В чем дело?— Сажусь в такси. Просто хотела проверить, на месте ли ты.— Случилось что-нибудь?— Приеду — расскажу.Щелчок.Джек медленно опустил трубку. Определенно взволнована. Интересно, что стряслось? Не с Вики, будем надеяться. Впрочем, тогда она бы сказала.Ну, скоро выяснится. В это время дня не так трудно доехать из Западного Виллиджа до Верхнего Вестсайда. Независимо от причины, неожиданный визит Джиа — подарок.Он принялся перебирать в памяти эпизоды бурных отношений, которые то прерывались, то возобновлялись. Вспомнил, как отчаянно убивался, решив, что все кончено бесповоротно, когда Джиа узнала, чем он зарабатывает на жизнь, — или подумала, будто узнала. Посчитала его каким-то наемным убийцей — максимально далеко от истины — и, даже увидев за реальным делом, даже когда он своими методами спас жизнь ее дочки Вики, все-таки не одобрила.Спасибо, хоть вернулась. Неизвестно, что стало бы с Джеком без Джиа и Вики.Вскоре послышались шаги на лестнице, ведущей к его квартире на третьем этаже. Он повернул рычаг, открывавший систему с четырьмя болтами, распахнул дверь.Как обычно, увидев стоявшую на площадке Джиа, ощутил внутри приятное горячее содрогание. Короткие светлые волосы, идеальная кожа, голубые глаза — часами стоял и смотрел бы.Только лицо в данный момент напряженное, всегда крепкое тело как-то ослабло, безупречная кожа пошла красными пятнами.— Джиа, — начал Джек, морщась от боли в ее глазах, втаскивая ее в квартиру, — в чем дело?Она бросилась к нему в объятия, захлебываясь потоком слов, рассказывая, как у больных СПИДом детишек украли рождественские игрушки. И, закончив, расплакалась.— Ну-ну, — пробормотал он, покрепче ее стиснув. — Все будет в порядке.Известно, что Джиа не часто выплескивает эмоции. Конечно, она итальянка, но уроженка Севера, в ее жилах, пожалуй, больше швейцарской крови. Чтобы вот так вот рыдать... надо действительно пережить нечто ужасное.— Главное дело — полнейшее бессердечие, — всхлипывала она. — Кто мог такое сделать? И как ты можешь с таким чертовским спокойствием к этому относиться?О-хо-хо.— Вижу, тебе надо на чем-нибудь злость сорвать. Понимаю, ты сильно расстроена, Джиа, но я-то тут не виноват.— Ох, знаю, знаю. Только... ты там никогда не бывал. Никогда не видел малышей. Никогда на руках не держал. Джек, у них нет ничего. Даже заботливых родителей, не говоря уж о будущем. Мы собирали игрушки, чтобы устроить им славное Рождество, великолепное Рождество — для многих последнее. А теперь...Снова слезы.Господи, какой ужас. Надо что-то сказать, что-то сделать, как-то успокоить ее.— Знаешь, какие там были подарки? Я имею в виду, есть какой-нибудь список? Если есть, давай мне, я другие куплю...Она отстранилась, пристально на него глядя.— Мы их получили от благотворителей, Джек. Почти все подарки завернуты и готовы к раздаче. Покупать другие не надо. Надо эти вернуть. Ясно?— Ясно... и не совсем.— Надо найти подонков, которые это сделали, и проучить как следует... Чтоб это послужило примером... публичным примером. Понятно?Он постарался спрятать усмешку.— Кажется, понятно. Ты хочешь, чтоб следующий подонок, которому подобная мысль взбредет в голову, дважды, а то и трижды подумал, прежде чем браться за дело.— Вот именно. Вот именно. — И кто же конкретно, — с преувеличенной наивностью, по-прежнему сдерживая улыбку, продолжал Джек, — по-твоему, должен его проучить?