Черт возьми, он искренне тронут. Алисия оценила.— Девочка травмирована физически и эмоционально, — продолжала она, чувствуя вскипавший в душе гнев, как бывало при каждом воспоминании о матери Канессы. — Анита Джексон ни разу не потрудилась зайти посмотреть на собственного ребенка. У нее восемь детей. Где половина из них, один Бог знает.— Восемь, — охнул Мэтьюс. — Господи помилуй.— И она снова беременна.— Ох, нет.— Да. Знаете, если бы меня, студентку и даже стажера, спросили о принудительной стерилизации, я любому бы голову оторвала. А теперь... а теперь...Мысль осталась недосказанной. Не хочется доводить ее до логического конца. Однажды эта мысль завела Алисию в фантастический мир, где отлавливают всех городских анит Джексон, перевязывают под наркозом трубы, потом выпускают на улицу, пусть идут куда глаза глядят, только больше не причиняют вреда еще не родившимся детям.— Ну ладно, — вздохнул детектив. — Тогда, видно, вы понимаете, что нечего рассчитывать на поддержку Канессы. Получается, ваше слово против слова Флойда Стивенса.— Ну и замечательно.Он пристально уставился на нее, как бы изучая. Алисия почувствовала себя неловко.— Крутая вы личность.— Когда речь идет обо всех этих детях? Будьте уверены.— Что ж, это вам пригодится. Адвокат Стивенса Барри Файнмен, о котором вы наверняка скоро услышите, разговорился после слушания насчет залога. При мне объяснял клиенту, как выдвинуть против вас уголовное обвинение в насилии и побоях, подать гражданский иск о возмещении причиненного вами физического и морального ущерба. А еще посоветовал обратиться в больничный совет и потребовать вашего увольнения, поскольку, по его выражению, «подобная неуравновешенная и жестокая личность представляет опасность для окружающих».Чувствуя внутри болезненный тугой комок, Алисия привалилась спиной к дверному косяку.— Ничего себе.Только этого не хватало, снова тратиться на адвокатов. И с работы можно вылететь. Ужас. Что творится в ее жизни?— Однако он согласен ничего не предпринимать, если вы снимете со Стивенса обвинение в растлении ребенка.Она застыла с простреленной ледяной злостью спиной.— Никогда. Я хочу, чтоб этого мерзавца официально объявили педофилом и впредь близко к детям не подпускали.Мэтьюс мрачно улыбнулся, но поддержал решение одобрительным, обнадежившим ее кивком:— Правильно. Надеюсь, вам ясно, что путь перед вами ухабистый.Ясно. Удастся ли дойти до конца?— Можно полюбопытствовать? — спросила она. — Почему вас это интересует?— По нескольким причинам. — Детектив залился смущенным румянцем. — Я одно время служил в отделе нравов... Всегда было труднее всего засадить вот таких вот охотников до ребятишек. С виду приличные граждане, как правило, с деньгами, могут себе позволить хороших адвокатов, жертвы плохие свидетели, так что...— Знаю, — быстро кивнула Алисия, проглатывая тошнотворный комок. — А в данном конкретном случае?Коп еще сильней покраснел.— Мне понравилось, как вы работаете с ребятишками в Центре. — Он почти растерянно улыбнулся. — И понравилось, как расправились со Стивенсом. Надо же было духу набраться.Не столько духу набраться, мысленно поправила его Алисия, сколько голову совсем потерять.— Наконец, — продолжал Мэтьюс, — хотел предупредить насчет планов адвоката Стивенса. Чтобы вы приготовились.— Спасибо. Я оценила. — И правда.— А еще запомните, вы не одна в этом деле. Иногда система перемалывает не тех, кого надо. Даже если ты прав, всякие барри файнмены добиваются, чтобы суд наказал тебя вместо их клиентов. Но у вас есть союзник. Я займусь Флойдом Стивенсом, посмотрю, что можно раскопать.— Это поможет?— Кто знает, — пожал он плечами. — Иногда...Зазвонил телефон. Наверно, из Центра.— Извините, — бросила она, пробежав мимо Мэтьюса в большую комнату. Но, взяв трубку, услышала вовсе не Реймонда.— Алисия? Джек. Надо поговорить.Джек! Алисия виновато оглянулась на детектива, переминавшегося в прихожей с ноги на ногу. При нем нельзя говорить о поджоге. Тихонечко промычала:— Ммм... сейчас не могу.— В любом случае не хотелось бы по телефону.— Я больше не пойду к тому самому жуткому Хулио.— Думаю, лучше у вас.Два гостя в один день? Рекорд. Джек ее немножко пугает. Не опасно ли оставаться с ним наедине?— Ну, не знаю...— Вы дома?— Да, но...— Хорошо. Значит, у вас.— Ладно, — сдалась Алисия, — только, может... попозже?— Конечно. После ленча. Давайте адрес.Она продиктовала адрес, надеясь, что не совершает серьезной ошибки, положила трубку, вернулась в прихожую.— У меня назначена встреча. — Протянула руку. — Еще раз хочу вас поблагодарить, детектив Мэтьюс. Очень благородно с вашей стороны.— Зовите меня Уилл, — сказал он, задержав ее руку.Она выдернула ладонь, распахнула дверь.— Хорошо... Уилл.Жутко неловко вот так его выпроваживать, но вдруг возникло непреодолимое желание побыть одной.— Буду держать с вами связь, — пообещал он и вышел.— Надеюсь услышать хорошие вести.Выдавив натужную улыбку, Алисия закрыла дверь. Улыбка погасла, она ткнулась лбом в жесткую створку, внезапно лишившись сил.