разговоре с пикетчиками. Он заметил толпу перед домом и видел, как Билл разговаривал с этими людьми. Когда Билл вернулся, Джим встретил его у дверей. – Я просто в восторге!
– Джим, пожалуйста, – попросила Кэрол, стоявшая рядом с ним у окна. – Это совсем не смешно.
– Конечно, смешно! Просто потрясающе.
Однако обе женщины, судя по выражению их лиц, не были с ним согласны, и меньше всех ма. Она выглядела сердитой и испуганной. Джим должен был признать, что и сам чувствует себя немного неуютно. Он знал, что он – не Антихрист. Черт побери! Он перестал верить во всякую чертовщину, еще когда учился в школе Божьей Матери, скорбящей по футболу. Но это не значило, что ему нравилось, когда другие верили, что он – дьявол или еще что-то в этом роде.
Однако разговоры о том, что у него нет души... это было неприятно и свидетельствовало о весьма оригинальном мышлении психов, собравшихся у его дома. Во всяком случае, Джим не мог с уверенностью сказать, что он верит в существование души. Ему представлялось, что человек рождался, старался изо всех сил подобающим образом прожить столько лет, сколько мог, а затем умирал. Вот и все. Никакой души, никакого рая или ада, никакого преддверия ада и чистилища.
А что, если такая штука, как душа, действительно существует?
А что, если у него ее нет?
Несмотря на весь свой врожденный скептицизм, несмотря на презрение к религии, мистицизму, спиритуализму и всем другим «измам», к которым прибегали люди на протяжении столетий, чтобы спрятаться от суровой действительности, он знал в глубине своего существа, что, если такая штука, как душа, существует, он хотел бы ее иметь.
– Я настроена на то, чтобы вызвать полицию, – сказала его мать. – Пусть явится сержант Холл и велит им катиться подальше. Их ждет фйаскал.
– Фиаско, ма, – поправил ее Джим. – Но оставайся на месте. Я их напугаю.
Не обращая внимания на дружный протест женщин и Билла, он поспешил к двери. Может получиться забавно.
Позади себя он услышал, как Кэрол сказала:
– Я вызываю полицию.
12
– Кто это сюда идет? – спросил Грейс мистер Вейер со своего места на заднем сиденье машины Мартина.
Грейс чуть не задохнулась, когда узнала человека, шедшего от дома к воротам.
– Это Джим.
– Клон? Тот, кого они считают Антихристом?
– Да! Идет прямо к ним!
– Довольно смело для того, кого считают «отродьем дьявола», вы так не думаете?
– Я не знаю, что и думать, – ответила она. Перед ее глазами все еще стояло ужасное зрелище – клубы дыма над старым домом Генри. А теперь это. Она почувствовала себя совсем несчастной.
– И вы не одна, – мягко проговорил мистер Вейер. – Никто здесь не знает, что и думать.
13
– Привет, граждане! – сказал Джим и подошел к воротам, засунув руки в карманы с самым беспечным видом, на какой был способен. – В чем дело?
– А кто вы? – спросил тощий парень, который раньше разговаривал с Биллом. Если Джим правильно запомнил, Билл назвал его Спейно.
– О, дружище, вы знаете меня. Я – Джим Стивенс, то есть Антихрист. – Из толпы раздались крики удивления. Некоторые даже отбежали назад и спрятались за спинами других. Ему удалось-таки напугать их. Даже их предводитель сделал шаг назад. Его голос дрожал, когда он спросил:
– Вы... вы признаете это?
– Разумеется. Я пришел в мир, чтобы повергнуть в смятение вас, христиан. Ну, знаете, сеять грех и страх, войну и болезни, ввергнуть человечество в Армагеддон. И все прочее в таком духе. Но, по правде говоря, никак не найду места, где бы мне начать.
– Он издевается над нами! Он пытается сбить нас с толку, превратить все в шутку!
– В шутку? Вспомните-ка последние двенадцать месяцев, громила! – Джим поразился, какая ясная у него голова, несмотря на выпитое перед этим. – На Ближнем Востоке прошла шестидневная война, полностью нарушившая соотношение сил там; в Греции пришла к власти военная хунта; в Таиланде введено военное положение; продолжались военные действия на Кипре, в Палестине и особенно во Вьетнаме; многие тысячи бездомных и голодных беженцев в Сомали, на Иордане и в старом добром Вьетнаме. А в Советском Союзе празднуют пятидесятилетие их революции, которая уже стоила русским и населению Восточной Европы больше тридцати миллионов жизней. Здесь, в нашей стране, произошли расовые беспорядки в Восточном Гарлеме, Роксбери, Ньюарке, Детройте и многих других местах. Черные ненавидят белых, белые ненавидят черных, стриженые ненавидят длинноволосых, которые ненавидят всех, у кого есть постоянная работа, арабы ненавидят евреев, а Ку-клукс-клан ненавидит всех. Все большее число людей курят травку или разрушают свою психику с помощью ЛСД. А кроме всего этого, моего любимого друга, преподобного Адама Клейтона Пауэлла, выкидывают из конгресса! Мне, выходит, уже не остается работы!