— Тебе прекрасно известно кто, черт побери, — отрезала она, пригвоздив его взглядом.— Неужели же я? — Он наконец позволил себе усмехнуться. — А я думал, ты этого не одобряешь.— Не одобряю. И никогда не одобрю. Но в этот единственный раз...— Как-нибудь переживешь.— Да. — Она отвернулась, скрестив на груди руки. — Один-единственный раз переживу.И побрела по гостиной, бесцельно проводя пальцами по золоченому дубовому комоду, по секретеру с откидной крышкой, где хранился компьютер...— Слушай, Джиа...— Ох, только не надо, пожалуйста, — махнула она рукой. — Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Пожалуйста, не упрекай меня ни в какой нравственной или психологической непоследовательности, если я не выхожу за тебя замуж в связи с твоей деятельностью, а потом являюсь с проблемой, которую, видимо, можно решить лишь твоей тактикой. Я целое утро голову ломала, думала, стоит ли тебе даже рассказывать. Уже в такси была готова попросить шофера свернуть на Пятьдесят девятую и позабыть обо всем...— Замечательно, — буркнул обиженный Джек. — Просто даже оскорбительно. С каких это пор ты не позволяешь себе обращаться ко мне с чем угодно? Она остановилась, взглянула на него:— Ты все очень хорошо понимаешь. Сколько раз я говорила с тобой про Наладчика Джека?— Около миллиона. — Скорее около трех миллионов, да что значит пара миллионов между друзьями?— Правильно. О том, что это опасно и глупо, опасно и жестоко, о том, что если ты останешься жив, то загремишь в тюрьму до конца своей жизни. Мое мнение ничуточки не изменилось. Поэтому можешь представить, как это дело на меня подействовало, если я прошу тебя его уладить.— Ладно, — сдался он. — Больше не скажу ни слова.— Сейчас, может быть, нет, а потом обязательно скажешь.Джек поднял два расставленных пальца:— Не скажу. Честное скаутское.— По-моему, надо три пальца.— Сколько бы ни было. Никогда не скажу. — Он потянулся к ее руке. — Иди сюда.Она подала свою руку, он ее притянул, усадил к себе на колени. Поцеловал, легкую, словно перышко, успев разгорячиться даже от краткого поцелуя.— Так-то лучше. Ну... займемся практическими деталями. Кто меня нанимает?— Я разговаривала с доктором Клейтон... исполняющей обязанности директора.У него все сжалось внутри.— Сказала, что знакома со мной?Он ее предупреждал. Никогда никому не рассказывай, что меня знаешь. Даже лучшим друзьям. За годы у него накопилось слишком много врагов. Если кому-нибудь из них вздумается его прищучить с помощью Джиа... Вики...Джек содрогнулся.— Нет, — ответила Джиа. — Сказала, что слышала об одном человеке, который, возможно, сумеет игрушки вернуть. Никаких имен. Просто пообещала связаться и выяснить, сможет ли он.— Пожалуй, ничего.Все равно, если взяться за дело, потянется ниточка — по крайней мере, в памяти доктора Клейтон — между Джиа и неким Джеком, который чего-то «налаживает». Может быть, и не страшно, но это ему не по вкусу.— Ну? — подтолкнула его Джиа.— Что?— Сможешь?— Не знаю.— То есть как не знаешь?— Видишь ли, возникает проблема. Я хочу сказать, Центр меня нанять не может, я на официальные организации не работаю.У него не имеется даже номера социального страхования Номер социального страхования — идентификационный номер карточки социального страхования, одного из основных документов гражданина США.