Уголовные обвинения... гражданский иск... жалоба в больничный совет. Что еще?Что это вообще за визит полицейского детектива? Вполне мог позвонить, рассказать то же самое. К чему столько хлопот ради личной беседы?Алисия застонала. Надеюсь, не я его интересую. Но чем больше думала, тем больше убеждалась. Личная заинтересованность детектива Мэтьюса в этом деле именно... личная.— Забудь об этом, Уилл, — пробормотала она. — Ты даже не знаешь, с кем связываешься. 2 Джек протопал по лестнице, стукнул в крепкую дубовую дверь, точнее, в бесчисленные слои краски, сгладившие на поверхности резные детали.На латунной табличке на уровне глаз значилось «4А». Неясно, почему "А". На этаже всего одна квартира.Хотелось добиться у нее согласия встретиться здесь, чтобы лучше познакомиться с загадочным доктором Алисией Клейтон, которая лечит детей, больных СПИДом, разбивает головы растлителям малолетних и собирается сжечь дом собственных предков.Дверь распахнулась, в ней стояла Алисия, глядя на него — по мнению Джека, с некоторой опаской — тем самым стальным взглядом. Почти девчонка с черными волосами, схваченными в короткий конский хвостик. Руки в перепачканных садовых перчатках.— Я смотрю, вы даже не охнули, — сказала она.— Ну, я считаю вас привлекательной, только не думаю...— Нет-нет, — улыбнулась она, — я про лестницу. Почти все выдыхаются после подъема.Почему выдыхаются?— А, ну да, — сообразил Джек. — Я тоже совсем выдохся. Можно зайти отдохнуть?Она заколебалась.— Не укушу, обещаю.— Простите, — извинилась Алисия, посторонилась, впустила его. — Просто, знаете, осторожность никогда не мешает.Когда дверь за ним закрылась, Джек вытряхнул из рукава «земмерлинг» и протянул ей. Она охнула при виде крошечного пистолетика.— Возьмите. Он заряжен. Самый маленький в мире четырехзарядный 45-й калибр. Держите под рукой, пока я не уйду.Алисия косилась на пистолет, как на живое существо, готовое укусить.— Все в порядке. Действительно.— Точно?Она кивнула, Джек сунул пистолетик в карман, не зная, кому сильней полегчало, Алисии, когда он сдал оружие, или ему, когда она его не взяла. Совершенно не хочется видеть свой «земмерлинг» в чужих руках.Она направилась вперед него из прихожей.— Проходите. Здесь можно поговорить.Джек проследовал за ней до порога и замер, тараща глаза.Джунгли. Высоченный, почти чердачный потолок с большими световыми фонарями, а под ним одна зелень. Не комнатные растения. Деревья. Маленькие, но деревья. У одних на верхушки накинут прозрачный пластик вроде кислородной подушки, у других стволы забинтованы.— Что тут у вас такое? — изумился он. — Больница для деревьев?Алисия рассмеялась. Впервые на его памяти.— Чаще надо это делать, — посоветовал он.— Что?— Смеяться.Улыбка угасла.— Так я и сделаю... когда дома не станет. — Он не успел вставить слово, как она отвернулась, широко развела руками, демонстрируя окружающую обстановку. — Вот мое хобби: прививка деревьев.— Шутите? — недоверчиво переспросил Джек, заходя, озираясь по сторонам. — Хобби?— Для меня. Или нечто вроде терапии. По крайней мере, это меня... радует.Как ни странно, он вдруг на секунду подумал, что она хотела сказать «утешает».— С чего же это началось?— Точно даже не знаю. В колледже прямо под окном моей спальни стояло тяжело больное дерево. Кругом здоровые, а оно кривое, почти без листьев, несколько уцелевших скрученные, очень мелкие по сравнению с соседними. Я и задумала его спасти. Поставила перед собой задачу. Принялась поливать, удобрять — и никакого толку. Даже хуже стало. Спросила одного садовника, тот сказал: «Корни плохие. С плохими корнями ничего не поделаешь». Дерево собрались выкорчевать и посадить другое.— Дальше можно не рассказывать, — вставил Джек. — Вы организовали движение за спасение дерева.— Ну да... «Руби, руби деревце, дровосек»... — Алисия тряхнула головой. — Знаете, я в то время училась, работала официанткой, едва выкраивала время поспать, даже думать было нечего об активной природоохранной деятельности. Нет, просто почитала кое-что о прививках, сделала с больного дерева пару срезов, привила черенки к здоровой ветке, закрепив садоводческим воском. Больное дерево вскоре срубили и посадили другое. Только, понимаете, оно не совсем умерло. Черенок выжил, отлично прижился на ветке соседнего дерева. Когда я заканчивала колледж, он бешено рос, оказавшись едва ли не самым зеленым и пышным.Серо-голубые глаза просияли при воспоминании.— Поздравляю, — бросил Джек.— Спасибо. Потом я как бы заразилась. Ходила в питомник, выбирала самые слабенькие черенки. Покупала почти за бесценок вместе с другими отростками поздоровее, такой же или близкой породы, приносила домой, прививала недоразвитые к здоровым.— И кем себя чувствовали в мире деревьев — Флоренс Найтингейл или Франкенштейном? Найтингейл Флоренс (1820 — 1910) — английская сестра милосердия, олицетворяющая лучшие профессиональные качества; Франкенштейн — создатель человекоподобного чудовища в одноименной повести Мэри Шелли.