Губы Спейно конвульсивно дергались.
– Я...я...
– Дьявол в затруднительном положении, не правда ли? – сказал Джим.
– Не поддавайтесь уговорам Отца лжи! – закричал Спейно.
– Правильно, – откликнулся Джим.
Он думал о том, предвидел ли Хэнли сцену такого рода. Может быть, поэтому он держал в секрете все, что касалось его эксперимента. По-видимому, сработало чутье ученого. До сих пор Джим ненавидел Родерика Хэнли, но с этой минуты его чувства к нему начали постепенно меняться.
А кроме того, без него я не появился бы на свет.
Быть может, он вовсе не был таким уж плохим.
– Антихрист старается убедить нас, что зло на земле – не его рук дело!
Антихрист! Опять это слово! И Джим внезапно рассердился. А по мере того как гнев его рос, страхи и сомнения, терзавшие его на прошедшей неделе, постепенно рассеивались. Какое право имеет это ничтожество с чахоточным лицом говорить ему, кто он? Он сам решит, кто он! А он – Джим Стивенс. Что с того, что у него те же гены, что и у Родерика Хэнли, доктора философии, Нобелевского лауреата? Это ничего не значит. Он не Родерик Хэнли, он совсем другой человек. Он принадлежит себе и больше никому. Ни этим религиозным фанатикам и никому другому он не позволит навешивать на него ярлыки.
Джим улыбнулся. Кэрол была абсолютно права. Быть клоном ровным счетом ничего не значит. Пока Кэрол остается с ним, он со всем этим справится. Все очень просто! Почему он раньше этого не понимал?
– Молитесь! – взывал Спейно к своим последователям. – Заткните уши и не слушайте его ложь!
Джим почувствовал внезапную усталость от этой игры.
– Проваливайте отсюда! – сказал он. – Вы выглядите просто жалко. Убирайтесь, прежде чем здесь появятся полицейские.
– Нет! – закричал Спейно. – Мы хотим, чтобы нас увидела полиция. Пусть мир узнает твое имя, мы должны предостеречь всех христиан о том, кто ты есть в действительности!
– Убирайтесь! – закричал Джим.
Разозлившись по-настоящему, он потянул на себя ворота, но они были заперты. В нем словно взыграла буйная сила, и он в мгновение ока вскарабкался на верхушку колонны у ворот.
14
– Боже! Что он делает! – воскликнула Кэрол, рыдая на плече у Билла при виде того, как Джим взбирается на колонну у ворот.
Билл стоял у входной двери вместе с Кэрол и матерью Джима и с ужасом наблюдал эту сцену. У него взмокли ладони от волнения.
– Его убьют! – простонала Эмма.
– Билл, – обратилась к нему Кэрол, стиснув его плечо. – Пожалуйста, сними его оттуда.
– Попробую.
Он поспешил вниз по подъездной дорожке. Ситуация выходила из-под контроля. Лучше всего было бы уговорить Джима вернуться в дом и предоставить действовать полиции. Но он опасался, что теперь, когда Джим сошел с тормозов, сделать это будет нелегко. Охваченный необъяснимым страхом, Билл ускорил шаги, осознавая, что он уже опоздал.
15
Джим сидел на бетонном шаре, венчавшем колонну, и смотрел вниз на горстку взволнованных людей.
– Давайте, ребята, – говорил он, взмахивая руками, словно разгонял кур. – Катитесь отсюда! Теперь это уже перестало быть забавным! При виде его обросших волосами кистей рук, они отступили.
– Посмотрите! – крикнул кто-то. – Посмотрите на его руки! Знак Зверя!
– Это доказательство! – завопил Спейно. – Доказательство того, что внутри его поселился Сатана!
Толпа заохала и заахала, они взволнованно переговаривались, сбившись в кучу внизу под ним. Джим посмотрел на свои волосатые руки.
Знак Зверя? Что это, черт побери, значит?
В любом случае они испугались и, может быть, разойдутся.
– Да, – сказал Джим. Он поднялся во весь рост, расставив ноги и сжимая щиколотками бетонный шар, и вытянул руки перед собой. – Знак Зверя! И если вы сейчас же не уйдете, у всех вас дети и внуки родятся лягушками и ползучими гадами!
И тут его правая нога заскользила.
На какое-то мгновение ему показалось, что он сейчас упадет, и все внутри у него перевернулось от ужаса. Но тут же нога вновь нащупала край колонны. Все в порядке, решил он и ощутил, как теряет равновесие.
Он стал падать.
Он увидел перед собой острые чугунные пики ворот, которые тянулись к нему, и с небывалой отчетливостью понял:
Сейчас я умру!
Он попытался отклониться в сторону, но было уже поздно. Ему удалось повернуть голову направо, но острия прутьев впились ему в пах, в живот и в грудь. Наступило мгновение ослепляющей боли, когда, разорвав ткани, острия проткнули его сердце, вонзились в позвоночник и прошли сквозь него.
Еще не сейчас! Подождите, прошу вас! Я не готов покинуть этот мир!