.— Пусть это тебя не волнует. Я сама расплачусь.— Да брось. Неужели я возьму с тебя деньги?— Нет, Джек. Правда. Это моя идея. Мне это нужно. Сколько ты обычно берешь?— Забудь.— Нет, серьезно. Скажи.— Тебе не понравится.— Ну, пожалуйста! Пришлось сказать.Джиа вытаращила глаза:— Твои услуги так дорого стоят?— Ну, ты сама говоришь, это опасно и глупо, опасно и жестоко, а если я останусь в живых, то загремлю в тюрьму до конца своей жизни. Поэтому они стоят действительно дорого. — Снова поцеловал ее. — Могу заверить — ни пенни не будет потрачено даром.— Верю. Ладно. Договорились.— Нет, не договорились. Я тебе говорю, не возьму твоих денег.— Но ведь ты утверждаешь, будто никогда не работаешь даром. Не позволяет религия или что там еще.— Просто политика. Забудем пока о деньгах. Посмотрим сначала, удастся ли справиться.— Не сомневаюсь. — Джиа покосилась на телеэкран. — Откуда я знаю этого актера?— Это Дуайт Фрай. Ты его уже видела.— Не он играл в «Дракуле» того самого типа, который все время ел мух?— Пока его не обеспечили «крупными сочными пауками». Да, он играл Рэнфилда.Она уткнулась лицом ему в плечо.— Даже не верится, что мне это известно. Провела с тобой рядом слишком много времени.— В процессе просветилась. Ну... где можно увидеться с твоей докторшей Клейтон?— У нее в кабинете.— Когда?— Сегодня днем, в четыре.— Откуда тебе известно, что она будет на месте?Джиа улыбнулась своей бесподобной улыбкой:— Оттуда, что на это время у нее с тобой назначена встреча.— Ты прямо сразу была так уверена? — рассмеялся Джек.— Конечно. Сама приду с Вики, представлю тебя.— Думаешь, это разумно? — нахмурился он.— Представить тебя?— Нет. Водить туда Вики.— Шутишь? Она обожает возиться с детьми.— Угу... Только ведь у них... СПИД.— Нет, у них ВИЧ-инфекция. Это большая разница. Подержав на руках больного ребенка, ВИЧ-инфекцию не подхватишь. Сколько раз я тебе объясняла?— Много. Однако я все-таки...— Увидишь — поймешь. В четыре увидишь, идет?— Идет.Несмотря на очередной поцелуй, Джека пробирала холодная дрожь. Список пугавших его вещей был коротким, но ВИЧ-инфекция значилась в нем под первым номером. 4 Джек прогулочным шагом брел по Амстердам-авеню.Слегка стершаяся в конце восьмидесятых — начале девяностых годов сословность опять расцвела пышным цветом в Верхнем Вестсайде. Заново перестроенные особняки, новые кондоминиумы, разумеется, новые забегаловки. Через несколько часов на улицах и в куче новых ресторанов, тратторий, бистро столпятся яппи Яппи — на американском сленге молодые добропорядочные карьеристы.

и всякая шушера, отмечая пятничный вечер, открывающий передышку на выходные от продаж и покупок.В личном плане он ничего против них не имеет. Бывают, конечно, пустоголовые, когда дело касается единоличного первенства в подозрительной области потребления, в бесконечной пыхтящей погоне за меняющимися тенденциями. Да еще в целом они обладают способностью обесцвечивать места своего обитания. Впрочем, безобидные. По крайней мере, в большинстве своем.Посмотрел на часы. Скоро три. Эйб как раз готов немножечко закусить после обеда. Джек заглянул в семейную бакалею «Никс Нук» — вымирающая в здешних местах порода, — прихватил угощение.Следующая остановка — «Ишер», магазин спорттоваров. Железная решетка поднята, обнажив помутневшие окна. За ними богатый набор картонных рекламных плакатов, пыльных футбольных мячей, теннисных мячиков и ракеток, баскетбольных колец, спинодержателелей, роликовых коньков, прочей досуговой всякой всячины, выставленной в просторных солнечных витринах.Внутри порядка не больше. К потолку подвешены велосипеды, тут скамейки для взвешивания, там аппаратура для подводного плавания, узенькие проходы виляют между перегруженными стеллажами.