— Надеюсь, что Флоренс. Фактически привой сильней материнского дерева, обычно черенок вырастет быстрей и пышней его собственных веток. А может быть, чуточку и Франкенштейном. Взгляните вон на то, можно сказать, «лимонное дерево». Я привила к здоровому лимону ветку больного лайма. Через пару лет на нем стали расти и лимоны и лаймы. Только скрещивать можно лишь однородные виды, разнородные нельзя.— Не понял.— Лимоны, лаймы, грейпфруты принадлежат к роду цитрусовых, обычно приживаются к однородному виду. Тот самый черенок лайма не привился бы, скажем, к яблоне или груше.Джек прошелся по комнате, разглядывая выздоравливающие растения.— Стало быть... вы берете два дерева и превращаете в одно.— Странная математика, — подтвердила Алисия. — В одной книге по садоводству написано: один плюс один равняется одному. Самое замечательное, что никто не проигрывает. Корни материнского дерева питаются листьями черенка.— Спорю, вам и с людьми хотелось бы проделывать то же самое.Он оглянулся, не слыша ответа. Она неподвижно стояла посреди комнаты, пристально на него глядя, с побледневшим лицом. Наконец глухо переспросила:— Что вы сказали?— Говорю, хорошо в с такой легкостью решать людские проблемы. Отрезал от гнилых корней, пускай растут свободно, разделавшись с прошлым.Она еще сильней побледнела.— Что с вами?— Ничего, — ответила Алисия, чему Джек не поверил. — Просто интересно, почему вы об этом заговорили.— Вспомнил ваших детишек со СПИДом. Ведь они унаследовали болезнь от корней... очень жаль, что нельзя прирастить их к здоровому дереву, дать возможность расти и избавиться от болезни.— А. — Она заметно расслабилась. — Знаете, я об этом никогда не думала. Действительно, мысль превосходная.Мрачная озабоченность не покидала ее, словно она отступила в другое измерение и только с виду оставалась в комнате. Джек гадал, какой нерв оказался случайно задетым, откуда он торчит, куда тянется?— Если бы это было возможно, — тихо проговорила она из другого измерения.— Кстати, о ребятишках, как там мой мужичок Гектор?Алисия моментально вернулась:— Поправляется. Антибиотик, кажется, помогает. — Она отряхнула руки. — Ну... надо, наверно, поговорить о деле?— Гм... И да и нет, — хмыкнул Джек.— Ox, что-то мне это не нравится.Вполне можно открыто выложить карты на стол.— Я вчера видел дом вашего отца, и, по-моему, если вы в самом деле хотите его уничтожить, надо искать другой способ, кроме поджога.— Нет, — категорически заявила она. — Он должен сгореть.— Но вместе с ним сгорит целый квартал.— Для предупреждения подобной возможности существует нью-йоркский пожарный департамент.— Правильно, однако огонь — вещь коварная. Никогда не известно, что выкинет. Переменится ветер и... — Судя по выражению ее лица, усилия напрасны. — Может, какой-нибудь специалист-подрывник, — выдумывал Джек прямо на ходу, — сумел бы заложить заряд так, чтобы дом обрушился внутрь... Могу поискать, разузнать...Алисия с алебастровой маской на лице медленно и решительно покачала головой:— Нет. Его надо сжечь. Почему бы вам не согласиться, если я заплачу?Он пристально посмотрел на нее. Не ожидал ничего подобного. Откуда такое слепое упрямство при столь глубоких рассуждениях о многих вещах? Словно, когда речь заходит о доме, способность разумно мыслить вмиг улетучивается.Ну, как бы там ни было, он не собирается спорить насчет поджога. Дискуссий на эту тему не будет.— Потому что я сам решаю, на кого работать и что делать. За это дело предпочитаю не браться.В течение минуты полного молчания глаза Алисии горели с такой силой, что Джек ждал взрыва. Потом она повернулась, направилась к входной двери, открыла, отступила в сторону.— Тогда обсуждать больше нечего. Да свидания, Джек.Правильно поняла. Однако, проходя мимо в дверь, он добавил:— Просто помните: есть другие возможности. Сделайте несколько глубоких вдохов и поразмыслите, прежде чем искать кого-то другого для этой цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45