Он открыл рот, чтобы закричать, но в легких уже не осталось воздуха.
Внезапно боль прекратилась – его сломанный позвоночник перестал посылать сигналы мозгу. Удивительный неземной покой окутал его. Он чувствовал себя бесконечно отрешенным от криков ужаса, раздававшихся вокруг.
Внезапно он увидел лицо Кэрол, смотревшей на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Она, казалось, произносила его имя, но звуки ускользали от него. Он хотел сказать ей, что любит ее и просит прощения за то, что оказался таким растяпой, но тут у него пропало зрение, а с ним и способность думать.
16
Кэрол увидела, что Джим теряет равновесие, и уже бежала к воротам, когда он наклонился вперед и упал на острые прутья решетки. Голосом, который она сама не узнавала, она закричала:
– Нет... Нет... НЕЕЕТ!
Ей показалось, что острия чугунных пик целую вечность впивались в его грудь, пронзая ее насквозь, и выходили из спины вместе с красными брызгами. Она видела, как он извивается и корчится, а затем тело его обмякло, и алая кровь хлынула изо рта.
У нее подкосились ноги, а сердце упало, казалось, до самой земли. Ей хотелось свернуться в клубок и спрятаться от того, что предстало ее глазам. Но она должна подойти к нему и снять его оттуда.
Билл бежал впереди нее, но она обогнала его и ударилась о ворота под Джимом, все время выкрикивая его имя в бесплодной попытке зажечь искру жизни в его потускневших, широко открытых голубых глазах. Ей показалось, что она видит движение его губ, пытающихся что-то сказать, но вот они замерли, и уже не было ничего, совсем ничего, а потом что-то теплое и мокрое коснулось ее пальцев, она подняла глаза и увидела, как его кровь льется по решетке, за которую она ухватилась, и растекается по ее руке, так же как в одном из ее снов. Когда Билл уводил Кэрол, ее крики превратились в бессвязные стоны ужаса и отчаяния.
17
В немом потрясении Грейс смотрела на тело Джима, повисшее на воротах, и на разбегавшихся внизу под ним Избранных. Такое не могло случиться! Тошнота подступала к горлу при виде крови. Он был мертв! Скончался в одно мгновение! Бедный Джим – никто не заслуживает подобной смерти.
А Кэрол! Когда она увидела Кэрол и услышала ее крики, полные муки, она потянулась к ручке двери, но мистер Вейер остановил ее.
– Теперь вы не можете ему помочь, – сказал он печально и ласково.
– Но Кэрол...
– Вы хотите, чтобы она узнала, что вы приехали сюда с мучителями ее мужа?
Она этого не хотела – она этого не вынесет!
Вдруг Мартин бросился к машине и сел за руль, а еще один Избранный уселся с ним рядом. Мартин поспешно запустил двигатель и включил коробку скоростей.
– Почему вы убегаете? – спросил мистер Вейер.
– Заткнитесь! – вскричал Мартин. – Заткнитесь! Тут нашей вины нет! Он был пьян, от него пахло спиртным, и ему нельзя было забираться туда. Это не наша вина, но можно легко изобразить дело так, поэтому мы должны убраться отсюда до того, как кого-нибудь из нас арестуют!
Когда машина двинулась, Грейс через плечо увидела человека, стоявшего в кустах восковницы, росших вдоль дороги. Она узнала Иону Стивенса. Она посмотрела через заднее стекло назад и увидела, что он смотрит на нее. Только что ужасной смертью умер его приемный сын, а он не проявлял никаких признаков горя, ужаса, гнева. Когда она на мгновение встретила его взгляд, она увидела в его глазах беспокойство – удивление и беспокойство. Но такого быть не могло. Наверняка это была игра света.
– Я ощущаю здесь Божий промысел, – произнес Мартин с переднего сиденья. – Святой Дух направил нас сюда, чтобы все это произошло. Антихрист мертв. Он больше не грозит деяниям Святого Духа. Мы не знали, что это произойдет, но думаю, были избраны именно для этого.
– Это свершение не того Бога, в которого я верую, – проговорила Грейс с вызовом. – И что еще скажет брат Роберт?
Мартин молча бросил на нее быстрый неуверенный взгляд через плечо.
Сидящий рядом с ней мистер Вейер только покачал головой и вздохнул, отвернувшись к окну.
18
– Это все моя вина, – повторял брат Роберт, нервно теребя бороду. Его лицо осунулось, плечи под шерстяным одеянием поникли. – Я должен был поехать с вами.
– Не думаю, чтобы это что-нибудь изменило, – понуро отвечал Мартин. Но был подавлен и больше не походил на бравого командира.
Грейс сидела рядом с ним в почти голой гостиной его старинного дома. Остальные Избранные разбрелись, как только доехали до города. Загадочно молчавший мистер Вейер попросил высадить его в Манхэттене у моста Куинсборо. Грейс осталась с Мартином, надеясь увидеться с братом Робертом, надеясь почерпнуть от этого святого человека душевного спокойствия, которое он всегда излучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44