Когда Джек вошел, Эйб Гроссман заканчивал разбираться с клиентом, вернее, клиент заканчивал с ним разбираться.Эйб — лет далеко за пятьдесят, вес близко к одной восьмой тонны (не так плохо, будь он ростом повыше пяти футов восьми дюймов) — в обычной униформе: черных штанах и белой рубашке с короткими рукавами. Всегда жизнерадостная круглая физиономия, казавшаяся еще круглее из-за непоправимо отступавших к макушке седых волос, хмурилась.— Крючки? — недоверчиво переспрашивал он. — Для чего вам крючки? Только вообразите, как больно поймавшейся рыбе. Да еще с шипами. Ой! Их же придется вытаскивать. Повреждая чувствительные губные ткани. Воткните как-нибудь себе в язык рыболовный крючок, увидите, как вам это понравится.Клиент, тридцати с чем-то лет, с песочными волосами, в линялых джинсах, изумленно глядел на Эйба. Он сначала ошибся с ответом, потом снова попробовал:— Шутите, да?Эйб склонился над прилавком, насколько позволил солидный животик, и пояснил назидательным тоном:— Существует этический принцип. Забрасывать крючки, пользоваться маленькими блестящими блеснами для ловли рыбы недостойно. Подумайте. Грубый нехороший крючок выдается за съедобный корм.Рыбка плывет, думает, будто нашла завтрак, — ам! Попалась, вытащена из воды... Разве это честно? Можно таким делом гордиться? — Он распрямился, не сводя с собеседника темно-карих глаз. — Неужели я стану способствовать занятию этим так называемым спортом, основанным на коварстве и обмане? Нет. Никогда. Ни за что.— Вы серьезно? — переспросил клиент, отступая назад. — В самом деле серьезно?— Я что, по-вашему, комедиант? — ответил Эйб вопросом на вопрос. — Вы что, думаете, в цирк пришли? Нет. Я торгую спортивными товарами. Спортивными. Для меня это кое-что значит. Сеть — спортивная вещь. Ждешь, когда рыба зайдет, потом сетью вылавливаешь. Кто быстрей, тот выигрывает. Это спорт. Сеть я вам продам. Но крючки? Нет. Крючков вы у меня не получите.Клиент повернулся, засеменил к выходу.— Скорей двигай отсюда, — посоветовал он на бегу мимо Джека. — Старый хрен просто чокнутый!— Неужели? — сказал Джек. — Что навело тебя на эту мысль?Дверь хлопнула, он направился к прилавку. Эйб устроился, рассевшись, как жаба, на высоком стуле, на котором проводил основную часть рабочего дня. Сидел уткнувшись руками в расставленные ляжки — Шалтай-Болтай средних лет.Приношение было выложено на прилавок.— Шоколадный кекс от Энтенманна? — Эйб соскочил со стула. — Ну зачем же ты, Джек!— По-моему, в животе у тебя уже бурчит.— Нет, в самом деле, не надо бы. Знаешь ведь, я на диете.— Ну и что? Он без жиров.Эйб провел пальцем по желтой наклейке, которая именно это и утверждала.— Правда, — ухмыльнулся он. — Ну, в таком случае чуточку можно.Короткие толстые пальцы на удивление ловко вскрыли коробку. Выскочил нож, отхвативший огромный кусок, который отправился прямиком в рот.— Ммм, — смачно промычал Эйб с закрытыми глазами. — Кто бы мог подумать, что без жиров. Плохо, что не без калорий. — И ткнул в сторону Джека ножом. — Будешь?— Нет. Поздно завтракал.— Хоть попробуй. Столько мне угощений приносишь, а я никогда не видел, чтобы сам ел.— Потому что тебе приношу. Угощайся.Эйб охотно расправился с другим куском.— Парабеллум где? — спросил Джек.— Спит, — ответил Эйб с полным ртом.По каким-то неведомым Джеку соображениям он приобрел маленького голубого длиннохвостого попугайчика и по-отцовски к нему привязался.— Все равно шоколада не любит, — пояснил он, вытирая руки о рубашку. Коричневые пятна добавились к желтым, смахивавшим на горчицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45